Кораблик-то наш оказался с сюрпризом. Вчера я не заметил сырости.
Сердце Пулата дрогнуло: нос лодки по-прежнему гордо возвышался над берегом, корма же погрузилась в воду. Черпак, спички, соломенная шляпа, оставленные в лодке накануне, качались на легкой ряби, будто дрейфующие суда.
Когда лодку выволокли на песок и перевернули вверх днищем, Пулат заметил, что конопатка в нескольких местах обшивки выковыряна чем-то острым: на смолистой поверхности досок остались свежие царапины.
Ну, что там такое? Серафим Александрович подслеповато склонился над обшивой.
Рассохлась. На берегу валялась, наверное, беспечно ответил Радик.
Пулат промолчал, но он был убежден, что конопатку расковыряли и сделано это было недавно, скорей всего прошлой ночью.
Друзья мои, обстоятельства вынуждают нас принять коллективное решение. Серафим Александрович повертел в руках огрызок сапога и сердито отшвырнул его в заросли. Давайте посоветуемся, обдумаем наше положение Дело обстоит так: в лодке течь. Перед нами два варианта: возвратиться с первым караваном барж в Чиназ или попытаться сделать ремонт. У нас есть шпагат, воск, вазелин, клейкий пластырь это заменит конопатку.
Какие варианты? запальчиво крикнул Радик. Мы уже в тугае. Смешно возвращаться из-за какого-то пустякового ремонта!
Серафим Александрович внимательно поглядел на ребят.
Я хочу, чтобы вы высказались без показной храбрости, как взрослые, самостоятельные люди.
Пулат молчал.
В самом деле, не лучше ли вернуться? Робость перед этой незнакомой тугайной страной, где к тайнам дикой природы примешиваются еще тайны каких-то враждебных сил, боролась в нем с острым мальчишеским любопытством и жаждой необычного, с интересом к вольной жизни путешественников.
Позавчера, не задумываясь, он высказался бы за возвращение А сегодня?
Чувствуя на себе взгляды, он сказал сдержанно:
Поплывем дальше.
Ну, хорошо! Серафим Александрович широко улыбнулся. Тогда за работу. Конечно, обидно возвращаться с полпути.
Пока Серафим Александрович рылся в своем рюкзаке, Пулат спросил Радика как можно равнодушнее:
Как будто кто-то проковырял лодку, правда?
Кому тут ковырять, шакалам?
А царапины видел?
От камней это.
Пулат пожал плечами. Хоть бы от камней!
К вечеру следующего дня должны были добраться до озера Калган-Сыр, образовавшегося на месте старого русла реки.
Сырдарья тут широко разливается, дробясь на множество плесов и фальшивых протоков. Не раз путешественникам приходилось уже тащить лодку волоком по мелководью. Местами тугай отступал за мощную стену камыша.
Над камышовыми просторами скользили в воздухе медлительные цапли, пролетали стремительно стайки уток, неумолчно стоял птичий гомон.
Зоркий Пулат разглядел на берегу стадо кабанов. Вся команда по очереди рассматривала их в бинокль. Мальчики боялись шевельнуться, чтобы не спугнуть животных.
Неожиданно с левого берега донесся протяжный человеческий крик: «Э!.. Ва-ва-ва-ва-ю!..» и затем трудноразличимые, смазанные расстоянием и пространством слова.
Этому человеку нужна помощь, неуверенно объяснил Пулат.
Да, ишак у него попал в трясину, надо помочь, сказал Серафим Александрович.
Лодка повернула к берегу.
По берегам Сырдарьи встречаются участки с вязкой солончаковой трясиной батмаком. Это коварная ловушка для животных. Плотная поверхность как будто держит, не проваливается. Еще немного вот и вода. Жадными губами животное припадает к воде и долго пьет. Можно бы и возвращаться, да не тут-то было! Ноги мертвой хваткой держит страшная сила. Медленно и неумолимо трясина засасывает свою жертву все глубже.
Пока лодка приближалась к берегу, охотник-казах торопливо рассказывал:
Моя кунас-фазан гонял, ишак-шайтан река ходил. Теперь пропал, наверно, вай-вай!..
Лодка прошуршала бортами о камыши, за ними открылась маленькая мелководная бухточка.
