До города Терэо оставалось совсем немного.
Там, где течение ручья замедлилось, образовалась запруда, возле которой стояла небольшая водяная мельница.
Теперь уже совсем близко, раз мельница появилась.
В краях, небогатых на реки и озёра, воду приходилось накапливать и использовать перепады в её уровнях, чтобы запустить мельничное колесо. Из-за слабого потока здесь водяные колёса работали медленно, но очередей около мельницы не было, потому что урожай собрали давно и всё зерно уже перемололи.
Небольшая почерневшая мельница одиноко стояла на отшибе. Когда путники приблизились настолько, что стал различим древесный узор стен, от постройки вдруг отделилась фигура. Лоуренс резко натянул поводья, и лошадь, возмущённо фыркнув и помотав головой, остановилась.
На дорогу выскочил юноша; несмотря на холод, рукава у него были закатаны, и руки до локтей были абсолютно белыми от муки. Он мигом очутился перед телегой и, едва Лоуренс вслед за лошадью приготовился выразить своё недовольство, выпалил:
Ох, виноват-виноват. Ты ведь странник?
Тут ты не ошибся: я странствую. А сам чем промышляешь?
Юноша, в отличие от торговца рыбой Амати, недавнего соперника Лоуренса на рынке, был худощавый, но выглядел довольно сильным тело его явно привыкло к физическому труду. Ростом он не уступал Лоуренсу, тёмные волосы и чёрные глаза выдавали в нём жителя северных земель, привыкшего держать в руках скорее топор, нежели лук. Но из-за муки было трудно разглядеть, какого цвета у него волосы.
Однако спрашивать парня, который весь в муке вышел из мельницы, чем тот промышляет С таким же успехом Лоуренс мог осведомиться, что продают в хлебной лавке.
Ха-ха, да я мельник, как видишь. Так откуда же ты? Точно не из Энберга.
Беззаботный смех мельника Лоуренс счёл признаком ребячества. Парень казался на шесть-семь лет младше него, и одно это заставляло насторожиться: не хватало только ещё одной изнуряющей борьбы за Холо.
Здесь ты угадал. Скажи-ка заодно: сколько ещё ехать до города Терэо?
Города Терэо?
Юноша растерялся, но тут же расплылся в улыбке:
Если Терэо город, то Энберг королевская столица, не иначе. Не знаю, зачем ты туда едешь, но это убогая деревенька. Сам же видишь, какая тут мельница.
Слова мельника застали Лоуренса врасплох, однако память услужливо подсказала, что о Терэо он узнал от Дианы долгожительницы под стать Холо, а потому убогая нынче деревня Терэо в давности могла быть огромным городом.
Торговец кивнул и продолжил:
И долго ли до него ехать?
Рукой подать. Да что там, чёткой границы в помине нет если я скажу, что Терэо начинается прямо здесь, и то будет правда.
Видно, дай ему волю будет говорить бесконечно, поэтому Лоуренс коротко поблагодарил болтливого парня и тронул поводья, пытаясь его объехать, но тот вдруг поспешно сделал знак остановиться:
Да куда же ты так! Будто на пожар спешишь, а, странник?
Он вытянул руки в стороны теперь объехать его по узкой дороге стало невозможно; разве что попробовать прорваться, но стоит ранить человека и пиши пропало: от жителей Терэо хорошего отношения уже не жди.
Ну что ещё? тяжело вздохнул Лоуренс.
Да вот да вот А спутница твоя, смотрю, просто красотка
Холо всё это время сидела смирно, укрытая капюшоном; она промолчала, лишь шевельнула хвостом под одеялом. Лоуренс же вместо того, чтобы приосаниться надо же, какую красавицу везёт, помрачнел, уже представив неприятности, к которым могут привести эти слова.
Монахиня совершает паломничество к святым местам. Всё, доволен? Останавливать торговцев могут только сборщики налогов.
Мо монахиня? Юноша изменился в лице.
В самом центре Энберга стояла огромная церковь, поэтому деревенька Терэо не могла быть средоточием языческой веры. Даже в северных землях Проании языческая деревня никак не могла вырасти под боком у города с большой церковью: сельчанам понадобилось бы слишком много военной мощи, иначе их сотрут в порошок.
«Да в Терэо и своя церковь должна быть», подумал Лоуренс, по-прежнему не понимая удивления мельника, и от последнего это не укрылось.
