Если сейчас на выданье девочка по линии Полины, то она моя кровная внучка.
Ну и намутили вы, везде бардак! Коли так, тебе бы на свадьбу съездить, хоть внучку, правнучку, или кто она там, замуж выдать!
Не думаю, что меня там ждут.
Ну так давай проверим!
После долгих уговоров они, наконец, собрались и через неделю были уже на Днепре. Путь по реке приятели преодолели быстро. По Висле, затем Припяти до истоков реки; так они попали в городок на Днепре.
Городом Стрижевский называл его с натяжкой: деревянная крепость на холме и россыпь ветхих мазанок, покрытых соломой. Болотистая местность извергала ключи, тут и там виделись пруды, озёра и лужи. Ручьи впадали в маленькие речки.
Стрижевский, может и не стоило сходить с корабля? Каждый квадратный километрводоём!
И что, лететь этот километр? У нас не летучий корабль, засмеялся он.
Да, тут только на апперах передвигаться можно. Куда не гляньмостки переброшены.
Они поднялись на холм и просили стражей доложить о прибытии гостей. Про мощение дорог они похоже и не слыхивали: везде было сплошное месилово, и Сидон окончательно промочил ноги в своих восточных туфлях. Песчаные холмы Стрижевского были намного привлекательнее этой чёрной, жирной жижи чистейшего чернозема.
Их наконец сопроводили в палаты. За столом собралось всё большое семейство. Видно было, что здесь и стар, и младвсе поколения семьи что-то шумно обсуждают, перекрикивая друг друга. Стоял гул.
Пожаловали богатые купцы из краёв далеких. Господа Сидон из Тира и господин Стрижевский из янтарного края, объявил глашатай.
Наступила тишина.
Ну что ж, проходите, гости милые, присаживайтесь, откушайте с нами, выпейте сладкого мёда, встала из-за стола молодая девушка.
Сидону и Стрижевскому освободили места за столом.
И с какой же целью прибыли к нам такие люди? громким басом заговорил мужчина во главе стола.
Мы приехали к вам на свадебке погулять, с ходу заявил Сидон, рассчитывая на чувство юмора собеседников.
Все переглянулись.
Да, кто же вы будете?
Мы люди из Атлантиды. Я живу в далекий краях, а вот Борис неподалёкуСосед ваш. Нет ли у вас кого из янтарного края? Много лет назад его покинула Полина с дочерью Миленой, к вам в жёны Светозару.
Предки наши, Польна и Светозар живут уединённо. Отшельниками слывут. А Мила я, встала пожилая женщина и поклонилась.
Мне много лет, и я старею. Единожды приняв «сон Атланта», проснувшись, я стала медленно увядать. И теперь, отец, ты будешь расстроен? обратилась она к Стрижевскому.
Стрижевский не знал куда деваться. Чувства разрывали его пополам. Одна половина хотела обнять дочь и рыдала, тайно, а другая мечтала бежать прочь, закрывая глаза полные горючих слёз.
Милена подошла сама и обняла отца как ребенка: взрослого, но всё ещё ребенка. Мать любовно рассказывала о нём много лет подряд сказания, романтические истории. Без злости, ревности или обиды, и Мила тоже, почитая его за героя, не могла сердиться. Хоть иногда и закрадывался червь в сердце: точил его, грыз, но она недолго находилась в его власти и решительно прогоняла прочь.
Уже сидя за столом, беседуя, она рассказала им историю своего рода:
В нашем роду давно перевелись женщины, способные родить потомка для Атлантиды. Все мы смертные, она провела рукой, указывая на людей за столом. Но мы храним традиции и почитаем заветы наших предков. Мои сыновья жили долго, но смерть настигла их неожиданнона поле брани. Здесь уже пятое поколение, и на выданье только Леда, лебёдушка наша, красавица, но мужа ей пока достойного нет. На какую же свадьбу вы собрались?
Колесов говорил о внучке на выданье, улыбнулся Сидон.
А. Всеволод. У него-то все внуки да внучки! засмеялась она.
Был он пяток лет назад. Но девка у нас капризная, как царевна какая. То бои, то ещё какие испытания придумает, лишь бы от замужества отказаться. Строптивая.
Леда глянула на гостей, вспыхнула, и уткнулась в миску, пряча разгоряченное лицо.
Так получается, Стрижевский, она тебе уже и не внучка. А так, седьмая вода на киселе? А ты внучка, внучка Может и женишься? Отдала бы ты Леду свою за Стрижевского? направил свой вопрос Сидон прямо по адресу: упрямо глядя в глаза Милене.
