Остров: Дуглас Престон - Дуглас Престон 23 стр.

Хатч моргнул раз, затем другой, силясь понять, что видит. Фонарь покачивался взад-вперёд, отбрасывая тени на стены подвала. Металлическая сокровищница занимала около сотни квадратных футов, железные стены проржавели, но по-прежнему оставались целы. Продолжая всматриваться, Хатч забыл о боли в голове; забыл о руках Стритера, которые с садистским удовольствием впились в волосы; забыл про Найдельмана; забыл обо всём.

В детстве он как-то увидел фотографию комнаты у входа в склеп Тутанхамона. Обводя взором бесчисленные бочонки, коробки, ларцы, сундуки и ящики, выстроившиеся вдоль стен сокровищницы прямо под ним, воспоминание о той фотографии вернулось с новой силой.

Хатч увидел, что сокровище некогда было бережно упаковано и сложено Окхэмом и его командой. Но время взяло своёкожаные сумки сгнили и развалились, разбрасывая по полу потоки золотых и серебряных монет, смешивающихся и сливающихся в небольшие речки. Из проеденных червями отверстий в сундуках высыпались огромные необработанные изумруды; рубинытёмные, как свиная кровь; сапфиры, мерцающие в неровном свете; топазы; аметисты в оправе; жемчужины Инеисчислимые искрящиеся радуги из алмазов, обработанных и нет, больших и маленьких. У одной стены были сложены связки слоновых бивней, рогов нарвала и клыки кабанов, пожелтевшие и потрескавшиеся. У другойогромные связки материала, что, очевидно, некогда был шёлком; теперь он сгнил в лохмотья распадающейся чёрной пыли, которую пронизывают множество золотых нитей.

У одной стены выстроился ряд небольших деревянных ящиков. Бока тех, что сверху, со временем отвалились, и в них Хатч увидел торцы массивных грубых золотых слитковсотни, может быть, тысячи,  плотно прижатые друг к другу. К четвёртой стене свалены ящики и сумки самых разных форм и размеров, некоторые из них перевернулись и раскрылись, представляя взору достояние церквизолотые кресты, инкрустированные жемчугом и драгоценными камнями, золотые кубки с искусной отделкой. Рядом ещё одна прорвавшаяся сумка, из которой торчит связка золотых эполетов морских капитановтех самых, которым так не повезло.

А в самом центре неописуемой сокровищницы стоял длинный свинцовый гроб, аккуратный, обитый по углам золотом, перевязанный крест-накрест железными полосами, что крепили его к полу. К верхней его крышке был прикреплён огромный латунный замок, частично скрывающий под собой золотую гравюру вынутого из ножен меча.

Продолжая охватывать взором сокровищницу, едва ли способный дышать, Хатч услышал треск, затем звонразорвалась гнилая сумка, из которой заструился поток дублонов, которые ручейками потекли среди неимоверных богатств.

В тот же миг его грубо поставили на ноги, и волшебное, невероятное наваждение исчезло.

 Подготовьтесь поднять всё на поверхность,  сказал Найдельман.  Сандра поднимет сокровища в бадье. Два трейлера прицеплены к трактору, верно? Думаю, нам удастся переправить основную часть сокровищ на «Гриффин» за пять-шесть рейсов. Это всё, что мы можем позволить.

 А с этим что делать?  спросил Стритер.

Найдельман лишь кивнул. Лицо Стритера расплылось в улыбке, и он приставил ствол пистолета к голове Малина.

 Не здесь,  пробормотал Найдельман. Внезапная ярость бесследно пропала, теперь он снова успокоился и с отсутствующим выражением посмотрел вниз, в сокровищницу.  Должно выглядеть несчастным случаем. Не нравится мне мысль, что с отливом его гниющее тело выплывет, а в черепедырка. Отведи-ка его в боковой туннель, или

Капитан помолчал.

 Отведи его к брату,  сказал он, и его глаза на миг устремились на Стритера, прежде чем вернуться к блестящему отверстию у ног.  И, господин Стритер

Тот остановился, разворачивая Малина к лестнице.