Похоже, парня интересовал именно торговец, а не его спутница.
Хорошо-хорошо, господин странник. Больше я тебя не задержу. Но послушай-ка меня: не вези монахиню в Терэо.
Хм
Казалось, в этом предупреждении крылся особый смысл. На всякий случай Лоуренс на козлах незаметно пнул Холо по ноге, в ответ на это девушка кивнула.
Это почему же? Мы ведь едем в церковь Терэо по делу. Отчего же монахине нельзя в церковь? Или
Н-нет, церковь ты там найдёшь. Отчего?.. Да вот, не в ладах они с людьми из церкви Энберга.
Лицо парня вдруг посуровело, глаза сверкнули, и эта неожиданная перемена придала ему сходство с беглым разбойником. Лоуренс оторопел от столь внезапной враждебности, но вовремя вспомнил, что перед ним мельник.
Я к чему. Если туда ещё и монахиня пожалует, только хуже будет. Потому и не советую.
И так же быстро враждебность исчезла: юноша сделался приветлив, как прежде. Его настойчивость, однако, настораживала. С другой стороны, зла он путникам явно не желал, и Лоуренс решил, что устраивать допрос на ровном месте не стоит.
Ну что ж, будем осторожны. Не выгонят же нас с порога, едва увидят?
Это вряд ли.
Так что спасибо тебе, учтём. Пожалуй, мирское одеяние должно уберечь от неприятностей.
Юноша с облегчением кивнул:
Да, сменить одежду не помешало бы.
Так вот к чему он вёл, когда принялся убеждать их с таким рвением.
Да только что же вам в церкви понадобилось?
Дорогу спросить хотим.
Дорогу?
Озадаченный, юноша потёр щёку:
Вот как Я решил было, что ты к нам торговать. Сам ведь странствующий торговец?
Ну, а ты мельник.
Парень понял, что его только что щёлкнули по носу, и рассмеялся, но тут же поник:
Эх, а приехал бы к нам торговать, я бы тебе пригодился.
Пригодишься, если приеду. Теперь-то всё?
Мельник явно хотел сказать что-то ещё, но, видимо, не нашёл нужных слов. Коротко кивнув, он освободил дорогу. В его взгляде читалось сожаление. Хотя парень, очевидно, вовсе не охотился за чужими секретами, поэтому Лоуренс отпустил поводья, протянул ему руку и, глядя прямо в глаза, произнёс:
Имя моё Крафт Лоуренс. Как тебя называть?
Парень тут же просиял и подбежал к повозке:
Эван! Гийом Эван!
Эван. Хорошо, я тебя запомню.
Да! Уж запомни, будь добр! сказал Эван громко (так громко, что, будь лошадь Лоуренса пугливой, тут же встала бы на дыбы) и крепко, изо всех сил пожал руку новому знакомому.
Он отошёл от лошади и уже с порога мельницы прокричал:
И по дороге назад сюда загляни!
Почему-то эта картина белый от муки юноша, стоящий возле чёрной деревянной мельницы и провожающий тоскливым взглядом уезжающую повозку, вызвала щемящее чувство одиночества. Мгновение спустя, как Лоуренс и ожидал, Холо обернулась и махнула мельнику рукой, на что удивлённый Эван сначала пожал плечами, а потом расплылся в улыбке и замахал обеими руками. Впрочем, радовался он не как юноша, к которому проявила благосклонность очаровательная девушка, а скорее как мальчик, который вдруг обрёл друзей.
Дорога, слегка изгибаясь, уходила вправо, и вскоре мельница Эвана скрылась из виду, после чего Холо развернулась лицом к дороге.
Хм. В мою сторону он и не посмотрел, всё на тебя пялился, сказала она с досадой.
Лоуренс рассмеялся, сделал глубокий вдох и так же глубоко выдохнул:
Видишь ли, он мельник, а жизнь у них не сахар.
Холо бросила на спутника заинтересованный взгляд и склонила голову она казалась прехорошенькой, когда так делала. Должно же быть объяснение тому, что мельник даже не взглянул на такую красавицу, но с удовольствием пожал руку Лоуренсу, и объяснение нашлось, но совсем не весёлое.
Мельники как пасту́шки: дело делают нужное, но нигде их не жалуют ни в городе, ни в деревне.
Такое отношение встречается не повсеместно, но вряд ли эта мельница пользовалась уважением и любовью жителей Терэо.
