Пока Вика, ворча, занималась «этой бредятиной», Катя рассказала, что в ее доме живет Вова Шестопалов, которого зовут Алхимик. Он очень умный, разбирается во всяких веществах и ставит разные опыты. Еще в первом классе он изготовил из бритвенного крема, тертой селедки и черной туши искусственную осетровую икру, которую охотно ели все соседские кошки и сам Вовка. Наверно, ели бы и другие, но случайно на тюбик с икрой сел Вовкин папа. Он был в белых брюках, и опыт пришлось прекратить.
Потом Вовка два раза взрывался во время опытов, но научных занятий не оставил. Он очень умный
Джонни слушал это внимательно и с некоторой ревностью. В последних словах Кати он уловил излишнее восхищение и спросил:
Если он такой умный, зачем взрывался?
Но Катя объяснила, что это было давно, а теперь Алхимик достиг больших успехов и даже на отрядном сборе показывал научные фокусы.
Вика оторвалась от переписки. Она сказала:
Чтобы опыты делать, надо химию знать. Ее с седьмого класса учат. А Вовка твой в котором?
Катя сообщила, что Алхимик перешел в пятый, но советоваться по химическим вопросам к нему ходят даже восьмиклассники.
Хорошего конца у этой истории не будет, уверенно произнесла Вика. И все же отдала Джонни бумагу с рецептом.
Когда попрощались с бабкой Наташей и вышли в сени, Юрик напомнил:
А ступка? Возьмем?
Да ну ее к лешему, сказал Джонни.
У Кати Зарецкой имелись три недостатка. Во-первых, она была дочкой Джонниной учительницы Инны Матвеевны. Во-вторых, она имела привычку ни с того ни с сего фыркать и обижаться. В-третьих, она ни в чем не хотела уступать Джонни.
Первый недостаток исчез, когда Джонни перешел в четвертый класс. Ко второму Джонни привык, потому что понял: обижается Катька не всерьез и не надолго. Минут пять дуется, потом глянет синими глазамии будто ничего не случилось.
С третьим недостатком было труднее. Джонни, когда мог, сам по-рыцарски уступал Катькиным капризам, но не всегда была такая возможность.
Вот и сейчас. Велосипед был один, и Катька заявила, что станет крутить педали, а Джонни поедет на багажнике.
Джонни деликатно напомнил Катьке, что она все-таки девочка.
А он все-таки мальчик и должен трудную часть работы взять на себя.
Катя в свою очередь напомнила, что велосипед-то принадлежит ей, девочке, а если некоторые мальчики хотят распоряжаться, пусть ездят на своих.
Джонни вежливо сказал, что с такими мыслями лучше жить за границей, где частная собственность.
Катька сказала, что если Джонни такой умный, не лучше ли ему одному идти к Вовке Шестопалову. И намекнула, что с незнакомыми людьми Вова разговаривает неохотно.
Джонни объяснил, что из-за ее, Катькиной, дурости и вредности пострадает не он, а два совсем невиновных человека: Валентин Эдуардович и Вера Сергеевна, у которых не получится семейное счастье.
Тогда Катя дала покататься на велосипеде обалдевшему от счастья Молчанову, а сама пошла с Джонни пешком.
Вовы Шестопалова дома не оказалось. Пришлось им два часа сидеть у Кати, смотреть передачу «Для тех, кому за тридцать» и беседовать с Инной Матвеевной, которая с грустью вспоминала свой бывший третий «А» и уверяла, что такого замечательного класса у нее уже не будет.
Алхимик появился дома под вечер.
Джонни думал, что Вовка Шестопаловхуденький мальчик в очках, похожий на вежливого отличника, но оказалось, что это крупный скуластый парнишка с желтыми нахальными глазами. Очки, правда, были, но не обычные, а защитные, из пластмассы. Возможно, Вовка готовился к опасному опыту и надел их, чтобы поберечь глаза.
Чего пришли? спросил Вовка не так любезно, как хотелось бы.
Катя протянула листок.
Сделаешь?
Видимо, она знала, как разговаривать с Алхимиком.
Вовка молча провел их в комнату с громадным столом. Стол был заставлен всякими склянками и пробирками, завален прозрачными трубками и разноцветными пакетами. Горела спиртовка, а над ней в стеклянном пузыре булькала оранжевая жижа.