 Ты сказал, есть вероятность, что Изобель выжила. Проясни этот вопрос, будь добр.

52

Когда Бонтьер осторожно вскарабкалась на наблюдательную площадку, готовая в мгновение ока спрыгнуть обратно на землю, Рэнкин повернулся и увидел её. Бородатый рот расплылся в широкой улыбке, которая комично увяла, как только он получше рассмотрел девушку.

 Изобель!  крикнул он, делая шаг вперёд.  Ты промокла. И а это что за чертовщина? Всё лицо в крови!

 Не бери в голову,  ответила Бонтьер, стягивая насквозь промокшие плащ и свитеры, чтобы отжать.

 Что случилось?

Бонтьер посмотрела на него, раздумывая, сколько ему следует знать.

 Крушение лодки,  чуть помедлив, сказала она.

 Боже! А почему

 Объясню позже,  перебила Бонтьер, снова забираясь в мокрую одежду.  Не видел Малина?

 Доктора?  спросил Рэнкин.  Неа.

На дальней приборной панели запищал сигнал, и геолог вприпрыжку побежал посмотреть, в чём дело.

 Всё наперекосяк,  продолжил он.  Около семи последняя смена раскопала железную плиту над сокровищницей. Найдельман распустил всех, отправил по домам из-за шторма. А затем позвал меня, чтобы я сменил Магнусен и следил за главными системами. Но почти всё отказало. Генераторы вырубились, а запасные батареи не могли поддерживать оборудование; пришлось вырубить все второстепенные системы. Связь не работает с тех пор, как молния разбила кабель. И они теперь внизу, сами по себе.

Бонтьер прошла в центр помещения и вгляделась вниз через стеклянный пол. Водяной Колодец показался тёмным, лишь из глубины исходило красноватое сияние. Скелет из прутьев и брусьев, подпирающих структуру изнутри, тускло поблёскивал в свете аварийных огней.

 Кто там, внизу?  спросила она.

 Насколько я знаю, лишь Найдельман и Магнусен. В любом случае, на мониторах больше никого и не видел. А камера не работает с тех пор, как отказали генераторы,  ответил Рэнкин и указал большим пальцем на мониторы, покрытые рябью.

Но Бонтьер по-прежнему вглядывалась вниз, в тусклый свет, исходящий из основания Колодца.

 А Стритер?

 Не видел его с тех пор, как всей компанией плыли на остров, ещё днём.

Бонтьер отступила на шаг от стеклянной пластины на полу.

 Найдельман уже проник в сокровищницу?

 Я же сказал, у меня пропал видеосигнал. Всё, что осталосьприборы. Наконец-то твердотельный сонар стал получать ясные сигналы, как только грязь разгребли. Я как раз пытался получить поперечное сечение

Он умолк в тот же миг, как Бонтьер почувствовала слабую вибрациюдрожь на грани чувствительности. Археолог бросила взгляд в окновнезапно ей сделалось страшно. Но она быстро убедилась, что потрёпанная дамба по-прежнему сдерживает натиск моря.

 Что за чертовщина?  выдохнул Рэнкин, уставившись в экран сонара.

 Ты это почувствовал?  спросила Бонтьер.

 Почувствовал? Да я вижу это прямо на экране!

 И что же это?

 Хотел бы знать! Слишком неглубоко, чтобы быть землетрясением да и всё равно, П-волны не такие,  задумчиво ответил он и что-то отстучал на клавиатуре.  Вот, пожалуйста, снова утихло. Наверное, какой-то туннель обвалился.

 Слушай, Роджер, мне нужна помощь,  обратилась к нему Бонтьер, укладывая на панель мокрый нейлоновый футляр и расстёгивая «молнию».  Знаком с такой игрушкой?

Рэнкин по-прежнему пялился на монитор.

 Что это?  спросил он.

 Дозиметр. Это для

 Секундочку. Дозиметр?  переспросил Рэнкин, отводя взгляд от экрана.  Ну, ладно. Да, знаком. Не такие дешёвенькие игрушки. Где ты его взяла?

