Город сверкает рекламами. Отовсюду слышится смех, говор и несутся запахи готовящихся сладостей.
Но если вы хотите посмотреть настоящий торговый центр, характерный для Калькутты, идите на Нью-Маркит, то есть Новый рынок. Он совсем рядом с кинотеатром «Глобус», возле которого в вечерние часы улицы всегда запружены рикшами.
Ещё на пути к рынку вас встретит парнишка с корзиной в руке и предложит свои услуги провожатого. В этом есть смысл, ибо войти в крытый рынок, конечно, легко, но разобраться в огромной массе магазинчиков, разделённых тонкими перегородками, найти нужные товары и выйти в том же месте, откуда вошли, вы сможете сами только после многоразовых посещений этого удивительного места. Не отказывайтесь от помощи гида ещё и потому, что он все равно пойдет за вами и будет спрашивать по-русски каждую минуту:
Што тебе, коза, дерево, бруки, рубаска? Всё ест. Што хочешь? Я знаю где.
Вы пытаетесь проявить самостоятельность, поворачиваете направо и налево, совершенно теряете ориентировку и, не подозреваете того, что крутитесь на одном месте. Гид нетерпеливо цокает языком и, вырвав, наконец, у вас признание, что нужна сумка, тащит вас быстро вперёд, и вы мчитесь за ним, замечая с удивлением, что проходите мимо прилавков, заваленных сумками, а мальчишка уверенно зовёт:
Пошли, пошли, сейчас будет.
В конце концов, он останавливается перед магазинчиком, не отличающимся от других и, протягивая руку вперёд, торжественно говорит:
Вот сумка. Карашо. Бери.
А навстречу вам уже бросаются продавцы и, сразу оценив, кто перед ними, говорят тоже по-русски:
Давай, давай, много сумка.
Покупатели здесь перебирают товар внимательно, так как недоброкачественной продукции много. Рынок относительно дешёвый, так что никаких гарантий. Поэтому, если вы не очень разбираетесь, то вполне возможно, что вместо изделия из бивня слона вы получите такое же изделий из бедренной кости, качество и стоимость которого значительно ниже, а деньги возьмут с вас, как за настоящую слоновую кость. Знатоки достают спички, чтобы проверить изделие огнём, и хитрость сразу раскрывается, так как продавец тут же забирает товар, ссылаясь на то, что это изделие не из бивня, который в отличие от всех других костей, не поддаётся горению.
Если вы покупаете фигурки из сандалового дерева, то и они могут оказаться из обычного малоценного дерева, пропитанного для запаха сандаловым маслом. Для определения разницы нужно быть хорошим специалистом. Гарантия качества даётся только в крупных магазинах на улице Чауринги или Шекспира, где тоже имеется крытый торговый центр, но значительно чище, с кондиционированием воздуха. Цены там, естественно, выше.
С любопытной традицией мы встретились на Нью-Марките. Долго ходили по всем его закоулкам, подошло время закрытия и в одном магазинчике, где мы оказались последними покупателями, но ничего не решили брать, нас стали уговаривать купить любую вещь, пусть самую маленькую и даже дешевле, чем она стоит.
Сколько дашь? спрашивает продавец, видя, что мы остановили выбор на агатовых запонках.
Мы, смеясь, называем цену вдвое ниже запрашиваемой обычно.
Бери, соглашается сразу продавец и немедленно заворачивает покупку, не ожидая, пока откажемся, и объясняя на ходу:
Первый посетитель утром и последний вечером должен обязательно что-то купить, а то не будет удачной торговли. Поэтому мы согласны в этом случае даже немного потерять.
Я уверен, что продавец не остаётся в проигрыше никоим образом, однако с суеверием подобного рода спорить не стал.
Вообще торговаться в Индии надо уметь, особенно в таких, не фешенебельных магазинах, как этот рынок. Вы хотите что-то купить. Вам предлагают товар за двадцать рупий. Вы соглашаетесь за пятнадцать. Продавец останавливается на семнадцати и дальше ни в какую не уступает. Вы уходите в надежде, что он вас остановит на выходе. Он останавливает, но продолжает просить семнадцать. Вы уходите. Пройдя пять метров, чувствуете, как кто-то тянет вас за рукав. Это тот же продавец. Ничего не говоря, он тащит вас назад в магазин. Возвратившись, вы слышите:
Хорошо, ни тебе, ни мне, пусть будет шестнадцать. Вы возмущённо поворачиваетесь, собираясь уйти, и тогда, наконец, оказываетесь победителем, получая товар за ваши пятнадцать рупий. Придя счастливым в другой магазин, вы узнаёте, что здесь такой же товар стоит всего десять рупий. Вы сравниваете покупку с лежащим на прилавке и понимаете, что вы ещё не научились торговаться.
