Самый простой способ добраться до Хошаэто автостоп. Конечно, туда каждые несколько часов отправляются дирижабли. Но дирижабли мне не по карману, поэтому могу лишь вообразить, каким образом завтра до рассвета я попаду в Хош.
***
Даже перспектива раннего вставания не испортила моего настроения победителя. Проворочавшись в безуспешных попытках заснуть все те несколько часов, что я отпустила себе на отдых, я вскочила, не дожидаясь будильника. Закончив приготовления меньше чем за полчаса, предчувствуя, что Дрю объявится раньше обещанного, ровно в шесть я уселась на подоконник пред окном, выходящим на улицу Сан-Сульпис с чашкой кофе в руках.
Дрю не заставил себя долго ждать. Когда ночную темноту еще не нарушил ни один луч зари, он возник из созданного прохода ровнехонько перед дверью в бордель, используя один из самых простых и верных способов создания проходов: прицеливаться в известные места. Еще через минуту, сбежав вниз по лестнице, я уже стояла перед ним, не выспавшаяся, но полная энтузиазма. На ногахкроссовки, на головекапюшон, в рюкзакетермос с чаем и бутерброды, а в сердцепредчувствия великих свершений.
Он оглядел меня с ног до головы, будто я была товаром, а не продавцом, и сказал:
Следующий раз не одевайся так тепло. В Хошежарища. Отчаливаем?
Я кивнула. Дрю взял меня за руку. Я настроилась на его проход, и на всякий случай зажмурилась, как всегда, не уверенная в своих магических способностях.
Глаза я открыла, когда мы уже переместились на просторную заасфальтированную парковку посреди сумеречного леса. Пахло влажной хвоей и выхлопными газами. Первые, проснувшиеся до зари, птицы только-только начинали щебетать. Ежась от предутренней прохлады, я догадалась, что до жаркого Хоша еще далеко.
Отсюда торговцы отправляются в Хош на грузовиках. В обмен на создание коридора проходов они берут подсадных. То есть нас. Следующий раз мы встретимся прямо здесь.
У Дрю была редкая манера говорить так неторопливо и так спокойно, что к каждому его слову приходится прислушиваться. Я, продрогшая от свежести всё не покидающей нас ночи, кивнула. Дрю поднял с земли камешек и протянул мне:
Возьми, с этим тебе легче будет создать проход. Он притянет тебя на это место.
Прячу камень-следовик в карман и закрываю на молнию. Такой прием при создании прохода применяют несильно одаренные маги, используя особенность предметов хранить отпечатки местности, откуда их забрали. Надо будет проделать то же самое по прибытии в Хош.
Дрю выглядывает кого-то среди компании тихо переговаривающихся курящих шоферов. Я словно тень, следую за ним по пятам.
Мы ищем МАРИКУ.
Так зовут шофера?
Нет, усмехается он, так зовут грузовик!
Засмотревшись на разношерстную компанию водителей и их видавшие виды грузовики, теряю Дрю из виду. Один из шоферов особенно колоритный привлекает мое внимание. Коренастый неопрятный цыган килограммов двести весом с кудлатой бородой, лохматой нечесаной шевелюрой и золотым передним зубом. Именно такой цыган, каким пугают детей.
Вот уже первый грузовик трогается с места, за ним спешит второй, третий Слышу, что Дрю зовёт меня. Карабкаюсь по ступенькам на борт подъехавшей Марики, красно-ржавого тягача, волочащего длинный тентованный полуприцеп, просевший от перегруза. Дверца за мной захлопывается.
Мое путешествие в тысячелетний город-базар магов Хош начинается с того, что я оказываюсь на крайнем из трех сидений в кабине пропахнувшего соляркой старого автомобиля. С другого края, положив огромные ручищи на широкий, обтянутый кожей руль, Марикой правит тот самый страшный цыган. Дрю, который устроился между нами, сосредоточен на создании проходов. На спальнике сзади свернута давно требующая встречи со стиральной машиной постель, сверху брошена большая потертая сумка. Лобовое стекло украшено по контуру нелепой бардовой бахромой. В довершение всего, на пыльной торпеде, вместо обычной бессмыслицы вроде машущих рукой пластмассовых животных, сидит живой человечек ростом с палец. Толстый, бородатый и лохматый, словно уменьшенная копия нашего водителя, человечек одет в синюю рабочую робу механика. Он примостился спиной к нам, обхватил крошечные колени миниатюрными ручками и, покачиваясь в такт выбоинам в асфальте, мурлыкал протяжную грустную песню.
