Хильда, хрипло сказал Филип. Не уезжай Я не могу тебя отпустить. Я женюсь на тебе.
Подумайте о том, что вы говорите, Филип. Не будьте столь опрометчивы. Я не хочу принуждать вас к этому браку. Вы любите деньги. Вспомните, что Мария со всем ее имуществом только и мечтает стать вашей женой, вспомните, что у меня нет ничего, кроме имени и красивой внешности. Взгляните на меня!
Тут Хильда шагнула в столб лунного света, падавший между деревьями, сорвала с головы и плеч косынку и предстала перед Филипом во всем блеске своей красоты, еще более ошеломляющей в таинственном сумраке ночи.
Осмотрите меня повнимательнее! продолжала девушка с горьким сарказмом. Вглядитесь в черты лица, оцените стать иначе вас может разочаровать сделка, и вы станете жаловаться, что вложили деньги в негодный товар. Помните также, что несчастный случай, болезнь, да и просто течение времени однажды могут снизить ценность моей красоты Обдумайте все хорошенько, прежде чем я отвечу на ваше предложение!
Осмотрите меня повнимательнее!
Филип сел, вернее, упал на валявшееся рядом бревно и закрыл лицо руками, словно не в силах смотреть на красоту Хильды. Однако через несколько мгновений он вскинул голову и прямо взглянул в это презрительное и прекрасное лицо.
Я скорее лишусь собственной жизни, медленно произнес он, чем потеряю тебя. Я люблю тебя, люблю так, что готов купить тебя даже ценой собственной чести. Когда ты станешь моей женой?
Что? Ты так быстро принял решение? Ты уверен? Тогда тут голос ее изменился, изменилась даже осанка, и Хильда страстно протянула к Филипу руки, тогда, мой дорогой Филип, моя жизнь, моя любовь, я стану твоей женой, когда захочешь!
Завтра?
Завтраесли таково твое желание.
Но сперва ты должна кое-что пообещать мне.
Что же?
Ты сохранишь все в секрете, никому не скажешь о нашем браке и будешь жить под своим именем до кончины моего отца. Если ты не согласишься, он, скорее всего, лишит меня наследства.
Мне не нравится твое условие Филип. Мне не нравятся тайные браки однако ты от многого отказываешься, чтобы жениться на мне, и потому, я полагаю, мне тоже следует от чего-то отказаться, выходя за тебя замуж.
Поклянись, что никому не скажешь о нашем браке, пока я тебе этого не позволю.
Я обещаю если только ты не вынудишь меня сознаться в этом, чтобы защитить себя.
Филип рассмеялся.
Этого тебе бояться не стоит. Однако как же мы оформим наш брак?
Ты сохранишь все в секрете
Я могу встретиться с тобой в Лондоне.
Очень хорошо. Я отправлюсь туда рано утром и получу разрешение на брак, а в среду мы встретимся и поженимся.
Как пожелаешь, Филип. Где мы встретимся?
Филип продиктовал ей адрес, который она тщательно записала.
Теперь ты должен идти, сказала Хильда, уже слишком поздно. Можешь меня поцеловать да, теперь можно Ну, вот и кончено, теперь иди!
Через минуту Филип скрылся из виду.
«Итак, я выиграла! размышляла Хильда. Бедняжка Мария. Мне жаль ее, но, возможно, так даже лучше для нее самой. Она с этим справится, однако моя судьба куда горше. Я люблю, люблю страстно, безумноно я не доверяю тому, кого люблю. Почему он хочет сохранить наш брак в тайне? Он не может быть помолвлен с Марией, она бы мне сказала»
Хильда простерла руки к тропинке, по которой ушел ее возлюбленный, и разрыдалась, лепеча жалобы на родном языке, так удивительно мягко звучащем из ее уст.
О, сердце мое, любовь моя! Если бы я только могла доверять тебе так же сильно и безоглядно, как люблю тебя! О, какой счастливой женщиной я была бы тогда нынешней ночью
Глава VII
Не случилось ровным счетом ничего, что могло бы помешать планам Филипа и Хильды; никакие несчастья не обрушились на них, никакие танталовы муки не обременили их души. Напротив, через сорок восемь часов после памятного свидания, описанного в предыдущей главе, они стали законными мужем и женой, что и подтвердили в свидетельстве о браке пастор лондонской церкви, клерк и служка.