Так вот. Возьмём твой нагрудный мешочек с зерном.
Лоуренс говорил о мешочке, который висел у Холо на шее и сейчас был скрыт под несколькими слоями одежды. В нём лежало хлебное зерно, хранившее душу Волчицы.
Представь, что всё это зерно обмолотили и перетёрли жерновами. Много ли муки из него выйдет?
Холо, не ответив, уставилась себе на грудь, похоже, хранительница жатвы, способная подарить хороший урожай или наказать плохим, ответа на этот вопрос не знала.
Пускай зерна у нас будет вот столько. Лоуренс отпустил поводья и пальцем в воздухе нарисовал над левой ладонью горку. А после помола получим самое большее вот столько.
Теперь он уже не рисовал, а сомкнул указательный палец с большим, сформировав крохотный кружок, который и показывал объём получившейся муки.
Диву даёшься, как же мало муки остаётся после помола. Каково же людям, что каждый день трудятся в поле до десятого пота, выращивают колосья, молятся богам жатвы, наконец собирают урожай, а потом видят полученную муку ничтожный итог своих стараний?
Холо лишь невнятно промычала в ответ.
Про мельников принято говорить, что у них шесть пальцев на руке: один растёт на внутренней стороне ладони, чтобы воровать муку. Кроме того, мельницы зачастую принадлежат землевладельцам. Помол зерна облагается налогами, но не станет же землевладелец собирать их самолично. На чьи плечи, по-твоему, ляжет эта работа?
На плечи мельников, чьи же ещё.
Лоуренс кивнул и продолжил:
Платить налоги никто не любит. Но собирать-то их надо, куда деваться. На ком же тогда люди будут вымещать злобу?
Холо сообразила мгновенно человеком она не была, но мир людей знала лучше многих его представителей.
Вот оно что. Юнец к тебе подлизывался, а не ко мне.
Угадала, кивнул Лоуренс со вздохом, завидев впереди домики деревни Терэо. Пожалуй, он спит и видит, как бы из своей деревеньки уехать.
Помол зерна незаменимый, ценный труд, но наградой за него будут лишь недоверие, неприязнь и неблагодарность. Печальнее всего здесь то, что чем тоньше помол, тем пышнее будет хлеб, но тем меньше муки получится из того же зерна, поэтому любое желание сделать лучше встретят враждебностью и непониманием.
Холо смотрела на дорогу, всем своим видом показывая, что сожалеет о проявленном любопытстве: уж ей-то история показалась до боли знакомой.
Но работа нужная, хоть не каждый это понимает.
Лоуренс погладил Холо по волосам, перед тем как взять поводья, и девушка тихонько покачала головой.
Убогой деревенькой Эван окрестил Терэо незаслуженно: город от деревни принято отличать по наличию городской стены, даже если стена эта ветхая деревянная изгородь. Что до Терэо, то для деревни поселение выглядело слишком благоустроенным.
Пускай плотной застройки, характерной для города, здесь не наблюдалось и дома беспорядочно заполняли собой пространство, однако встречались каменные здания, а в той части деревни, которая была похожа на центр, пролегала ровная, без ям, дорога, хоть и немощёная. Сама церковь, с башней и колоколом, притягивала взгляд издалека настолько большой она оказалась.
В самом деле, лишь стены не хватало Терэо, чтобы называться городом с полным на то правом.
Холо, вняв совету Эвана, поверх своего одеяния натянула плащ Лоуренса и перевязала его шнурком на шее получилась накидка от дождя. Девушка решила, что так будет лучше, ведь в обычной одежде нежность и изящество черт простой горожанки привлекли бы ненужное внимание, которого Холо и без того хватало.
Когда она переоделась, Лоуренс направил повозку в сторону домов. Отсутствие городской стены означало отсутствие ворот, а следовательно, пошлин для странников на въезд. Повозку даже не подумали остановить, и Лоуренс только поклонился, заметив, что мужчина, выравнивавший охапки с соломой, бесцеремонно уставился на него.
Вокруг было пыльно, все дороги, кроме главной улицы, изрыты ухабами, а одноэтажные дома что каменной кладки, что из деревянного сруба выглядели просторными. Возле некоторых домов росли большие сады такого в городе не увидишь. Иногда приходилось объезжать сложенные грудой связки соломы признак собранного урожая. Попадались поленницы дров для топки зимой. На улицах было очень мало людей: деревенские жители встречались реже, чем курицы и гуси, выпущенные покормиться; при этом местные, все как один, провожали повозку долгим взглядом.