 Ты знаешь, как он работает?

 Более-менее. Я как-то работал на горную компанию, мы с помощью таких приборов пытались найти уранитовые отложения. Хотя те штучки не такие продвинутые.

Рэнкин щелчком включил прибор и отстучал на крошечной клавиатуре несколько команд. На экране возникла мерцающая трёхмерная сетка.

 Направляешь детектор,  объяснил он, водя из стороны в сторону похожим на микрофон выступом,  и на экране рисуется профиль радиоактивного источника. Интенсивность даётся цветом. Синий и зелёныйсамый низкий уровень радиации, и так далее, по всему спектру. Белыйсамый мощный. Хм, однако, его нужно прокалибровать

Весь экран рябил полосами и чёрточками, кое-где попадались голубые пятнышки и линии.

Рэнкин нажал на несколько кнопок.

 Будь я проклят, здесь слишком сильно фонит. Наверное, прибор свихнулсякак и всё на этом острове.

 Он работает как надо,  ровно сказала Бонтьер.  Фиксирует излучение от Меча Святого Михаила.

Прищурившись, Рэнкин уставился на неё.

 Что ты сказала?

 Меч радиоактивен.

 Ты шутишь?  спросил геолог, не отрывая от неё глаз.

 Нисколько. Причина всех наших неприятностейрадиация.

И она торопливо изложила суть. Слушая, Рэнкин не отрывал от неё взгляда, губы под плотной бородой молча шевелились. Покончив с объяснением, Бонтьер приготовилась выслушивать неизбежные контраргументы.

Но их не последовало. Рэнкин продолжил смотреть на неё, на волосатой физиономии геолога были написаны ошеломление и замешательство. Затем его взгляд прояснился, и он неожиданно резко кивнул, качнув бородой.

 Чёрт, ну надо же! Думаю, это единственное, что может всё объяснить. Я вот думаю

 У нас нет времени на размышления,  резко перебила его Бонтьер.  Нельзя позволить Найдельману открыть ларец.

 Да,  медленно, словно в трансе, ответил Рэнкин, всё ещё погружённый в свои мысли.  Да, должно быть, он радиоактивен как не знаю чтораз утечка доходит до поверхности. Вот дерьмо, нас всех может поджарить. Неудивительно, что приборы с ума посходили. Впрочем, сонар очистился как раз настолько, чтобы

Голос смолк, когда взгляд геолога снова упал на приборную панель.

 Христос на велике!  с изумлением воскликнул он.

53

Найдельман неподвижно стоял на дне Водяного Колодца. Над головой загудел лифт, увозя Стритера и Хатча, покуда те не скрылись из вида в джунглях брусьев.

Капитан не слышал уходящего лифта. Он бросил взгляд на Магнусен, которая снова прижалась лицом к отверстию в железной плите. Инженер часто-часто дышала. Без лишних слов он отодвинул её в сторонуона сдвинулась вяло, словно сомнамбула,  после чего схватил леер безопасности, прикрепил к лестнице и пролез в дыру.

Найдельман опустился у ларца с мечом, толчком вызвав дюжину новых золотых ручейков. Он постоял там, всматриваясь в длинный гроб, не обращая внимания на вопиющие богатства, заполняющие сокровищницу. Затем медленно, чуть ли не благоговейно, опустился на колени, отмечая мельчайшие детали сундука.

Пять футов в длину, два в ширину. Свинцовые бока украшены серебром, уголки и краешки искусно отделаны золотом. Ларец крепился к металлическому полу сокровищницы четырьмя полосками железа, уложенными крест-накрест; несколько грубоватая клетка для такого великолепного пленника.

Найдельман осмотрел ящик ещё пристальнее. Ларец поддерживали лапы орла с когтями, отлитые из чистого золота. Каждая лапа сжимала державу; очевидно, в стиле барокко, их добавили много позже. Действительно, показалось, что весь гроб представляет собой дикую помесь стилейот тринадцатого века и до ранней эпохи испанского барокко. Свинцовый ящик, конечно, продолжали украшать столетие за столетием, и каждая новая серия украшений делалась всё роскошнее.