Шигномануш, поясняет Дрю, склонившись к моему уху, как бы домовой в Марике.
Это были единственные слова, произнесенные до самого Хоша. Шофер, чьего имени я так и не узнала, без передышки курил и, почти не моргая, следил за изменениями дороги. Мне оставалось глядеть по сторонам и дивиться, как, подчиняясь построенным Дрю коридорам проходов, трансформируется пейзаж.
Лесная дорога плавно сузилась, стала грунтовкой, а деревья отступили. В углублениях долины, нарезанной квадратами возделанных полей, замерцали блуждающие огни. Дорога зазмеилась по берегу неспешной реки, несущей воды под сплетенными ветвями старых замшелых плакучих ив. Лучи фар выхватили яркие, как прожектора, глаза вылетающих из воды крылатых рыб. Стоило дороге резко уйти вправо, как небо прояснилось, и серебряный диск луны показался из-за далекого города на вершине холма. Еще повороти в предутреннем тумане открылся вид на заросшую плющом рощицу и мрачные руины заброшенного города. Но вскоре лунный свет скрылся за налетевшим облаком. В тростнике по болотистым обочинам завозились какие-то твари, потревоженные нашим появлением. Туман сгустился, словно мы въехали в клубящееся молоко, свет фар выхватил каменные опоры широкого виадука. Дорога снова изменилась, покрылась выщербленным асфальтом, туман рассеялся, а над нами угрожающе нависли черные скалы. Но вот уже не по асфальту, а по укатанному булыжнику, мы петляли по горному серпантину, и дорога сужалась до такой степени, что едва можно было разминуться со встречной нагруженной мешками и запряженной мулами телегой с сонным погонщиком. Внезапно свет фонарей разорвал рассветный мрак. Мы мчались по шикарной шестиполосной автостраде, нас обгоняли автомобили с номерными знаками неведомых стран. Но люкс от ровной дороги длился недолго, и последние двадцать минут путешествия прошли по скользкому заледенелому зимнику, лишь белая, снежная гладь простиралась до самого фиолетово-розового горизонта.
Также внезапно, как и появились, ледяные ухабы исчезли из-под колес. Алычовые рощи вдоль обочины, кизиловые заросли, яркий свет городских огней вдали и длинный хвост из медленно ползущих грузовиков впереди, говорили, что мы приехали. Неразговорчивый цыган сбавил скорость, наш грузовик подполз к последнему в очереди из сотен таких же, тянущих за собой минимум по двадцать тонн груза каждый, остановился и заглушил мотор.
Наш путь, таким странным образом повторяющий траекторию Великого Шелкового, завершен. Дрю потягивается, и, перегнувшись через мои колени, помогает открыть тяжелую дверцу.
Яркая, круглая, как монета, луна вернулась на светлеющее небо, утыканное бриллиантовой россыпью звезд. Черные зубцы гор, а на востоке над нимиогненно красная полоса. День просыпается. Вместо ожидаемой утренней свежести, волна душного южного воздуха окатывает меня и заставляет торопливо распрощаться с курткой. Хош находится намного южнее Парижа!
Дрю выпрыгивает из кабины вслед за мной.
Шофер будет ждать разгрузки. Завтра после полудня он заберет нас на парковке. Мы с тобой пройдем в Хош через Алые Ворота, онидля пешеходов.
Проходим вдоль шоссе, сворачиваем на тропку, срезаем угол, оставляя позади хвост ожидающих разгрузки грузовиков. Через несколько шагов оказываемся перед шлагбаумом, перекрывающим еще одну дорогу, поуже, где толпится пробка из легковушек и микроавтобусов. После шлагбаума дорога заканчивается высокой аркой с распахнутыми огромными воротами в сложенной из красного камня городской стене. Дрю подгоняет меня, объясняя, что после восхода все торговые места на базаре будут заняты, и как я ни стараюсь остановить взгляд на великолепии мавританских ворот и разобрать надпись над входом, ажурная красота архитектуры ускользает от моего беглого взгляда. Мы перепрыгиваем через шлагбаум. Бегом влетаем за стены города. Проносимся, расталкивая гомонящих в тающем сумраке ночи таких же, как и мы, приехавших в Хош торговцев. Пробегаем по лабиринту узких улочек и лавчонок по одному ему известному маршруту. Влетаем на небольшую площадь, тесно уставленную деревянными прилавками, и останавливаемся у одного, широкого и длинного торгового стола. Половина его, отчерченная белой краской, уже занята усатым дядькой. Вторая половина дожидается нас.
