А, вы не так поняли. Мы просто хотели взять рыбы на ужин.
Улыбка молодого торговца тотчас сменилась выражением растерянности. С подобной просьбой, видимо, к нему обращались впервые. Для путешествующего на большие расстояния торговца солёной рыбой продать часть товара по дороге обычное дело, а для молодого барышника, чей маршрут составлял поездку до ближайшего озера и обратно в город, это было в новинку. Парень задумался. У него было лицо дельца, столкнувшегося с нестандартной ситуацией и теперь обдумывавшего, как бы извлечь из неё выгоду.
Лоуренс заметил:
Погляжу, вы очень серьёзно относитесь к своему делу.
Юный торговец оторвался от своих мыслей и растерянно улыбнулся:
Ужасно неловко, что вы подловили меня, правда. Так вы говорите, что хотели бы купить рыбу на ужин Планируете остановиться в Кумерсуне?
Да, приехали на ярмарку и посмотреть на праздник.
В городе Кумерсуне в это время открывалась ярмарка, которая проводилась дважды в год летом и зимой. А в зимнее время к тому же устраивался большой праздник. В чём суть праздника, Лоуренс не знал, но, по слухам, любой церковник, попав на него, свалился бы в обморок: праздник был языческим.
В шести днях пути к северу от церковного города Рюбинхайгена, снабжавшего армию для войны с иноверцами, отношения язычников и Церкви были отнюдь не такими простыми, как на юге.
За Рюбинхайгеном на север простирались земли королевства Проании, в семье правителей которого было немало язычников, поэтому смешение религий Истинной веры и языческой в городах Проании было явлением обыденным. Кумерсун, город влиятельной аристократии, строился в расчёте на то, что здесь будет процветать торговля, поэтому конфликты верований в нём строго пресекались: в городе не было церквей, а миссионерство находилось под запретом. Расспросы о принадлежности праздника языческий он или церковный также были запрещены: его просто объявили городской традицией. Праздник Ладра, благодаря своей необычности и терпимости к язычникам в королевстве Проании, ежегодно привлекал в Кумерсун огромные толпы странников.
Лоуренс, к своему сожалению, бывал в Кумерсуне только летом, поэтому прежде бывать на празднике ему не доводилось. Полагаясь на сведения, полученные от других торговцев, он подгонял лошадь, чтобы заранее добраться до города, но, похоже, был чересчур оптимистичен в оценке.
А можно узнать, в какой гостинице вы заказали комнату? обеспокоенно поинтересовался молодой торговец.
Праздник ведь будет только послезавтра. Или вы хотите сказать, больше нет свободных мест?
Да, именно так.
Сидящая рядом Холо слегка поёрзала. Похоже, новости пришлись ей не по нраву. В волчьем обличье, предположим, холода ей были нипочём, но в человеческом она, понятное дело, холод не любила. И перспектива снова ночевать в телеге её совершенно не радовала. Впрочем, Лоуренс был с ней солидарен.
Тогда обращусь в гильдию, обычно по случаю ярмарки они занимаются предоставлением жилья.
Лоуренс по возможности старался не обращаться за помощью в торговые дома, чтобы избежать надоедливых расспросов о его спутнице, но деваться было некуда.
Так вы из гильдии? Позвольте полюбопытствовать, из какой именно?
Гильдия Роуэна. У них есть представительство в Кумерсуне.
Не успел Лоуренс договорить, как лицо молодого торговца озарилось.
Какое чудесное совпадение! Я тоже из гильдии Роуэна!
Не иначе Божий Промысел Хотя здесь подобные выражения не приветствуются.
А-ха-ха, всё в порядке. Я ведь тоже приверженец Истинной веры с юга, засмеялся парень, а затем, кашлянув, произнёс: Позвольте представиться: Амати Ферми, торговец рыбой в Кумерсуне. Свои называют меня просто Амати.
Странствующий торговец Крафт Лоуренс. Называйте меня просто Лоуренс.
Они представились, оба сидя в своих повозках, стоявших совсем рядом, поэтому торговцы пожали друг другу руки. Затем Лоуренс представил Холо:
А это моя спутница. Мы путешествуем вместе по определённой причине, но мы не муж и жена.
Холо слегка поклонилась и улыбнулась одними уголками губ. Когда она вела себя смирно, то была само очарование. Амати покраснел и назвался ещё раз.
