Тем временем несколько голодных волчат-детенышей с жадностью набросились на кость, оставленную волком.
Неподалеку от стаи, рядом с взрослым волком, волчата чувствовали себя уверенно, да и голод заставлял их забыть об осторожности. Запах людей за последнее время они ощущали каждый день, и люди не внушали им страха. Поэтому Муна сумела подобраться к ним совсем близко
И вот уже один волчонок заскулил, завертелся на месте, стараясь освободиться от петли на шее.
Остальные волчата тотчас отскочили от пищи, поджав хвосты.
Визг волчонка встревожил стаю. Волчица-мать с угрожающим ворчанием приблизилась к девочке, но волк-соба так грозно зарычал на волчицу, что та отступила, хотя и продолжала ворчать.
Муна ласкала и теребила волчонка, увертываясь от его зубов, подсовывала под нос мясо и всячески старалась успокоить.
Пусть у нас будет новый соба, если мы не может взять с собой нашего.
Лан сообразил, что, пожалуй, Муна права. Как он сам не додумался до этого! Но тут же рассердился на девочку: как смеет она поступать вопреки мудрым словам вождя! Хотя ведь она не слышала этих слов. И потом Один раз волк уже вырос рядом с ними. Не только вырос Если бы не волк-соба, они, наверное, не добрались бы до своего племени
Но пора поспешить.
Муна с упирающимся волчонком на привязи и Лан торопливо пошли к ущелью.
Обернувшись, мальчик увидел с радостью и удивлением, что соба следует за ними, а в нескольких шагах за волком бежит волчица-мать, ее волчата и несколько молодых неопытных зверей.
Бо́льшая часть стаи по-прежнему оставалась на пригорке и провожала глазами людей и своих собратьев, пока темный зев ущелья не втянул их в свое чрево.
Теперь Лан, Зурр и Муна с волчонком спешили к ущелью единой стайкой.
Сердце у Муны радостно стучало.
Волчонок время от времени пытался освободиться от привязи, однако скулить перестал, оттого, может быть, что рядом, совсем близко от него, бежал большой сильный волк, а сзади мать.
Остальная группа зверей держалась на почтительном расстоянии.
Буйная радость овладела Ланом, когда звери вместе с ними вошли в ущелье. Пританцовывая на плоских камнях, оглаженных водой речки, он запел громко и задорно, как тогда в горах, когда они с соба добыли первую косулю:
Соба остался с нами,
Трум-бум-бу! Трум-бум-бу!
Не страшны нам большие звери,
Трум-бум-бу! Трум-бум-бам!
Будут другие соба,
Трум-бум-бу! Трум-бум-бу!
Друзья они людям таж,
Трум-бум-бу! Трум-бум-бам!
Муна восторженно повторяла слова и припевку, напоминающую ей веселый говор тум-тума в руках Уруны. Даже мрачный Зурр заулыбался, ему тоже понравилась песенка Лана
Вечером у костра Лан пересказал отцу и собравшимся вокруг охотникам легенду Мудрого Ауна о Таже и Матери-Оленихе. С удовольствием, как заклинание, повторил он слова, врезавшиеся ему в память:
«Вождь Таж был как див, которому повинуются звери» А наш соба Разве он не повинуется людям? Разве не помогал он на охоте? Разве не дрался с медведем, и с волком, и с тигром?
Лан поглядел на отца с торжеством, обвел взглядом лица охотников.
Долго обдумывали мужчины слова молодого охотника.
Да, сказал наконец Большой Орел, волк-соба помогает и повинуется людям. Он охотится для племени и дерется со зверями, как будто он соплеменник наш Мудрость предков велит нам жалеть соба и его собратьев, как людей.
Потом вождь велел Уруне принести пучок душистых трав для Большого Костра и, когда клубы белого дыма поползли вдоль вздыбившихся в звездную высь черных стен ущелья, торжественно сказал:
Пусть каждый охотник скажет слово у чистого Огня не делать зла соба, друзьям нашим, будто это детеныши. Пусть соба живет в жилище людей и пищу получает на общем дележе Я, Большой Орел, вождь, говорю слово
Я, Орлиный Глаз, охотник, говорю
Я, Коготь, охотник, говорю
Я, Ястреб, охотник, говорю
Я, Медведь, охотник, говорю
Я, Сокол, охотник, говорю
Я, Олень, охотник, говорю
Все до одного охотники дали торжественный обет и надолго замолчали, как бы подчеркивая нерушимость торжественных слов.
