Пока ставки в твою пользу. Один к двум. Идёте ноздря в ноздрю.
Может, попросить у того, кто принимает ставки, часть доли?
Ха-ха-ха! А всё-таки что на самом деле?
Марк, конечно же, хотел подзаработать, но отчасти им двигало обыкновенное любопытство. Лоуренс не захотел отвечать и только пожал плечами.
На этот вопрос внезапно ответила подошедшая к ним Холо:
Даже если на вопрос имеется ответ, часто так случается, что его нельзя никому поведать. Например, если спросить вас, смешиваете ли вы муку, что вы ответите?
А
Марк кинул яростный взгляд на мальчишку тот, оправдываясь, завертел головой, мол, он тут ни при чём. Смешивать муку, то есть добавлять в дорогую пшеничную более дешёвую муку, тем самым увеличивая объём, обычная практика среди торговцев. Даже опытный торговец пшеницей, который каждый день имеет дело с мукой, не сможет невооружённым глазом обнаружить небольшую примесь, но для Холо, которая буквально живёт в пшенице, разница была очевидной.
С лёгкой улыбкой она продолжила:
Вы хотите узнать, что я сделаю, когда мой долг будет выплачен?
Холо умела улыбнуться так зловеще, что становилось не по себе. Марк с подмастерьем тотчас отчаянно замотали головами и умоляюще уставились на Лоуренса.
В общем, нам остаётся только наблюдать за действиями Амати, подвёл итог Лоуренс.
Да ты коварный!
Лоуренс почувствовал насмешку в словах Холо.
Называй это разведкой. Я уверен, что он тоже послал кого-нибудь наблюдать за нами.
Тут заговорил Марк, придя в себя после выпада Холо:
Не обязательно. Амати же одиночка: сам сбежал из дома и добрался в наши дали, привык самостоятельно зарабатывать деньги. Вдобавок молодой ещё, честолюбивый. Не надеется, как мы, на братство торговцев, плевать он хотел на эту «разведку». Его союзники меткий глаз да ловкий язык. И, может, провидение Божье.
После таких слов торговца зерном Амати предстал перед Лоуренсом в образе рыцаря, добившегося положения своим мечом.
Марк продолжал:
Оттого-то у него и пошла голова кругом, когда сюда заявилась хорошенькая девушка. У местных ведь ещё то сестринство, покрепче нашего братства. Они друг за дружкой постоянно следят: стоит одной высунуться, сразу же заклюют. Амати вряд ли это нравится. Не все такие, конечно. Вон, моя Адель, например.
Будучи странствующим торговцем, Лоуренс понимал, о чём говорил Марк. Действительно, для пришлого Кумерсун выглядел именно так. Лоуренс оглянулся на Холо, которая стояла подле него, и подумал, что на месте Амати сам бы потерял голову от такой, как она. Тем более что тот считал её обычной девушкой.
В отличие от Амати, я собираюсь пустить в ход свои связи с торговцами. Нечестные приёмы осуждаются в рыцарских поединках, но мы, торговцы, друг с другом не церемонимся.
Согласен с тобой, сказал Марк и перевёл взгляд на Холо.
Лоуренс тоже повернулся к Холо, она, будто того и ждала, приложила руки к щекам и смущённо воскликнула:
Ах, если бы мне хоть раз попался честный противник!
«Марк, наверное, уже понял, что ему не тягаться с Холо», усмехнулся про себя Лоуренс.
В конце концов он попросил Марка использовать связи, чтобы собрать побольше сведений об Амати, и пересказал ему разговор с Батосом. Лоуренс не мог сидеть сложа руки он доверял Холо, но нельзя было полностью полагаться на неё: никому не известно, что она может выкинуть. К тому же, если повезёт, ему удастся как-нибудь заработать на афере Амати.
Весь день оставаться в лавке Марка было невозможно: своим присутствием они мешали ему торговать. Поэтому, договорившись обо всём, они попрощались.
Жизнь в городе уже бурлила вовсю. Придя с рынка на городскую площадь, Холо с Лоуренсом не заметили большой разницы толпа ничуть не поредела. Близился полдень, у прилавков, на которые заглядывалась Холо, толпился народ. Конечно, девушку это не испугало, она сама встала в одну из очередей, зажимая в кулачке деньги Лоуренса. Торговец, издалека поглядывая на сутолоку, подумал, что пора бы уже прозвучать колоколу. Вдруг откуда-то послышалось размеренное гудение.
Это рожок? сказал он вслух.