Эта площадь называетсяПлощадь Редкостей. И запомни номер стола: 3113. Всегда будешь стоять здесь!
Почему?
Потому что этот номер приносит удачу!
Как скажешь. А где же наш товар? интересуюсь я, разглядывая, как заботливо усатый раскладывает на прилавке какие-то коробочки. Только сейчас я обратила внимание, что Дрю приехал налегке, с маленьким рюкзаком за плечами, размером не больше моего!
В этом-то все и дело! подмигивает он. Я торгую тем, что из Парижа не привезешь! Тем, что даже в Хоше невозможно достать.
Если достать невозможно, то, что мы здесь делаем? недоумеваю, рассматривая, как старательно сосед по прилавку заполняет каждый сантиметр стола.
Ладно! Невозможно, но не для всех. Я перекупаю товар оптом прямо в Хоше. Ты останешься дожидаться сборщика платы за место, а я схожу за товаром на склад.
Он снимает куртку, сворачивает и прячет под стол вместе с рюкзаком. На пальмах, нарисованных на его футболке, на солидной серебряной цепочке висит пухлый кожаный мешочек. Такие же мешочки я успела разглядеть у всех торговцев в Хоше. Скромные матерчатые, дизайнерские кожаные, расшитые драгоценными камнями, и даже джинсовые и вязаные, со шнурами или цепочками разных мастей. У самых зажиточных, разумеется, толстенные золотые и платиновые. Все они окутаны заклинаниями изобилия разной степени сложности, в каждом заложен оберег от воров. Перед тем как спрятать свой за пазуху, Дрю достает оттуда перламутровую монету и протягивает её мне.
Плата за место. Отдашь денежному джинну Обязательно возьми с него квитанцию!
Зачем?
Горгоны иногда проверяют, когда устраивают рейды.
Кто?
Горгоныместная полиция.
Прежде чем успеваю спросить что-то еще, Дрю исчезает.
***
Моя бабуля приучила меня, что джинны, созданные из бездымного огня самума, существа неприхотливые и не требуют какого-либо особого внимания или бережного отношения. Она запросто закатывала их в банки с вареньем или дарила вместе с наборами оздоровительных чаёв. У нас дома расторопные джинны выполняли мелкую работу по хозяйству, мыли посуду, сметали крошки со стола, вытрясали половики. Призывать джиннов её научила старая подруга Зухра, с которой они познакомились, когда бабуля была примерно в таком же возрасте, что и я. Бабушка рассказывала, что роковая страсть к одному археологу-студенту принудила её провести летние каникулы на знойных склонах горного массива Агалык. Там, в живописной долине, спрятанной между хребтами Миранкуль и Сарыкуль, в крошечном ауле на берегу прозрачного ручья проживал местный шаман, Мунаввар-бахши и его дочь, Зухра. Вечная любовь оказалось заурядным курортным романом, а вот знакомство с дочерью шамана превратилось в настоящую дружбу двух ведьм, которая не угасала до сих пор.
Несколько раз в год, к праздникам равноденствия и солнцестояния, Зухра присылала нам щедрые дары юга: спелые гранаты, сушеные финики, домашние медовые сладости для меня и завернутые в пестрый шелк магические снадобья для бабули. Иногда её посылки доходили до нас обычной бандеролью, но чаще с проводниками поездов дальнего следования. В этих случаях мы проделывали долгий путь пешком до Беломудрого камня, оттуда на автобусе до поселка Яаккима, потом на электричке до Финляндского вокзала, чтобы получить заветную коробку и вдохнуть загадочный и манящий воздух южных широт, приехавший в вагоне вместе с пассажирами. Иногда посылки приносили загорелые бродяги-туристы, обутые в мягкие тапочки с закрученными острыми носами, в длинных халатах и с расшитыми тюбетейками на головах.
Бабуля тоже регулярно отсылала ей коробки с подарками и пространные письма голубиной почтой, игнорируя современные электронные средства связи. Заговоренную на здоровье и удачу рябиновую наливку и варенье из облепихи и морошки для Зухры мы собирали за несколько недель до прибытия долгожданного посыльного, готового передать ей гостинцы.
Не сомневаюсь, что в посылках от Зухры джинны присутствовали. Но это были обыкновенные бытовые джинны.
