Успешное приобщение Женьки к радостям светской жизни, естественно, пришлось по нраву Мари. Узнав, что они собираются на бега (про карты оба пока благоразумно умолчали), она пришла в восторг и сказала, что безумно рада этому:
Во-первых, потому, что видела сегодня во сне острую саблю, а по Задеке это сулит несомненную удачу в делах. Во-вторых, как говорили древние, главное различие между благородными и низкими людьми состоит в том, что одни садятся в седло, а другие ходят. И уж если ты, Эжен, сам не ездишь верхом, то, по крайней мере, посмотри, как красиво это делают другие. Недаром французы убеждены в том, что нет на свете прекраснее зрелища, чем танцующая женщина, клипер, идущий под всеми парусами, и скачущая лошадь
И верная карта, добавил с улыбкой Вальтер.
Но Мари уже вошла в роль и строго обрезала его:
С каких это пор карты стали зрелищем, друг мой?.. А в-третьих, не годится юноше забывать о буйной славе своих предков. Твой прадед в свое время просадил на бегах столько, что пришлось закладывать фамильное серебро и продать парадные портреты. Идите и наслаждайтесь! Не смотреть же вам эти ужасные игры в мячи и шайбы. А я вас жду на чашечку кофе и рассчитываю, что вы поделитесь своими впечатлениями.
Заботливый Вовчик отвез их на ипподром, вежливо высадил, справился, «когда подать» машину, и пожелал удачи. Проталкиваясь среди возбужденных людей, занимая место на трибуне, оглядывая соседей, Женька незаметно для себя проникся предчувствием радостного праздника. И это ожидание не обмануло егобыл праздник: яростный, полный силы и красоты бег лошадей, острота ощущений, неистовый порыв азарта, когда захваченные им люди, будто бы сами нещадно погоняемые всадниками, стремительно рвались к заветному финишу, торжествуя, обгоняли соперников, испытывая чувство свободного полета во сне. А какое неизъяснимое очарование таили в себе даже сами клички лошадей, какой таинственной музыкой они звучали: Монсеньор, Романтик, Аметист, Ассоль
Направляемый твердой рукой Вальтера, Женька и здесь быстро нашел свое место, свой интересбудто вернулся туда, откуда выходил на минутку, и был радостно встречен старыми, заскучавшими по нему друзьями. У него и здесь появилась масса новых знакомыхинтересных, неожиданных людей, которые видели смысл и интерес жизни далеко не в самоотверженном труде на благо общества и которые легко приняли его в свой круг.
Кстати, здесь он был свидетелем, как его сосед, истово скачущий на скамейке и сильно потраченный мужичок в мятой шляпе и с веревкой на шее, затянутой петлей вместо галстука, что, по видимому, означало какой-то символ, вдруг выиграл, судя по всему, кучу денег. Он вскочил на ноги и, принимая завистливые поздравления, заорал о том, что купит теперь патент и откроет шашлычную. Забегая вперед, сообщим, что этот «счастливчик», бывший актер, сошедший с круга, ни в этот раз, никогда ранее и вообще в жизни ничего не выигрывал. Он просто честно служил Вальтеру, отрабатывал свой старый долг и добросовестно и убедительно разыграл красивый «этюд», видимо, специально для Женьки.
Совершенный дилетант, Женька до этого дня не знал даже разницы между бегами и скачками, конкуром и выездкой, не говоря уже о тонкостях и секретах, доступных лишь посвященным. Но с помощью Вальтера Женька очень скоро освоился: стал свободно разбираться в лошадяхкакие хорошие, какие плохие, какие серые, а какие темные; знал по именам и прозвищам наиболее надежных жокеев и наездников, их нравы, привычки, суеверия и даже любимые цвета.
Все это было ново, захватывающе, поучительно. Продолжая «курс обучения», Вальтер знакомил Женьку с интересными людьми, вводил в какие-то неофициальные клубы «по интересам», где можно было «потрогать» живую знаменитость, дал возможность послушать несколько шумных судебных процессов. В зале суда Женька еще более почувствовал его силу («Вальтер может все») и по свежим впечатлениям написал и опубликовал в центральной печати несколько очень хороших, на его взгляд, очерков на правовые темы. Правда, в родном журнале, где работали в основном солидные люди, этот его успех был встречен холодно. За спиной Женьку стали обидно называть «Суд и быт», а главный редактор Федотыч ядовито предложил на пятиминутке ввести в журнал рубрику уголовной хроники и назначить Стригина ее репортером.