Потом Лан и Зурр собрали в козью шкуру кости объедки племени, положили туда же часть тушки сайгака ужин волков.
По пути к волкам задержались возле Муны, которая увлеченно забавлялась с волчонком, и потащили волчье угощение дальше.
Спустившись на несколько уступов вниз, мальчики стали вглядываться в темноту. Где-то здесь во мраке схоронились волки, Лан видел их в сумерки.
Соба, твои друзья Олень и Медведь принесли пищу, негромко сказал Лан.
Глаза немного привыкли к темноте, и мальчики увидели волка-соба рядом с собой. Остальные звери не показывались.
Ребята вывалили волчью долю посреди небольшой каменной площадки и удалились.
Долго удовлетворенно прислушивались они сверху к хрусту костей на крепких зубах, к обиженному повизгиванию молодняка и недовольному ворчанию старших зверей.
Звери ели пищу, принесенную человеком, пахнущую человеком, их другом, не врагом.
ТАЙНА СЕДОГО ТУГАЯ
Глава перваяПУЛАТ
Ура! Мы победили! Да здравствует бабушка! Да здравствует Серафим Александрович!
Оказывается, они знакомы с моей бабушкой, вот чудо-то, вот повезло!
25 мая, 1962 года
Автобус заурчал, дал несколько гудков, словно пригласил в дорогу. Пассажиры, разомлевшие от жары, оживились, начали торопливо прощаться с родными, знакомыми и усаживаться на свои места.
Лицо бабушки сразу погрустнело. Пулат даже испугался, как бы она не заплакала. Почему это взрослые так переживают из-за пустяков?
Наконец поехали, и, когда автостанция исчезла из виду, он облегченно вздохнул и радостно сказал Радику:
Даешь тугай!
По правде говоря, было боязно, что мама в последний момент помешает отъезду, но этого, к удовольствию друзей, не случилось.
Сколько шуму было дома, когда он заикнулся о поездке на Сырдарью! Мама кричала, лучше она пошлет его в пионерский лагерь, по крайней мере, там организовано четырехразовое питание и меньше риска сломать шею, утонуть или быть ужаленным змеей.
А бабушка сказала: будь она на месте мамы, она не препятствовала бы формированию характера молодого человека, но мама сама бесхарактерная уже четвертый год не может закончить диссертацию. Где уж ей уважать характер сына! И почему, собственно, Пулату не поехать под присмотром опытного человека, достойного педагога? Чем он, Пулат, хуже Радика Донского? Не увечный, не слабоумный.
Мама никогда не спорит с бабушкой. Бабушка бывшая учительница, а всем известно, с учителями не очень-то поспоришь. Но Пулату она сказала: «Завтра же попрошу в месткоме путевку в лагерь, и, если дадут, забудь о походе». Все пять дней до отъезда Пулат очень боялся: вдруг она достанет-таки эту злополучную путевку
Сегодняшним своим счастьем он обязан бабушке, ну и Радьке, конечно.
Радька настоящий товарищ. Помог уговорить Серафима Александровича взять и его, Пулата, на Сырдарью. А было это так нелегко!
Но лучше по порядку.
Итак, Пулат Хангамов (в классе сокращенно его зовут Пулхан), ученик шестого «Б» нет, уже седьмого «Б», едет с Радькой из седьмого «А» в путешествие по Сырдарье, в дикие тугайные леса.
Там водятся настоящие звери. Правда, Серафим Александрович говорит, что тигров уже не стало. Но есть шакалы, лисицы, дикие коты хаусы величиной со среднюю собаку. Разве это не звери? Пойдите в зоопарк, они там есть, в клетках. А в тугаях они на воле.
Серафим Александрович, Радькин сосед, мировой дядька, настоящий путешественник. Все кашгарские мальчишки его знают. Он тоже учитель, только не в школе, а в сельхозинституте. Немного старый, седой, но сильный, ездит на охоту и рыбалку, человек добрый. А главное, он никогда ребят не гонит, хоть они ему и надоедают.
Один раз Пулат приходил к Радьке и сам видел, как мальчишки с крыши сарая наблюдали за Серафимом Александровичем, который строил какую-то большую клетку.