Найдельман протянул руку и дотронулся до металлических украшений, с удивлением ощутив, что они чуть ли не тёплые. Провёл рукой по железным полоскам, кончиком пальцев дотронулся до украшений. В течение долгих-долгих лет не проходило ни дня, в который он не представлял себе этот миг. Найдельман частенько рисовал в воображении картинукак он увидит ларец, дотронется до него, откроети, самое главное, достанет содержимое.

Бесчисленные часы проводил он в размышлениях о форме меча. Иногда представлял огромный римский меч из янтаря, быть может, меч самого Дамокла. Иной раз перед ним возникали образы варварского орудия сарациновсеребряное лезвие с золотым орнаментом; византийского палаша, усыпанного драгоценными камнями и чересчур тяжёлого, чтобы его можно было поднять. Найдельман даже представлял, что это будет меч Саладина, который вернули крестоносцы,  из дамасской стали, инкрустированной золотом и усыпанной алмазами из копей царя Соломона.

Капитана охватило неимоверное волнение от такого обилия возможностейсильнее, чем от чего бы то ни было в жизни. Наверное, именно такое чувство возникает при встрече с Богом,  подумал он.

Найдельману пришло на ум, что у них совсем не осталось времени. Оторвав руки от гладкого металла ларца, капитан опустил их на стальные ленты, удерживающие его. Дёрнулсначала несильно, затем с напряжением. Клетка, идущая вокруг ящика, не шелохнуласьпрочная, непоколебимая. Интересно, подумал он, что ленты проходят сквозь разъёмы в железном полу и, кажется, прицеплены к чему-то под ним. Ларец разместили здесь с невероятными мерами предосторожности, что доказывает бесценность содержимого.

Запустив руку в карман, Найдельман достал перочинный нож и поскрёб им ржавчину, покрывающую ближайшую железную полоску. Несколько рыжих хлопьев отвалились, под ними показался блестящий металл. Чтобы освободить ларец, придётся прорезать полоски горелкой.

В ход мыслей вмешались звуки глубоких вдохов. Подняв голову, капитан увидел Магнусен, которая снова прилипла к отверстию и жадно уставилась вниз. В свете болтающейся лампы глаза инженера показались тёмными и воспалёнными.

 Спусти горелку,  велел Найдельман.  Я хочу отцепить этот ящик.

Меньше чем через минуту она тяжело приземлилась рядом с ним. Повалившись на колени, позабыв про горелку, женщина уставилась на океан сокровищ. Магнусен набрала полную горсть золотых дублонов и луидоров, позволяя монетам свободно протечь сквозь пальцы. Затем, быстрее, схватила новую горстьи ещё одну, и ещё. Локтем невзначай ударила о небольшую деревянную коробку, и та рассыпалась в пыльна пол посыпались алмазы и сердолики. Тут её охватила паника, и она потянулась к сверкающим драгоценным камням, без разбору распихивая их по карманами в этой спешке рванулась вперёд и разорвала новые мешки. Наконец, она ничком повалилась в бесценное море, зарывая руки в груды золота, раскинув ноги. Она негромко засмеялась или зарыдала, или, может, и то и другое сразу.

Протянув руку к баллону с ацетиленом, Найдельман несколько мгновений смотрел на неё. Ему пришло в голову, что ей пора спустить бадью и начать поднимать сокровища. А затем взгляд снова упал на ларец, и он моментально позабыл о Магнусен.

Капитан обхватил толстый латунный замок, который не позволял ящику открытьсяуродливый, тяжёлый и крепкий. На замке были выбиты герцогские печати, некоторые из которых, очевидно, четырнадцатого века. Печати оказались нетронуты. Значит, Окхэм так и не посмотрел на своё величайшее сокровище,  подумал он.  Странно.

Эта честь оставлена ему.