Ишак погрузился глубоко, светлое его брюхо лежало уже на поверхности рыжей грязи.
Совсем пропал! причитал хозяин. Хороший, умный был, много работал Старый уже.
Да, дело плохо. Не вытащить нам его, только напрасно мучить будем, сказал Серафим Александрович.
По настилу из камыша мужчины подобрались к животному и продели веревку ему под грудь. Напряглись, побагровели от усилий, захлопала под ногами вода, тяжко вздохнул обреченный ишак.
Нет, все кончено.
Охотник понимающе закивал головой.
Пристрелить надо, чтоб не мучился.
Йук, пуля мало, порох тоже мало.
Серафим Александрович подал ему свое ружье.
Охотник поцокал языком, погладил изукрашенные насечками стволы и, как показалось, без особой жалости прицелился в голову бедному животному.
Постойте, амаке! Не убивайте его! закричал Пулат. Серафим Александрович! Давайте еще раз попробуем его спасти. У нас ведь есть саперная лопата, мы с Радиком откопаем его. Я вас очень прошу. Ему же жить хочется!
Охотник неодобрительно сказал Пулату на плохом узбекском языке: дескать, батыру не пристало бояться выстрелов и крови, но Серафим Александрович попросил охотника не торопиться стрелять.
Ну что ж, давайте тогда приниматься за дело, проговорил он медленно, прикидывая в уме, как лучше организовать спасательные работы.
По команде Серафима Александровича ребята подсунули весла под увязшего ишака, пока мужчины подтаскивали по камышовому настилу обе лодки вплотную к животному. Потом Серафим Александрович принялся энергично откапывать задние ноги ишака, не обращая внимания на ворчание хозяина. Ребята ворохами таскали камыш и подтыкали его под брюхо животного, обливаясь потом, углубляли ямы вокруг ног, вычерпывали из них воду.
Это и в самом деле была тяжелая работа.
Охотнику уже давно надоел этот никчемный, по его убеждению, труд, он присел у костра, на котором закипал чайник.
Наконец Серафим Александрович велел всем войти в лодки: он и Пулат в одну, охотник и Радик в другую. Четыре весла поддели ишака и уперлись в борта лодок. Одновременно, по единой команде, все четверо навалились на весла-рычаги. Зачавкала, задышала злобно трясина, закричал от боли несчастный ишак, и с утробным вздохом трясина нехотя отпустила свою жертву.
Ишака выволокли на берег, с трудом поднялся он на ноги и, хромая, медленно побрел в сторону от страшного берега.
Ура! завопили ребята во весь голос, и эхо многократно повторило этот радостный торжествующий крик, а Серафим Александрович отсалютовал выстрелом из обоих стволов ружья.
Только хозяин, кажется, не испытывал удовлетворения и радости.
Все равно пропал ишак, работать не сможет.
Ну и что ж! возразил ему Пулат. Зато живой остался. Пусть он теперь считается на пенсии.
Потом присели у шалаша Бергена-ака так звали охотника выпить чаю и обменяться новостями. Берген-ака спросил, далеко ли направляются путешественники и не заедут ли они в гости в кишлак Аит-Бузум, это близко от реки.
Серафим Александрович обрадовался, ведь в Аит-Бузуме живет его старый знакомый Юлдаш-бобо. Они обязательно заглянут к нему.
Давно осталось позади место происшествия, а мальчики никак не могли успокоиться.
Серафим Александрович, усталый, но тоже очень довольный, стал оживленно рассказывать:
Лет тридцать назад неподалеку от Чиназа в батмаке увяз верблюд. Тащили его, тащили, час был поздний, решили оставить до утра. Утром глянули что за чудо? Пропал верблюд! А по батмаку следы тигра. Значит, тигр вытащил верблюда из трясины, переплыл с ним на другую сторону и там сожрал. Переправились на другой берег и, точно, нашли остатки верблюда. Вот какая силища у тигра!
А интересно, кто сильнее: тигр или лев? спросил Радик.
Не знаю, но могу сказать, что в тугаях у тигра был серьезный противник. Кто бы вы думали?
Ребята недоуменно пожали плечами.