Сашка-пузырь объяснял ребятам:
Вчера вечером он привез два большущих ящика. Шофер помогал ему занести их в дом. Ух, тяжелющие! А на заднем сиденье было ружье в чехле и здоровый рюкзачина. Голову даю на отрез на охоту ездил. Может, живого зверя привез лисицу или джейрана?
Маленький Рустамка, которого ребята не прогнали с крыши только потому, что не заметили, возразил:
У джейранов знаете какие рога? Для них клетка крепчее нужна, как в зоопарке.
Это по какому такому случаю цирк открыли? спрашивает Серафим Александрович, заметив ребят на крыше.
Сашка говорит, эта клетка для живого джейрана, которого вы вчера привезли с охоты, немедленно отозвался Рустамка.
Серафим Александрович не торопится с ответом. Распрямляет спину, щурится на солнце. Лицо вроде сердитое, но ребята знают: оно всегда такое, а сам он вовсе не злой.
Нет, это вольера для кроликов.
А что это вольера, просто такая клетка?
Да, можно сказать, клетка.
А в ящиках тогда что? сыплются вопросы.
Серафим Александрович не спеша идет к веранде и выволакивает на порог уже вскрытый ящик, доверху наполненный круто засоленной разномастной рыбой.
Конечно, каждый из ребят получает по рыбке, стараясь запомнить ее название.
Ответив на десяток разных «почему», Серафим Александрович присаживается передохнуть на ступеньку крыльца и рассказывает про какое-нибудь из своих путешествий. Радик много раз слушал его рассказы, а Пулату еще ни разу не приходилось. Серафим Александрович, по словам Радьки, знает столько интересного, что мог бы толстенную книгу написать, да времени у него мало. Потом Серафим Александрович спохватывается и снова принимается за работу, а ребят отправляет по домам.
Радик, как самый близкий сосед Серафима Александровича, несколько раз помогал ему в работе, а однажды даже будто бы чистил и смазывал ружье.
В этом году, в самом начале каникул, Радику снова здорово повезло: мать на полгода уехала в Афганистан людей лечить она врач, а бабушка к другой своей дочке малыша нянчить, и Радьку оставили с Серафимом Александровичем. Вот здорово! Ну а Серафим Александрович собирается на Сырдарью. Так ему жалко, что ли, если и Радька поедет!
Надо было видеть, как заважничал Радик. Он хвастал, будто ему ничего не стоит уговорить Серафима Александровича взять с собой и Пулата. Наверное, думал, Пулатку дома не отпустят, потому и хвастал Потом пригорюнился, ходил неразговорчивый. Ясно: Серафим не уговаривается.
Но чем больше трудностей, тем упрямее друзья добивались цели. В конце концов они убили сразу двух зайцев, когда все-все рассказали бабушке Пулата. Она поговорила по телефону с Серафимом Александровичем оказывается, они знакомы лет сто, даже немного позабыли друг друга, а потом, в решительную минуту, заступилась за внука дома.
И вот они в начале пути, на пороге большого путешествия.
Даешь тугай!
Резво бежит автобус по дороге, а дорога зеленый коридор из большущих деревьев чинар, тополей и карагачей. И так весело ехать по этому тенистому коридору. В просветы между деревьями видны просторные поля хлопка, разрезанные на делянки арыками и тутовыми деревцами.
Скоро Чиназ рыбацкий поселок на Сырдарье. Там они погрузятся в лодку ив дальний путь.
Глава втораяЧИНАЗ
Начинается путешествие, и полагается вести дневник, чтобы не забыть и чтобы все было точно, по правде.
Здесь большой дом и хозяева добрые, только одна девчонка немного вредная. Но ничего, завтра мы будем уже далеко.
Чиназ большой поселок у Сырдарьи.
Живут здесь капитаны и матросы буксирных катеров, бакенщики, портовые рабочие. И все до единого рыбаки, и ребята в том числе.
В любом месте поселка могучая река, порой невидимая за домами и деревьями, напоминает о себе басовитыми гудками судов, дробным перестуком больших и малых двигателей, особенным свежим речным ветром и длинными связками вяленой рыбы, развешанными по дворам. Улицы идут в двух направлениях вдоль шоссе, пересекающего реку, и вдоль берега Дарьи. Веселые белые, голубые, оранжевые домики выстроились, словно бусинки по ниточке, а там, за домами и заборчиками, разливы зелени садов и виноградников. По улицам разгуливают важные гуси, хлопотливые куры, дерутся петухи из-за каких-то своих петушиных дел. В этот час в поселке сонное безлюдье это час самой изнурительной жары. Солнце высоко-высоко в небе, почти в зените. Палит немилосердно, прокалило все вокруг. Окна домов глухо занавешены: в темноте жара кажется не такой сильной. Тихо. Лишь изредка гулко разносятся крики домашней птицы.