За бракосочетанием последовал краткий период любовного безумия, которое в самый разгар жаркого лета превратило грязную и душную лондонскую квартиру в земной рай, в райский сад кудаувы! змею уже даже не было нужды искать вход
Вполне естественно, что вскоре сияние безоблачного счастья несколько потускнело, и тогда молодая пара очнулась, чтобы обдумать свое положениеа обдумав, обнаружила в этом положении довольно много тревожных обстоятельств. Наибольшее беспокойство испытывал Филип, поскольку ему предстояло столкнуться с большим количеством сложностей в самое ближайшее время. Прежде всего, его мучила мысль о тайной помолвке с Марией Ли, о чем, как мы знаем, его молодая жена понятия не имелаи что в любом случае было крайне неловким делом для женатого мужчины. Кроме того, над ним довлела строжайшая необходимость хранить свой брак с Хильдой в секретене говоря уж о том, что отныне ему предстояло большую часть времени проводить вдали от жены. Собственно, единственным утешением могло служить то, что у Филипа было достаточно денег, чтобы содержать супругу, поскольку отец, с тех пор как Филип окончил Оксфорд, назначил ему содержаниетысячу фунтов в год.
Хильда так же обнаружила, что ее семейное счастье вовсе не безоблачно. Во-первых, участившиеся приступы беспокойства у ее мужа, его капризы и меланхолия стали понемногу одолевать ее, и Хильда, руководствуясь обостренной женской проницательностью, начала подозревать, что Филип что-то от нее скрывает. Однако более всего ее гордую натуру раздражала необходимость скрывать их брак от всего мираи сопутствующие этому нелепости и недомолвки. Хильде Каресфут не нравилось представляться «миссис Робертс» и соблюдать особую осторожность, не показываясь в людных местах в дневное время, поскольку кто-нибудь мог узнать в ней ту «красивую молодую леди», что была компаньонкой мисс Ли из Марлшира. Ей было неприятно лгать, отвечая на ласковые письма Марии Ли, в которых та постоянно просила ее вернуться; ответные послания приходилось сначала отправлять в маленький провинциальный городок на краю Германиитолько оттуда они приходили к Марии Ли, да и сами по себе были полны лжи, так что Хильда постепенно начинала чувствовать, что ее совесть становится чернее сажи
Одним словом, их союзу не доставало чувства уверенности и безопасности, которое при обычных обстоятельствах является отличительной чертой супружеских отношений в Англии; их же связь более походила на незаконную.
Все эти мелочи начали давать о себе знать уже через две недели блаженного счастья, лишь казавшегося безоблачными, по правде говоря, они были лишь предвестниками истинных неприятностей. Ибо однажды днем Филип впервые после свадьбы покинул свою молодую жену и посетил клуб, в который его недавно приняли. В клубе его ждали несколько писем его отца: в первом старый Каресфут требовал его немедленного возвращения, второе было написано убийственно вежливым слогом, а третье, самое свежее, сочетало в себе и родительскую тревогу, и родительский гневдругими словами, Дьявол Каресфут хладнокровно сообщал о своем намерении нанять детективов для розыска Филипа, если тот не объявится в ближайшее время. Из этого же письма стало ясно, что кузен Джордж уже был отправлен в Лондон, чтобы разыскать Филипа, и портье клуба припомнил, что некий джентльмен, по описанию похожий на Джорджа, уже несколько раз спрашивал Филипа.
Проклиная собственную глупость за то, что он не поддерживал связи с отцом, Филип поспешил домойи обнаружил Хильду в несколько расстроенных чувствах.
Я рада, что ты вернулся, любовь моя! сказала она, притягивая мужа к себе и целуя его в лоб. Я ужасно скучала по тебе. Даже не понимаю, как я могла жить все эти годы без тебя
Боюсь, дорогая, тебе придется пожить без меня еще некоторое время. Вот, послушай, и он прочитал ей вслух все полученные письма.
Она внимательно слушала, а когда он закончил чтение, сказала с беспокойством в голосе:
Что ты собираешься делать?
Что делать? Разумеется, я должен немедленно ехать домой!