Пользуясь любезно предоставленной возможностью, совершаем небольшую экскурсию по городу на машине. Проезжаем мимо двух высотных зданий, называемых башнями в сторону уже знакомого дворца. Глядя на большой пустырь перед мемориалом Виктории, пытаюсь представить себе далёкое прошлое, когда на этом месте шумели могучие джунгли, в которых прятались банды, а охотники искали встреч с тиграми. Но после строительства крепости Форт Уильям пришлось очистить перед нею пространство для пушек, и джунгли были вырублены. Теперь это место отдыха, конных прогулок, сцена для фокусников и йогов. В ботаническом саду нам показывают прежде всего баньян.
Свыше пятисот стволов одного дерева сами по себе представляют целый лес, занимающий по окружности около четырёхсот метров. Мы ходим среди стволов, прислушиваемся к птицам, наблюдаем за обезьянами, пытаемся найти первоначальный ствол, но это бесполезно, так как главный ствол-родитель давно погиб от вредителей и был удалён.
Сад, основанный в 1786 году, представляет огромный интерес и другими представителями растительного мира, которых тут собрано более тридцати тысяч. Наш неопытный глаз, естественно, не может по достоинству оценить всю прелесть этой гигантской коллекции, тем более в столь короткое время. Но мы не можем не восхищаться гигантскими секвойями, высокими королевскими пальмами, причудливыми формами араукарии, хлебным деревом с огромными плодами и мощными зарослями бамбука.
Затем мы отправляемся смотреть храмы. Сначала группа джайнийских храмов. Три разных по исполнению сооружения, но с общими, присущими религии, особенностями.
Я не раз бывал на экскурсиях в джайнийских храмах и непосредственно в месте зарождения этого ученияв Раджгире, где по преданию лорд Махавира, основатель джайнизма, оставил на земле свой след ноги. Обнаружив его, люди стали приходить к этому месту и брать с него щепотку ставшей для них святой земли. Народу приходило все больше и больше, каждый забирал с собой землю, в результате на этом месте образовалась впадина, её залило дождями, и таким обозом появилось озеро, на котором благодарные потомки построили храм в память о Махавире. С берега озера к нему ведёт длинный симпатичный мостик, на котором фотографируются все туристы.
Храмыэто отдельная большая глава истории Индии. Возникая во всех уголках страны, они отвечали каждый раз требованиям своего времени, неся в архитектуре определённый смысл. Скажем, Канаракский храм Любви или храм Солнца выполнен в виде огромной колесницы. Двенадцать колёс его означают месяцы года. Двадцать четыре спицы на колесеэто часы суток. А эротические фигуры, которыми испещрены стены и колёса, не являются прихотью художника древности или его распущенностью. Причина возникновения их в том, что в давние времена численность населения индусов падала, что кажется невероятным в наши дни. Тогда-то и возник в Индии культ любви, пропагандировавшийся в храмах и литературе с целью сохранения нации. Этот культ настолько привился, что теперь почти все попытки остановить рост численности населения оказываются безуспешными. Это как громадный камень, который трудно сдвинуть с места, чтобы столкнуть с горы, но еще труднее остановить, когда он набрал скорость и катится вниз.
В различных храмах разные порядки, о которых лучше знать заранее. В некоторые индусские храмы пускают внутрь только индусов. В других нельзя фотографировать. В джайнийских храмах разрешается использовать съёмочную технику, но без кожаных футляров. Проносить кожу, точнее изделия из неё, в эти храмы не допускается, поэтому снимаются кожаные ремни, если они имеются на брюках, обувь и часы с кожаными ремешками.
У входа в храм обязательно стоит человек, который окидывает вас внимательным взглядом и просит оставить возле него всё, что может случайно осквернить их веру.
Джайнийские храмы преимущественно строились в горах. В Калькутте места ровные, поэтому в каждом дворе джайнийских храмов сделали искусственную небольшую гору, по которой можно без труда подняться и увидеть в маленьких пещерках всё ту же ступню ноги Махавиры.
Сделав несколько снимков, мы выходим со сверкающей чистотой территории на резко контрастирующую с нею грязную улицу, где нас ждёт машина, и отправляемся к венцу нашей программы путешествия по Калькуттеиндусскому храму Джакшинишвару, изумительному по красоте, с ажурной отделкой куполов. Воздвигнутый в честь бога Шивы, храм, расположен далеко от центра города на берегу реки, к самой воде которой ведут широкие белые ступени.
Не прекращается поток паломников к этому месту, где пришедшие считают счастьем окунуться в священные воды Ганга, будучи в одежде или без неё. В дни религиозных праздников, особенно если это Кали Пуджа, тысячи фанатиков стремятся коснуться воды именно в этом месте. Иногда случается так, что в те же дни полнолуние вызывает сильный прилив, а со стороны океана приходит ураганный ветер, и тогда, несмотря на предупреждения в газетах и по радио, сотни людей гибнут под натиском исступлённой толпы.
