Гулко ударили высокие напольные часы, и их величавые удары подхватили другие, во множестве висевшие в комнате. Весь этот перезвон длился довольно долго, пока хриплая, но шустрая кукушка не подвела пунктирную черту. Вальтер вышел из спальни с последним затихающим звуком, одетый в настоящий смокинг и с массивной тростью в руке.
Такси ждало их у подъездачерная, чисто вымытая машина с радиотелефоном. Шофер Володяс усиками и бакамивесело распахнул дверцу, поддержал адвоката за локоть и скользнул за руль.
На Арбат, Вольдемар Альбертович?
Туда, милый, туда.
Музыка не беспокоит, не сквозит?
Вальтер устроился поудобнее, сдвинул набалдашником трости шляпу на затылок.
Как ты живешь, Вовчик? Не шалишь больше?
Что вы, Вольдемар Альбертович, на всю жизнь запомнил.
И что же ты запомнил? строго спросил Вальтер. Наверное, что нельзя брать чужое, тем более силой, тем более женщину? Да?
Володя обернулся к нему и, весело блеснув зубами, ответил:
Запомнил я вот что: кому я обязан своей свободой и незагубленной молодостью. Сейчас за квартиру хлопочу, жениться решил. Поможете?
Жениться-то?
Володя захохотал:
Нет уж, тут я сам справлюсь! Еще как!
Ну, напиши мне там на бумажке: какой район, число душ и прочее. Попробую.
Машина остановилась в одном из арбатских переулков у старинного особнячка с колоннами и балконом, с красивой лепниной и окнами фонарем.
Вальтер вышел и, постукивая тростью по асфальту, пошел к подъезду, бросив на ходу:
Запиши за мной.
Жизнерадостный Володя опять засмеялся и хитро спросил:
Округлить, Вольдемар Альбертович?
Как обычно. Но не зарывайся, знай меру.
А когда подать?
К двадцати трем. Но смотри, курящих пассажиров не брать, чтобы в салоне чужой махоркой не воняло, не люблю.
Поднявшись на второй этаж, они остановились у тяжело обитой двери с неразборчивой медной табличкой, и Вальтер, опираясь на трость, подышал немного.
С той поры еще не снялихозяину нравится, пояснил он, кивая на табличку и протягивая руку к звонку, тоже какому-то чудномуего надо было крутить, по звон, раздавшийся за дверью, был вполне современныммелодичным, щебечущим и интимным, щадящим нервы хозяев.
В квартире послышались звонкие шаги, защелкали замкина пороге стояла симпатичная девица в коротенькой юбке, в белом передничке и кружевной наколке.
Вальтер поклонился и протянул ей шляпу. Она кивнула ему, вежливо улыбнулась Женьке и пошла по коридору, приглашая за собой.
В большой комнате с темными картинами на обитых материей стенах, с темными шторами на окнах и дверях главной мебелью был камин со всем, что ему полагается: на мраморной полкекаминные часы с пастушкой и подсвечники, над ней, между двумя длинными мечами без ножен, обтянутый черной кожей и обитый стальными полосами щит, по обе стороны каминной решеткикочерга, шпицы, совочек и еще какие-то непонятного назначения предметы. Низкий абажур с кистями над большим овальным столом под зеленым сукном и на многих резных ногах бросал яркий свет на мелки и карты, пепельницы, коробки с табаком и сигарные ящички, бокалы с вином, на зажженную свечу для раскуривания трубок и сигар?
Вокруг стола, на стульях с высокими спинками, вольно, без пиджаков, с ослабленными узлами галстуков, но при жилетах, расположились несколько мужчин, трое из которыхизвестный актер-комик, ученый с мировым именем и маститый писательбыли Женьке хорошо знакомы. Правда, знакомство это было односторонним: он часто видел их на телеэкране, на фотографиях в печати, слышал о них много сплетен, они же не только не знали его имени, но и, конечно, не подозревали о его существовании.
Хозяин, розовый и полный, встал из-за стола и подошел к ним, издалека протягивая Вальтеру обе руки. Другие приветливо обернулись и кивали, улыбаясь. Вальтер представил Женьку.
Что, Вольдемар, улыбнулся хозяин, готовишь юную смену? Вы что же, молодой человек, тоже по юридическому кончали?
Пот, усмехнулся Женька, не теряясь. Гиена пора.
