Да только наставление моё ни к чему твоя спутница-то совсем уже опьянела.
Слишком давно она не притрагивалась к выпивке напрочь забыла о том, что нужно знать меру.
У самого Лоуренса пива оставалось только на донышке, поэтому он осушил кружку одним глотком и встал со стула:
Отведу-ка домой, пока чего не выкинула. Она ведь ещё не замужем.
Ха-ха-ха! По себе скажу: хмель самый страшный враг женщины.
Компания собутыльников Лоуренса как-то сдавленно и неловко рассмеялась в ответ на слова Ирмы, видно, о её похождениях ходило немало историй.
Учту, коротко ответил Лоуренс и положил на стол серебряные монеты.
Десять торени, плата за пышный пир, приземлились на стол со звоном, ласкающим слух. Люди не любят, когда сорит деньгами тот, кого они встречают каждый день, однако с радушием примут странника, если он делает то же самое. Лоуренс забрал Холо совсем пьяная, она полулежала, уткнувшись головой в стол, и покинул таверну под насмешки и слова благодарности за весёлый вечер.
Таверна с гостиницей находились на одной площади, и теперь это казалось настоящим благословением. Пусть Холо и хрупкая девушка, поесть эта Волчица в человеческом обличье любила, а еду и выпивку поглощала в невообразимом количестве, прибавляя в весе соответственно, поэтому нести её было довольно тяжело.
Впрочем, правда ли она опьянела так, что не могла ходить самостоятельно?
Ты слишком много ешь и пьёшь, пропыхтел Лоуренс, положив руку Холо себе на плечо и поддерживая её за талию.
Девушка в ответ чуть твёрже стала на ноги, и ему стало легче.
Ох-ох От меня ведь это и требовалось есть да пить так, чтобы слово выговорить было некогда.
Знаю-знаю, но просила-то сплошь дорогие угощения
Холо очень хорошо соображала, но Лоуренс не уступал ей в этом, когда дело касалось денег: он подмечал, какие блюда и выпивку несли к её столу.
Жадный же из тебя самец Потом поворчишь, прилечь бы мне Тяжело слишком.
Лоуренс вздохнул: видимо, ноги у неё заплетались не понарошку да и сам он немного опьянел, так что хотелось присесть где-нибудь.
На деревенской площади совсем не было людей, только через ставни просачивался свет из окон нескольких домов. Конечно, солнце уже закатилось, но всё же в городе это дело невиданное.
Когда Лоуренс добрался до гостиницы и открыл дверь, в коридоре тускло горели свечи, а хозяин не вышел ему навстречу: ещё бы, ведь он вечером напивался за одним столом с Холо.
Хозяйка, услышав, что гости вернулись, выглянула в прихожую и не сдержала усмешки при виде опьяневшей девушки.
Торговец попросил воды, а сам по скрипучей лестнице поднялся в комнату на втором этаже. Всего там было четыре комнаты, но из гостей только Холо с Лоуренсом. Впрочем, можно поручиться, что в праздники урожая и весеннего сева гостиницы переполнены жителями окрестных земель и здесь царит оживление.
На стене в коридоре висело единственное украшение полотно с вышитым на нём гербом рыцаря, который, наверное, когда-то давно приезжал в деревню. Узор герба, освещённый лунным светом из открытого окна, был знаком Лоуренсу: если память его не подводила, именно под таким флагом известный наёмник убивал святых мучеников в северных землях Проании. Возможно, хозяева об этом не знали или, напротив, знали, поэтому и решили украсить гостиницу такой вышивкой.
Вывод напрашивался сам собой, стоило вспомнить отношение местных к церкви.
Эй, не спи. Чуть-чуть осталось.
Ноги Холо совсем не слушались, когда Лоуренс начал подниматься по лестнице вместе с нею, а когда они добрались до комнаты, силы практически покинули девушку.
«Утром опять будет болеть», подумал торговец скорее с жалостью, нежели с раздражением, и кое-как уложил её на кровать.
Он открыл потемневшие деревянные ставни, через щели в которых с улицы просачивался лунный свет, и вздохнул, так что в его лёгких воздух, наполненный дневным жаром и уличным гомоном, смешался с холодным воздухом зимней ночи. Тут в дверь постучали, и вошла хозяйка с водой и незнакомыми фруктами в руках.
По её словам, фрукты помогают от похмелья, но увы: та, кому это очень бы пригодилось, уже спала мертвецким сном. Отказываться было невежливо, и Лоуренс с благодарностью принял подношение. Плоды оказались твёрдыми, идеально круглыми и умещались в ладони, а стоило откусить от одного, как во рту стало так кисло, что заломило в висках.