Порядки здесь были скорее деревенскими, нежели городскими. Лоуренс ощутил себя чужаком на этой земле а ведь казалось, он давно позабыл это чувство. Выходец из бедной деревеньки, торговец очень хорошо понимал, что жизнь в сельских краях почти лишена развлечений и путники становились предметом пристального интереса.
Между тем повозка добралась до площади, окружённой домами, на которой стояла огромная каменная глыба. Вероятно, это была центральная площадь Терэо. По металлическим вывескам, прикреплённым к краям крыш, угадывались гостиница, пекарня, кабак, а также ткацкая мастерская. Выделялось здание с огромными воротами наверняка место для молотьбы собранной пшеницы и просеивания муки. В остальных домах, видимо, жили влиятельные жители деревни, тут же возвышалась церковь.
Конечно, в таком месте собирались люди, играли дети, и многие с любопытством поглядывали на путников.
Какой большой камень. Для чего он? спросила тем временем Холо. Похоже, всеобщее внимание её не беспокоило.
Видимо, для церемоний во время праздников, танцев, да и деревенские собрания около него проводят.
Гладко отполированная глыба была Лоуренсу по пояс; к ней приставили деревянную лестницу, чтобы взбираться наверх, очевидно, каменная плита на площади стоит не просто для украшения.
Впрочем, правду о назначении загадочного сооружения могли поведать только жители деревни, поэтому Холо кивнула, удовлетворившись ответом, и поудобнее устроилась на ко́злах.
Повозка объехала каменную глыбу и двинулась к церкви, местные по-прежнему бросали на путников любопытные взгляды. Следовало отдать должное Терэо: всё-таки нравы здесь были не как в дикой горной деревушке. Зевак поубавилось, едва повозка остановилась у церкви: люди поняли, что путники приехали помолиться о спокойной дороге.
Для полной картины только разочарованных вздохов не хватает, слезая с козел, обратился Лоуренс к спутнице.
Оба захихикали, будто дети, у которых был общий секрет на двоих.
Перед путниками возвышалась ладная церковь с каменными стенами и деревянными воротами, обитыми железом.
Церковь была старой: углы здания успели искрошиться, хотя к дверной ручке в форме кольца, похоже, прикасались нечасто. Кроме того, в обычной церкви, если это не монастырь, двери отворены круглый день, пока не идёт служба, однако эта церковь была крепко заперта.
Напрашивался вывод, что жители деревни её не жалуют, но строить домыслы дело бессмысленное, поэтому Лоуренс взялся за ручку и легонько стукнул пару раз. Сухой звук тотчас же странным эхом разнёсся по площади.
Лоуренс ждал, но тишина была ему ответом, и, когда он уже решил, что в церкви никого нет, дверь с жутким скрипом приоткрылась.
Кто здесь? послышался из образовавшегося проёма недружелюбный голос, явно принадлежавший девушке.
Прошу прощения за внезапный визит. Меня зовут Лоуренс, и я странствующий торговец, ответил он с любезной улыбкой истинного дельца.
Из темноты настороженно сверкнули глазами:
Торговец?
Да. Я приехал из Кумерсуна.
Однако с такой подозрительностью от служителей церкви сталкиваться приходилось нечасто.
А вы? взгляд переместился на Холо.
Так сложилось, что мы вместе странствуем.
Холо и Лоуренса окинули долгим взглядом, раздался короткий вздох, после чего дверь открылась полностью.
К общему изумлению спутников, перед ними предстала девушка, облачённая в длинную одежду священника.
Какое же у вас дело?
Лоуренс не сомневался, что сумел скрыть своё удивление, но девушка в сутане по-прежнему смотрела на него с той же враждебностью, что слышалась в её голосе. Тёмно-коричневые волосы были крепко стянуты в узел, глаза медового цвета смотрели с вызовом.
Кроме того, где же это видано, чтобы пришедших в церковь спрашивали, какое у них дело.
Видите ли, мы хотим поговорить со священником вашей церкви
Как правило, священниками женщины быть не могли: в конце концов, церковь мир, в котором заправляют одни мужчины. Из этих соображений Лоуренс выбрал именно такие слова, но они, будто нож, прорезали на лбу девушки глубокую складку.