Холо Вы приняли монашеский постриг?
Можно сказать, странствующая монахиня.
Паломничество было уделом не только набожных мужчин: немало желающих находилось и среди женщин. Но обычно они называли себя странствующими монахинями это помогало избежать ненужных проблем. С другой стороны, появляться в Кумерсуне в облике явного приверженца Церкви считалось нежелательным, поэтому верующие перед тем, как войти в город, по традиции прикрепляли на одежду три пера. На капюшоне Холо красовались три бурых потрёпанных куриных пера, и Амати, выходец с юга, несмотря на юный возраст, сразу понял их назначение. Расспрашивать далее он не стал видимо, решил, что у них есть свои причины путешествовать вдвоём.
Говорят, трудности на пути испытание Господне. В общем, я могу выбить вам комнату, но две вряд ли.
Лоуренс подивился инициативе Амати. Тот с улыбкой продолжил:
Это воистину Божий Промысел, что мы из одной гильдии. В гостинице, где я собираюсь сбывать рыбу, думаю, получится снять комнату. А просить у гильдии жильё для путника с женщиной значит, столкнуться с расспросами старейшин гильдии.
Вот уж действительно. Но мы вас не затрудним?
Конечно нет. Я ведь человек торговли и всегда думаю о прибыли. В общем, надеюсь, что сегодня вы вдоволь наедитесь вкусной рыбы.
Амати вновь показал, что совершенно неслучайно владел целым обозом из трёх телег в столь юном возрасте такой далеко пойдёт.
Лоуренс со смешанным чувством благодарности и досады ответил:
Вы отличный торговец. Полагаюсь на ваше слово.
Понял. Сделаю, как обещал.
Амати улыбнулся и на мгновение посмотрел Лоуренсу за спину. Тот сделал вид, что его это не беспокоит, но взгляд явно был адресован его спутнице. Возможно, молодой торговец просто хотел покрасоваться перед Холо? Лоуренс почувствовал некоторое превосходство перед юношей, ведь именно он путешествует с ней, но выбросил из головы неуместные мысли, за которые Холо его бы обязательно высмеяла, и задумался, как укрепить приятельские отношения с молодым торговцем, оказавшимся более удачливым.
Через некоторое время, когда солнце уже клонилось к закату, они прибыли в город Кумерсун.
На столе в обеденном зале лежал порезанный ломтями карп и стоял котелок супа с морковью и картофелем. Возле котелка были расставлены разнообразные блюда из рыбы и моллюсков. Так как обо всём с хозяином гостиницы договаривался торговец рыбой, обилие речных даров на ужине было не удивительным, но в любом случае местные кулинарные традиции существенно отличались от южных, где в почёте было мясо. Особенно привлекали внимание улитки.
Существовало мнение, что морские улитки продлевают жизнь, а речные вызывают несварение желудка, поэтому на юге, в отличие от Кумерсуна, было принято употреблять в пищу только двустворчатых моллюсков. Церковь даже объявила спиральные раковины пристанищем демонов и выпустила постановление, призывающее не употреблять улиток в пищу.
Справедливости ради: Писание не запрещало их есть, просто это было разумным предостережением. Как-то Лоуренс заблудился в дороге и набрёл на реку, успев к этому времени основательно проголодаться. Он утолил голод улитками, за что и расплатился дикой болью в животе. С тех пор он не прикасался к ним, неважно речные они или морские.
К счастью для торговца, моллюски пришлись Холо весьма по вкусу, поэтому он решил отдать ей и свою порцию.
Вот, оказывается, какие моллюски на вкус! бурно выражала свой восторг Холо, вытаскивая улиток из раковин ножом, позаимствованным у Лоуренса, и уплетая их одну за другой. Сам Лоуренс ел маленькими кусочками жареную щуку, обильно посыпанную солью.
Сбавь темпы. Пожалей живот.
А?
В речных улитках живут демоны. Будешь потом мучиться.
Холо выудила улитку из раковины, внимательно осмотрела её, склонив голову набок, и отправила в рот:
Вот ты какого мнения обо мне. Я разбираюсь не только в пшенице.
А кто у нас однажды красного перца наелся по глупости?
Холо состроила недовольную гримасу.