Денежные джинны? Никогда о таких не слышала
Благословенный твой день, о, купец, обладатель блага и милости! Оплата места! Приготовьте монеты!
и не видела.
Полупрозрачный зеленый силуэт сформировался в тучного пузатого четырехрукого джинна с травяного цвета «кожей» и большим мешком на плече, который он придерживал первой парой рук. Во вторых рукахотрывные зеленые чеки и карандаш. С зеленым грифелем.
Не задерживайте оплату, о, купец среди купцов!
Я протягиваю ему монету. Джинн кивает, монета левитирует из моей ладони в его мешок. И, не являясь существом материальным, он беспрепятственно пролетает сквозь меня и стол, по направлению к усатому соседу.
Эй, подождите Уважаемый джинн, а чек?
Джинн вытягивает шею и поворачивает голову на сто восемьдесят градусов назад, хмурит брови, растянув и неестественно (хм, неестественно для человека, что естественно, а что нет для денежных джиннов я не в курсе) изгибает мягкую, пластилиновую руку и опускает зеленый квадратик бумаги с номером на прилавок.
Прячу квитанцию в карман и, довольная, что справилась с заданием, остаюсь дожидаться Дрю.
Возвращается он, когда солнце уже показалось над горизонтом и заставило меня распрощаться не только с курткой и кингурухой, но и с кроссовками. На плече Дрюогромная клеенчатая сумка, которую он, сильный спортивный парень, еле-еле тащит, обливаясь потом. Я помогаю ему запихнуть её под нашу половину прилавка. Пристроив сумку, Дрю аккуратно вытаскивает из неё несколько предметов и расставляет на прилавке.
На квадратном метре отпущенной нам столешницы появляются всего три коробки. Две из темного картона: маленькая квадратная и побольше, цилиндрическая, обернутая, как конфета, в черную фольгу. Маленькая подписана фломастером «ZZ 9», на «конфете» наклейка с загадочным знаком прямого угла. Третьяпохожа на консервную банку из черного матового металла, вообще никак не обозначена. Поймав мой недоуменный взгляд, Дрю объясняет:
Предостережение от воров: никогда не доставай весь товар, пусть лежит под прилавком. Я дам тебе тетрадку, где ты будешь отмечать, сколько было в начале дня, сколько продано, сколько осталось.
Отваживаюсь задать мучащий меня вопрос:
Зачем платить целый тулл всего-то за три малюсеньких места? Это невыгодно!
Дрю наклоняется к самому моему уху:
У меня самый ходовой товар во всех Девяти Мирах! Ты хоть представляешь, что это такое?
Что это?
Оружие!
Что? Это?! вырывается у меня.
Дрю мотает головой в сторону товара:
Объясняю один раз. Слушай и запоминай. «Зед-зед» это пули из зубов зомби. В сумке они разного калибра к разному оружию, все как один чистейшей воды ручная работа черных магов севера из стопроцентных высококачественных зубов зомби. Патроны упакованы по двадцать в коробку. Коробкатри тулла. Главное, нужно спрашивать у покупателей, какой калибр их интересует и внимательно сверять с цифрами на упаковке! «Г» это гранаты-дальнобойки. Их пять в пачке, двадцать за все. А в круглых банкахприцелы-непромахи. Десять монет за один. Но их редко спрашивают. А вот зед-зеддругое дело.
И как это все работает? Я же должна знать, вдруг меня спросят!
Те, кто покупает оружие, глупых вопросов не задают. Граната-дальнобойка прикрепляется, например, на бутыль с зажигательной смесью или даже на обыкновенный нож, при броске увеличивает дальность в десять раз. А с прицелами элементарно. В футлярезаклинание непромаха. Магичишь и становишься на час профессиональным снайпером. Но самое ходовое сегодняэто пули зед-зед. Достаточно просто поцарапать человека, и перед тем как умереть, он превращается в зомби, который в течение десяти минут жрёт сотоварищей. Понятно, это оружие дальнего боя и не только тактическое, но и психологическое. Представь себе панику, когда рядом с тобой появляется настоящий зомби! Вот увидишь, придется бежать докупаться, не пройдет и полдня, как все разберут!
А если зомби сожрёт самого стрелка?
Невозможно. Зомби различают своих и чужих. Внутри каждой коробки патронов зед-зедформула-оберег, которую накладывают на ствол. Стрелок и его банда для этих тварейнеприкосновенны!
Оставив при себе мнение, что все это неконвенциональное оружие явно запрещено, все же рискую спросить: