Мэй успокаивающе сжала его пальцы:
По-моему, ты просто нервничаешь.
Тыквер свободной рукой расправил чубчик:
Может.
Где-то через час на палубу поднялся Люциус, светящийся теплым светлячковым сиянием. За ним вышли Беатрис и Фабио.
Мы подумали, что уже, наверное, пора. Если мы все-таки в Портоград, то скоро поворачивать. И в общем Люциус не договорил.
Мэй с Тыквером встали. На палубе образовался неровный, нерешительно переминающийся с ноги на ногу круг.
Люциус сунул руки в карманы. Если не считать призрачного сияния, он выглядел самым обычным школьником, которому либо крикетную биту в руки, либо учебникзубрить к экзаменам.
Что нам терять, кроме остатка загробной жизни? спросил он.
Остальные согласно закивали, и Мэй поняла, что мнение единогласное.
Надо бы нам как-то назваться, предложил Тыквер, но никому ничего путного в голову не пришло.
Люциус улыбнулся Мэй краешком губ. Мэй улыбнулась в ответ. Они посмотрели на простирающуюся перед ними водную гладь. Фабио скользнул к штурвалу. Над горизонтом взошла лунаневиданное для Навсегда зрелище, и по черной воде протянулась сияющая дорожка, словно показывая, куда править.
Не отрывая от нее зачарованных взглядов, друзья взяли курс на Портоград.
Глава шестнадцатаяПортоград
Трень-брень-трень-брень!
Услышав тоскливое бренчание подскакивающего на волне буйка, пассажиры «Геспера» сорвались с насиженных и належенных мест и высыпали на палубу.
Буек болтался почти у самого борта, едва различимый в густом тумане. Заметив вдалеке несколько ярких точек, Мэй подхватила Пессимиста и сунула в котомку.
Не прошло и нескольких минут, как на горизонте начал вырисовываться портширокий деревянный причал и покачивающиеся у него корабли. Вокруг сновали призракимускулистые грузчики в ветхих рубахах, ползущих по швам на мощных плечах, таскали мешки, катили бочки и волокли по сходням сундуки.
Мэй во все глаза смотрела, как приближается причал, и как портовые рабочие, подтянув корабль за свисающие с борта канаты, привязывают их к кнехтам. Тыквер нервно грыз ногти, сунув вторую ладонь в руку Мэй. Наконец корабль пришвартовали. Пассажиры спустились по сходням и принялись пробираться мимо снующих грузчиков.
Причальные доски сменились булыжной мостовой. Но не успели друзья сделать по ней и шагу, как их чуть не растоптал промчавшийся мимо всадник на невидимом скакуне. Еле успев отскочить, компания посмотрела ему вслед. Он летел прочь, продырявленный пулями насквозь, и на шее его трепыхалось кружевное жабо.
Разбойник с большой дороги прошептала потрясенная Беа. Вооружен и очень опасен.
Луна в небе напоминала призрачный галеон, рассекающий облачные волны. По булыжным мостовым неслись в тумане экипажи, запряженные невидимыми лошадьми. Все до единого кучера, восседавшие на облучках, были безголовые. Вдоль мостовых выстроились старинные каменные особняки, ощетинившиеся пиками кованых заборов. На нижних этажах горел свет, наверху темнели чердачные окна. Занавески шевелились, словно обитатели домов украдкой наблюдали за бредущей по улицам компанией. В небе сверкнула молния. Вдоль причала прошли цветочницы в изношенных платьях и соломенных шляпках, с корзинами засушенных цветов на продажу.
Кошмарная ночка многозначительно глянув на путешественников, бросила одна из них на ходу.
Друзья настороженно переглянулись.
Да ну, они наверняка всегда так говорят, храбрясь, заявил Тыквер.
Мэй почувствовала, как в котомке дрожит Пессимист.
Они двинулись дальше, дивясь на каждого встречного и поражаясь, сколько же разной жути здесь обитает.
Вдруг Люциус дернул шедших впереди за край одежды и потащил в ближайшую подворотню.
Вампиры! прошептал он испуганно.
С рухнувшим в пятки сердцем друзья прижались к кирпичной стене и затаили дыхание. По улице проплыл бледный лощеный господин в черном плаще. Он скользил, как по маслу, гордо выпрямив спину и свесив вдоль тела белые холеные руки. На бледном, каменном лице застыло безжалостное выражение. Вампир проследовал дальше, суровый и целеустремленный.
