Бульвар Батиньоль, улица Бурсо, улица Бриден, старательно повторил Мишель.
Хорошо. На углу улицы Бриден будет кафе «Добрая встреча»ты увидишь вывеску. Войдешь в кафе, спросишь хозяина. Это толстый брюнет с красным носом, зовут его Карпо́. Повтори.
Толстяка с красным носом зовут Карпо.
Когда он к тебе подойдет, проверь, не подслушивает ли вас кто-нибудь, и шепни ему: «Я к вам от Этье́на». Только не смей называть мое настоящее имя! Хозяин отведет тебя в заднюю комнату. Там ты увидишь белокурую девушку. Расскажешь, что со мной приключилось, не вдаваясь в подробности. Скажешь, что я выберусь отсюда, как только смогу, но покамест пусть выпутываются как-нибудь сами. Добавишь, что завтра кто-нибудь придет в это же место и в тот же час, скорее всего я сам. Все. Вот тебе деньги на метро. Беги!
Мишель поставил блюдо на буфет, взял деньги и ушел. Холодный тон Алена немного его разочаровал; ему даже стало как-то не по себе. «Он мог бы как-никак меня поблагодарить, подумал он. И вообще мыслимо ли запомнить все, что он наговорил? Это еще похлеще «крупнейших рек Азии»! Вилье Батиньоль Бур Бур Как, бишь, ее?.. Забыл!» Ему захотелось вернуться назад, чтобы еще расспросить Алена, но он не посмел и, волнуясь, продолжал свой путь. «Бурд Бурф Бурл твердил он, спускаясь в метро. Нет, не то!» Все перемешалось у него в голове. На станции «Реомюр» он вдруг спохватился, что позабыл, у кого должны быть светлые волосыу толстого владельца кафе или у девушки. Он не помнил также, на кого он должен сослатьсяна Этьена или Марселя. Но когда он добрался до станции «Вилье», забытое название улицы вдруг всплыло в его памяти: Бурсо! Улица Бурсо! Но тут он вспомнил, что, поглощенный своими мыслями, он совсем забыл про шпика у дома на улице Четырех Ветров. А что, если тот тип незаметно увязался за ним? Мишель пугливо оглянулся, но шпика не было. «Чепуха, решил он, я столько раз на день выхожу из дома, с чего бы ему бежать за мной именно в этот раз!» Мишель свернул на улицу Бурсо, которая была от него по левую руку, миновав несколько перекрестков; наконец, увидел кафе, о котором говорил Ален. «Добрая встреча», прочел он на вывеске. Мишель остановился. Никогда еще ему не доводилось одному заходить в кафе! Если бы с ним был Жорж! Глубоко вздохнув, он с нарочитой развязностью распахнул дверь.
В углу зала две женщины пили липовый отвар, а за стойкой толстый брюнет мыл стаканы. На его бледном лице резко выделялся красный нос. Сомнений нет: это и есть хозяин! Ну и нос же у негони дать ни взять клоунский! Подавив смех, Мишель решительно направился к толстяку. Подойдя к нему, он приподнялся на цыпочки, чтобы казаться больше ростом, и прошептал:
Вы мосье Карпо, да? Я с поручением от Этьена.
Хозяин положил тряпку на поднос.
Привет! Это ты, малыш? весело проговорил он. Ну, как поживают родители? Вот жена-то обрадуется, что ты пришел! Она там, в задней комнате. Пойди поздоровайся с ней!
Он втолкнул Мишеля в длинную мрачную комнату, где пахло сыростью. Почти всю комнату занимал огромный бильярд, но в глубине за мраморным столиком сидела светловолосая девушка. Она курила сигарету.
Вот паренек от Этьена! быстро проговорил хозяин.
Он тут же вышел, закрыв за собой дверь. Мишель как вкопанный застыл на месте. Погасив сигарету, девушка недоуменно взглянула на него.
Ну, что ты стал? Иди сюда? нетерпеливо сказала она. Что велел передать Этьен? Он что, не придет?
Он не может прийти, ответил Мишель. Он в ловушке, его чуть было не взяли.
И он рассказал, как к ним в квартиру ворвались немцы. Ален предупреждал, чтобы он говорил покороче, но, увлеченный рассказом, Мишель невольно привел уйму подробностей, даже упомянул о елке, жареном кролике и Деде-Морозе.
Девушка раздраженно оборвала его:
При чем тут твоя елка! Ты кончил?
Нет, что вы! Ал Этьен сказал еще, что вам придется одной провернуть всю работу по печатанию донесений. А сам он придет сюда завтра в то же время, если только сможет улизнуть.