А что же делать мне?
Ну, я не знаю полагаю, ты должна остаться здесь.
Меня это должно обрадовать?
Нет, дорогая, это, разумеется, не обрадует ни тебя, ни меняно что же я могу поделать? Ты ведь знаешь, что за человек мой отец; если я останусь в Лондоне вопреки его волетем более что он беспокоится обо мнето даже и не знаю, что может случиться. Вспомни, Хильдаведь нам приходится иметь дело с Джорджем, который жизнь посвятил тайным попыткам занять мое место. Если я дам ему такую возможность, оставшись здесь, то заслужу все, что получу вернее сказатьне получу!
Хильда вздохнулаи согласилась. Будь она помягче характером, она бы всплакнула, дала бы волю своим чувствам, но она никогда не отличалась мягкостью. Тем временем Филип, торопясь успеть отправить письмо сегодня же, написал весьма ласковое послание отцу, выражая в нем сожаление по поводу беспокойства, которое причинил своей небрежностью и забывчивостью. Он-де не писал домой, поскольку его навестили друзья по Оксфорду, и до сегодняшнего дня не заходил в клуб, а потому не знал о письмах. В конце Филип писал, что завтра же приедет домой и принесет извинения лично.
Это письмо он также дал прочитать жене.
Как ты думаешь, сойдет? с беспокойством спросил он, когда она закончила читать.
О, да! с легким сарказмом отозвалась Хильда. Это шедевр лжи!
Филип выглядел рассерженным и обескураженнымоднако возражать Хильде не стал. На следующее утро он отправился в аббатство Братем.
Ах, Филип, Филип! сказал его отец, слегка размякнув после четвертого бокала портвейна, выпитого в честь возвращения Филипа тем вечером. Я догадываюсь, что на самом деле удерживало тебя в Лондоне. Что ж, молодые люди всегда остаются молодыми людьми, я тебя ни в чем не винюоднако не позволяй амурным делам вмешиваться в дела жизненно важные. Помни о Марии Ли, мой мальчику тебя в этом направлении есть серьезный интерес, и с ним шутить нельзя, о, да! Я искренне надеюсь, что ты не станешь шутить с этим!
Сын его не ответил ни слова, молча потягивая вино: сердце у него болело за оставшуюся в одиночестве молодую жену, а сам он задавался вопросомчто бы сказал его отец, если бы и в самом деле узнал, что удержало Филипа в Лондоне?!
После этого дела шли достаточно гладко примерно в течение месяца или даже более того. К счастью для Филипа, самый болезненный вопрос, касавшийся Марии Лии становившийся все болезненней по мере того, как Филип его обдумывалбыл на некоторое время отложен, поскольку молодая леди уехала навестить свою тетушку на остров Уайт.
Дважды в течение этого месяца Филипу удавалось под разными предлогами удрать в Лондон и навестить свою женуон нашел, что она ведет себя настолько терпеливо, насколько это вообще возможно в сложившихся обстоятельствах, однако счастливой не выглядит. Действительно, во время второго тайного визита Хильда настойчиво говорила о позоре своего положения и даже умоляла Филипа во всем признаться отцу и очистить свою совестьлибо позволить ей сделать это. Филип отказался от обоих вариантов, причем во время этого разговора были произнесены некоторые резкие слова, за которыми, впрочем, последовало примирение.
Вернувшись после этого домой, Филип обнаружил записку, подписанную «с любовью, Мария Ли», в которой сообщалось, что девушка вернулась домой и ждет его на обед завтра же.
Разумеется, он пошелу него не было выбора. Удача снова благоволила к нему, поскольку у Марии Ли гостила некая крайне неуверенная в себе молодая леди, не отходившая от Марии ни на шагк большому отвращению последней и к еще большему облегчению Филипа. Впрочем, не избежал он и серьезного испытания: ему было зачитано письмо Хильды из Германии, весьма живо описывающее повседневную жизнь в маленьком немецком городке и состояние здоровья дядюшки, полностью, по словам Хильды, исключающее любые возможности ее возвращения в Англию. Увы! Филип прекрасно знал каждую строчку этого письма, поскольку именно его Хильда писать отказаласьи он сочинял его сам, всего неделю назад. Однако выяснилось, что Филип поднаторел в искусстве лжи: он прочитал письмо, не моргнув и глазом, после чего обсудил его содержание с Марией, ни разу не покраснев и не смутившись.