Долгий немигающий взгляд пронзил Бориса.
А что, может и отдала бы. Но всё решает невеста.
Леда, милая, ты бы пошла замуж за Стрижевского? настаивал Сидон. Он непременно хотел достичь цели свой поездки.
Да успокойся, Сидон. Я не рискну больше жениться, она же, не «бессмертная» хотел сказать Стрижевский, но его прервала Леда. Она встала во весь рост, выпрямилась, вытягивая белую шею, и громко сказала, перебивая Стрижевского на полуслове:
Я согласна!
Все за столом даже ахнули громко, хором.
Ну, что ж. Давайте подумаем. Семь дней. Если ваши намерения не изменятся, может и погуляем на свадьбе! громко объявил Кий, старший из братьев-основателей будущего великого города.
Глава седьмая. Блеск янтаря
И жили они долго и счастливо, радовался Сидон за друга, выпивая, в очередной раз прибыв к нему за партией янтаря. Янтарь был попутным товаром, но был популярен среди торговцев и хорошо продавался. Сидон возил из Бретани олово и на обратном пути наведывался к Стрижевскому.
Атлантида ждёт тебя, Борис. Ещё сто, двести лет и нам отбывать!
Думаю, как ни печально, счастье не станет длиться вечно, и через двести лет я с радостью покину эти места. Горечь и боль утраты перенести нелегко.
Не говори гоп! А то накликаешь беду!
Я давно уже счастлив с оглядкой, и жду, что пол столетия пролетят как один день, а потом снова боль! Она отравляет моё счастье!
Не иди на поводу черных мыслей! Радуйся! Мне вот такого счастья не выпало. Я всю жизнь готов любить только одну женщину Она маячит перед глазами, соблазняет, а в руки не даётся. Чёрт её возьми!
Выпей, Сидон, тебе непременно полегчает! наполняя кружку медовухой, Стрижевский похлопал его по мокрому плечу, и мыльные брызги, разлетевшись попали и Стрижевскому. Он закрыл один глаз и стиснул зубы.
Они сидели всю ночь, жалуясь и утешая друг друга снова и снова, пока в баню не вбежали с криками мужики:
Пожар! Горят поля и ветер гонит огонь к лесу.
Стрижевский быстро оделся в побежал к месту трагедии. Все жители с лопатами выстроились в ряд, быстро перекапывая землю широкой полосой, отделяя горящее поле от нетронутой еще огнем территории. Несколько лошадей запахивали и расширяли колею. Телеги с бочками шли следом, поливая свежую пашню.
Всю ночь Стрижевский не покидал пожарище. Треть урожая, уже готового к уборке, удалось спасти, но огонь пошёл дальше, сожрав весь лес на широкой лесополосе у моря.
Следующие пять лет прибрежная полоса подвергалась сильной эрозии почвы, с моря дул сильный ветер, до земли сгибая тонкие саженцы нового леса, с помощью которого Стрижевский пытался спасти землю. Лес принимался плохо, деревья росли кривые, сопротивляясь напору бурь.
Вдоль берега выросла длинная песчаная коса в несколько километров. Она таила в себе опасность. В одном месте близ поселка, где жил Стрижевский, песчаная отмель то появлялась, то вновь затапливалась набегающими водами залива. Здесь рос мелкий кустарник, а земля местами скрывала ловушкизыбучие пески.
Маленькой Яне было только четыре. Они с матерью часто гуляли утром на побережье, стараясь не приближаться к опасному месту.
Сегодня они вышли втроем. Яна потянула мать как обычнособирать ракушки. У нее была уже целая коллекция ракушек разных форм и размеров, но каждый раз, собираясь к морю, она твердила:
Этого недостаточно.
В очередной раз Стрижевский поднялся с кресла, услышав её слова:
Я, пожалуй, с вами. Устал немножко. Нужно развеяться.
Маленькая Яночка бежала впереди по песчаной косе, а Стрижевский с Ледой медленно шли следом, разговаривая ни о чём. Заигрывая, балуясь, они наслаждались беззаботным утром.
Пройдя пару километров они остановились и решили присесть на большой валун, выступающий из песка. Девочка увлеченно играла у кромки воды с большими ракушками.
Янтарёк! Не заходи в воду, ещё прохладно.
Хоросо, мамотька, отозвалась она и отступила на шаг назад.