Да, кажется, от помелья такое помогло бы, а стало быть, должно неплохо продаваться. Лоуренс взял себе на заметку узнать о фрукте побольше завтра или в другой день, если останется время.
Тут он вспомнил, какое оживление царило в таверне сегодня вечером до чего же быстро Холо освоилась, едва они пришли туда. Разумеется, он заранее рассказал, чего собирался добиться этой ночью, объяснил ей, какую роль она должна на себя взять.
В таверне двух путников либо забросают вопросами, либо будут сторониться. Чтобы избежать и того и другого, следовало поссорить деньгами. Если в деревне ничем не торгуют, то и получить звонкие монеты в обращение её жителю почти невозможно, при этом, пожалуй, только в полностью изолированном поселении могут обходиться без денег. Вот почему в глухих местах рады путникам: разве будут с радушием встречать незнакомцев, если не надеются, что те оставят в деревне свои медяки и серебро?
Поэтому нужно было много пить и есть. Но нельзя заранее знать, какого качества еду и выпивку принесут гостю. Где-то могут подмешать смертельного яду, а где-то оставят в живых, но разденут, обворуют и бросят в горах. Другими словами, если гость бойко ест и пьёт то, что ему принесли, значит, доверяет таверне. Тут бы дала о себе знать занимательная сторона человеческой натуры: редкий сельчанин не оттает, увидев, что путник выказывает доверие там, где следует поостеречься.
Всему этому Лоуренс научился за годы странствия, когда пытался наладить новые торговые связи, но Холо превзошла опытного торговца: в мгновение ока она привлекла общее внимание и завоевала расположение пьющих посетителей, так что разговорить их не составило труда.
Расспросить самое важное помешала хозяйка таверны Ирма, но и того, что удалось узнать, оказалось предостаточно. Если бы Лоуренс заехал в Терэо, чтобы поторговать, за подобный успех он не отказался бы отсыпать Холо денег. Жаль только, что та лёгкость, с которой получилось провернуть дело, будто обесценивала усилия прежних лет, когда мужчина работал в одиночку: неужто он не мог добиться большего?
И всё же
Лоуренс закрыл ставни и растянулся на кровати.
Если бы Холо узнала основы и хитрости торговли, мир обрёл бы редкого мастера в своём деле торговца, которому ничего не стоит стать своим в любой компании. Окажись такой торговец рядом с Лоуренсом, уже Лоуренсу пришлось бы думать о том, как спасать свои дела, а возможно, даже распрощаться с прибыльным местом вот до чего хороша Мудрая Волчица. И совершенно ясно, что мечту открыть лавку в каком-нибудь городе легче исполнить вдвоём, а то и втроём, так что помощь Холо тут была бы неоценима.
До Йойса, родного леса Волчицы, оставалось недолго, да и его местонахождение уже не казалось столь загадочным. Даже если не удастся разузнать, где монастырь, даже если не появится новых зацепок, к началу лета они наверняка доберутся до этого места. Что же решит Холо? По условиям договора с ней, пусть лишь устного, от Лоуренса требовалось только проводить её до дома.
Торговец вздохнул, глядя в потолок. Он знал, что в любом странствии не обходится без расставаний, и, казалось, смирился с этим. Однако при мысли о том, что не будет больше мудрости Холо, исчезнут весёлые беседы, в которых оба принимали живейшее участие, и подойдёт к концу само странствие с Волчицей, на душе становилось тяжело.
Тут Лоуренс прикрыл глаза ладонью и в темноте сам себе улыбнулся: ни к чему торговцу думать о чём-то кроме торговли за семь лет своего труда эту истину он усвоил очень хорошо. Переживать стоило лишь о содержимом кошелька о том, как усмирить аппетит Холо, когда она хочет плотно поесть и выпить. Лоуренс повторил это про себя пару раз, пока его не сморил сон.
«Ни к чему, пронеслась последняя мысль, совсем ни к чему».
Одеяло из шерсти, которое было таким рваным, словно его вскипятили в кастрюле, а затем высушили на солнце, не спасало от холода. Лоуренс проснулся от того, что оглушительно чихнул, и тут же понял: наступило утро. В такой час возможность понежиться в тепле под одеялом на вес золота, но торговцу это не принесёт никакой прибыли. Более того, как подарок дьявола, ещё и отнимет драгоценное время. Лоуренс, поднявшись, кинул взгляд на соседнюю кровать. Холо уже не спала. Она сидела к нему спиной, понурив голову.
