А может, Вы мне покажете? А я вас подвезу. Куда Вам надо?
К метро «Фрунзенская».
Отлично! Заодно вспомню, где метро.
Его бежевый пиджак уже начал промокать и темнеть на плечах. Ну не насиловать же меня собрался этот пришелец с вельветовой планеты? В его то возрасте! А вдруг у них шестьдесятэто юность, и его цельраспылить враждебное инопланетное семя в районе метро «Фрунзенская»?
Хороший я, хороший, вклинился пришелец в мои сомнения, как и положено пришельцу. Я могу позволить себе подвести понравившуюся мне женщину?
Наш! успокоилась я. Просто не заметил, как постарел.
Вас не Гоша зовут? Он же Гога, он же «все и всегда я буду решать сам на том простом основании, что я мужчина»?
Он наморщил лоб, не понимая, о чём я. Я снова засомневалась в его земном происхождении.
А, это вы этот фильм имеете в виду, который Оскара получил. Как же его Забыл Я, знаете, уже больше француз, чем русский.
Хорошо, француз, покажу Вам, где метро «Фрунзенская».
На его лице изобразилась такая радость, что я снова засомневалась, но теперь уже в том, не ошиблась ли я в определении его потенции.
Вот моя машина! с явным удовольствием показал он на огромный Hummer, припаркованный как ботинок Гулливера в прихожей лилипутов. Большие машинымоя слабость. Во Франции все на маленьких ездят, хоть здесь душу отвести.
Он открыл дверь и галантно подсадил меня под локоть.
Внутри машина оказалась еще больше, чем снаружи. На коробке скоростей мог бы разместиться журнальный столик. С закусками и выпивкой.
Вы живёте во Франции?
Да. Большую часть времени. У меня там жена и две дочки. В Москву только по работе, тричетыре раза в год получается. Меня зовут Андре. В, общем, конечно, Андрей Юрьевич, Андрей, но Андреуже привычней. А вас, mademoiselle? Comment vous appellez-vous?
Je m'appelle Татьяна.
О! Parlez-vous français?
Нет, к сожалению, это останки школьных знаний.
А что делает девушка с такими мощными останками знаний в этом советском здании из стекла и бетона, из которого она вышла?
Работает редактором журнала.
Редактором? О-ля-ля! он радостно потер руки. Вот вас-то мне и надо!
В каком смысле?
В смысле литературных идей. Коих накопилось к моему почтенному возрасту. Мы смогли бы сотрудничать?
Да, почему нет
В таком случае я предлагаю для начала съесть чего-нибудь вместе. В Париже, кстати, сейчас время ужина. Видите, как все удачно. Где-то здесь был неплохой ресторанчик. Не знаю, есть ли он ещё В Москве всё так быстро меняется. Зрительно я помню, как ехать, но зрительная память и правила этого вашего «гибэдэдэ», ужасное название, не всегда совпадают.
Он сосредоточился на дороге, а я на ощущениях. Xummer, как неповоротливый вежливый слон, продвигался осторожно, чтобы ненароком не раздавить кого-нибудь. Не подозревавшие о его хорошем воспитании, прочие дорожные звери на всякий случай бросались от него врассыпную. Андре благодарно кивал каждому, кто успевал удрать. Французский менталитет сам выглядел как слон в русской посудной лавке.
Кажется, здесь. Во всяком случае, похоже, проговорил Андре, плавно паркуясь на площадке, на которой поместились бы две машины и трехколесный велосипед.
Он открыл дверь и подал мне руку Его манеры были безупречны. Меня обходили с правильной стороны, передо мной открывали и придерживали двери, отодвигали и придвигали стул. Мне захотелось удрать, чтобы случайно не расстроить вежливого слона своим несоответствием его воспитанию.
Народу в ресторане было много, но на нас тут же десантировался официант с почтительно склоненной лысой головой. Как они, собаки, деньги чуют. Лысиной, что ли? Он с жадностью внимал каждому слову, произносимому Андре, словно тот говорил заветные слова о том, где находится золотой ключик.
Я бывал у вас частенько, но давно. Кормили прилично. Как сейчас, не знаю. Вы принесите нам, что у вас есть интересного из холодного и из горячего, позиций шестьсемь, а мы все попробуем. Да. И сразу бутылочку Vittel без газа. Есть она у вас?