Вальтер, узнав об этом, только посмеялся: «Завидуют. Не обращай внимания, им так никогда не написатьзамшели, поганками обросли. А тут нужно задорное перо, свежий ум».
В общем, Женька, как самодовольно признал его покровитель, успешно приобщался к жизни «света». Все шло прекрасно. И лишь изредка некая малостьлегкая тень легкого облачкасмущала Женьку: растущие долги Вальтеру. Карты скоро изменили ему, проигрывал он теперь гораздо больше, чем выигрывал и имел на руках, садясь за зеленый стол. Вальтер легко, радушно, всегда с какой-нибудь веселой приговоркой ссужал ему необходимые суммы. Поэтому беспокойства постоянного у должника не было.
Правда, в последнее время Вальтер стал брать у него распискивекселя, как он говорил. Но делал это тоже шутливо, дружески, словно продолжал приятную им обоим игру в юного гусара. Обычно он при этом сажал Женьку за стол в своем кабинете, давал авторучку в виде гусиного пера и диктовал ему, напоминая каждый раз, что сумму надо ставить прописью, а в скобкахцифрами. Потом Вальтер брал «вексель» за уголок двумя пальцами, внимательно прочитывал и, помахав листком в воздухе, будто просушивая чернила, бросал его в шкатулку карельской березы, на крышке которой были художественно вырезаны лапти, клюка и котомка, обрамленные вязью «Для горькаго дня»понимай так: от сумы не зарекайся.
Женька улыбался, брал деньги, благодарил и тут же забывал об этом. Он был уверен, что так или иначе все образуется само собой, что Вальтер всегда будет добр к нему и заботлив. Почему? вот об этом Женька не думал. А что тут думать, когда и так все прекрасно. Будущее, судя во всему, не только улыбалось емуоно радостно смеялось навстречу, готовя все новые и новые щедрые дары. Женька даже писать, как ему казалось, стал лучше и, пожалуй, уже накопил такой богатый и разноцветный жизненный материал, что ему ничего не стоит сесть и выдать «роман века»разом поправить дела и заодно прославиться. А не этотак что-нибудь другое обязательно случится и избавит его от долгов.
Но «светская жизнь» все-таки требовала некоторых жертв. По итогам квартала Женька, один из всей редакции, не получил премии, и никто ему не посочувствовал, восприняли как должное, потому что он сильно запустил свои дела и сотрудникам пришлось подключаться к ним, чтобы вся редакция не осталась без прогрессивки. Женьку это абсолютно не тронуло, подумаешь, мятая тридцатка; он теперь жил совсем другими, более высокими категориями.
По-настоящему же тревожило его совесть только то, что он почти совсем перестал видеться с Маринкой. Но Женька оправдывался перед собой тем, что ему некогда, что Маринка в последнее время стала какой-то вялой и равнодушной к его успехам, что совсем не радуется его звонкам и не ждет встречи. Он звонил ей все реже и реже. Его стал раздражать ее постоянно грустный голос, однозначные, бесцветные ответы, подозрительная занятость делами. В глубине души его это вполне устраиваловсе равно для Маринки по оставалось времени, да и получалось, что он ни в чем не виноват, ведь она сама не хочет его видеть. Ну а уж если она его разлюбила, то тем более нет его вины в том, что он, стремясь заполнить тоскливую пустоту в сердце, увлекся другой
ГЛАВА 3
Ее звали Викторией. В хорошую минуту Вальтер называл ее «моя ласковая стерва». Она была молода, несомненно красива, бесспорно оригинальна и по-своему умна: немного интуитивного чутья плюс малость хитрости и умения выбрать единственно верную манеру и способ общения, чтобы добиться своей цели.
Она, надо признать, чуточку баловалась наркотиками, немножко шалила с иностранцами и вообще вела несколько антиобщественный образ жизни. Но все это, пока не появился Вальтер. Он увидал ее впервые на одном из игрищ уважаемых работников торговой сети, где Вика лихо отплясывала на столе, одетая только в клетчатые гетры для аэробики и ленточку на голове. Вальтер здраво оценил все ее достоинства и сразу понял, что в это же качество сумеет перевести, поработав над ней, и все ее недостатки.