Хо начал Лоуренс и запнулся, увидев волчий хвост: тот распушился до невиданных размеров.
Что что с тобой? еле слышно спросил он.
Лишь тогда Холо шевельнула ушами и медленно повернула голову в его сторону.
Рассвело ещё не полностью; в бледном воздухе раннего утра девушка открыла рот и испустила облачко белого пара. В глазах её стояли слёзы, а рука сжимала круглый надкушенный фрукт.
Поела-таки? спросил Лоуренс, сдерживая смех.
Холо высунула язык и кивнула:
Что что это такое?
Вчера хозяйка принесла, когда мы вернулись. Сказала, от похмелья помогает.
Видно, во рту Холо ещё оставался кусок этого фрукта она крепко зажмурилась и проглотила что-то, а затем засопела и вытерла слёзы.
Даже если беспробудно пить сто лет, от такого вмиг протрезвеешь.
Значит, тебе помогло?
Холо нахмурилась, запустила надкушенным фруктом в его сторону, нежно погладила распушившийся хвост, кажется, тот и не думал возвращаться в прежнюю форму.
Я ведь не каждый раз буду так напиваться.
Уж постарайся Но до чего ж сегодня холодно.
Лоуренс посмотрел на плод, которым Холо бросила в него: половины как не бывало. Да уж, откусить половину разом, да ещё и не подозревая, что за этим последует, изумлению Холо, верно, не было предела. Можно позавидовать её выдержке: она даже не вскрикнула. Впрочем, скорее всего, на это у неё просто не осталось сил.
К холоду я уже привыкла, но в деревне небось все ещё спят
Не то чтобы все Но лавки, пожалуй, откроются поздно.
Лоуренс слез с кровати, распахнул ставни они не спасали даже от слабого ветра и выглянул наружу. Площадь в утренней дымке была пустынной. Стало немного тоскливо он уже привык к тому, что на городских площадях идёт оживлённая борьба за покупателя между местными торговцами и торговцами из чужих земель.
Я больше люблю, когда жизнь кипит.
Согласен. Он закрыл окно и обернулся.
Девушка вновь залезла под одеяло и завозилась, устраиваясь поудобнее, видно, собиралась поспать ещё.
Вообще-то по Божьему замыслу человек должен спать не больше одного раза за день.
Так я волчица, зевнула Холо. Что я поделаю, если вокруг все спят? Прикажешь бодрствовать, хотя заняться нечем только терпеть холод да сидеть голодной?
Да, не лучшая нынче пора. Чудно́, однако
Что?
Тебе такое вряд ли интересно Я тут задумался: а как местные зарабатывают себе на жизнь?..
Холо с любопытством вскинула голову, но при последних словах вновь спряталась под одеяло. Лоуренс не удержался от смеха, глядя на неё. Что ж, пока есть свободное время, почему бы не подумать над загадкой.
Нечасто в деревне могут позволить себе жить одним урожаем, полёживая на боку всю зиму. Кроме того, в таверне говорили, что Энберг облагает Терэо большими налогами. Однако дополнительного заработка местные селяне вроде бы не имели: как заметила Холо, деревня жила в тишине.
Дополнительный заработок жителей деревни это зачастую либо вязание шерстяных вещей, либо плетение корзин из соломы да мешков из ткани, но прибыль здесь можно получить, только если продать таких изделий много, и тогда бы люди принимались за дело с восходом солнца, а при необходимости платить налоги и того раньше. К тому же вчера в таверне подавали на редкость вкусные блюда и хорошую выпивку, похоже, деревня Терэо была довольно богатой.
Как Холо со своим острым звериным нюхом сразу понимала, годится ли какая-то еда в пищу, так и Лоуренс мгновенно чуял запах денег: стоит разузнать, каким путём деньги приходят в деревню, и можно наладить здесь торговлю. Других торговцев он здесь не заметил, а о более выгодных условиях приходилось только мечтать.
Лоуренс поневоле усмехнулся: он постоянно забывал, что в эту поездку отправился не ради торговли.
Вдруг откуда-то с улицы донёсся скрип открывшейся двери, особенно громко прозвучавший в утренней тишине. Лоуренс выглянул через щель в ставнях: это был Эван, но теперь он не стучался в ворота церкви, а вышел из неё, держа в руках какой-то свёрток наверное, с едой. Парень, как и вчера, огляделся по сторонам и пустился бежать, но на полпути обернулся и помахал Эльзе рукой. Девушка махала ему в ответ с сияющей улыбкой, и выражение её лица разительно отличалось от того, какое запомнилось путникам при первой встрече с нею.