Алхимик оставил гостей у порога, сел к столу, сосредоточенно прочитал рецепт. Что-то несколько раз подчеркнул в нем. Встал на табурет и выволок с полки пухлую книгу, похожую на словарь. Деловито перелистал. В пузыре ухнуло, и над узким горлышком появился желтый дым, но Вовка не обернулся. Он шевелил губами. Наконец он шумно захлопнул книгу (в пузыре опять ухнуло) и произнес:
Сернистого калия маловато Ну, фиг с ним, попробуем.
Вовочка, неужели сделаешь?! возликовала Катя.
Это «Вовочка» неприятно кольнуло Джонни, однако надо было терпеть.
Сделать можно, сказал Вовка. Только надо знать зачем.
Тебе, что ли, не все равно? неосторожно отозвался Джонни.
Шестопалов посмотрел на него в упор и жестко разъяснил, что за свою продукцию отвечает головой.
Может, вы на пляже будете купальщикам пятки мазать. А я потом отдувайся?
Катя и Джонни заверили, что никогда не вынашивали столь бесчеловечных планов. Просто у Джонни есть знакомый, у которого из-за лысины висит на волоске личное счастье.
Вовка смягчился, но спросил:
А рецепт откуда?
Рассказали про бабку Наташу, про бабкину бабку Катерину Никитишну, про ее книгу. Между делом упомянули в разговоре про ступку.
Ступка почему-то Алхимика заинтересовала:
Она где?
Да оставили там
Тащите, распорядился Вовка.
Зачем? недовольно спросил Джонни.
Для дела, объяснил Шестопалов. Древние лекари, они не дураки были, у них все было рассчитано. Может, в этой ступке отложения всяких веществ. Они положительно влияют на реакцию. Слыхали такое слово«катализатор»?
Джонни такого слова не слыхал и сказал, что в ступке только отложения ржавчины. И подставка отбита.
Вовка разъяснил, что ржавчину он уберет, а ступку зажмет в слесарных тисках. От дальнейшей беседы он отказался. Дал понять, что если будет ступка, будет и лекарство. А если нетдо свидания.
Пришлось бежать к бабке Наташе.
Мы ваш подарок забыли. Можно забрать?
Но ступки в сенях не было.
Куда же она, окаянная, запропастилась-то? расстроилась бабка. Я ее с той поры и не видала Неужто этот охломон унес?
Какой?! разом воскликнули Джонни и Катя.
Да звала я тут одного Чтобы помог, значит почему-то смутилась бабка.
А как он выглядит? Может, помните? без большой надежды спросила Катя.
Где упомнишь-то Худущий такой, волосы из-под шапки белобрысые торчат во все стороны А шапку помню, она с козырьком вот таким большущим
Это же Шпуня! воскликнула Катя. Тот самый, которого вы
Джонни дернул ее за руку. Зачем лишние слова, когда все ясно.
Весь день Шпуня испытывал жгучие чувства. Самым жгучим было желание отомстить бабке Наташе за обиду. И он задумал хитрую месть.
Напротив бабкиных ворот стояла будка с гладкими цементными стенками. Раньше в ней продавали керосин, а сейчас она была закрыта. На серой стене рядом с железной дверью Шпуня решил нарисовать бабку Наташу в образе отвратительной ведьмы.
Рисовать Шпуня умел. Он запасся цветными мелками и отправился выполнять свой опасный замысел. На всякий случай Шпуня изменил внешность: вместо ненадежных трикотажных штанов надел прочный джинсовый комбинезон, а на головукруглую кепочку с козырьком в двадцать сантиметров. Козырек замечательно прятал в тени лицо. Среди мальчишек эта кепка была знаменита, но Шпуня боялся не ребят, а бабки.
На тихой улице было пусто. Шпуня приступил к работе. Он изобразил бабку верхом на помеле, в драной развевающейся юбке, лохматую, с крючковатым носом и громадными отвратительными ушами. На носу сидели две пары очков
Сходство было так себе, приблизительное, но Шпуня не огорчился. Он решил, что для ясности дополнит портрет надписью, а пока стал рисовать людоедские клыки, которые торчали из бабкиного рта.
Когда к художнику приходит вдохновение, он не видит и не слышит ничего кругом. Шпуня забыл про бдительность И кто-то ухватил его за лямки!
Шпуня оглянулся, пискнул и уронил мел.
Рисуешь, значит сказала бабка Наташа. Вот и ладно. Пошли.
Пленник слабо заупрямился. Но бабка была крепкая, а Шпуня обмяк от неожиданного ужаса.
Идем, идем, дело есть сказала бабка и повлекла добычу к своей калитке.
Это не я! заголосил Шпуня. Не имеете права!.. Я больше не буду! Меня и так
Он попробовал присесть, но бабка Наташа приподняла его, как хозяйственную сумку, тряхнула и проговорила:
Коли рисовать умеешь, значит, и писать можешь. А мне как раз писарь нужен. Чтоб, значит, писал по нонешней грамматике
Шпуня наконец сообразил, что бабка его, кажется, не узнала. И себя на портрете не узнала тоже. Тут что-то другое
Так оно и было.
После того как Вика, Джонни, Катя и Юрик ушли, почти сразу к бабке пожаловали вчерашние гостис той же бумагой насчет сноса. Бабка взялась за швабру, а когда посетители убрались, она решила действовать активно. Вышла на улицу, чтобы найти кого-нибудь пограмотнее, изловила Шпуню и доставила в дом.
Я говорить буду, а ты пиши. Без ошибок-то умеешь? Она вынула из пыльного буфета чернильницу-непроливашку и дала Шпуне толстую ручку-вставочку со ржавым пером. Положила серый листок.
Садись давай к столу.
Ага, «садись», с горькой ноткой сказал Шпуня и встал на табуретку коленями.
Пиши, значит «В городской совет от гражданки Кошкиной Натальи Федосьевны»
И бабка продиктовала грозное заявление, в котором говорилось, что дом свой она, гражданка Кошкина одна тыща девятьсот одиннадцатого году рождения, сносить не даст и никуда отседова не поедет, потому как для гаражей есть специальные места, а здесь живут пожилые люди и играют пионеры и школьники, которым нужны свежий воздух и зелень.
Вспомнив о бабкиной зелени, Шпуня передернулся и поставил кляксу. Под этой кляксой бабка вывела свою корявую подпись и пошла на кухню, чтобы принести скороспелое яблочко и одарить грамотного помощника. Шпуня, однако, не стал ждать награды и выскользнул в сени.
Здесь он увидел шлем.
Джонни встретился со Шпуней один на один. Пришел к нему домой и спросил:
Шпуня, ты стянул эту штуку?
Ха, сказал Шпуня, стоя на пороге. Докажи.
Зря старался. Это не шлем, объяснил Джонни.
Врешь.
Честное слово, печально сказал Джонни.
Шпуня задумался.
Ну и что? спросил он наконец.
Скрутив в себе гордость, Джонни мягко проговорил:
Слушай, отдай ее мне. Пожалуйста. Это старая сломанная ступка. Зачем она тебе?
А тебе? язвительно поинтересовался Шпуня.
Мнедо зарезу, признался Джонни. А тебе она все равно ни к чему.
Главное, что она тебе «к чему», рассудительно заметил Шпуня. Чего ж я буду ее отдавать? Разве мы с тобой друзья-приятели?
Это была удивительно здравая мысль: сделать пользу врагузначит сделать вред себе.
Джонни понял, что не разбудит в Викторе Шпанькове ни благородства, ни сочувствия. Все было кончено.
Эх ты, Шпуня ты и есть Шпуня, презрительно сказал Джонни. Тот грозно прищурился, но Джонни продолжал:Если бы я захотел, ты бы эту ступку сам ко мне домой притащил
Ха! Как это?
Очень просто. Я бы сказал: «Шпуня, тащи. Или всем расскажу, как ты вляпался бабке в капкан, когда лазил за шлемом. Вот потеха!..»
У Шпуни округлились глаза и отвисла губа. Джонни усмехнулся:
Думаешь, никто не видел? Юрка Молчанов не дурак, он выследил. И Катька знает Но ты не дрожи, Шпуня, мы никому не скажем, хоть ты и Ну ладно. Это ты на нашем месте всем бы начал звонить, а мы не такие. Спи спокойно, Шпуня
Гордый и печальный Джонни ушел домой, размышляя о том, из-за каких пустяков ломается порой человеческая судьба. Он хотел уже ложиться спать, когда мама сказала:
Там к тебе какой-то мальчик пришел. Опять у вас приключения на ночь глядя?
Джонни выскочил в коридор.
Шпуня, отведя в сторону глаза, протянул ему тяжелый газетный сверток в авоське.
Шпуня проговорил Джонни. Витька, ты это Спасибо.
Сетку давай обратно, угрюмо сказал Шпуня.
Катя не спала. Она не удивилась, что взмыленный Джонни примчался к ней за час до полуночи. Инна Матвеевна тоже не удивилась: за три года она привыкла к характеру своего ученика Жени Воробьева. Немного удивилась Вовкина мама, когда Джонни и Катя затрезвонили в квартиру Шестопаловых. Она покачала головой, но ничего не сказала и пошла звать своего знаменитого сына.