Беда, сказала девушка, и везет же мне! А тут как раз такая гора работы: придется верных двое суток не спать. В общем, передай Этьену, что все будет сделано, но завтра он встретит здесь не меня, а Даниеля Запомнил?.. Да-ни-еля!.. Да, вот еще, захвати вот эти бумаги!
Какие бумаги? спросил Мишель.
Не твоего ума дело!.. Спрячь их за пазуху!
Мишель взял пачку бумаг, которую протянула ему девушка, и сунул ее под свитер.
Постарайся не угодить в лапы к немцам с этими бумагами! поднимаясь, сказала девушка. Ладно, теперь можешь идти! Она вдруг улыбнулась и добавила уже более ласково:Иди, иди, ты славный паренек!
Мишель бегом устремился к выходу, но у самой двери его окликнул хозяин:
Эй, малыш, что ж ты так ничего и не выпьешь?
Мишель, краснея, вернулся назад. Хозяин достал с полки бутылку.
Это вино, сказал он, урожая сорок третьего года, но не такое уж оно скверное.
Он налил две рюмки, залпом выпил свою и вытер рот краем рукава.
За твое здоровье! сказал он.
За ваше, мосье! ответил Мишель, разом опорожнил рюмку по примеру хозяина и, поперхнувшись, закашлялся.
Э, засмеялся толстяк, да ты, малыш, я вижу, без привычки! Ну, ступай и не забудь поклониться от меня своим!
Мишель вышел на улицу. В висках у него стучало. Вино ударило в головуего вдруг охватила такая радость, словно он получил в школе самую лучшую отметку. Да, он отлично справился с поручением; уж на этот раз Ален его непременно похвалит! Но что там, в этих бумагах? «Ладно, подумал он, поживемувидим, в конце концов, это и правда не моего ума дело. А ведь хозяин сам захотел выпить со мной! Как со взрослым мужчиной!» Тут он вдруг вспомнил Турона. Что сказал бы учитель, увидев его в обществе белокурой девушки из кафе? Ведь он так настойчиво советовал Мишелю хорошо учиться, ничем больше не заниматься! «Он понял бы меня, решил он, он все понял бы и остался бы мной доволен». Мишель спустился в метро. Вагон был битком набит немцами, да и к тому же они повсюду, даже в ногах у пассажиров, расставили свои вещевые мешки. Люди угрюмо поглядывали на них, не разжимая губ, но Мишель не удержался и присвистнул от радости. Эх, где ж немцам знать, что спрятано у него на груди под рубашкой! Он потрогал свитер, прислушиваясь к хрусту бумаги. Ему казалось, что пассажиры следят за ним взглядом и читают его мысли. Гордость распирала его.
Подходя к дому, он стал искать глазами шпика. Он заметил его чуть поодаль; тот расхаживал по тротуару и дул на свои руки, стараясь их согреть. Значит, все в порядке, никто за ним не следил! Мальчик вбежал в парадное и скоро, весь красный от счастья, вошел в квартиру сестер Минэ.
Ну что? спросил Ален.
Все в порядке. Я говорил с девушкой, и она сказала, что все поняла. Она ждет вас завтранет, завтра ее не будет, завтра вас будет ждать Даниель. И вот эти бумаги я принес.
Он сунул руку за пазуху и вынул пачку бумаг. Ален чуть-чуть не выругался.
Вот идиотка! крикнул он. Что мне с этим делать? Где я возьму пишущую машинку?.. У вас здесь, случайно, нет машинки? громко обратился он к хозяйкам квартиры.
Мадемуазель Алиса в огромном голубом фартуке вышла из кухни.
Машинки? Нет Какая жалость: нет у нас машинки! А, это ты, Мишель. Поблагодари маму за бритву. Пусть она нас извинит, что мы сами ее не вернули, но мы очень занятыжарим блины для Алена!
«Блины для Алена!.. Подумаешь!..»ворчал Мишель, поднимаясь наверх. В самом деле, этот Ален все принимает как должное, будто все обязаны ему помогать! Сдавленный возглас нарушил ход его мыслей. Перегнувшись через перила, мать поджидала его.
Наконец-то! сказала она слабым голосом. Ну как, все все благополучно?
Замечательно! крикнул Мишель, и глаза его заблестели. Если бы ты только знала, мама! Я пил с хозяином! Он угостил меня настоящим вином! Ой, оно такое вкусное, только очень щиплет!
Стол был уже накрыт; на плите разогревались остатки вчерашнего кролика. Мишель забежал в комнату девочек. Соланж спала, закрытая до подбородка простыней; светлые пряди волос прилипли к влажному лбу; во сне девочка прижимала к себе куклу. Норетта сидела на низеньком стуле за уставленным лекарством столиком и штопала фуфайку.
Соланж уснула, прошептала она. А отчего ты так поздно вернулся? Где ты был?
Так, прогулялся, небрежно ответил Мишель.
Ах вот оно что! Все со своей наборной кассой?..
Ошибаешься, старуха! Мои дела поважнее какой-то кассы! Хотя м-да в общем, ты угадала Это связано с моей кассой
Известно, снисходительно отозвалась Норетта. От меня ничего не скроешь!
Мишель невольно улыбнулся. Ну и зазнайка его сестра! Знала бы она правдувот позавидовала бы!
А где Жорж? спросил он. Наверно, заходил за мной?
Нет, куда там! Его родители боятся выходить из квартиры. И Жоржу тоже запретили. Понятно, что они встревожены после вчерашнего. Если только немцы узнают, что здесь евреи
А как они узнают? резко оборвал ее Мишель. Вечно ты какую-то чушь городишь! Ну что ж, если так, я сам поднимусь к Жоржу!
После обеда пришла мадам Кэлин. Гурры куда-то уехали. Они сами зашли к привратнице и предупредили, что вернутся только к полуночи. Значит, весь день их не будет!
Дом сразу заходил ходуном. Мать Жоржа, вся в слезах, вышла из своей квартиры, и Эвелина долго ее утешала. Наконец гостья успокоилась и даже сходила наверх за банкой консервов, которую Жорж тут же отнес сестрам Минэ. А сам Моско вдогонку послал Алену сигареты, Эвелинапачку макарон, а консьержкабаночку варенья, которую берегла для сына. Сестры Минэ поблагодарили друзей, но сейчас, сказали они, им нужна только пишущая машинка, и ничего больше!
Ален весь извелся, зашептали они, в обед он почти ничего не ел, второй блин и то не смог доесть, так мучит его забота. Но где раздобыть пишущую машинку? Вот у мосье Жана была машинка
Ах, так! сказал Ален. Надо ее взять!
Но ведь его квартира заперта! возразила консьержка.
Подумаешьзаперта! Попробуйте моим ключом!.. Сумели же вы вчера отпереть нашу дверь!
Мадам Кэлин сбегала за ключоми впрямь, ей удалось отпереть дверь квартиры Жана. Но когда принесли машинку, оказалось, что испорчен валик: он не двигался ни вправо, ни влево. Ален рвал и металвремя уходило! А ведь надо было закончить работу до возвращения Гурровот этих машинок всегда стоит адский грохот!
А что, если позвать папашу Лампьона? предложила Эвелина Селье. Уж наверно он знает толк в пишущих машинках: он ведь на все руки мастер, да и к тому же работает в типографии
Предложение все одобрили. Оно было связано с известным риском, но все знали папашу Лампьона как порядочного человека. Немцев он ненавидел Мадам Кэлин сказала, что пойдет потолкует с ним. С первых же ее слов старик догадался, в чем дело.
Можете дальше не продолжать, сказал он, я все понял. Вот что я вам скажу: ваше счастье, что вы обратились ко мне. Неужто вы думаете, что у нас в типографии печатают только эти нацистские пакости!.. Уж я показах бы вам один загородный домик, какие там творятся дела!.. Номолчок!.. Пошли посмотрим вашу машинку.
Оглядев валик, он заявил, что на починку уйдет примерно полчаса. Через двадцать минут Лампьон принес машинку в квартиру сестер Минэ. Ален кинулся к ней, словно перед ним было сокровище, и впервые за все время, что он провел в родном доме, на его лице появилась улыбка. Но еще нужна была бумага. Отец Жоржа перерыл у себя все шкафы и нашел две стопки писчей бумаги, почти нетронутые. Алена перевели в комнату с окнами во двор, чтобы на улице не был слышен стук машинки, и юноша принялся за работу. Он печатал до позднего вечера, не поднимая головы, не притрагиваясь к ужину, который мадемуазель Мари принесла ему на подносе. Когда наконец около полуночи замолк стрекот машинки, жильцы облегченно вздохнули, пусть теперь возвращаются Гурры!
В шесть часов снова пришел доктор Менар. После сна Соланж почувствовала себя лучше. Жар у нее спал. Она уже больше не бредила, но вместе с сознанием к ней вернулась ее тревога. Она озабоченно спрашивала про брата. Когда Эвелина уверила ее, что Ален в безопасности, лицо ее озарилось слабой улыбкой, и она умиротворенно закрыла глаза. Норетта всю ночь дежурила у ее постели и заснула только под утро. В восемь часов мать вошла в комнату и, увидев, что дочь спит глубоким сном, не решилась ее будить. Она быстро накормила завтраком Мишеля с Фанфаном и спустилась к сестрам Минэ. Шпик по-прежнему торчал перед домом, и Ален, как и вчера, шагал из угла в угол. Эвелина не стала ждать, пока он с ней заговорит.
Хорошо, сказала она. Мишель еще раз сходит к вашим друзьям. Дайте мне бумаги, которые вы напечатали.
И Мишель снова направился в кафе. Но сейчас он думал не об Алене, а о Жорже. Еще раньше Мишель ему все рассказал. Тот с завистью поглядел на него, но когда Мишель под конец с пренебрежением отозвался о Союзе «рыцарей Сопротивления», Жорж возмутился.
Ну вот, сказал он, так я и знал! Сперва Турон, теперь Ален! Не стыдно тебе, старик? Раз так, я сам буду руководить Союзом, и можешь быть спокоен. «Рыцари Сопротивления» не подведут! Но только учти: твой Ален уедет, и тогда тебе больше нечего будет делать, а я уже не уступлю тебе место командира!.. И еще вот что: отдай мне твою наборную кассу. Этого требует справедливость!
Мишель небрежно протянул ему коробку. Сказать по правде, теперь он жалел, что уступил Жоржу руководство Союзом. В самом деле, чем он займется, когда Алена не будет? Какими долгими, скучными покажутся ему дни! В задумчивости он добрался до кафе. На этот раз там не было белокурой девушки. Его встретил смуглый человек с суровым лицом, таким же усталым, как у Алена.
Где Этьен? резко спросил мужчина.
У нас! ответил Мишель. Он все еще не может выйти из дома из-за того шпика Но он напечатал все донесения.
Мишель непринужденно достал из-за пазухи бумаги: он уже начинал привыкать к новой работе.
А ты ловкий парень, сказал Даниель. Видно, уже освоил наше дело! Ну так вот, передай Этьену, что он должен во что бы то ни стало улизнуть: он нужен мне позарез. Я буду ждать его завтра в десять часов в «Центре».
Хорошо, сказал Мишель.
Но он не мог вот так просто уйти. Даниель словно приворожил его: от него веяло такой силой, что один вид его воодушевлял на подвиги. Мишель чувствовал, что за этим человеком он пойдет в огонь и в воду. Его воображению представился день, когда он вот так же будет стоять перед Даниелем, только что выполнив опасное задание, и Даниель скажет ему: «Молодчина!» Мишель подумал: скоро Ален покинет их дом, и тогда он, Мишель, никогда больше не увидит Даниеля; тот вообще больше никогда сюда не придет Дрожащим голосом он воскликнул:
Скажите, мосье, я очень прошу: нельзя ли еще чем-нибудь вам помочь? Может, я вам понадоблюсь?
Даниель пристально посмотрел на него, потом кивнул головой и улыбнулся.
А почему бы и нет? сказал он.
Спасибо вам! Спасибо! крикнул Мишель. А когда? Завтра?
Нет, завтра не нужно, но, наверно, скоро. Ты и в самом деле можешь мне понадобиться.
Да, правда? Я оставлю вам свой адрес.
Этьен его знает, сказал Даниель, этого довольно.
Мишель раскрыл рот, пытаясь еще что-то сказать, но захлестнувшие его чувства были так сильны, что он не мог их выразить. И он стремглав выбежал из кафе, не слыша, как толстяк Карпо крикнул ему вдогонку:
Ты что ж, сегодня не выпьешь со мной вина?
Поездка в метро показалась Мишелю нестерпимо долгой, и он прибежал к сестрам Минэ, измученный вконец. Он сбивчиво передал Алену слова Даниеля.
Вечером я уйду, выслушав его, заявил Ален.
Это безумие! воскликнули сестры Минэ. Это безумие! Вас могут схватить! Господи, неужели вам у нас плохо?
Вечером я уйду, повторил Ален.
И в самом деле, он ушел в тот же вечер. Он сменил свой плащ на старое пальто отца Мишеля, а Моско дал ему берет, который он надвинул на самые уши, чтобы спрятать золотистые волосы. К тому же на улице стоял такой мрак, что было невозможно отличить блондина от брюнета. Шел снег. Ален уходил, как появился, в ночь и туман. Пока Мишель, стоя на лестничной площадке, сторожил дверь Гурров, Ален торопливо простился с сестрами Минэ и предупредил Эвелину, что он не скоро вернется сюда: за домом следят немцы. У соседнего подъезда остановился грузовик. Воспользовавшись этим, Ален быстро выскользнул из парадного и юркнул за машину. Прильнув к оконным стеклам, жильцы долго провожали взглядом его сутулую фигуру, которая вскоре исчезла за поворотом. Шпика не было видно.