Приятно, приятно, хозяин потер руки, давая попять, что оценил шутку. Располагайтесь, мы сейчас закончим роббер и присоединимся к вам.
Женька устроился в уютном уголке, сбоку от камина. Девица в наколке поставила перед ним бокал вина и настоящие бисквиты. Хозяин ласково потрепал ее по щеке и наклонился к Женьке:
Запомните, юноша, в этом доме играют непременно в старинные игры, не пьют сухих вин и водки, а только старое, теплых тонов красное вино, и сюда не приводят женщин. Сонечкаисключение.
Он присоединился к играющим, и в воздухе, над столом, среди струй и волнистых колец ароматного сигарного и табачного дыма вновь поплыли, ныряя и всплывая, загадочные слова: покер, пас, флеш, блеф, карэ, мягко падали на стол карты, глухо стучали донышки бутылок.
Женька тянул вино, курил, осматривался. Он чувствовал себя свободно, ему здесь нравилось, хотя и казалось все каким-то ненастоящим, даже камин, в котором потрескивали два больших березовых полена.
Наконец игроки бросили карты, разминаясь, походили по комнате и собрались у камина, обсуждая нюансы оконченной партии.
Потом известный комик исполнил свою новую интермедию, известный учёный поделился своими личными, отличающимися от официальной точки зрения соображениями в отношении возможных контактов с внеземными цивилизациями, а известный писатель рассказал о своих ближайших творческих планах и прочел наизусть наиболее удачный отрывок из нового романа.
Ну, еще по бокалу бургундскогои на коней, господа, сказал хозяин дома и повернулся к Женьке:Попробуете, юноша? Рискнете? Вы, собственно, какие игры знаете? Что предпочитаете?
Женька опять усмехнулся и стал загибать пальцы:
Девятка, Акулина, подкидной, очко и этот забыл по очень интересный.
У!.. разочарованно и с чувством снисходительного превосходства протянул хозяин. Если бы не столь солидная рекомендация достопочтенного Вольдемара, Сонечка давным-давно указала бы вам на дверь, а может быть, и выкинула бы вслед вам на лестницу вашу шляпу. Но тем не менее попробуем. Лиха беда начало. Ловите свое счастье, благосклонное к новичкам и невеждам, делайте ставки.
Женька сел за стол, и ему вкратце объяснили правила игры, обещая помогать по ее ходу советами. Вальтер не играл; он пристроился рядом и, как опытный водитель новичка, направлял Женьку подсказками по извилистому и неожиданному пути. Он все время наклонялся к нему и то одобрительно кивал, то значительно цыкал и недовольно хмурил брови.
Вообще-то Женька побаивался карт и ждал, что все будут ловить его, новичка, попытаются воспользоваться его неопытностью и обдерут как липку да еще заставят играть в долг. Но ничего этого не было. Очень скоро он освоился, не заметил, как увлекся, и стал свободно пользоваться терминами игры, понимая их смысл и значение, сам уже записывал мелком, сам пользовался щеточкой и даже отваживался спорить, испытывая симпатию к своим партнерам за дружескую снисходительность и благодарность за помощь, не обижаясь на мягкое подшучивание над его неизбежными ошибками.
Женьке импонировал сам процесс игры, дающий возможность поразмышлять, накапливать информацию, анализировать ее и предугадывать ход противника; ему нравилось обмениваться с партнерами новыми словами, которые он перебирал, как ребенок только что подаренные игрушки, и старыми, ничего не значащими шутками, которые давали необходимый отдых голове и очищали ее для очередного решения. А когда он в конце концов еще и оказался при вполне приличном выигрыше, то не удержался и подмигнул хозяину дома. Его поздравили с дебютом, а известный ученый, поглаживая академическую бородку, даже похвалил:
Азартен, батенька мой, азартен. Но для начала и принимая во внимание юный возрасточень, очень неплохо
Все это было приятно, но краешком сознания Женька все время видел себя со стороны, будто он на сцене играет какую-то роль и чем-то сам себе не правитсято ли собственным исполнением, то ли самой ролью, то ли своими партнерами.
Прощаясь, хозяин дома шепнул ему:
В нашем кругу есть еще одно правило: не разглашать наших собраний, не хвастаться выигрышем и не жалеть о проигранном. И уже громко, для всех:И не ухаживать за Сонечкой.
