Пити посмотрел на нее как на недоумка:
Как что? Джон Бом-Кливер, конечно. Его превратили в резинку.
У остальных татей отвисли челюсти.
Мэй, потеряв дар речи, смотрела на кусочек резины.
Ты говорил, что это твой талисман, на удачу! возмутился Тощий Шкиппи.
Спятил ты, что ли, таскать в кармане Джона Бом-Кливера? Гвеннет покрутила пальцем у виска.
Мэй опустила голову и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Видимо, Пити поверил газетам, раструбившим, что Кливер в Вечном городе подвергся реинкарнации. Проще говоря, попал в реинкарнатор. Где превратился во что-то другое.
Ну да, и мой талисман заодно, запальчиво возразил Пити. Но вид у него был смущенный. Что скажешь, Кливер? поинтересовался он у резинки. Врет она или как?
Резинка почему-то промолчала (никто, кроме Пити, не удивился).
Тать хорошенько встряхнул ее, и тут у него самого задрожали губы. Он озадачено поскреб кустистую бороденку.
Без паники! широко улыбнувшись, успокоил он, но улыбка в тот же миг сползла с его лица. Поднеся резинку к самым губам, он зашептал:Джонни, мальчик мой, ты что, на меня в обиде?
Учтите, подала голос Мэй, вы ведь ничего не теряете. Если я приведу вас к сокровищу, вы меня отпустите. А если сокровища там не окажется, получите за меня выкуп, как и собирались.
Пити смахнул слезу и шмыгнул носом.
Он всегда со мной в молчанку играет. Смущенно оглянувшись, он с показным безразличием швырнул резинку на землю. Так, и где, говоришь, сокровище?
Недалеко. Совсем рядом с парком «Бездна скорби»
Мэй выжидающе уставилась на татя. Главное завернуть их в нужном направлении, выиграть время на раздумья. А там а там неизвестно. Может, трех противников они с Пессимистом как-то одолеют. Бывало ведь и похуже.
Тощий Шкиппи махнул на нее водяным пистолетом:
Тогда вперед, куколка.
Мэй оглянулась на ходу через плечо. Отставший Пити, думая, что никто не видит, украдкой подхватил резинку и сунул в карманбережно и с любовью, словно ювелир, укладывающий на подушечку свой самый ценный бриллиант.
Глава десятаяВампиры!
Йо-хо, йо-хей, я был грозой морей,
Пока три тысячи чертей
Меня не потопили.
Теперь я чист душою и помыслами чист,
Отмыт до блеска я в волнах,
Вот так-то, старина!
Запас песен о смерти, воровстве и мошенничестве у татей казался неисчерпаемым. Они уже успели прогорланить всю «Когда твой клад я приберу к рукам», а теперь дошли до семнадцатого куплета «Каким тать был, таким остался».
Покинув Призрачный город через западные ворота, они прошли мимо заброшенной деревеньки под названием Новая Венеция (построенной на каналах, отходящих от Стикса), а теперь двигались на юг по большой пустынной дороге, сплошь покрытой выбоинами. Вдоль обочины светились старые мотели, вроде «Вечной ночи» и «Спящей лощины», все, как один, покинутые. Пессимист трусил рядома что ему оставалось, если его лапу связали с щиколоткой Мэй, словно им предстоял забег «на трех ногах»?
Ночью Мэй с котом сжались у костра, пока тати вовсю орали, гоготали и отводили душу. Мэй не обращала внимания. Она пыталась представить мир, где кругом хозяйничают темные духи. Представляла Болотные Дебри, кишащие гулями.
Вытащив обрывок афиши, Мэй посмотрела на снимок Тыквера. Пессимист ласково погладил лицо призрака лапой. Как он? С ним все в порядке?
Почему она не осталась сражаться вместе с остальными? Ведь была же возможность. А теперь дела настолько плохи, что никакого воображения не хватит.
Мэй вспоминала друзейБеатрис, Люциуса, капитана Фабио, Тыквера. Если она отыщет их, больше не бросит никогда, это уж точно. На этот раз она не оплошает.
Она посмотрела на Пессимиста, разминавшего лапы у нее на коленях. Тут ее осенило, и она подсунула коту стянутые веревкой запястья. А что? Попытка не пытка.
Пессимист глянул одобрительно и принялся за работу.
За спиной возникла какая-то тень. Вздрогнув, Мэй обернуласьчерез плечо заглядывал Тощий Шкиппи. Девочка подсела ближе к огню, сгорбившись, чтобы заслонить руки.
Пити, отважилась она позвать чуть погодя, увидев, что тать в особо лирическом расположении духа нежно гладит прижатую к щеке резиновую ленту. Темные духи действительно собираются захватить Землю?
А то как же. У Кливила всё на мази. Такую силу набрал, что ему старые законы не указ. Наверное, в Книгу Мертвых за подсказками лазит. Да и не осталось никого, кто бы теперь против него пошел.
А вы знаете, что он делает с пленными призраками?
Да откуда ж, цыпа? Никто толком не знает. Придут темные духигули, гоблины, мумии, вампиры, заберут пленников и возвращаются снова с пустыми руками. Уводят куда-то за Равнину Отчаянияа там ищи-свищи. Я тебе вот что скажу: говорят, у него не замок, а чистый лабиринт, кругом сплошные обманки да ловушки, и ведь растет и растет куда-то под облака, а Кливил сидит на самой верхотуре, и никому до него не добраться. Параноик он слегка.
Гвеннет залилась хохотом:
Ты где такого понабрался, Пити? На помойке рылся?
Пити воинственно расправил плечи:
Слухами земля полнится. Он окинул взглядом унылый пейзаж. Так Камни, песок, еще камнида, точно, здесь
Он пронзительно свистнул.
Понимаешь, касатка, потупился Пити, на твой выкуп мы собирались заново отстроить грот
Ближайшие валуны вдруг заходили ходуном, откатились, и из темных нор полезли тати. Три загорелых дочерна пирата с кортиками, подозрительная гопкомпания в полосатых черно-белых тюремных робах и шайка разбойников в полумасках. Всемирный слет татей.
Ровно за две секунды число похитителей Мэй и кота выросло с трех до двадцати трех. Был просто пленстало окружение.
На второй день пути Пессимисту удалось размочалить веревки, стягивающие руки Мэй. А тати заметно заволновались.
Впереди показался транспарант. Большой, серебристый, он выгибался дугой над песками. Надпись на нем гласила: «ЕЩЕ ПОВОРОТИ БЕЗДНА СКОРБИ ВАС ЖДЕТ!» Через час они дошли до следующего«К БЕЗДНЕ СКОРБИ ШАГ ПОШИРЕВАС ЖДУТ СТО ТЫСЯЧ СУВЕНИРОВ!» А еще чуть погодя на горизонте вырос «УГОЩЕНЬЕ ВАС ЖДЕТК БЕЗДНЕ СКОРБИ, ВПЕРЕД!»
Наконец перед путниками возник огромный рекламный щит с жирной красной стрелкой, направленной вертикально вниз, и пламенеющей сверху надписью: «ВЫ НА МЕСТЕ! К ПАРКУ РАЗВЛЕЧЕНИЙ БЕЗДНА СКОРБИСЮДА».
Тыквер прошептала Мэй. Она старалась не двигать руками, притворяясь, что они все еще связаны. Тревога и страх росли. Плана по-прежнему не было. Пристроившийся рядом Шкиппи, который уже несколько минут шагал бок о бок с Мэй, тоже не добавлял оптимизма.
Говорят, он так скулил, так молил Дружок твой.
Что? встрепенулась Мэй.
Умолял, говорят, о пощаде. Во всех газетах писали. Ну и поглазеть, конечно, целая толпа набежала. Конечно, он же знаменитость, все такое. Но его все равно забрали.
Кого?
Шкиппи кивком показал на карман, куда Мэй сунула снимок Тыквера.
Мэй недоуменно прищурилась, чувствуя, как заныло в желудке:
Не понимаю, о чем вы.
Как? вытаращился Шкиппи. Про своего закадычного дружка и не знаешь? Он недоверчиво рассмеялся. В Навсегда ни одной души не найдется, которая бы не слышала. Во всех газетах было. С голограммами и прочим. Он пытался сбежать, через весь город, куда-то в эти края намылился. Вроде как Кливил его самолично отловил. Превратил его в ничто, прямо не сходя с места.
Каждое слово звоном отдавалось у Мэй в ушах. Она скрестила руки на груди, чтобы не тряслись, и замотала головой. Ее душили слезы.
Не верю
Вот. Порывшись в заплечном мешке, Шкиппи вытащил потрепанную старую газету. Сохранил на память. Все оставляли, он же знаменитость, не просто так.
Он протянул газету Мэй. На передней странице красовались два гуляи между ними пустота. «ЛЮБИМЕЦ ПУБЛИКИ ОБРАЩЕН В НИЧТО МАНОВЕНИЕМ РУКИ».
Мэй судорожно всхлипнула.
Плачешь? А толку?
Мэй вытерла горючую слезу.
Теперь-то что плакать, ничего не попишешь.
Оставь ее. Колченогий Пити вытянул из кармана засопливленный платок и сунул его Мэй, но мокрая тряпочка повисла в безвольной руке.
Тощий Шкиппи выхватил из кармана водяной пистолет:
Кончай бодягу, Пити. Надоело ждать попусту. Он наставил дуло на Мэй. Что-то сдается мне, куколка, не знаешь ты ни про какое сокровище.
Палец на спусковом крючке сжался. Но Колченогий Пити успел закрыть Мэй собой, вытаскивая собственный пистолет.
Если хоть один волос упадет с ее головы прорычал он.
Шкиппи захохотал:
Ну тогда, счастливого путешествия, Пити
Вжиииииииии!
Подскочив от неожиданности, тати уставились на горизонт, где возникли три черные точки.
Вампиры! прошептал Пити.
Мэй подхватила Пессимиста на руки и, отшвырнув веревки, пустилась наутек.
Убегает! заорали за спиной. Обернувшись, Мэй увидела шайку татей, которые неслись следом, выхватывая пистолеты на бегу. Стоять, ни с места!
Но Мэй летела вперед. Сзади послышался нарастающий визг и скрежет, а потом ее накрыла черная тень. Посмотрев через плечо, Мэй успела увидеть, как пара бледных рук уносит Тощего Шкиппи ввысь и как тот роняет отобранный у Мэй лук со стрелами. Остальные тати при виде вампиров разбежались.
Мэй закусила губу, глядя на оружие, валяющееся в песке, и метнулась подбирать. Когда она выпрямилась, на нее как раз пикировал вампир. Мэй оглянулась. Можно опять кинуться наутек, но если вампир увидит, как она вбегает в «Бездну скорби», там он ее точно выследит.
Мэй усилием воли заставила себя стоять смирно.
Натянула тетиву, прицелилась в приближающегося вампираизо всех сил надеясь, что еще помнит, как это делается, и выстрелила, чуть не сев на землю от сильной отдачи. Вампир обратился в камень на лету и просвистел мимо. Мэй, сама не верившая, что получится, удивленно уставилась на лук.
Однако истошный визг в вышине тут же привел ее в чувство.
Мэй бросилась к «Бездне скорби».
До вывески оставалось буквально несколько шагови никаких признаков входа. Оглянувшись, Мэй увидела, что вампиры закладывают вираж, устремляясь к ней. Тогда она прокатилась по песку, словно на коньках, и въехала под щит с вывеской. Вампир пролетел прямо над головой. И тут Мэй поняла, что все еще катится, катитсяа потом проваливается куда-то в темноту.
Глава одиннадцатаяБездна скорби
Мэй с Пессимистом крутило и вертело по стенкам какой-то темной чаши, словно воду, смывающуюся в слив раковины. Потом они полетели с высоты. Мэй решила, что сейчас они расшибутся в лепешку, но они все падали и падали. Отверстие наверху сжалось до размеров булавочной головки. Наконец Мэй на что-то приземлиласьи ее тут же подкинуло обратно в воздух, она снова шлепнулась и снова подпрыгнула. Что там пружинит, она не видела, вокруг стояла кромешная тьма, но похоже было на батут. Постепенно высота прыжков сокращалась, и вот Мэй уже лежит ничком на пружинистой сетке. Пессимист плюхнулся ей на голову. Перекатившись, Мэй сползла с края и мешком обрушилась на землю.
Встав наконец на ноги, девочка попыталась осмотреться. Кругом темнота, хоть глаз выколи, только впереди светится призрачным голубоватым сиянием прямоугольная будка. Внутри застыла такая же светящаяся фигура, одетая в поеденный молью кардиган поверх белой блузки с воротником. На носу очки, на головесиреневая искусственная завивка.
Мэй осторожно подплыла поближе и прочитала имя на карманчике блузки: Эдит. Скучающий взгляд кассирши был устремлен куда-то вдаль, на посетительницу она даже не посмотрела.
Э-э Откашлявшись, Мэй все-таки решилась обратиться. Э-э, простите Медленно, словно на шарнирах, кассирша повернулась. Глаз у нее оказался только один, на месте второго зияла пустая глазница, из которой выполз червяк. Упорно храня молчание, она дожидалась, пока Мэй сама изложит, зачем пришла.
Мэй сплела пальцы, собираясь с духом. Она еще не отошла от вести про Тыквера.
Я правильно понимаю, это развлекательный парк «Бездна скорби»?
Медленно, словно делая величайшее усилие над собой, кассирша наклонила голову, показывая взглядом на рулон билетиков.
Ой! Мэй обрадованно зашарила по карманам. Сколько стоит?
Кассирша смотрела сквозь нее.
Тут Мэй вспомнила про монеты, позаимствованные в Белль Морт и вытащила из кармана пригоршню. Только бы хватило
Кассирша перевела безучастный взгляд на горстку металла. Потом высохшая, рассыпающаяся в прах рука медленно оторвала от рулона билетик и просунула в окошко.
Спасибо! Повертев головой в темноте, Мэй вопросительно посмотрела на кассиршу. Та с протяжным вздохом отвернулась от окошка.
Только теперь, приглядевшись, Мэй заметила в той стороне черный бархатный занавес. Икнув от неожиданности, она переглянулась с Пессимистом и двинулась туда. Занавес плавно отъехал, но за ним тоже царила сплошная непроглядная темнота. Мэй шагнула вперед и подождала, пока занавес закроется за спиной.
Высоко-высоко наверхунаверное, на высоте двадцатиэтажного домазамигала красная лампочка. Через секунду раздался пронзительный звон, от которого заложило уши и затряслась под ногами земля. Где-то над головой защелкало и загрохотало. Теперь, в красноватом свете, Мэй увидела, что они стоят на дне глубокого колодца, а вверх, как ложи в театре, уходят сотни ярусов, теряющиеся в вышине. На каждом ярусе, хлопая, открывались двери. Мэй попятилась, но земля вдруг поплыла из-под ног, и девочка шлепнулась прямо в подлетевший деревянный гроб. Схватив Пессимиста, она забарахталась, пытаясь выкарабкаться, но было уже слишком высоко.
В дверях начали появляться какие-то фигуры. Мэй не сразу поняла, что они механические, как Санта-Клаусы перед домом Брайди Макдрамми в Кабаньей Лощине. Их там были тысячипризраки в костюмах гробовщиков, женщины с паутиной в волосах, белыми, как мел, лицами и густо подведенными глазами. Слетая с ярусов, они парили на невидимых нитях, подвешеных к теряющемуся в вышине потолку, выделывая в воздухе плавные кульбиты и пируэты под заунывное загробное пение.
Думаешь, жизнь удалась?
Зайди, тебе будет полезно.
Страх и уныние ждут
Во мраке «Скорбной бездны»!
Тебя от души припугнем,
Хотя и не безвозмездно.
Ведь лучшего места для этого нет,
Чем наша «Скорбная бездна»!
Скажешь, страшно и темно?
Здесь не лучше все равно.
Зато у нас вафли из сдобного теста
Во мраке «Скорбной бездны».
Гроб поднимал их все выше и вышеи вдруг, словно включили разом все лампочки во Вселенной, кромешная тьма рассеялась, и внизу раскинулся огромный парк аттракционов. Бескрайний, ослепительныйно в темных тонах, переливающийся всеми оттенками фиолетового, зеленого и синего.
Гроб стремительно ухнул вниз, в самую гущу открывшейся кутерьмы, и помчался в мерцании свечей над булыжной дорожкой, петлявшей по парку. Механические призраки, не прекращая пения, окружили гроб. В руках они держали светящиеся таблички «ОБЗОРНАЯ ЭКСКУРСИЯ».
Мимо неслись аттракционы. Гигантские горки взмывали так высоко, что Мэй даже не видела, где они заканчивались. Слева мелькнула пещера, над которой болталась кривая табличка с пылающими буквами: «ТОННЕЛЬ УЖАСОВ». Справа громоздился особняк со следами былой роскошиверанда просела, ставни покосились, а местами вообще валяются на полу. Изнутри неслись вопли ужаса. Судя по табличке на балюстраде, это был «ОГОЛТЕЛЫЙ ОСОБНЯК». Они пролетели мимо «НОЧИ НА ГОРЕ БАНШИ» (из трещин на крутых склонах вырывались столбы пламени), потом мимо «ВАМПИРСКОГО ЛОГОВА» (вход через распахнутый вампирский рот). Ревели водопады, пахнущие хлюп-газировкой; торчали тут и там серебристые подернутые ржавчиной киоски со смрадным лимонадом и скелекексами всех цветов радуги, от кроваво-красного до гнило-коричневого; бесчисленные лавочки ломились от сувенировплюшевых мумий, бензопил, кандалов и прочей всячины с аляповатой надписью: «БЕЗДНА СКОРБИ».
Но хотя все аттракционы исправно работали, нигде не было видно ни души. Ни единого посетителя.
Мэй пошарила глазами, надеясь отыскать хотя бы кого-нибудь. Мощеная дорожка под летящим гробом разветвлялась на тропки поуже, ведущие к аттракционам, а в земле то тут, то там зияли дыры с направленными вниз стрелками и надписями типа: «СИГАЙ ВНИЗБУДЕТ НЕПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ» или «КТО СМЕЛЫЙМОГИЛЬНЫХ КОНФЕТОК ОТВЕДАЙ». Они пролетели над могильником с мумиями, потом мимо стоянки ракет, отправлявшихся с экскурсиями на соседние звезды, и лодочной заводи у Стикса. Видимо, раньше сюда причаливали лодки со всех краев Навсегда. Но теперь не было ни одной.