Патрулирует От шепота Беа у Мэй прошел мороз по коже. Вампиры сейчас бдят вовсю, охотятся за смутьянами. Отловленных доставляют прямиком в крепость Бо Кливила.
Они выждали еще несколько секунд и только тогда решились осторожно выглянуть из-за угла. Вдали мелькнул и растворился в тумане кончик плаща. Тогда друзья двинулись прежней дорогой, но теперь с еще большей оглядкой. На обочине мигал фарами и дергался туда-сюда припаркованный автомобиль под охраной усатых солдат в старинной форме, вооруженных ружьями со штыком.
Фабио подкрутил усы и кивнул им с генеральским видом.
Ожившая машина, шепотом пояснила Беа, перехватив изумленный взгляд подруги. Бензина потребляют немерено.
Вот, смотрите, вроде ничего так.
Люциус показывал на неприметный покосившийся деревянный домик с вывеской по фасаду: «Гостиница Вечный покой». Мэй не возражала. Самое время убраться со страшной улицы и обсудить дальнейшие планы. Друзья вплыли внутрь.
Внутри оказалась самая настоящая тавернагрубые деревянные столы, красный ковер, жаркий огонь в камине и растянутая над ним медвежья шкура. За одним из столов, задумчиво подперев подбородок блестящей рукой, читала книгу одна из постоялиц. Хозяин протирал тряпкой соседний стол.
Кошмарная ночка, бр-р приветствовал он вошедших. Добро пожаловать! И снова принялся протирать.
Ой, у нее золотая рука, изумленно шепнул Тыквер. Вот повезло.
Мэй ткнула его локтем в бок.
Не глазей так, неприлично.
С улицы донесся громкий скрип несмазанных колес.
Оставаемся здесь. Как говорить мой дядя Бонино начал Фабио.
О-о-о! Беа потянула Мэй за рукав. Это же леди Говард!
Мэй прильнула к оконному стеклу. Напротив таверны остановилась жуткого вида карета, сделанная вроде бы из человеческих костей. В темном оконце виднелся серый призрачный профильввалившиеся щеки, недовольно поджатые узкие синеватые губы, пустые глядящие в никуда глаза.
Кто такая леди Говард? выдохнула завороженная Мэй.
Злодейка убийца! расширив для пущей убедительности глаза, выпалила Беа. Погубила четырех своих супругов и теперь разъезжает в карете из их костей. В наказание должна собирать травинкивсе-все растущие на земле, до последней. Беа шумно выдохнула. То есть, получается, до скончания веков.
Перепуганная собственным рассказом, Беа поспешно взяла Мэй под руку, не в силах оторвать взгляд от кареты.
Проводить вас в номер?
Девочки подскочили от неожиданности, услышав голос хозяина таверны, но тут же опомнились и смущенно захихикали.
Номер встретил их красным плюшем, красным фонариком со свечой и длинными бархатными красными шторами. Мэй раздвинула их и выглянула в окно. Там в лунном свете поблескивали ряды надгробий.
Оставив Пессимиста мирно дремать наверху, друзья спустились в таверну и допоздна играли в карты, греясь у камина. По номерам разошлись около полуночи, когда уже начали слипаться глаза. Но даже уединившись, Мэй с Беа никак не могли наговориться. Когда Пессимист время от времени приоткрывал один глаз, показывая, что их болтовня мешает ему спать, девочки делали извиняющиеся лица и переходили на шепот.
Ничего не слышно от ребят с Опасных водопадов? спросила Мэй. На райское местечко под названием Опасные водопады они набрели, пересекая Мерзкое нагорье. На водопадах обитали безбашенные любители приключенийправда, когда настало время дать отпор Бо Кливилу, вся их отчаянная храбрость куда-то улетучилась.
Беа грустно покачала головой:
Нет. Я им посылала телепаграммы несколько разничего, глухо.
Тук-тук!
Все трое, включая проснувшегося Пессимиста, уставились на дверь. Мэй вопросительно посмотрела на Беа, но та покачала головой, тоже не зная, кто бы это мог быть.
Мэй приникла к замочной скважине, но разглядела только чей-то черный фрак и манишку.
Может, это послание от Хозяйки! шепнула она Беатрис и, затаив дыхание, приоткрыла дверь. Петли зловеще скрипнули. Да? дрожащим голосом произнесла она.
Дворецкий с тонкими бакенбардами на ввалившихся щеках протянул ей пожелтевшую записку:
Вам просили передать, мадам.