Женька согласно кивнул, шутливо щелкнул, как поручик, каблуками и, галантно склонив голову, поцеловал Сонечке руку.
Ты произвел недурное впечатление, сказал Вальтер, пыхтя садясь в машину. Но имей в виду, это только первые твои шаги на пути в свет. Правда, сделал ты их довольно успешно.
Но и не один к десяти, сказал Женька, как вы обещали.
Ну нахал! Скажи спасибо, что не продулся для начали в пух и прах. И вообще поймиденьги в картах не главная цель, их можно достать и другим, более простым и эффективным способом, да и не одним. За что я люблю карты? Это прежде всего благородная игра ума, психологическая борьба. Это поединок, испытание силы духа, умение победить не столько противника, сколько самого себя, свои слабости. Карты дают мне возможность почувствовать мощь моего мозга, пустить в ход его скрытые и неистощимые резервы; я наслаждаюсь способностью свободно ориентироваться в тысячах возможных комбинаций, умением искать и предлагать контрмеры на каждый шаг, каждое движение противника, выявить слабые и сильные его стороны, разобраться в его психологии и, наконец, поставить его на колени, восторжествовать над ним. Если я посижу с человеком за одним роббером, я уже буду знать о нем все: каков он в деле, дома, с женщиной, как поведет себя в острой ситуации, на скамье подсудимых, при вынесении приговора. Вот как-то я с одним прокурором играл. А через некоторое время столкнулся с ним в одном процессе. Так я заранее знал, как он будет поддерживать обвинение, какую предпочтет стратегию и выберет тактику, на что сделает упор И что ты думаешь? Правильно! Я выиграл, потому что построил защиту на слабостях своего оппонента, выявленных за карточным столом. Так что дерзай, Жека, добавил Вальтер, вылезая из машины. Я позвоню тебе.
Женька сделал попытку вернуть ему взятые для игры деньги, по Вальтер хлопнул дверцей.
Не обижай меня, мне сегодня было хорошо. Володя, забрось нашего юного гусара на квартиру, а потом зайди ко мне на минутку.
Женька вернулся домой полный новых впечатлений, долго не мог уснуть, но спал потом легко и весело. И всю ночь ему снились то лукаво улыбающийся джокер в шутовском колпаке и башмаках с бубенчиками, то Сонечка в наколке и без ничего.
ГЛАВА 2
Мария Михайловна (Ма для Женьки, Мари для близких и друзей дома) была несчастная женщина. Муж бросил ее неожиданно и безжалостно: без упреков и объяснений он ушел из дома, оставив «совместно нажитое имущество» и пятилетнего Женьку, женился на другой женщине и завел других детей
А ведь начиналось все так хорошо. Был стремительный гусарский роман во вкусе прошлого века, были сильные чувства, было, казалось Мари, все для глубокого, романтического и долгого счастья. Будущий Женькин отец, молодой и красивый, с первого взгляда полюбил юную воздушную Машеньку и увел ее «из прекрасной семьи». Трудяга, реалист с каплей романтики в крови, он почему-то решил, что Машенька именно та девушка, которую он мечтал всю жизнь нежно и трепетно носить на руках. Так, собственно говоря, и случилосьВанечка взял ее на руки в загсе и почти шесть лет Машенька безмятежно, в мечтательном безразличии мурлыкала у него на груди.
Странная получилась пара, странной сложилась и ее семейная жизнь. Спящая красавица, легкий цветок, бережно взращенный любящими родителями, Машенька абсолютно ничего не могла, не умела и не хотела делать. Правда, ей удавалось одеться по фигуре и причесаться к лицу, но тем и ограничивалась ее повседневная полезная деятельность. Да, и еще она читаладо одури, до полной потери чувства реальности. В ее хорошенькой головке причудливо, но вполне благополучно переплетались сюжеты и образы всех прочитанных книг, желаемое и действительное, неясные мечты и волшебные грезы. Может быть, именно поэтому она без конца роняла посуду, мыла пельмени и макароны, и если даже случайно не пересаливала суп, он все равно выкипал до дна; у нее всегда убегало молоко и сгорали котлеты, она забывала в магазине продукты и теряла деньги. Она так волновалась, пришивая пуговицы, словно переходила на красный свет оживленную улицу. И тем не менее пуговица так и не находила своего места, и костюм Ванечки кособочило как на пугале. Как она вырастила Женькуэто загадка до сих пор.