Он железной рукой оборвал «порочащие ее связи», заботясь о ее безупречной репутации в своих, разумеется, интересах и взял под свое покровительство.
Одно время Вика была его любовницей и даже рассчитывала стать его женой. Пожалуй, даже настойчиво рассчитывала. Но Вальтер грубо указал ей место, и отношения их окончательно определились как чисто деловые, с редкими интимными нюансами. Но Вика этого, конечно, не забыла и не простила.
Несколько позже, решая жилищный вопрос, Вика временно вышла замуж, и их связь почему-то прекратилась, так и не возобновившись в прежнем качестве после Викиного развода. Но дружба их не угасла, если, конечно, можно назвать этим словом столь откровенный симбиоз. Вальтер, как и прежде, использовал ее в своих делах, «отстегивая» при благополучном их завершении определенное вознаграждение. Он даже помог ей при случае приобрести садовый участок и построиться. Это будет, говорил Вальтер, оставляя себе дубликаты ключей, тихий уголок, где после горячих боев за торжество справедливости я буду отдыхать у камина, вкушая прелести скромного семейного счастья, которыми обделила меня судьба.
Вальтер использовал Вику только в самых крайних случаях, при решении самых деликатных проблем; берег ее как самый крупный козырь при очень большой ставке. А Вика, внешне покорная и готовая на любую услугу, была полна к нему лютой ненависти и терпеливо ждала своего часа, своей мести.
И вот Вальтер снова позвонил ей.
Слушай, Витя, сказал он. У меня есть один прекрасный мальчик
Удивил, рассмеялась Вика. У меня
Не перебивай. Дело очень серьезное. Он нужен мне со всеми потрохами. И как можно скорее. Возьмись за него всерьез. В долгу не останусь, ты знаешь. В икре будешь купаться.
Не хочу купаться в икре, шутливо испугалась Вика.
В субботу мы будем у тебя. Целую руки, обнимаю твои нежные плечи.
В пятницу Вальтер позвонил Женьке на работу:
Я не разбудил вас, поручик?
Женька очень обрадовался ему, потому что некому было пожаловаться на полный разлад с Маринкой, не от кого было получить совет или утешение.
Нет, я уже полчаса как не сплю, с готовностью поддержал он шутку. Мне вообще сейчас не спится.
Редкая, а потому особенно обидная неудача на амурном поприще? угадал Вальтер. А ведь я тебя предупреждал. Но старик Вальтер тебе и поможет. Он добр. Он тебя вылечит.
Когда? безнадежно спросил Женька.
Завтра.
Хорошо бы. А что за лекарство?
Везде и во все времена единственным лекарством от неудачной любви была другая любовь. Завтра я представлю тебя такой пряной и терпкой на вкус женщине, что ты забудешь все на свете и даже захочешь жениться на ней.
В результате хорошо проведенного (не без участия Вальтера) развода Вика получила однокомнатную квартиру в старом доме «в пределах Бульварного кольца» и обставила ее в полном соответствии со своей ролью и местом в обществе. Здесь, в своем доме, она не знала поражений. Здесь каждая мелочь играла на нее, как вся труппа играет на приму или вся команда на наиболее результативного игрока. Правда, если бы не хозяйка, любой здравомыслящий человек пришел бы в ужас от смешения стилей, вкуса и безвкусицы. Все прочие уже уходили отсюда, шатаясь от впечатлений
Вика встретила их просто, по домашнему, в шортах и настоящих деревянных сабо; она была похожа в них на породистую длинноногую лошадь и так же звонко стучала копытцами по лакированному паркету. Этот стук, особенно когда он зарождался там, далеко на кухне, и, нарастая, приближался к гостю, заставлял сладко и грустно замирать сердце, обещая ему что-то пусть мимолетное и недолгое, но чудесное, как чужая волшебная сказка.
Я не шокирую вас голыми ногами? спросила она Женьку, садясь в кресло и закуривая длинную черную сигарету в длинном деревянном мундштуке.
Немного непривычно, сознался Женька. Но ваши глаза производят более сильное впечатление.
Браво, поручик! похвалил его Вальтер и обратился к Вике, поигрывая соломинкой в бокале. Что я говорил?
Вика засмеялась:
Как вас понять, Женя? Не так уж красивы мои ноги или так прекрасны глаза?