Тем не менее трудно было рассчитывать, что мисс Ли всегда будет видеться с ним в компании своей туповатой дуэньи, поэтому Филип серьезно обдумывал свою линию поведения на будущее. Сперва ему пришло в голову, что безопаснее всего было бы довериться Марии Ли, положившись на щедрость ее душино когда дошло до дела, он оказался слишком слаб, чтобы признаться в своем позорном поведении женщине, чье сердце он завоевал и с которой был связан обязательствами, кои любой джентльмен должен почитать священными
Филип представил то презрительное изумление, с которым она будет слушать его признаниеи решил рискнуть, то естьпредпочел отдаленную катастрофу сиюминутному позору. В конце концов, он ухитрился установить с Марией доверительные и даже интимные, но одновременно совершенно безгрешные отношения, что поначалу несколько озадачило девушку, но потом она со всей пылкостью влюбленного сердца приписала сдержанность Филипа его благородной и романтической натуре.
Сама Мария совершенно не подходила на роль романтической и таинственной возлюбленной своего героя. Живая, искренняя и открытая, как солнечный луч, она не понимала, почему их отношения должны сохраняться в такой мрачной таинственности, и почему жених в тех редких случаях, когда осмеливается ее поцеловать, обставляет этот процесс таким количеством мер предосторожности, будто собирается совершить убийство.
Она была скромной и невинной девушкой; в глубине души она считала, что это совершенно чудесноФилип в нее влюбился! Этим стоило гордиться, и Марии Ли было все труднее отказывать себе в удовольствии открыто провозгласить Филипа своим нареченным и похвастаться им перед друзьями и знакомымивосхитительная слабость, свойственная любому женскому сердцу.
Однако, хотя подобное ограничение и вызывало у нее некоторое раздражение, она не позволяла себе принести в жертву тщеславию любовь и доверие Филипа. Все, что он делал, было, вероятно, мудро и правильно тем не менее, она все же несколько раз воспользовалась оказией, чтобы изложить Филипу свои взгляды на их тайную помолвку и задать ему вопросы, на которые Филипу становилось все труднее отвечать.
Вот так, благодаря искусной дипломатии и огромному количеству лжи самого художественного толка Филипу удалось протянуть целых шесть месяцев; однако следовало признать, что в целом положение его нимало не улучшилось. Хильду все сильнее и сильнее раздражал позор ее положения; Мария Ли с каждым днем становилась все нетерпеливее и все сильнее жаждала обнародовать их помолвку; наконец, что немаловажно, отец почти ежедневно заводил с Филипом разговоры о мисс Ли, пока не вынудил его признаться, что между ними с мисс Ли возникло кое-какое взаимопонимание.
Старый сквайр был человеком проницательным и много повидавшим; ему не понадобилось много времени, чтобы догадаться: означенное взаимопонимание до сих пор не превращается в помолвку исключительно по вине Филипа. В самом деле, недавно Дьявол Каресфут окончательно уверился, что достопримечательности Лондона имеют для его сына особенную ценность. Разумеется, мысль о тайном браке ему в голову не приходилаон был слишком хорошего мнения о здравом смысле сына и не мог представить, что тот сознательно поставит под угрозу собственное наследство, женившись без отцовского разрешения и ведома. Однако упрямство Филипа раздражало его чрезвычайно. Дьявол Каресфут не привык к поражениямне собирался сдаваться и теперь. Он всем сердцем желал заключения этого брака, и лишь очень, очень веская причина могла бы отвратить его от достижения этой цели.
Поразмыслив и придя к описанным выше выводам, он не стал ничего говорить Филипуно немедленно начал претворять в жизнь собственный план. К трем часам пополудни он приказал запрячь в экипаж пару лошадейпользовался этим средством передвижения сквайр нечастои велел кучеру проследить, чтобы его парик был правильно завит. Всем в поместье было хорошо известно, что плохо завитый парик кучера оказывает отвратительное воздействие, во-первых, на нервы мистера Каресфута, а во-вторых, на ближайшие жизненные перспективы его владельца.