Сложно было удержаться от зависти при виде этой парочки. И теперь Лоуренс, провожая взглядом Эвана, кажется, понимал, почему мельник переживал, что церковь Эльзы и церковь Энберга не ладят между собой. Впрочем, торговец не станет долго размышлять о том, какая картина человеческой жизни ему открылась, на то он и торговец. Лоуренс думал прежде всего о выгоде, которую можно извлечь из увиденного.
Теперь я знаю, куда пойти сегодня.
Что?
Холо высунула голову из-под одеяла и с любопытством взглянула на спутника.
Скажи-ка, почему я один стараюсь ради того, чтобы найти твой родной лес?
Холо в ответ лишь шевельнула ушами, легонько чихнула и потёрла нос:
Потому что дорожишь мною?
Он только вздохнул: ну что с нею, такой бесстыжей, поделаешь?
Могла бы быть поскромнее, а то словами разбрасываешься как деньгами.
Сказал не человек, а торговец.
Для большой прибыли нужно приобрести крупную партию товара. Покупая мелочь, ничего не добьёшься.
Хм. Но как же быть с мелочностью, что у тебя в крови?
Он не нашёлся с достойным ответом и обречённо прикрыл глаза.
Холо захихикала и сказала уже мягче:
Тебе ведь труднее работать, если я буду рядом. Очень уж маленькая эта деревня куда ни пойдёшь, везде люди смотрят.
Лоуренс прикусил язык.
Если разрешишь мне взяться за дело, я возьмусь. Но возьмусь как следует откушу голову той нахалке из церкви. Так что уж постарайся расспросить её раньше, чем до этого дойдёт. Хоть по мне не скажешь, но я только и думаю о том, как бы поскорее найти монастырь и послушать монаха.
Хорошо, сказал Лоуренс, желая её успокоить.
Ещё бы, Холо что сноп соломы, который может вспыхнуть от одной искры.
Иногда Волчица показывала свою истинную суть не раздумывая, но порой прятала внутреннее пламя за скучающим взглядом.
И за какие грехи ему досталась такая спутница? Впрочем, стоило признать её правоту: Лоуренс старался, потому что и впрямь дорожил ею.
Вернусь самое позднее к обеду.
Купи мне что-нибудь, раздалось уже из-под одеяла.
Лоуренс в ответ лишь усмехнулся.
Он спустился на первый этаж, поздоровался с сидящим за стойкой хозяином тот был бледен и постанывал, а затем направился в пристройку, на конюшню, где взял свой мешок с неразмолотыми зёрнами, и наконец вышел на улицу.
С восходом солнца люди просыпаются, даже если не нужно работать в поле: кто-то обрабатывал овощи в саду, кто-то возился с курицами и свиньями.
Похоже, пир в таверне вчерашней ночью сделал своё дело: если в первый день приезда на Лоуренса лишь удивлённо пялились, то сегодня несколько человек, улыбаясь, поприветствовали его. Остальные же здоровались сухо, что немудрено: во время похмелья не до улыбок.
Что ж, видимо, в деревне его приняли как путника, и одной заботой стало меньше. С другой стороны, человеку, которого знает каждая собака, гораздо сложнее передвигаться незаметно.
«Здесь Холо угадала», отметил Лоуренс про себя с восхищением и завистью.
Направился он, конечно, к мельнице Эвана, собираясь расспросить того об Эльзе. Выражать какое-то недовольство нежной дружбой парочки, торговец, разумеется, не собирался, ведь его новый знакомый ходил не к Холо. Возможно, Эван знал, почему Эльза настроена враждебно и не желает отвечать на вопросы, и Лоуренс рассудил, что через парня удастся быстрее подобраться к девушке.
Он зашагал по дороге, которая привела его в деревню; по пути поприветствовал крестьянина, пропалывавшего сорняки в поле. Тот расплылся в улыбке, верно, тоже вчера пировал в таверне, хотя лицо его казалось незнакомым.
А куда путь держишь? спросил крестьянин, поздоровавшись.
Да вот, думал обмолоть зерно.
А, на мельницу. Смотри в оба, чтобы у тебя там муки не украли.
Видно, этой шуткой напутствовали каждого, кто направлялся на мельницу. Лоуренс ответил приветливой улыбкой, припасённой для подобных случаев, и пошёл дальше.