Конечно! почти оскорбился официант. Выпить желаете? Взгляните винную карту?
Нннет. Принесите бутылочку красного сухого. Самого дорогого.
Сию минуту! официант растаял в воздухе как галлюцинация.
Татьяна, Вы не против, что я вот так распорядился?
Нет, конечно, Андрей Юрьевич.
Ну и замечательно. Пожалуйста, зовите меня Андре. Так вот, по поводу литературных идей. Их действительно много. У меня была длинная жизнь
Почему была?
В подбадривании я не нуждаюсь. Я имею в виду, того, что было, уже хватит на пару томов. Начать с того, что родился я в дворянской семье, но происхождение скрывали от меня до поры. Мой отец был инженером, инженером с большой буквы, сейчас таких уже нет. Он заставлял меня учить французский, который я, конечно, ненавидел с детства. Теперь благодарен. Когда отца уже нет. Я начал карьеру еще в Союзе, женился во Франции, возглавлял одну из крупнейших мировых корпораций, он произнес название, слышали?
Конечно, соврала я.
Вижу, что не слышали, улыбнулся Андре. Ладно. Девушке простительно. Мы работаем, в основном, для военной и космической промышленности. Сам я уже отошёл от дел, но в Совете директоров регулярно сижу, надуваю щеки. Некоторые вопросы, кадровые, например, без меня не решаются. У меня всегда был нюх на толковых специалистов. Один из наших лучших сейчас топ-менеджеров уже легенда в компании. Это тоже отдельная история. Я как-то проезжал по области, остановился перед шлагбаумом. Открыть шлагбаум вышел парень. Мне понравилось его лицо. Показалось страннымТмутаракань, гаражи на окраине городишки, работяга в телогрейке и вдруг такое лицо Я стал его расспрашивать. Оказалось, ему двадцать лет, он из хорошей семьи, но уже живёт самостоятельно, на автомеханика выучился, движок с закрытыми глазами знает, а в сервисах не держится, не может клиентов обманывать. Я пригласил его к нам, нам такие нужны. Сейчас он реально один из лучших. И таких историй было полно.
Появились вино, закуски и лысый официант, с трудом удерживающийся от желания лизнуть дорогого клиента.
Так. И что тут у вас из чего? спросил Андре, надев очки в тонкой темной оправе, которые ему очень шли.
Испаряя пот лысиной, официант подробно рассказывал, что из чего, а Андре внимательно слушал, уточняя ингредиенты соусов, способы приготовления овощей и родину рыбы, словно речь шла о жизненно важных вещах. Вот как надо относиться к тому, что ешь, подумала я. Успех избирает избирательных.
Начнём? улыбнулся мне Андре, разобравшись в деталях кулинарии, рекомендую попробовать всё.
Я отщипнула от ближайшей еды пучок травы, прикрывающий вкусно рассказанное содержимое.
Лысый снова материализовался в воздухе возле Андре.
Позвольте, я положу Вам?
Да, пожалуйста.
А я бы отказалась, подумала я, уж слишком навязчив.
Ловко орудуя инструментами, лысый мужчина устлал закусками тарелку мужчины, не страдающего недостатком волос: густая шевелюра Андре только начинала седеть на висках. Блестя лысиной, официант отошёл в поклоне, не поворачиваясь задом к дорогому клиенту.
Так вот, продолжил Андре, я давно задумывался над тем, чтобы написать роман на основе событий своей жизни. Условное название будущего опуса «Бульвар Сен-Жермен». Если быстро сделатьпоймаем кризис и реакции маленьких французских буржуйчиков. Ремарки моей жены и её родственников имею каждый деньдорогого стоит.
Почему такое название?
«Бульвар Сен-Жермен» захавают. Они все на нём мечтают жить, а уж как там живут! Это будет бомба. Мне нужен хороший редактор, писатель, журналист, в общем, профессионал, который всё это запишет, литературно обработает и оформит. Вы занимались этим когда-нибудь?
Да.
Впрочем, это не важно. Я вижу, что мы сработаемся. C'est tout bon. Теперь вопрос оплаты. Думаю, его стоит решить сразу. Сколько будет стоить ваша работа?
Есть принятые расценки. Четыреста тысяч знаковдесять тысяч долларов, ответила я, прибавив к цене жирный кусок.
А по времени?