Ему вспомнилась пастушка Нора и всё, что они вместе пережили в Рюбинхайгене. Лоуренс тут же отогнал эти мысли, чтобы Холо ничего не заподозрила. Он начал оглядываться в поисках источника звука, как вернулась Холо, держа в руках вожделенную жареную лепёшку.
Сейчас как будто пастух играл, ты слышал?
Ага. Всё-таки это был рожок
Слишком много вкусных запахов не могу понять, есть тут поблизости овцы или нет.
Овцы точно были на рынке, но какой смысл дуть в рожок в городе?
И пастушки той нет
Лоуренс был готов услышать что-то подобное, поэтому даже не удивился.
Ну тебя! Такой равнодушный, хотя я из кожи вон лезу, чтобы привлечь твоё внимание.
Премного благодарен. Очень приятно, аж до жути.
Холо со смаком начала хрустеть лепёшкой. Посмеиваясь, Лоуренс прошёлся взглядом по улице и заметил, что люди движутся в одну сторону к центру города. Наверное, гул рожка служил знаком к началу праздника.
Похоже, праздник начался. Пойдём? предложил Лоуренс.
Пожалуй. Одна только еда мне наскучила.
Лоуренс в ответ улыбнулся и, взяв Холо под руку, влился в поток людей. Волна пронесла их на север, мимо рынка. Стали слышны барабаны и звуки свирелей, перемежаемые оживлёнными возгласами. В пёстрой толпе мелькали и городские девушки, одетые на манер Холо, и юнцы-подмастерья с перемазанными лицами, отлынивавшие от работы, и узнаваемые по трём перьям на одежде проповедники, и то ли рыцари, то ли наёмники в лёгких доспехах.
Возгласы доносились с перекрёстка, где сходились две главные дороги, но из-за непроходимой людской стены можно было только догадываться о происходящем там. Холо вытягивала шею, но даже если Лоуренс, который был выше ростом, ничего не мог разглядеть, то Холо и подавно.
Лоуренсу пришла в голову одна идея, и он потянул Холо в соседнюю подворотню. Шум с большой улицы затих за стенами домов. В узком переулке спали совершенно равнодушные к празднику нищие, кутавшиеся в тряпки. Двери мастерских стояли нараспашку: видимо, там готовили товары для прилавков. Холо шла рядом, не задавая вопросов, скорее всего, она поняла, куда они направляются: если торжество проводится на главной дороге, им было удобнее вернуться в гостиницу и наблюдать за праздником оттуда.
Легко добравшись по малолюдной улице до чёрного входа, они поднялись на второй этаж. Похоже, не их одних посетила такая мысль, кто-то даже решил таким образом подзаработать: на этаже несколько дверей были открыты, а в коридоре на стуле сидел сонный торговец и крутил в пальцах монетку.
Вот за это Амати спасибо, произнёс Лоуренс.
Они вошли в комнату и, открыв окно, оказались в первых рядах. Чтобы полностью увидеть перекрёсток, всего-то требовалось немного высунуться из окна, но и без этого всё было прекрасно видно. На свирелях и барабанах играли зловещего вида люди в чёрных рясах, полностью скрывавших лица, так что нельзя было даже разглядеть, мужчины это или женщины. За ними следовала группа в не менее странных костюмах: несколько человек прятались под гигантским балахоном, сшитым из больших кусков ткани, и держали над собой маску; другие изображали гигантов, встав под длинным одеянием друг другу на плечи; иные несли огромные мечи, сколоченные из множества тонких дощечек, кое-кто нёс лук, который был гораздо выше человеческого роста. Когда все эти великаны потрясали мечом или луком, публика оживлённо гудела.
Лоуренс решил, что ничего нового уже не покажут, как вдруг толпа зашумела сильнее прежнего и заиграли другие инструменты. Холо охнула, и Лоуренс, чтобы не загораживать ей вид, высунулся из окна. Гостиница стояла к юго-востоку от перекрёстка, и, похоже, с востока появилась другая группа, тоже одетая в невероятные костюмы. Впереди так же шли люди в чёрных рясах, а за ними двигались участники, наряженные иначе, чем в первой группе. У одного было вымазано чёрным лицо и приставлены бычьи рога, у другого виднелись птичьи крылья за спиной. Многие были одеты в звериные шкуры. Если бы Холо шла вместе с ними, выставив свои уши и хвост, она бы смешалась с толпой и не привлекла к себе никакого внимания. В конце шествия под рёв зрителей появилось гигантское чучело из соломы. Чучело, стоящее на четырёх ногах и напоминающее собаку, было заметно крупнее Холо в волчьем обличье. Деревянную платформу с чучелом несло более десятка мужчин.