Несмотря на огромные размеры, висячий замок прижал крышку неплотно; просунув под него лезвие перочинного ножа, Найдельман смог приподнять её на пару миллиметров. Капитан вытащил лезвие, опустил крышку и снова осмотрел металлические полоски, пропущенные под замком, выбирая наиболее эффективные места, чтобы сделать разрезы.

Потом повернул вентиль на баллоне и щёлкнул зажигалкой; небольшой хлопоки на конце крохотного сопла возникла яркая белая точка. Казалось, всё происходит с леденящей медлительностьюс чувством неописуемой радости. Каждое мгновение, каждое движение доставляло ему изысканное наслаждение. Потребуется времябыть может, пятнадцать минут, а может и все двадцатьпрежде чем он сумеет снять с ларца путы и по-настоящему взять меч в руки. Но капитан твёрдо знал: каждую секунду этих минут он запомнит до конца своих дней.

Найдельман осторожно поднёс пламя к металлу.

54

Хатч лежал на дне небольшого каменного колодца, лишь наполовину в сознаниисловно пробуждаясь от кошмара. Над головой постукивала складная лестницаСтритер тянул её вверх. Тусклый луч фонаря на секунду осветил сводчатый потолок сорока футами вышетот самый, под которым принял смерть Вопнер. Раздалась тяжёлая поступь ботинок Стритератот уходил прочь по узкому туннелю, который ведёт к Колодцу. Звуки синхроно стихали с затуханием светапока Малин не остался в кромешной тьме.

Несколько минут он оставался неподвижно лежать на холодном сыром камне. Быть может, это правда лишь сонодин из тех уродливых кошмаров, что навевают клаустрофобию, и потом просыпаешься к бесконечной радости Хатч сел, ударившись головой о низкий потолок. Хоть глаз выколини малейшего проблеска!

Малин снова улёгся. Стритер ушёл, ни сказав не слова. Помощник Найдельмана даже не потрудился связать пленнику рукибыть может, чтобы смерть казалась не такой подозрительной. Но в глубине души Хатч понимал, что в этом нет никакой необходимости. Совершенно немыслимо взобраться на тридцать футов по скользким стенкам колодца, чтобы попасть в зал. Два часа, может три,  и сокровище поднимут из Колодца и спокойно перевезут на «Гриффин». А потом Найдельман просто-напросто разрушит уже ослабленную дамбу. Вода рванёт обратно, затопит туннели и помещения Колодец

Внезапно мускулы сдавило спазмомМалин попытался задушить в себе нарастающую панику, не дать ей взять верх над разумом. Усилие его истощило. Он лежал, задыхаясь, и старался замедлить бешеный стук сердца. В яме стоял смрад, и воздух становился всё хуже.

Доктор откатился из-под нависающего потолка к основанию колодца. По крайней мере, здесь можно было сесть и прислониться спиной к холодному камню. Малин всмотрелся вверх, пытаясь ощутить хоть мельчайший проблеск света. Бесполезно: темень, как в бочке чернил. Подумал над тем, чтобы встать, но сама мысль утомила, и он снова улёгся. При этом правая рука проскользнула в узкую щель под тяжёлой каменной плитой и сомкнулась на чём-то холодном, влажном и твёрдом.

И тогда он в полной мере ощутил ужас того места, где очутился. Содрогнувшись, он окончательно пришёл в себя и, непроизвольно всхлипнув, выпустил кость Джонни.

Воздух был холоден и так удушающе влажен, что проникал под сырую одежду и застревал в горле. Малин прекрасно помнил, что тяжёлые газы, вроде углекислого, скапливаются внизу. Быть может, если он поднимется, дышать станет легче.

Усилием воли Хатч заставил себя встать, и, чтобы не упасть, опёрся на стены руками. Мало-помалу гудение в голове утихло. Доктор попытался напомнить себе, что всегда остаётся надежда. Он систематически прощупает все стены, каждый квадратный дюйм. Джонни погиб именно здесь, пал жертвой дьявольской машины смерти Макаллана. Это значит, что неподалёку проходит туннель, ведущий к берегу. Если получится разобраться, как работает ловушка, может быть, он сумеет найти способ выбраться.