Кабан. Да, да! Если матерому кабану удавалось заметить тигра раньше, чем тот прыгал ему на спину, то он сам нападал, и тигр тогда старался удрать. Только разъяренный кабан-секач часто бывал быстрее тигра, догонял и убивал его.
Глава седьмаяСЫРДАРЬЯ И ПТОЛЕМЕЙ
Всем ребятам, которые любят путешествовать, интересно будет узнать про древние карты, нашего края.
Я запомнил рассказ Серафима Александровича, чтобы в классе пересказать. Вот примерно какая была смешная неправильная карта.
Ночевать остановились на большом острове. Серафим Александрович выбрал для лагеря высокий бугор. Пока мальчики растягивали полог, Серафим Александрович прошелся вдоль берега и нашел глубокую заводь. Тут обязательно должна быть рыба.
Вчера, друзья мои, на кухне я дежурил, сегодня ваша очередь, объявил он, вернувшись в лагерь. Ну а кто из вас решите сами.
Добровольно вызвался Пулат.
Сумеешь уху сварить, Пулат-джан?
Серафим Александрович подробно объяснил мальчику, как варить уху: сначала варится мелкая рыба в марлевом мешочке это для навара; содержимое мешочка потом выбрасывается, затем кладется лавровый лист, перец, морковь, лук и картофель, а в последнюю очередь крупная рыба, нарезанная кусками.
Это будет двойная уха. Все понял?
Пулат весело и быстро соорудил очаг. Возле углубления для костра вбил в землю две рогульки, на перекладину над огнем повесил ведерко с водой для ухи. Потихоньку насвистывая, нарубил дров, сноровисто почистил и помыл овощи и побежал к рыбакам.
Радька прямо светился от удовольствия. Он поймал первую рыбу. Правда, на большом кукане его маленький подлещик выглядел неказисто, но Пулат с завистью потрогал Радькин улов.
Ну, здорово! Молодец ты, Радька! Завтра моя очередь ловить.
Не думай, что это так просто. Я вспотел, пока поймал мою рыбу. Может, ты ничего и не поймаешь на первый раз, но не огорчайся, я тебя научу.
Не хотелось Пулату уходить от рыбаков, да надо: рыбы уже достаточно и солнце низко.
Теперь, когда Радька сам поймал рыбу, Пулату особенно захотелось так сварить уху, чтобы Серафим Александрович похвалил его.
По праздничным дням дома у Пулата дедушка варил плов. Ох и вкусный же плов получался! Мальчик не раз наблюдал, как неторопливо и торжественно дедушка доставал из-за голенища сапога нож с красивой ручкой и узорами по лезвию и делал несколько надрезов на стручках красного горького перца, прежде чем положить их в казан.
Пулат так же надрезал и бросил в кипящую уху три стручка, попробовал юшку на вкус, немного подумал и добавил еще один.
Уха получилась славная ароматная, янтарного цвета. Вот только жидковата. Да и что это десяток картофелин и несколько луковиц и морковок на целое ведерко!
Громадное оранжевое солнце быстро скатывалось за камыши, разливая повсюду розовый свет. Парок над ведерком и сама уха тоже порозовели.
Пулату очень хотелось есть. Ему казалось, что этой ухи будет маловато на троих. Не долго думая, он высыпал в ведерко коробку макарон.
Рыбаки вернулись в сумерки.
Ну, как дела, повар? весело спросил Серафим Александрович.
Все готово к ужину! в тон ему ответил мальчик.
Не надо еще одного соменка добавить?
Пулат взглянул на полное до краев ведерко и с сожалением качнул головой.
Некуда уже.
Ну, тогда быстренько купаться!
Все трое полезли в воду. Место оказалось не совсем удобным для купания: в двух метрах от берега дно уходило в глубину, да и течение быстрое. Зато хорошо нагретый за день чистейший песок ласково согревал купальщиков.
Южные сумерки коротки. Скоро стало настолько темно, что маленький костер на берегу светил им, как маяк.
Усталые, с чувством удовлетворения от прожитого дня, уселись мальчики у костра. Глаза их поблескивали в свете багровых сполохов.
Серафим Александрович сунул ложку в ведерко.
Ба, Пулат-джан! Что же это ты натворил тут, дружище?
Я хотел, чтоб сытнее
Серафим Александрович рассмеялся.
Это изобретение. Уха с макаронами.