Серафим Александрович кулаком постучал в зеленые ворота. Во дворе лениво тявкнула собачонка и тут же замолкла.
Заскрипела калитка, круглолицая дородная женщина воскликнула с неподдельной сердечностью:
Вот-то радость! А мы уж думаем совсем забыл нас Серафим Александрович, целый год глаз не кажет.
Голос у нее грудной и низкий, переливается мелодично, будто она не говорит, а поет.
Мужчины дома или на участках? спрашивает Серафим Александрович, проходя во двор.
Степан к вечеру будет. Михаил утречком пришел, сейчас рыбу сдает.
Есть, значит, рыба?
Да у него когда ее нет!
Мальчики чинно присели на табуретки возле длинного заставленного стеклянными банками стола под виноградником.
Нюся! звонко крикнула хозяйка. Поди-ка прибери на столе да угости хлопчиков черешнями.
На высоком крыльце появилась рослая девчонка, босоногая и загорелая. На вид ей лет десять двенадцать. Убрав со стола посуду, она гусиными перьями молниеносно смахнула в ладошку крошки и вишневые косточки и властно мотнула головой:
Айда за мной!
Ее бесцеремонность обезоружила мальчишек. Прошли через виноградник в глубь двора. Следом за Нюсей увязалась рыжая дворняжка Малыш.
А он у нас фазанов и чирков приносит, и нюх у него как у охотничьей собаки.
Радик усмехнулся:
Это он что же на спину фазана закидывает или как?
Нюся обиженно ответила:
Волоком. Вы не смотрите, что он маленький. Он сильный.
И тут же, чтобы доказать это, собрала жгутом подол платья и скомандовала:
Малыш, взять!
Собачонка радостно гавкнула и вцепилась в подол. С большим трудом Нюсе удалось сделать несколько шагов в сторону. Малыш неистово трепал ее платье и рычал, упираясь в землю лапами и поднимая тучи пыли.
Ну, хватит, маленький, довольно.
Нюся взяла его на руки и влюбленно прижала к груди.
Ну и барбос! не унимался Радик. Такую собаку на цепи надо держать.
Нюся сделала вид, будто не слышала насмешки, а Пулат незаметно тронул товарища за плечо: дескать, кончай задираться.
Вышли в сад, небольшой, но очень хороший.
Вы к нам в гости? сдержанно, только чтобы не молчать, спросила Нюся.
Порыбачить приехали, недельки на три, ответил Пулат, в тугаи поедем.
Меня дядя Миша тоже берет в тугаи. Может, на следующей неделе опять поедем. А батя меня на катер брал, два раза.
А где сейчас твой отец? спросил Пулат из вежливости.
Он всякие грузы в Чардару возит. Слыхали, наверно? Там электростанция строится и большая плотина. У нас здесь скоро настоящее море будет, во!
Нюся ловко, по-мальчишечьи взобралась на дерево и стала бросать золотисто-оранжевые черешни к ногам мальчиков в траву. Они собирали их в свои соломенные широкополые шляпы.
Вы что же, немытые не едите, что ли? ехидно крикнула она, на миг прекратив оранжевый дождь.
Вот еще! отозвался Пулат и, подняв над головой руку с веером черешен на длинных черенках, стал губами обрывать их по одной.
Мама бы его за это не похвалила.
Вы дяди Симины знакомые или дальние родственники? спросила Нюся.
Радику послышалась насмешка в Нюсиных словах. Как смеет эта девчонка их Серафима обзывать каким-то женским именем!
С-сама ты д-дядя Нюся, сердито сказал Радик, слегка заикаясь от возмущения.
Нюся промолчала, только мстительно прищурила свои рыжие кошачьи глаза.
Пока мальчики подбирали в траве черешню, Нюся дотянулась рукой до ветки соседней вишни. Набрав полную пригоршню ягод, она прицельно швырнула ее вниз. Бац, бац, бац! Бордовые градины забарабанили по белым рубахам мальчиков.