Лоуренс хотел что-то сказать Холо, но она с таким интересом наблюдала за шествием, что он не стал её отвлекать. Один за другим проходили люди, наряженные в зверей, проплывали платформы с фигурами животных. Участники процессии выстроились в колонну на площади, которую образовывал большой перекрёсток.
Наконец «чёрные рясы», посмотрев на установленные утром столбы, стали показывать пальцами в разных направлениях. Лоуренс догадался, что праздник это не просто костюмированный парад: перед ним разыгрывается некая история, которую он, к сожалению, не понимал. Лоуренс напомнил себе, что нужно будет спросить о ней у Марка. В это время с севера подошла новая группа.
На этот раз участники были одеты в обычную одежду: кто-то разыгрывал нищего, кто-то рыцаря или аристократа. Характерным было то, что каждый держал ложку. Лоуренс гадал, для чего им ложки, и тут все три колонны столкнулись ровно в центре площади, выкрикивая непонятные слова. Зрители вслушивались с какой-то тревогой, в толпе ощущалось небольшое волнение, которое передалось и Лоуренсу. Он понял, что сейчас что-то произойдёт.
«Чёрные рясы» вскинули руки в одном направлении на юго-запад. Взгляды зрителей устремились туда же: с той стороны катили непонятно откуда появившиеся телеги с большими бочками. Люди, тащившие телеги, деланно расхохотались и вкатили их на площадь.
Люди в чёрных рясах заиграли на музыкальных инструментах, которые они держали в руках, а ряженые и участники, несущие чучела, запели. Притащившие телегу открыли бочки и начали зачерпывать ковшами с длинными рукоятками их содержимое и расплёскивать по сторонам. Публика, до того наблюдавшая за действием издали, как по сигналу хлынула на площадь и начала танцевать каждый как ему вздумается.
Круг танцующих ширился, часть людей в причудливых костюмах выбежали с перекрёстка и, приплясывая, пошли по главной улице. Толпа последовала примеру, и вскоре танцевала вся улица. В самом центре площади участники процессии образовали плотный круг и тоже пустились в пляс. Веселье било через край и, похоже, не собиралось утихать до самой ночи. Вступительная часть праздника, или, вернее, народного буйства, можно сказать, состоялась.
Холо, уже практически полностью высунувшаяся из окна, подалась обратно в комнату и немедля сказала Лоуренсу:
Пойдём к ним.
Лоуренс на пальцах мог пересчитать все свои попытки танцевать. К слову говоря, это и было главной причиной, почему он избегал подобных праздников танцы в одиночку лишь испортили бы ему веселье. Холо протянула руку, и он решился.
«Всё равно там одни пьяные, никто не заметит», успокоил он себя. Протянутая к нему миниатюрная ручка была для Лоуренса дороже любых денег.
Идём, решительно взяв её руку в свою, сказал он.
Холо, почувствовав в нём перемену, усмехнулась:
Только смотри не отдави мне ноги.
Кхм постараюсь.
И они, выйдя из гостиницы, погрузились в водоворот праздника.
Лоуренс не мог припомнить, когда в последний раз так веселился столько они станцевали и выпили вина. Он наслаждался послевкусием, вероятно, впервые в жизни, потому что после бурного веселья раньше на него накатывало одиночество.
От чрезмерных возлияний Холо с трудом держалась на ногах, и Лоуренс придерживал её за плечи, пока они поднимались на свой этаж. Жар в его груди сменился приятной теплотой. Ему казалось, что, пока с ним Холо, шумное веселье не прекратится никогда.
Они зашли в комнату, из оставленных распахнутыми окон продолжал доноситься уличный гомон. Похоже, на смену заступили торговцы и ремесленники, которые днём не смогли отлучиться на церемонию открытия. Праздник, кажется, перешёл на новую стадию: когда они шли в гостиницу, Лоуренс обернулся на площадь и увидел, что туда спешат люди.
Он не сомневался, что Холо тоже не отказалась бы посмотреть, но сил у неё, увы, не оставалось. Как и вчера, Лоуренс уложил девушку спать, сняв с неё лишнюю одежду. У него вырвался вздох, но не оттого, что ему не нравилось ухаживать за Холо, будто он её слуга, вздох был выражением радости. Он улыбался, глядя на раскрасневшуюся и беззащитную Холо. Он больше не испытывал страха и даже жалел Амати. А пока они танцевали, Лоуренс и не вспоминал про злосчастный договор.