Любой мог бы ошибиться, ведь красный значит, спелый! Пока не попробуешь, не узнаешь не отрываясь от своего занятия, ответила Холо.
Периодически она прикладывалась к кружке, зажмуриваясь после каждого глотка. В кружках плескался прозрачный напиток, который здесь называли огненным вином. В этой местности крепкие напитки не попадали под жёсткий запрет Церкви и их продавали свободно.
Закажем что-нибудь послаще?
Холо помотала головой. Она так сильно сморщилась, что Лоуренс представил, как у неё под плащом встала дыбом шерсть на хвосте. Наконец-то опустошив кружку, «странствующая монахиня» сделала долгий выдох и вытерла рукавом уголки глаз. Разумеется, Холо выглядела бы неубедительно в роли монахини, распивая крепкий напиток, который, как говорят, выбьет дух из любого, а с повязанным на голове платком она напоминала типичную горожанку.
Холо перед ужином переоделась, после чего пара снова поблагодарила Амати. Молодой торговец был так очарован девушкой, что не только Лоуренс, но и хозяин гостиницы стал посмеиваться над его внезапно поглупевшим видом. Кокетка решила усугубить положение и преподнесла свои благодарности с ещё большим рвением и грациозностью. Но если бы Амати увидел Холо за трапезой, его иллюзии быстро бы развеялись.
Хм, знакомый вкус. В уголках её глаз заблестели слезинки то ли напиток был чересчур крепким, то ли он пробудил воспоминания о родных лесах. И действительно: чем дальше едешь на север, тем чаще можно встретить выпивку, которая способна выбить душу из тела.
Я бы сказал, что, когда напиток настолько крепкий, перестаёшь чувствовать какой-либо вкус.
Похоже, моллюски надоели Холо: она принялась за печёную и варёную рыбу. Весёлым голосом она ответила:
За десять лет внешний вид может позабыться, но запах не выветривается из памяти гораздо дольше. У этого вина знакомый вкус. В Йойсе я пила что-то похожее.
Лоуренс оценивающим взглядом посмотрел на кружку, затем на миниатюрную Холо:
На севере и правда много крепкой выпивки. Ты всегда такую пила?
На что девушка с гордостью ответила, не обращая внимания на кусочек рыбы, приставший к уголку её рта:
Не пристало благородной и мудрой Волчице пить сладкое вино!
Хотя нежное телосложение Холо больше ассоциировалось с молоком и мёдом, Лоуренс, улыбнувшись, согласился с этим утверждением. Наверное, выпивка действительно навеяла ей мысли о родных краях. Всё-таки одной только еды, даже такой вкусной и долгожданной, вряд ли достаточно, чтобы её лицо засветилось от счастья. Как маленькая девочка, получившая неожиданный подарок, Холо радовалась этому внезапному подтверждению, что Йойс стал ближе.
Но Лоуренс вдруг отвёл от неё глаза. Не из опасения, что Холо заметит его пристальный взгляд и начнёт подшучивать, а потому что он слышал, что Йойс давно разрушен, и очень не хотел, чтобы она об этом узнала, причём именно сейчас, когда она так радуется нахлынувшей ностальгии. Правда превратила бы её беззаботную улыбку в жестокое солнце, на которое больно смотреть. В любом случае не стоило портить такой приятный ужин. Пока Холо не заметила его настроения, Лоуренс переключился на более позитивный лад и спросил:
Понравился карп?
Угу. Не думала, что в варёном виде он такой вкусный. Можно добавки?
Котелок с карпом стоял далеко от Холо, поэтому очередную порцию для неё разливал Лоуренс, и каждый раз на дне её деревянной тарелки оставалось всё больше лука Холо не переносила его ни в каком виде.
А где ты его могла есть? Существует не так уж много мест, где подают карпов.
В смысле? Из реки хватала да ела. Рыба ленивая ловится легко.
Лоуренса убедил ответ. В образе волчицы она вполне могла заниматься рыбалкой.
А я не ел карпа сырым. Ну и как он?
Чешуя в зубах застревает, костей много. Думала, будет вкусно, птицы ведь заглатывают эту рыбу целиком. В общем, не понравилось.
Лоуренс тут же представил, как Волчица оглушает большого карпа и принимается с хрустом перемалывать его, начиная с головы.