Прижавшись лицом к склизской каменной стене, вытянул руки вверх, как только сумел. Он начнёт отсюда, и обследует все камни, сектор за сектором, пока не изучит каждый квадратный дюйм. Лёгкими касаниями, словно слепой, Малин принялся ощупывать пальцами каждую трещинку, каждый бугорок. Прощупывать, простукивать, пытаться по звуку найти пустоты.

Первый участоки ничего, лишь гладко обтёсанные ровные камни. Опустив руки, Хатч принялся за следующий. Так прошли пять минут, затем десять, и вот он уже стоял на четвереньках, ощупывая пол.

Он проверил всё, до чего смог дотянутьсякроме узкой трещины у пола, в которой зажаты кости брата. Нигде ни малейших намёков на возможность выбраться.

Тяжело дыша, с силой втягивая в ноздри затхлый воздух, Хатч осторожно просунул руку под тяжёлый камень. Ему попалась гнилая бейсбольная кепка на черепе брата. Малин дёрнулся, в груди бешено заколотилось сердце.

Он снова встал и поднял лицо кверху, стараясь глотнуть хоть немного воздуха посвежее. Джонни хотел бы, чтобы он сделал всё, что можно, в попытках спастись.

Малин позвал на помощьсначала нерешительно, затем громче. Он попытался забыть, что на острове практически никого не осталось; забыть о Найдельмане, который вот-вот откроет ларец; постарался забыть обо всём, кроме своих криков о помощи.

Пока он кричал, время от времени умолкая, чтобы сделать вдох, в душе словно надломился последний стержень. Затхлый воздух, темнота, особая вонь Колодца, близость Джоннивсё в один миг объединилось, чтобы сбросить покров с того ужасного дня тридцать один год назад. Давным-давно похороненные воспоминания сумели найти дорогу обратно, и он снова оказался на четвереньках со спичкой в руке, и вновь странный волочащий звук навсегда отнял у него Джонни.

И тогда, в тяжёлой тьме, крики Малина превратились в вопли.

55

 В чём дело?  спросила Бонтьер, сжимая в руке дозиметр.

Рэнкин поднял руку, давая знак молчать.

 Минутку,  сказал он.  Сейчас сделаю поправку на фон.

В жёлтом свете лицо геолога чуть ли не вплотную прижалось к экрану.

 Господи,  негромко продолжил Рэнкин.  Вот же оно, всё ясно. Ошибки нет, теперь точно нет. Оба измерения согласуются.

 Роджер

Рэнкин откатился на кресле от экрана и запустил пятерню в волосы.

 Ты только взгляни,  сказал он.

Бонтьер посмотрела на экран, где беспорядочный клубок дрожащих линий подпирал большую чёрную полоску.

 Чёрноеэто полость под Водяным Колодцем.

 Полость?

 Огромная пещера, дуплонаверное, заполненое водой. Бог знает какой глубины.

 Но

 Раньше я не мог получить ясный сигнализ-за воды в Колодце. А потом не мог запустить датчики сериями. До сих пор.

Бонтьер нахмурилась.

 Ты что, не понимаешь? Это пещера! Мы не потрудились заглянуть глубже, под сокровищницу. И она сама, и Колодецда и мы тоже, чёрт возьмивсё сидит на верхушке проклятой проткнутой складки. Это объясняет аномалии, смещения,  всё!

 Её что, тоже построил Макаллан?

 Нет, нет, это природное. Макаллан ею воспользовался. Эта складкагеологическая формация, трещина в земной коре,  ответил Рэнкин и сложил руки, словно в молитве, а затем вскинул одну к потолку.  Она разбивает над собой скалы, и получается громадная паутина трещин. Обычно возникает и вертикальная трещинастволкоторая уходит глубоко под землю, иногда на несколько тысяч футов. Эти П-волны, та вибрация чуть раньше что-то явно в ней происходит, вызывая резонанс. Должно быть, это часть той же структуры, которая пробила те туннели, которые Макаллан

Бонтьер подпрыгнуладозиметр в её руке запищал. Уставившись на него, она в ужасе увидела, что синее мерцание сменяется жёлтым.