Обычно, договор на четыре-пять месяцев заключается, но реально получается полгода. Месяц-полтора уходит на исправления, переделки, согласования с издательством и прочую утруску.
То есть вы полгода живете на эти деньги? Учитывая, что пособие в вашей конторе нельзя назвать деньгами.
Да.
Это несерьёзно, Татьяна. Вы красивая женщина. Давайте, двадцать?
Съеденное сено подскочило во мне восторженным салютом.
Заманчивое предложение.
Значит, договорились. Мой юрист подготовит бумаги. Далее. Я хочу, чтобы между нами был хороший контакт. Ты, думаю, тоже. Поэтому, предложение следующее: завтра или в четверг ты приезжаешь ко мне, и мы общаемся в спокойной домашней обстановке. Такси и угощение за мной. Ну как тебе мой план? Надеюсь, ты не против обращения на «ты»?
Хорошо, согласилась я.
C'est tout bon, улыбнулся Андре и откинулся на спинку дивана, подняв руки над головой.
Между пуговиц бордовой рубашки показался пожилой живот в белоснежной майке. Расслабленный вельветовый костюм стал похож на пижаму, а разговор на пустую болтовню французского буржуа с супругой за ужином. О погоде, о курсе валют, о том, что хорошо бы сменить причёску и взять еще одного садовника, потому что старый не справляется с разросшимся садом.
Его непринужденность была слишком естественной. Неестественно естественной. Я уже была уверена, что за ней скрыто «нечто», в которое мне страшно захотелось влезть
В среду такси остановилось возле элитного дома за кованым забором. В просторном гулком холле смотрел строго перед собой консьерж в погонах, не знаю, в каком звании. Не удивилась бы, если генерала.
Вы к кому? сурово спросил он, не двинув ответственным лицом.
К Андрею Юрьевичу, в двести пятую квартиру.
Минуту.
Он набрал номер по внутренней связи. К лицу приклеилась халдейская улыбка. Андрей Юрьевич, тут к вам женщина. Слушаюсь! Проходите, разрешил он, не снимая улыбки с лица.
В холле на этаже с комфортом разместилось бы двадцать восемь семей гастарбайтеров. И все бы несли мзду суровому генералу. Я уже представила, как на каменных вазах сушатся штаны, а потный генерал, слюнявя пальцы, считает купюры, но холл был пуст. Есть же ещё порядочные генералы! Квартирные двери терялись в пространстве, состоящем из каменных колонн, ваз, высоких стен и огромных окон.
Я совершила пятиминутную пешую прогулку до двести пятой квартиры и позвонила.
Андре, в темном бархатном халате и тапочках на босу ногу, открыл дверь, словно кожаную обложку романа русской классической литературы.
Привет! произнес заспанный барин. Вот проснулся и брожу в халате как у Ильи Андреича ночного колпака не хватает. А тапочки фирменные «ямаха», он впустил меня внутрь и добавил как достижение: И еще не завтракал!
А я еще не обедала.
Ну и чудесно! Составишь мне компанию.
В окнах огромной квартиры расшаркивалось в тяжелых шторах ослепленное достатком солнце.
Ты черную икру любишь? услышала я с кухни. А клубнику? А французские сыры?
Я всё люблю, Андрей Юрьевич.
А пробовала икру со сливками и соевым соусом? Очень необычное сочетание. Я сам придумал смешивать соевый соус и сливки.
На остров стола с плитой и вытяжкой Андре выгружал продукты из огромного двухстворчатого холодильника, словно высаживал с корабля на землю терпящих бедствие.
Смотри, что ты будешь, и кидай на тот стол. Возле окна располагался обеденный стол.
Надо положить в тарелки. Где у вас у тебя посуда?
В шкафу рядом с мойкой.
В мойке оказалась загрязненная двумя персонами посудадве тарелки, два бокала, две вилки и два ножа.
А говоришь, не завтракал! Откуда в раковине посуда грязная?
Это со вчера. Домработница придет, вымоет. Ты не трогай.
У тебя вчера был гость?
Был.
Односложный ответ говорил о том, что на дальнейшие расспросы я не имею никакого права. Но моё любопытство уже вышло на охоту и на рыбалку с мякишем и двустволкой.
Это секрет? А кто-то хотел хорошего контакта Андре внимательно посмотрел на меня.
Ты права. Был мой знакомый. Вася. Я вас познакомлю позже. Всему своё время.