Они долго наблюдали, как ребенок нагребает горку из мокрого песка и водружает сверху ракушку. Ракушка падает, но та упорно ставит её на место.
Терпенья ей не занимать. Вот уже несколько раз попыталась установить, ракушка падает, но маленькая упрямица не сдается. Вся в тебя! кокетливо улыбаясь, сказала Леда, положив голову на плечо мужу и рассматривая в лучах утреннего солнца его глубокие морщины.
Стрижевский повалил ее на спину и угрожающе щёлкнул зубами, пытаясь ухватить то за кончик носа, то за мочку. Она уворачивалась и смеялась. Сквозь весёлый прищур она заметила, что Янтарек бежит в заросли ивы, туда, где притаились коварные зыбучие пески.
Она резко встала, практически скинув Стрижевкого на песчаный берег. Он засмеялся ей в укор, но несколько секунд спустя, увидев, два отдаляющихся силуэта, быстро сообразил и побежал следом. Сердце стучало, пот катился в глаза, и мокрое, разгоряченное тело холодно обдувал весенний морской бриз.
Стрижевский быстро приближался, но еще быстрее коварная воронка втягивала в себя маленькое тельце Яны. Леда успела в последний момент ухватить ручку ребенка, крича, словно раненый зверь, но Янтарик медленно уплывал от неё, и тонкие пальчики вырвались из её рук и исчезли.
Когда к Леде подскочил Стрижевский, битва началась заново. Теперь он крепко сжимал руку плачущей, не сопротивляющейся Леды. Вторая воронка разверзлась прямо рядом с первойи Леда уходила следом.
Рыбаки, услышав крики, с вёслами наперевес побежали к месту трагедии. Они подложили вёсла крест накрест под Стрижевского и попытались выволочь его на твердую поверхность дюны. Он кричал, сопротивлялся, не желая принять суровую реальность.
***
Спустя неделю, не выходя из глубокого запоя, ночью он пропал. Рыбаки говорили, что видели тёмный силуэт мужчины в дюнах. А ещё через неделю уровень воды в заливе поднялся и во время прилива затопил большую часть берега, образуя озеро. Только тонкая глинистая перемычка отделяла озеро от вод залива. Как только воды успокоились, на зеркальную гладь озера села стая белых лебедей.
Леда и её дочь, видимо, не могут покинуть это место. Они кружат вокруг, заглядывают в заросли ивы, чтобы найти и забрать с собой любимого отца и мужа, рассказывали люди Сидону, прибывшему по своему обычному делуприкупить янтаря и выпить кружку медовухи с Борисом Стрижевским. А также объявить о дате отправления Атлантиды.
Глава восьмая. Тартария
Елизавета с большим кланом родственников и попутчиков обосновалась в Зауралье. Этот поход продлился очень долго. Южная Сибирь была ей родным домом. Некогда она жила, училась и работала в Энске. Куда она могла пойти, как не домой, в этом большом и неуютном мире? Скитания опостылели донельзя, и она хотела прочно осесть, чтобы никогда больше не сдвинуться с места. В постоянном движении душа не на месте. Бесконечное путешествие длинною в жизньдля мечущейся, не успокоенной души, которая не знает своего места и не может найти должного пристанища.
Теперь же Елизавета вернулась домой, и душа её успокоилась отдыхая в тишине и безмятежности. Сафуан много тысяч лет следовал за женой, но, повторяя опыт многих других пар, периодически отклонялся влево. Мужчинам свойственно искать перемен, разнообразия, обновлять и улучшать свою генетику. Елизавета понимала сложившуюся ситуацию и иногда принимала блудного мужа обратно в семью. Двадцать тысяч лет в бракене всякий такое выдержит. А так всё начиналось сызнова, как в первый раз. Принимала, пока он не ушел через Алтай в Казахстанские степи окончательно. Домой. Он как и все другие стремился домой.
Много людей под предводительством Елизаветы пришли в Сибирь, но их количество всё продолжало расти. Возрастая в числе, разные его части отмежёвываясь, уходили на юго-запад. В долину реки Ишим вслед за Сафуаном ушёл и старший сын.
На северо-восток, туда, где жили селькупы, и куда пока не добрался гнус, ушли двойняшки, рожденные от молодого и дерзкого парня со звучным именем Сагандук. Он упорно добивался её внимания в течении десяти с лишним лет и преуспел. На его счастье Сафуан отсутствовал уже почти пятый десяток годков, и Елизавета, оставаясь женщиной, приняла его настойчивые ухаживания. Сагандук уже почил к тому времени, как его двойняшки Тана и Камлак покинули становище и ушли на север вместе с семьями, покидая свою бессмертную мать. Смешиваясь, они создавали новые кланы и народы там, на севере, распространяясь вплоть до Енисея.