 Дай-ка сюда,  велел Рэнкин.

Геолог торопливо отстучал серию команд. В его руке прибор выглядел крохой. Верхняя часть экрана очистилась, и возникло сообщение. Жирные чёрные буквы гласили:

Рэнкин нажал на несколько кнопок.

 Merde. Слишком поздно.

 Поздно для чего?

 Он открыл ящик.

Перед глазами возник новый текст.

 Что случилось?  спросил Рэнкин.

 Понятия не имею. Наверное, он снова его закрыл.

 Посмотрю-ка на радиационную подпись источника,  сказал геолог и снова принялся отстукивать по кнопкам.

Затем выпрямился, не отрывая взора от крохотного экрана.

 О, Господи!  пробормотал он.  Ты не поверишь

Его прервал тяжёлый удар на наблюдательной площадке. Дверь распахнулась, в ней возник Стритер.

 Привет, Лайл!  воскликнул Рэнкин, прежде чем успел разглядеть пистолет.

Стритер перевёл взгляд с геолога на Бонтьер, затем обратно.

 Пошли,  сказал он, махнув пистолетом на дверь.

 Пошлиэто куда?  начал было Рэнкин.  А зачем пистолет?

 Мы вместе сходим на экскурсию, все трое,  ответил Стритер, кивнув на стеклянный пол.

Бонтьер незаметно запихнула дозиметр под свитер.

 Туда, в Колодец?  не веря своим ушам, спросил Рэнкин.  Это же смертельно опасно! Вся структура висит над

Стритер приложил ствол к правому запястью геолога и выстрелил.

Грохот взрыва в тесном помещении Ортанка оглушил. Бонтьер инстинктивно, на мгновение, отвела взгляд. Когда снова посмотрела на Рэнкина, тот оказался на коленях, сжимая правую руку. Тонкая струйка крови стекала меж пальцев и постукивала о металлический пол.

 Теперь у тебя лишь одна рука, чтобы держаться,  произнёс Стритер.  Если хочешь её сохранить, захлопни свою грязную волосатую пасть.

Он ещё раз жестом указал на дверь и наблюдательную платформу за ней. Задыхаясь от боли, Рэнкин нетвёрдо поднялся на ноги, перевёл взгляд со Стритера на пистолет и медленно направился к двери.

 Теперь ты,  велел Стритер, кивнув Бонтьер.

Медленно, убедившись, что дозиметр надёжно держится под свитером, она поднялась и пошла вслед за геологом.

 Будьте очень осторожны,  заметил Стритер, поглаживая пистолет.  Прогулка будет долгой.

56

Хатч прислонился к стене колодца, исчерпав и страх, и надежду. В горле саднило от криков. Память о том, что случилось в этом самом туннеле, утраченная так давно, теперь вернулась, но он оказался слишком измучен, чтобы пытаться восполнить недостающие кусочки. Воздух превратился в удушающее, вонючее одеяло, и Малин потряс головой, пытаясь вытряхнуть из неё слабый, но настойчивый голос брата: «Где вы? Вы где?»

Он застонал и упал на колени, проехав щекой по грубому камню, пытаясь прояснить сознание. Голос и не подумал умолкнуть.

Хатч отвернул лицо от стены и вслушался.

Голос донёсся снова.

 Эй?  нерешительно крикнул Малин.

 Где вы?  донёсся приглушённый крик.

Хатч повернулся, ощупал стены, пытаясь сориентироваться. Казалось, звук доносился из-за массивной плиты, которая прижимала кости брата к каменному полу.

 С вами всё в порядке?  спросил голос.

 Нет!  заорал Хатч.  Нет! Я в ловушке!

Казалось, голос то исчезал, то появлялся снова. Может быть, подумал Хатч, он на пороге беспамятства и разговаривает сам с собой.

 Чем я могу помочь?  услышал Хатч чужой голос.