И такая странная жизнь тем не менее шла и много лет не менялась вопреки надеждам отца и мужа. Он возвращался домой с работы всегда веселый, усталый и голодный.
Машенька, собирай скорее ужин, не то я съем тебя, а Женькой закушу.
Машенька приходила в ужас, прижимала тоненькие пальчики к вискам:
Боже мой, как ты не вовремя, у меня опять начинается мигрень. И с голубым или розовым томиком Машенька отправлялась на диван, обтянув голову полотенцем, Женькана улицу, а Ванечкак плите, корыту, раковине.
Он терпел, потому что любил их по-настоящему: как мужчинажену, как отецсына. Он ждал и надеялся, что Машенька наконец проснется, отбросит свою дремотную безмятежность и станет сыну матерью, емуподругой, в домехозяйкой.
Но надежда эта таяла, медленно, но необратимо. Невинное поначалу мечтательное безразличие становилось злостно расчетливым. Утром, уходя на работу, Ванечка жалел Машеньку, которая обматывала полотенцем голову и страдальчески хмурила бровки, едва открывала глаза; вечером, приходя домой, он заставал ее на диване, рядом с которым набиралась стопочка прочитанных за день книг.
И случилось то, что не могло не случиться. В один прекрасный день Ванечка забежал домой, переоделся, сунул в карман бритву и зубную щетку, прижал на мгновение к себе Женьку и больше его не видели.
Мари, убитая горем и обидой, оскорбленная и растерявшаяся, надолго пала духом и, по сути дела, так и не оправилась от этого удара. Стремясь найти утешение и опору в жизни, она, как теперь говорят, «зациклилась» на своем дворянском происхождении, пристрастилась к пасьянсам и занялась воспитанием Женьки. Он должен был воплотить все ее неясные мечты, она приумножит те его достоинства, что получил он по крови, разовьет те качества, что дала ему природа.
Примерно тогда же вновь объявился Вальтер. В свое время он настойчиво, но без особого успеха ухаживал за Мари и теперь рассчитывал взять реванш, правда, совсем иного качества и содержания.
Вальтер правильно оценил обстановку, умело подыграл Мари в ее желании сделать из Женьки джентльмена и обещал в том свое содействие. На Женьку в ту пору он видов не имел. Вальтера больше интересовали фамильные ценности, о которых постоянно и туманно намекала Мари. Приглядываться к нему он стал позже, когда сама Мари обратила на него его внимание. «Посмотри, как он изящен, умен и красив. Как держится! Он должен занять место в обществе, достойное его происхождения. Друг мой, позаботьтесь об этом. Уповаю на вас».
Вальтер отреагировал мгновенно. Это соответствовало его планам. У него уже была очень солидная клиентура, он брался за самые безнадежные делаи преуспевал. Популярность его в определенных кругах росла. Успех нужно было закреплять. Вальтер многих держал в руках, многие ему помогали в щекотливых вопросах. Пора и этого мальчика прибирать к рукам. Мари его неплохо подготовила. Он действительно неглуп, обаятелен и остроумен, вызывает не только симпатию, по и, что особенно важно, доверие. Он легко нравится женщинам, хорошо воспитан, коммуникабелен, честолюбив. В общем, парень с клавишамитакой, если немного с ним поработать, легко станет послушным исполнителем и будет иметь успех в выполнении самых деликатных поручений.
И Вальтер взялся за Женьку, причем самым примитивным путемстал готовить почву для заурядного шантажа. Правда, делал он это с удовольствием, ему самому нравилась его рольискушенный метр, нет, лучшемудрый Мефистофель вводит юное чистое существо в жизнь, цинично и иронично оценивает в ней самое бесценное, учит, наставляет, идет на некоторые жертвы и наконец «пожирает» плоды трудов своих.
Словом, началась у Женьки красивая и бурная, светская, по словам Вальтера, жизнь. Они очень сдружились и все свободное время проводили вместе. «Набирайся впечатлений, знаний, опыта, говорил Вальтер, готовься к тому, чтобы от своей худосочной журналистики уйти на добротную писательскую стезю. Газетная работаэто так, на скудный прокорм, а один «бестселлер» обеспечит легкую жизнь до староститвоей и твоих внуков».