Мы сидели напротив друг друга под ответственными шторами, не пускавшими на кухню солнце, ели очень вкусную еду, пили хорошие соки и потрясающий кофе. Андре рассказывал историю своей жизни. О детстве, о матери, об учительнице французского языка, об отце, заставлявшего этот французский зубрить, еще когда в стране был железный занавес и когда заставлять ребенка учить иностранный язык мог только сумасшедший или тот, кто верил в чудо, то есть точно был сумасшедшим. Андре был великолепным рассказчиком. Я поймала себя на мысли, что текст пишется сам по себе, мне надо будет только снять голос с диктофона. Текст произнесенный и написанный всегда не одно и то же. То, что легко слушается, часто невозможно читать, но этот случай, кажется, был исключением из правила.
Черная икра в хрустальной пиале заветрелась, превратившись в старую каракулевую шубу, а сливки с соевым соусом, взбитые серебряной вилкой до дружной бежевой массы, снова обозначили свою нетерпимость друг к другу черными и белыми мурашками
Андре достал из высокого шкафа бутылку.
Коньяк французский. Будешь?
С утра?
Уже день, поправил он. Попробуй. Ты такой больше нигде не попробуешь. Саркази мне лично презентовал. Коллекционный. Специально для него выращивается и делается.
Попозже, может. Мне нужна свежая голова.
А я выпью, если не возражаешь
Он налил полный бокал, словно это был не коллекционный коньяк, а пиво «три медведя», но пил небольшими глотками, вдумчиво и красиво. Пил и молчал.
Я решила, что нужна моя помощь.
Какое, как тебе кажется, основное, глобальное отличие между французами и нашими?
Основное, глобальное? Пожалуй, в том, что наши «качают права» в магазине, в лавке, на рынке, я был свидетелем сцен, когда мне неудобно было, что я русский. Зато в госучрежденияхв посольствах, в конторах у чиновниковбоятся слово сказать. Хотя, по логике, наоборот магазин частный, какое право ты имеешь выступать там, а чиновник сидит на твоих налогах, там надо права качать. Во Франции никто не будет скандалить в частной лавке, и чиновники работают нормально, потому что с них спрашивают, объяснил он бесцветным голосом.
А как ты попал во Францию?
Однажды решил, что мне нужно французское гражданство, развелся с первой женой, поехал в Париж и женился на француженке, ответил он сухо, словно для протокола.
Тебе болезненны эти воспоминания?
Нет. У меня прекрасная жена, две замечательные дочери.
Я не понимала, что произошло, почему он вдруг закрылся. Но видела, что в нём что-то происходит
Он пил коньяк, рассеянно рассматривая складки на шторах, охранявших солнце. Я ждала. Слышно было, как за окном проезжали машины. Я насчитала семь. Три в одну сторону и четыре в противоположную. Или нет, там же одностороннее движение. Значит, просто три громких машины и четыре тихих
Я не вижу смысла в этой книге, вдруг сказал Андре.
То есть?
Для себя. Я это только сейчас понял
А что произошло вдруг?
Произошло то, что я это понял. Рассказывая тебе свою жизнь, я уже представлял готовую книгу. Мысленно читал и переворачивал хрустящие страницы с запахом типографской краски И вдруг понял, что мне это уже не интересно. Я допускаю, что многим будет любопытно проследить мой жизненный путь и карьеру, поразмышлять над моими умозаключениями. Но это уже не интересно мне
Почему? не поняла я. Ты приехал из Союза в чужую страну и стал президентом одной из крупнейших мировых корпораций! Как это может быть неинтересно?!?
Интересно. Но не мне, покачал головой Андрей.
А что интересно тебе?
То, что интересно мне, я не стану писать, а тем более печатать.
Почему?
Ну, потому что у меня дети будут внукидрузья, коллеги, подчиненные Стыдно.
Интересно, что стыдно или стыдно, что интересно?
Интересно, что непонятно.
Что тебе непонятно?
Он отвернулся к шторам и сделал большой глоток коньяку.
Я же вижу, ты хочешь рассказать, насаживала я мякиш на крючок.
Не знаю, хочу ли сказал он и снова замолчал.
Уговаривать дальше не имело смысла. Я убрала диктофон и взглянула Андрею в глаза. В них шла борьба. От этого его всё ещё красивое лицо выглядело трогательно растерянным.