Вы слишком мало знакомы, чтобы правильно решить этот вопрос, опять вмешался Вальтер. Это только той женщине, которой больше печем похвастаться, хвалят ее глаза или волосы. Что же касается меня, я убеждён: если у женщины красивая попка, ей любая прическа к лицу.
Разумеется, нисколько не смутилась Вика. Ей и не такое приходилось слышать.
Тем не менее, мне почему-то приятно смотреть на вас, когда вы рядом. Гармония красоты и молодости. А знаешь, Витя, ведь наш Женька весьма благородного происхождения. Он князь в каком-то немыслимом колене. До самого Рюрика.
Это заметно, приняла подачу Вика. Это заметно во всем. И не скрою, очень приятно. Надеюсь, мы будем дружить, насколько это, конечно, возможно между мужчиной и женщиной и при моем-то характере.
Не пугай его, Витя. Он, по-моему, нормальный мужчина и вовсе не стремится к дружбе с тобой.
Почему же? сказал Женька. Я считаю женскую дружбу более надежной и цельной, чем мужская
Правда, при одном непременном условии, перебил его Вальтер. Стороны должны пройти предварительную стадию любви или хотя бы влюбленности. Кстати, о любви. Можно мне позвонить?
Он вышел в прихожую и скоро вернулся, недовольный.
Что такое? привстала Вика.
Не надо было звонить самомуэто урок.
Женька тоже встал. Ему очень не хотелось уходить.
Нет, нет, умоляюще сказала Вика. Вы не покинете меня?
Конечно, Жека, посиди. Я освобожусь и заеду за тобой.
Вика закрыла за Вальтером дверь и, вернувшись, села на тахту, над которой висела афиша с портретом эстрадного кумира и его автографом, сделанным будто малярной кистью и обыгрывающим имя хозяйки дома: «Победительнице от побежденного!»
Садитесь рядом. Давайте проведем весь этот вечер вдвоем, в этом уголке. Мне все надоели, они какие-то несвежие. Я даже телефон выключила. Мне почему-то приятно с вами. И спокойно. Даже хочетсяа это редко со мной бываетсделать вам что-то хорошее. Правда, сегодня я не очень интересная собеседница, но постараюсь, чтобы вы не скучали со мной
Потом она спела ему что-то грустное на хорошем английском языке; потом она танцевала для него в коротеньких шортиках и босиком; потом они танцевали вместе; потом Женька сел в кресло, а Вика примостилась рядом на полу, положив голову ему на колено и ласково и загадочно смотря ему в глаза, и они курили одну сигарету по очереди Словом, когда за ним заехал Вальтер, Женька был уже готов.
Да, только и сказал он, садясь в машину и пытаясь уловить запах Викиных духов на своей щеке, по которой она, прощаясь, интимно провела душистой ладонью. Да, трудно пройти мимо такой женщины.
За чем же дело стало? ободряюще улыбнулся Вальтер. Ты почти обаял ее. Я видел, как она на тебя смотрела. Вперед, гусар!
Нет, я знаю свои силы и не обольщаюсь. Такую женщину мне не покорить.
Не родилась еще женщина, которую нельзя было бы покорить. И способов для этого много. Я подскажу тебе самый простой и быстрыйсделай ей подарок.
Вы с ума сошли, оскорбился Женька.
Ничуть. Нужно только правильно соотносить качество и стоимость подарка с предметом внимания. И, соблюдая приличия, обязательно прилагать к подарку цветы. И вообще (это тоже можешь записать), взять женщину за деньгив этом есть даже что-то романтичное, особенно когда она недостаточно расположена к тебе, чтобы отдаться по велению сердца.
Из дома Вальтер снова позвонил Вике.
Ну что? спросил он тревожно.
Можно было бы и не спрашивать, устало ответила Вика. Зачем он тебе? Хороший ведь мальчик.
Потому и нужен, что хороший.
Ну разве что
Ты мне не нравишься.
Переживешь А ятем более.
Когда вы встречаетесь?
На следующей неделе. А что? Неужели ревнуешь?
Глупости. Хочешь в сентябре в Варну? Тогда пусть он тебе подарит свою фотографию. Желательно, покрупнеетринадцать на восемнадцать.
А если у него нет? Он не похож на тех, кто ходит в фотоателье, сделав предварительно укладку и нацепив новый костюм.