Хозяин гостиницы сообщил, что Лоуренсу оставили послание. Марк передал, что разгадал, каким образом Амати решил раздобыть деньги, и просил тотчас же прийти к нему. Первой мыслью Лоуренса было, что всё это может подождать до завтра. Раньше он бы так никогда не подумал, и собственное отношение к делу его удивило. Проблема уже не казалась такой срочной.
Его больше заинтересовало письмо, которое доставили вместе с посланием. Оно было запечатано сургучом, и красивым почерком было выведено имя отправителя: Диана. Как ему сказали, письмо принёс крепкий, коренастый мужчина. Скорее всего, это был Батос. Лоуренс предположил, что в письме Диана сообщала про Йойс, так как он просил её поделиться любыми сведениями, которые она вспомнит.
Он собирался было сломать печать и взглянуть на письмо, но передумал: если он сейчас сядет читать письмо, то к Марку точно не пойдёт. Сунув конверт в карман, он закрыл окно и пошёл к выходу. Протянув руку, чтобы открыть дверь, Лоуренс ощутил спиной взгляд. Обернувшись, он, конечно же, не обнаружил никого, кроме Холо, которая сонно смотрела на него.
Я ненадолго.
А письмо с запахом самки тебе зачем? спросила Холо с недовольством, причина которого крылась явно не в том, что она боролась со сном.
От красавицы, между прочим. Тебя это беспокоит?
Дурень.
Она летописец. Надеюсь, знаешь, кто это такие. Она разбирается в северных сказках и преданиях, от неё я узнал про Йойс. Я ещё не смотрел письмо, но даже вчерашний разговор уже оказался очень полезным. Кстати, она знает про тебя легенду.
Холо протёрла глаза, словно кошка, умывающая мордочку, и резко поднялась:
Какую легенду?
В предании Реноса упоминается о Холу Пшеничный Хвост. Это же о тебе.
Не знаю. А что ты узнал полезного?
Упоминание о Йойсе согнало с неё всякую сонливость.
В этом предании сказано, с какой стороны ты пришла.
Это Холо смотрела на него во все глаза. Она не сразу поняла смысл услышанного. Это правда?!
А к чему мне врать? В сказке сказано, что ты вышла из восточного леса. Если от Нёххиры идти к юго-западу, а от Реноса на восток, то на пересечении, в горах, и стоит Йойс.
От неожиданных новостей Холо крепко прижала одеяло к себе и опустила глаза. Уши Холо мелко дрожали от нечаянной радости. Перед Лоуренсом была девочка, которая давным-давно потеряла и наконец нашла дорогу домой. Холо медленно набрала воздуха и лёгкие и шумно выдохнула. Заплакать Мудрой Волчице не позволяла гордость.
Удивляюсь твоей выдержке.
Дурак
Холо надула губы, сдерживая минутную слабость.
Она здорово облегчила нам работу, ведь раньше мы знали только то, что Йойс где-то к юго-западу от Нёххиры. Я не читал письмо, но, наверное, она отыскала ещё что-нибудь. Найти Йойс оказалось проще, чем я предполагал.
Холо кивнула и отвела взгляд. Не выпуская одеяло из рук, она испытующе посмотрела на Лоуренса. Кончик хвоста бился от нетерпения, в красноватом янтаре глаз светилась тревога пополам с надеждой. Вид беззащитной, растерянной Холо вызвал у Лоуренса лёгкую улыбку. С другой стороны, если бы он сейчас сделал вид, что не понимает немого вопроса, застывшего и её взгляде, она бы перегрызла ему глотку, и виноват был бы в этом только сам Лоуренс.
Он кашлянул и быстро ответил:
Думаю, хватит и полгода, чтобы найти его.
Сидевшая словно каменное изваяние, девушка сбросила с себя оцепенение и кивнула.
В общем, считай, к нам прилетел голубь с хорошими новостями. А ты всякие глупости подумала, стыдно должно быть.
Холо надула губки, но было видно, что это напускное.
В общем, схожу к Марку.
А письмо с запахом самки тебе зачем? повторила Холо вопрос.
Лоуренс невольно засмеялся. Она хотела, чтобы Лоуренс оставил письмо, которое даже не смогла бы прочесть, и стыдливо пыталась скрыть свои чувства. Лоуренс был доволен, что так легко читал Холо ему это редко когда удавалось. Он протянул письмо.
Так ты говоришь, она красавица?