Огромная территория, на которой обосновался род Елизаветы, постепенно начала превращаться в обширное болото. Большая площадь земель западно-сибирской низменности покрылась сеткой рек, ручейков и озер. Огромные тучи гнуса поднимались в воздух с утра и не давали покоя до самой ночи, вольготно чувствуя себя в тяжелой таежной глуши. Влажным мороком испарина покрывала тело летом, и колючим холодом ветер пронизывал его зимой. Поэтому Елизавета отходила всё дальше к югу, приближаясь к предгорьям Саян.
Дочери Елизаветы и СафуанаТома и Синеокаещё некоторое время жили с матерью, в то время как младшие сыновья уже давно покинули родовое гнездо, стремясь к самостоятельности и значимости: Таджин ушёл с отцом и обосновался где-то в Джунгарской долине, взяв себе жену-красавицу из поднебесной. Он застал исход ариев и быстро прибрал к рукам власть в оставленном ими богатом городе.
Ещё один сын вернулся в предгорья Урала, следуя за сестрой, отданной в жёны Тургаю. А потом долго не мог найти покой, скитаясь по степям древнего Казахстана. В доме сестры он оказался лишним, чужаком без места. И тогда он ушел в кочевье. Его кочевое племя было разнородным и состояло из всех представителей южного Приуралья. Задира и дебошир, он сумел приобрести плохую славу среди всех кланов братьев и сестер, от Днепра до Енисея. Ситуацию отягощало и «бессмертие». Впечатлительный, эмоциональный и взрывнойон балансировал на грани жизни и смерти, страдая от одиночества и тоски. Найти себе жену с таким же «изъяном» он не имел возможности. Кровные узы не позволяли с одной стороны, с другой настоящее «бессмертие» проявлялось всё реже.
Темуджин срывал свой гнев на поле боя, бесстрашно снося головы на полном скаку, ветром уносясь дальше в степи, прихватив немного добычи. Вскоре его дикие воины стали нападать на родственные племена, разоряя земли Тургая, угоняя скот с холмов Сафуана, наведываясь и в Джунгарскую долину и юг западной Сибири, где убивалась по нему мать, которую называли там Большая Эске.
Эске, после очередного набега на её деревни, отправила гонцов к Темуджину, призывая явиться на родительский суд. Но не тут то было. Он пронёсся мимо, словно ураган, дальше на юго-восток, куда всё прибывали из-за гор, постоянно возрастая в числе, потомки великого дракона. Оказалось, что эту идею ему подкинул отец и брат Таджин, изловившие его в степи.
Кедаи скоро заполонят наши земли. Их должен кто-то остановить, а тебе, похоже, заняться-то и нечем. Пойди и поработай! возбужденно с криком, брызгая слюной, указывал ему Таджин.
Разве они тебе не родственники, братик? пытался уязвить его Темуджин.
Темуджин, а мы тебе не родственники? Я уже давно не видел мать улыбающийся! Даже городок нарекли «Грустина», оттого что печальная улыбка не сходит с ее лица уже добрую сотню лет. А что до моей женыона тоже метиска. И мои дети брали себе в жёны и в мужья оставшихся здесь потомков клана Вивасвата, и теперь уже их потомки населяют эту землю, представляя собой отдельный народ.
Значит вот как?
Так распорядилась история. Здесь должны проживать таджики. А в таджиках течет по большей мере арийская кровь, нежели китайская. И наше дело сохранить такой расклад. Пусть они будут, но только в той мере, в которой должны! убеждал его Сафуан.
Темуджин и Таджин, как и другие дети, были знакомы с историей своих родителей, но считали её в какой-то мере сказкой, вроде тех сказок о волшебных джинах, которые отец любил рассказывать им в детстве. В них волшебный джин перенёс целую страну Атлантиду, из будущих времен во времена прошлые.
Но дети не всегда полностью доверялись в своих решениях наивными сказками «вечных» родителей. «Они уже и не помнят, что было, когда было и как, после стольких-то лет жизни! Настоящее и вымышленное смешалось в их головах, как рыжий торф с топкой грязью васюганских болот», поговаривали они между собой. Детибунтари, всегда «умнее» родителей, они готовы строить мир по своим законам и понятиям, порой пренебрегая советами и уроками истории.