Ничего, сказал Радик, голодными глазами наблюдая, как наполняются миски ароматным варевом, лишь бы побольше.
Нетерпеливо, обжигаясь, он сунул в рот ложку
Хо!.. О!..
Осторожно, не обожгись!
Горит Перец выдохнул Радик.
Да Серафим Александрович помахал ладонью перед раскрытым ртом. Душевная ушица.
Пулат расстроился. Так хотелось повкусней угостить товарищей
Серафим Александрович ободрил мальчика:
Не вешай носа. Я и не предполагал даже, что уха с макаронами может оказаться настолько вкусной. Обязательно угостим твоим изобретением Михаила И перец не беда. Старики говорят, красный перец кровь очищает. А чтоб не жгло во рту, чайку попьем вволю!
Пулат успокоился только тогда, когда заметил, как быстро пустеет ведерко.
Чай пили долго, блаженно, в молчании.
Серафим Александрович заговорил тихо, как будто не хотел нарушать глубокой тишины и покоя вокруг. Даже река как бы остановила свой бег в темноте.
В давние времена купцы хорошо знали Сырдарью, приходили к ее берегам с большими караванами дорогих товаров. Здесь сходились пути из Древнего Китая, сказочной Индии, из богатой Руси, из Рима, Греции и Венеции. Сегодня мы плывем по реке, и она кажется нам дикой. Люди почти не оставили на ее берегах следов своего пребывания, хотя этим районом мира интересовались с древних времен. Взять хотя бы географические карты, которыми руководствовались древние путешественники. Трудно представить, но первая известная науке карта Средней Азии появилась восемнадцать веков назад, во втором веке. Составил ее знаменитый греческий ученый-географ Клавдий Птолемей, хотя он никогда не бывал здесь.
Как же он мог составить карту, если не бывал в наших краях? удивился Пулат.
Со слов купцов Представьте, по бескрайним просторам прокаленной солнцем пустыни с сыпучими песками, через такырные голые степи идет серый от пыли караван верблюдов, груженных товарами. Ни конь, ни верный ишак не могут преодолеть безводных пустынных пространств, только верблюд способен на это. Впереди проводник. По приметам, известным одному ему, ведет он караван от колодца к колодцу. А между колодцами долгие дни изнурительного пути. Переходы от одного торгового города до другого занимали многие недели и даже месяцы. Например, от Сарая до Органчи караваны шли почти два месяца. У колодца делали остановку, чтобы напоить верблюдов, дать им отдохнуть и подкормиться на скудных пастбищах. Да и людям нужен был отдых.
Первым делом расчищают колодец от грязи и проверяют, не иссякла ли, не испортилась ли вода. Ведь караваны проходят редко. Вдруг не стало питьевой воды, тогда беда: нужно быстро идти к следующему, иначе смерть.
Иногда у колодца сходились два встречных каравана. Это редкая удача. Люди обменивались новостями, рассказывали о трудностях пути, о виденном в дальних городах и странах.
Вот так, по крупице, многими десятками и сотнями лет накапливались сведения о древних странах и народах. Верные сведения перемешивались с ошибочными и приукрашивались сказками и легендами.
Долгие годы накапливал Птолемей географические сведения о Средней Азии, черпал их из рассказов бывалых купцов, сопоставлял факты, отбрасывал противоречия и составил, наконец, карту.
Конечно же, она была неточной. Например, Гирканское море так в древности называли Каспийское море изображалось прямоугольником, вытянутым с запада на восток. Вы бы его ни за что не узнали по очертаниям. Аральское море вообще не было показано. Приблизительно обозначены государства и территории Согдиана, Маргиана, Скифия, Органца, Сарай
Рассказывая, Серафим Александрович рисовал палочкой на площадке у костра.
Этой картой люди пользовались более полутора тысяч лет.
В начале четырнадцатого века венецианцы заключили соглашение с ханом Узбеком о торговле и о транзите товаров. Однако торговле всегда мешали войны. В конце века грозный Тимурленг захватил и разрушил богатые торговые города Сарай и Органчи и тем нарушил великий торговый путь в Среднюю Азию. С этого времени товары, доставленные к Гирканскому морю, грузились на корабли и направлялись к его южному побережью, к городу Астрабаду.