Карп известен своей долгой жизнью, в церковных кругах его называют то священной рыбой, то порождением дьявола, поэтому отведать его можно только в северных районах. Действительно, если на севере бегают такие волки, как Холо, относиться к карпам с пиететом только из-за того, что они долгожители, несколько глупо.
Человеческая еда хороша, как всегда. И рыба подобрана очень здорово. Этот Амати парень не промах.
И в таком-то возрасте. Не говоря уж о том, сколько товара проходит через него.
У него всё хорошо, это да, а у тебя самого что в повозке? Взгляд девушки стал холодным.
Ах, это? Гвозди. Например, их забивают в чёрт, в этом столе их нет.
Что такое гвозди, я знаю. Я к тому, почему ты не взял товар поинтереснее? Или неудача сказалась?
Лоуренсу, однако, нечего было сказать в своё оправдание что правда, то правда. Его самоуверенность привела к тому, что он потратил немыслимую сумму на доспехи и практически разорился, едва избежав долгового рабства на всю оставшуюся жизнь, да и Холо тоже немало досталось. Неудача научила торговца быть более осторожным, поэтому в Рюбинхайгене он закупил гвоздей примерно на четыреста торени, оставив про запас значительную сумму.
Конечно, не экзотика, тем не менее за гвозди можно выручить хорошие деньги. Да и потом, я не всегда торгую такой мелочёвкой.
Холо наклонила голову набок и взглянула на своего спутника; в зажатых зубах у неё болтался обглоданный хребет щуки (вылитая кошка!).
Лоуренс откашлялся и сказал первое, что пришло ему на ум:
В повозке у меня есть ты.
Разумеется, его задели слова Холо, но торговец отметил про себя, как умело он выкрутился, и улыбнулся сам себе. Но, отпив огненное вино, он посмотрел на Холо, только чтобы нарваться на очередную колкость.
Невысокого ты полёта, вздохнула она.
Улыбка тут же сошла с лица Лоуренса.
Знаешь что? От тебя не убудет, если ты станешь чуточку добрее ко мне.
Самцы от хорошего отношения дуреют. А потом заваливают подобными глупыми речами ждут очередной похвалы.
Хм решил возразить Лоуренс. Понял. Тогда я тоже бу
Вот дурной, прервала его Холо. Ценность самца определяется тем, может ли он быть добрым.
Лоуренс поморщился и переключился на огненное вино, но Волчица продолжала:
К тому же, если я загрущу, ты ведь не оставишь меня?
Холо пустила в ход свой козырь, и Лоуренсу нечего было противопоставить нечестной игре. Он с досадой взглянул на Холо, и та ответила ему торжествующей улыбкой.
Покончив с щедрым ужином, которого они так долго ждали, пара вернулась в свою комнату. На ночных улицах стояла тишина. А на закате, когда они прибыли в Кумерсун, Лоуренса поразили толпы людей даже в столь позднее время. Им точно пришлось бы обращаться в гильдию, если бы не встреча с Амати. Хуже того, пришлось бы привлечь к себе нежелательное внимание.
Город был заставлен чудными соломенными куклами и резными скульптурами; на всех улицах и улочках на потеху публике играли музыканты и паясничали шуты. На южной площади до позднего вечера шумела большая ярмарка, оправдывая свой статус. Даже ремесленники, которым не позволялась розничная торговля, выставили свои товары вдоль дороги, ведущей к рыночной площади.
Лоуренс открыл ставни, чтобы немного охладить разгорячённое выпивкой тело. Улица была живописно освещена лунным светом, виднелись лавки, которые только недавно начали сворачиваться.
Лоуренс сам никогда бы не остановился в этой гостинице, так как она была одной из самых дорогих в городе. Их поселили на втором этаже; окна комнаты выходили на центральную улицу, протянувшуюся с севера на юг, а рядом с гостиницей эта улица пересекалась с другой, такой же широкой. Как и хотела Холо, в номере стояли две кровати. Можно было предположить, что Амати, даже если в комнате изначально и была одна кровать, настоял на том, чтобы поставили вторую. Предположение грело самолюбие, но в любом случае Амати их здорово выручил, поэтому Лоуренс отогнал от себя эти мысли и выглянул в окно. Мимо проходили люди все как один в изрядном подпитии.