Мэй поспешно выхватила у него сложенный пополам листок, но, пробежав глазами кровавые чернильные строки, огорченно поникла плечами.
«Имеем честь пригласить Мэй Берд со спутником почтить своим присутствием придворный бал Ее Высочества герцогини Лодердейлской. Ждем вас завтра, в девять часов вечера».
Мэй в замешательстве подняла глаза на дворецкого.
Тот с важным видом кивнул, поджав синеватые губы:
Настоятельно рекомендую явиться, мадам. Это в ваших же интересах.
Мэй заморгала:
В моих интересах?
Дворецкий, ни говоря ни слова, с легким поклоном удалился, идеально прямо держа спину.
Проводив его взглядом, Мэй скользнула обратно в номер и показала записку Беатрис.
Надо идти, высказалась Беа, резко посерьезнев.
Мэй рассматривала послание:
Зачем я туда пойду? Мы ведь здесь вроде как инкогнито?
Мэй, герцогиня Лодердейлская знаменита в том числе тем, что еще при жизни сгубила своего мужа. И по слухам, с теми, кто отклоняет ее приглашения, она может обойтись так же нелюбезно. Выдержав паузу, Беа провела ребром ладони по горлу.
Ой! Мэй невольно сглотнула и прикрыла шею рукой. Да?
Это в порядке вещей. И по-моему, здешние призраки слишком заняты собой, чтобы тебя узнать. Вряд ли они читают газеты, и потом, ты так выросла Беа забрала у нее записку и в задумчивости постучала изящным ногтем по слову «спутник». Вопрос не в том, идешь ты или нет, а в том, кого тебе брать с собой.
Меня, пожалуй, не надо. Тыквер валялся в кровати, закинув руки за голову, а Мэй стояла рядом и умоляюще смотрела на него, зажав в кулаке послание. Меня сразу узнают. И начнется: а спой нам, а спляши, а еще спой, а еще спляши Им ведь одни хиты подавай. Он вздохнул. Так что без меня. Я этих приемов и балов уже навидался. А тебе понравится.
Миоу?
Мэй посмотрела на кота.
Вряд ли в качестве спутника позволят пригласить запрещенное животное, огорченно пробормотала она.
Люциуса надо брать, продолжал Тыквер, делая небрежный жест рукой.
Люциус сидел на подоконнике и мастерил рогатку, чтобы пулять в прохожих эктоплазменными шариками. Фабио, глядя на это дело, негодующе шевелил усами.
Мэй с Люциусом посмотрели друг на друга. Люциус потускнел, потом нахмурился. Мэй отвела взгляд и принялась подтягивать потуже хвост, расчесывая пальцами длинные черные волосы.
Через минуту с лишним Люциус сдался и с тяжким вздохом нервно затеребил в руках рогатку:
Мне что, наряжаться придется?
Возможно, опередив Мэй, кивнул Тыквер.
А рогатку можно с собой?
Нет, решительно заявила Мэй.
Люциус призадумался.
Ладно. Пойду.
Мэй чуть не подпрыгнула от радости:
Хорошо.
В номер она возвращалась со смешанными чувствами. Несмотря на весь страх, неуверенность и смятение, Мэй улыбалась. У нее будет первое в жизни свидание!
Глава семнадцатаяНа балу у герцогини
Экипаж въехал на полукруглый пандус у входа во дворец. Сидящая внутри Мэй понимала, что голова ее должна быть занята другими, более важными мыслямио Хозяйке, о страшных планах Бо Кливила. Но при виде подъездной аллеи, освещенной ярко пылающими кострами, и вереницы карет у Мэй забегали мурашки от восторга. Первый в жизни бал!
От дворцатри величественных беломраморных этажа с колоннами по фасадувеяло стариной, пышностью и аристократизмом. На просторной террасе с парадными лестницами горели факелы и плясали на стенах веселые тени, создавая праздничное настроение. В окнах верхнего этажа шевелились портьеры и призрачные силуэты кивали, отмечая прибытие новых гостей.
Такое чувство, что они сговорились, пробормотала Мэй, встревоженно оглядываясь.
Все дамы до единой были в нарядах хоть и заплесневелых, но яркихвокруг пестрели розовые, голубые и зеленые шелка, а на декольте и манжетах пенилось рваное кружево. Чем пышнее наряд, тем более он выглядел замызганным и обветшалым, и тем горделивее держала голову и выше задирала нос его обладательница. Кавалеры щеголяли пастельными оттенками костюмов и помахивали кружевными платками. Покачивались высокие пудреные парики, украшенные паутиной и лепестками засохших цветов.