Доктор помедлил, не зная, что ответить.

 Где вы?  наконец, спросил он сам.

Выброс адреналина вернул чуточку живости; она долго не протянется.

 В туннеле,  ответил голос.

 В каком туннеле?

 Не знаю. Он идёт от берега. Моя лодка разбилась, но я спасся. Меня спасло чудо.

Хатч немного помолчал, пытаясь вдохнуть весь оставшийся воздух. Голос может иметь в виду лишь один туннельтуннель Джонни.

 Где вы застряли?  продолжил голос.

 Погодите!  крикнул Хатч, тяжело дыша, силой заставляя себя вновь пережить воспоминания детства.

Что он видел?

Была дверь, запечатанная дверь. Джонни сломал печать и вошёл. Порыв ветра из туннеля за ней задул огонёк Джонни закричал от боли и удивления раздался звук, будто что-то волочат по полу Он нащупал новую спичку, зажёг её и увидел перед собой неумолимую стену. У основания стены и там, где она сомкнулась с левой стенойручейки крови. Казалось, кровь чуть ли не сочится из трещин, вытекает и сливается в лужу красной паутиной, чтобы сомкнуться вокруг колен и кроссовок.

Хатч дрожащей рукой вытер лицо, подавленный мощью воспоминаний.

Когда брат открыл дверь, по туннелю пронёсся порыв ветра. Однако, когда Малин зажёг новую спичку, перед ним оказалась лишь каменная стена, а Джонни уже не было. Значит, туннель обязан продолжаться за плитой. Войдя в комнату, или открыв дверь, или сломав печатьчем-то!  Джонни запустил механизм Макаллана. Огромная каменная глыба выползла сбоку, утаскивая с собой Джонни, давя его сверху, увлекая тело в это пустое пространство и отрезая продолжение герметичного туннеля. Другого объяснения нет. Колодец, в котором он сейчас заперт, сводчатый зал сверхувсё это части механизма ловушки. Макалланили, может быть, Рэд-Нед Окхэмне хотели, чтобы кто-то помешал её работе. А потому ловушка была поставлена и в самом залекак доказал Вопнер, ценой своей жизни.

 Вы ещё там?  спросил голос.

 Пожалуйста, подождите!  выдохнул Хатч, отчаянно пытаясь сформулировать вывод из этой вереницы мыслей.

Туннель, который они с Джонни нашлидолжно быть, потайной лаз Окхэма, который создал для него Макаллан. Секретная дверь к сокровищам. Но, поскольку прочие охотники до сокровищ могли его найти, требовался способ не дать им пройти. Ловушка, в которую попал Джонниочевидный способ. Огромная каменная глыба, что скатывается сбоку и сминает того, кто не знает, как обойти ловушку. Плита, настолько тщательно обтёсанная, что когда окажется на месте, будет выглядеть тупикомникто и не подумает выяснять, что за ней

Хатч попытался сконцентрироваться на задаче. Итак, что это означает? Когда Колодец заново осушают, Окхэму нужен был способ заново взвести ловушку, вкатить камень обратнопосле чего можно спокойно пройти дальше по туннелю и забрать свои богатства. Конечно, у Макаллана были на его счёт свои планыпосле того, как Окхэм проникнет к самому Колодцу. Но пират должен был верить, что у него есть возможность проникнуть к сокровищу с чёрного хода.

А это значит, что ловушка должна действовать как рычагкамень подвешен так, что мельчайшее давление заставит его сдвинуться достаточно веса ребёнка

Но тогда почему никто не наткнулся на способ вернуть ловушку в исходное положение? В бесконечных поисках Джонни, тридцать один год назадпо туннелю лазили толпы!

 Эй!  резко выкрикнул Хатч.  Вы всё ещё здесь?

 Да. Так чем я могу помочь?

 У вас есть свет?  спросил Хатч.

 Фонарик. Да, есть.

 Посмотрите по сторонам. Скажите, что вы видите?

Голос помолчал.

 Я в туннеле, в тупике. С трёх сторонкаменные стены.