Алхимик появился, поддергивая трусы и зевая.
Рехнулись? Вы бы еще в три часа ночи
Но тут он заметил ступку и замолчал.
Вот, сказал Джонни, протягивая посудину.
Вовка с почтением взял увесистый ржавый сосуд, покачал в ладонях.
Ничего, с удовольствием пробормотал он.
Мы знаешь как торопились! объяснил Джонни. Этот человек уезжает через два дня. Надо успеть.
Два дняэто плохо, сказал Вовка. Это в обрез Тут работы невпроворот, да еще испытания не меньше суток
Вовочка жалобно начала Катя (Джонни слегка поморщился). Вовочка, а может быть, ты прямо сейчас начнешь работать? Чтобы не терять ни часика
А спать за меня будет Пушкин?
Вовочка Ну, ты же ученый. Ученые ради науки они даже на костер шли!
Идите вы сами на костер, бесчувственно отрезал Вовка, но вдруг поморгал и спросилА ступка эта Вы ее только на время даете? Или
Джонни горячо заверил Алхимика, что замечательная ценная историческая ступка дарится ему на веки вечные.
Ну ладно, смягчился Вовка. Завтра наведайтесь
Наведываться не пришлось. Джонни еще спал, когда примчалась Катя.
Готово!
Джонни взлетел с постели.
Принесла?
Нет. Оно в холодильнике остывает. Вовка сказал, что через полчаса можно забрать Давай скорее, а то он заляжет спать, не достучимся!
Через минуту ранние прохожие вздрагивали и смотрели, как два курчавых мальчишки-велосипедиста летят, не разбирая дороги и пугая кур.
В конце Песчаной улицы, где начинались кварталы новых домов, светловолосый велосипедист хотел на скорости перескочить канаву и полетел в траву
Джонни поднялся, качая головой. Катька подскочила и деловито ощупала его голову, руки и ноги. Она считала себя великим медиком.
Да все в порядке, нетерпеливо сказал Джонни.
Не все, возразила Катя. Вон на коленке
Да это старая царапина!
Я не про царапину. Вот здесь кожа чуть-чуть соскоблена.
Да чуть-чуть же!
Все равно. Если верхний слой кожи разрушен, могут проникнуть микробы и начнется воспаление Придем к Вовкепродезинфицируем
Джонни думал увидеть Вовку заспанным и хмурым, но Алхимик был весел и бодркак истинный ученый, завершивший удачные опыты.
Сейчас принесу. Хватит на дюжину лысых, пообещал Вовка. Но Катя строго сказала:
Постой. У тебя есть перекись водорода? Джонни коленку сбил.
Вовка пригляделся, пожал плечами, но ответил:
Пожалуйста. У меня даже получше есть.
Он зачем-то притащил ком ваты, рулон бинта и плоский зеленый флакон. Скрутил ватный шиш и пропитал жидкостью из флакона.
Давай ногу.
Джонни, привыкший уступать Катьке в мелочах (чтобы не уступать в серьезных вопросах), послушно поставил ногу на табурет.
У жидкости был странный, но приятный запах. Она холодила кожу.
Все, сказал Вовка, старательно помазав коленку. Теперь надо забинтовать.
Тут уж Джонни вскипел:
Да вы что, сумасшедшие оба? Даже не поцарапано, а вы
Надо сутки в тепле держать, объяснил Вовка. Там же сказано.
Что сказано? Где?
Здесь. Алхимик взял со стола знакомый лист. Вот «Смазанный участок кожи укрыть и держать в тепле до появления первых признаков растительности»
У Джонни захолодело в желудке.
Ты что? спросил он слабым голосом. Ты мне этой дрянью мазал?
Он хотел торопливо стереть Вовкино снадобье ладошкой, но тот поймал его за руку.
Не вздумай! Тогда и на ладони волосы полезут. Да и бесполезно, уже впиталось
Джонни посмотрел на Вовку в упор неприятным взглядом.
Проверить-то надо, хладнокровно объяснил Алхимик. Я за свою продукцию отвечаю.
Ну и проверял бы на себе, дубина! взвизгнул Джонни. Мазал бы себе хоть он быстро взглянул на Катю, хоть поясницу!
Я, значит, делай, я мажь, я испытывай, возразил Вовка. Всю работу один. Я вам кто? Лошадь?