Мэй перевела взгляд на собственное платье, выбранное по совету Тыквера. Густой черный бархат, мягкий, словно кошачья шкурка, со сверкающими звездочками-пуговицами по корсажу, зашнурованному крест-накрест шелковой серебристой, как лунный свет, тесьмой. С паутины на юбке при каждом движении летела пыль. На фоне этого бархата длинные черные волосы Мэй, струящиеся по спине блестящим водопадом, растворялись, словно в кромешной тьме. Шею обвивали нити старинного жемчуга, между которыми сверкали искорки рубинов и изумрудов.
От Люциуса толку было мало. Всю дорогу он щипал Мэй в карете за руки и за ноги или украдкой тыкал ей в ухо мокрым мизинцем. Теперь он, болтая ногами, беспокойно выглядывал в оконце, словно прикидывая, как бы половчее слинять. В своей школьной форме он выглядел среди напудренных и расфуфыренных гостей еще большей белой вороной, чем Мэй. Но хоть причесался, и то хорошо. И вообще симпатяга, хотя Мэй ему в этом ни за что не признается.
Надо было мне что-нибудь другое надеть, сконфуженно прошептала Мэй. Она сидела нахохлившись, втянув голову в узкие воробьиные плечи, потому что казалась себе, кроме всего прочего, жуткой дылдой.
Люциус вроде вышел из ступора и, поглядев сперва на Мэй, а потом на замшелых красоток, плывущих по лестнице, наморщил нос:
Ты гораздо лучше смотришься, чем эти старые кошелки.
Ой, спасибо!
Через несколько минут карета, покачиваясь, подъехала к самому входу, и они выбрались наружу. У Мэй в животе словно рой бабочек захлопал крыльями. Остальные пары шли под руку, но пойти так же с Люциусом она не смогла бы даже в страшном сне. Впереди показалась парадная лестница. Позолоченные двери со скрипом распахнулись, и два скелета-привратника в ливреях оскалили челюсти в ухмылке, провожая входящих пустыми глазницами.
Когда двери закрылись за спиной, Мэй показалось, что она попала в сказку. Они с Люциусом стояли на пороге огромного бального залароскошного, как бархат. С потолка в пыльном увешанном гобеленами холле свисали люстры со свечами, льющими мягкий теплый свет. В дальнем конце зала оркестр, отчаянно фальшивя и не попадая в ноты, играл старинные вальсы. Прекрасные призраки в изысканных нарядах, затканных тончайшей паутиной, скользили в танце, не касаясь пола. И над всем этим великолепием, на мраморном цоколе, в золотом кресле, обтянутом истлевшей парчой, восседала важная дамасудя по всему, сама герцогиня, хозяйка бала. Пышный помпадур, украшенный рубиновыми паучками, вздымался надо лбом белым облаком. Сжимая в руке трость с серебряным набалдашником, герцогиня зловеще сверкала глазами (в одном из которых красовался монокль).
Обомлевшая от шквала впечатлений Мэй обернулась к Люциусу, но тот прилип взглядом к столикам со сладостями, окружавшим оркестр. Там громоздились пирамиды шоколадных гробиков с начинкой из мерзелада, а на блестящих блюдах выстроились пирожные, сделанные в виде миниатюрных погостов. Еще были жареные ножки в потеках кроваво-красного соуса, пирожки в форме летучих мышей и фонтаны вязкой черной жижи, куда полагалось макать отрезанные хрустящие пальцы. Призрак, подозрительно напоминавший Генриха VIII, заигрывал в углу с юной девой за облупленным клавесином. Каждый второй нес под мышкой отрубленную головув одной из таких обезглавленных Мэй узнала Марию-Антуанетту с картинки из учебника истории за пятый класс.
Под любопытными взглядами фланирующих гостей Мэй неловко переминалась с ноги на ногу, отчаянно надеясь, что в ней никто не узнает десятилетнюю девочку в саване, о которой три года назад трубили все газеты и которая красовалась на голограммах «Разыскивается!» по всему Призрачному городу. К тому же Мэй понятия не имела, что делают на таких приемах. Хорошо хоть Люциус рядом, не бросил ее одну в этой толпе.
О-о-о, скрипучие крекеры! восхищенно выдохнул Люциус и ослепительной вспышкой метнулся прочь. Мэй растерянно уставилась ему вслед.