Фанатизм, губит людей и тогда, когда они бросаются под колёса скатываемой в дни праздников с горы колесницы богов. Но не этот фанатизм является сейчас лицом Калькутты и всей Индии. Да, это характерно, но мы видели и помним инженеров с чертёжными приборами за столами, рабочих, делающих мощные подъёмные краны, учёных ботанического сада и археологического музея; мы видели фамильный дом Рабиндраната Тагора, где свято чтут память национального героя, лауреата Нобелевской премии; мы не забудем калькуттский университет и колледжи, студенты которых полны решимости преобразовать Индию, сделать жизнь народа счастливой.
Покидая Калькутту, мы испытывали чувство радости от того интересного, неожиданного, что довелось увидеть, и неудовлетворенность оттого, что ещё многое не увидели и не узнали. И так, наверное, должно быть. Ведь Калькутта настолько огромна, разнообразна и интересна, что её никогда нельзя познать полностью. Она всегда остаётся загадкой, которую хочется разгадать.
Взрыв на четвёртой домне
Иван Дмитриевич Чиграй. Мне хочется начать с рассказа об этом человеке, но не потому только, что он работал главным инженером и руководителем группы советских специалистов на Бокаринском металлургическом заводе, где мне довелось трудиться в тот же период переводчиком. И даже вообще не поэтому. Просто я люблю писать о хороших людях, а он один из них.
Мы с Иваном Дмитриевичем как-то незаметно сдружились, особенно перед моим отъездом, когда частенько в конце дня, после окончания киносеанса в нашем клубе мы выходили вместе и прогуливались по тихим улочкам небольшого городка, точнее одного сектора крупного уже города Бокаро, вслушиваясь в тишину Индии, которая, конечно, не была абсолютной. Где-то прозвенит цикада, прошелестит над головой ветром летучая мышь, неожиданно рассмеётся проходящая недалеко в стороне ватага молодых индийских парней.
Городок советских специалистов обычно засыпал рано, как и рано поднимался, поэтому вскоре после киносеанса его улицы пустели, и редкие пары любителей подышать вечерним воздухом попадались нам навстречу.
А воздух здесь удивительно менялся в различные времена года. Он то буквально обдавал ароматной волной дыхания цветущих ленкоранских акаций, то в зимние дни веял прохладой, словно прилетевшей к ночи из нашей Сибири, то охватывал душным жаром, совершенно не смягчаемым наступлением ночи, и тогда мы торопились по домам к спасительному холоду кондиционеров. В летнее время, длящееся почти восемь месяцев, несмолкаемый гул охлаждающих помещения машин заполнял воздух странным всеобъемлющим шумом, без которого уже не представлялась жизнь до тех пор, пока они вдруг не выключались с приходом осенней прохлады, и только тогда в один из вечеров вы неожиданно ловили себя на мысли, что вас поражает тишина. Оказывается, в мире может быть тихо, а вы забыли это ощущение.
Иногда с наступлением темноты при выходе из дома неожиданно прекрасная картина вас заставляла застыть на месте и стоять неподвижно в страхе испортить впечатление. Вы вдруг видели перед собой усеянную новогодними огнями ёлку. Нет, конечно, это на самом деле была не ель, а, скорее всего, эвкалипт, крона которого слилась с ночью, но по всей её поверхности сияли огоньки. Это десятки светлячков расселись на отдых от своих маленьких светлячковых дел. И вот кто-то потревожил их, и они понеслись вам навстречу, разлетаясь беспорядочно в разные стороны, миниатюрные светящиеся фонарики. Вы пытаетесь их поймать, но это отнюдь не просто. И тотчас в воображении всплывает «Лесная песня» Леси Украинки, её болотные огоньки-потерчата. Конечно, это они прилетели сюда проказничать, и теперь поднимаются высоко в небо, теряясь из виду среди таких же ярких, но неподвижных звёзд.
Я вспоминаю об одном из таких прекрасных вечеров, когда индийское лето ещё не наступило, а для меня это была последняя весна в Бокаро. Мне предстояло скоро возвращаться на Родину и мы, по обыкновению втроём: я, моя жена и Иван Дмитриевич, не торопясь, шли к задним воротам городка. Впрочем, с нами ещё ходил дворовый пёс, которого Иван Дмитриевич очень любил, часто подкармливал и почему-то назвал Пиратом. Первое время, когда мы только начинали ходить вместе, Пират нас принял недружелюбно и недовольно ворчал, пока Иван Дмитриевич не прикрикнул на него начальственным тоном.
Собственно, только тогда я и услыхал его командный голос, да и то весьма спокойный. Мне практически не приходилось переводить то, что говорил Чиграй, так как я работал на заканчивающемся строительстве последних объектов, а Иван Дмитриевич принял дела по эксплуатации уже пущенных цехов. Так что мы с ним встречались главным образом в клубе на репетициях концертных программ, которые он любил наблюдать в свободное время, на собраниях и совещаниях, да если мне приходилось ехать в командировку, и тогда, подписывая выездные документы, он порой обращался с просьбой:
Женя, если будет время, купи, пожалуйста, в Калькутте моим сыновьям джинсы. Ты знаешь, какие им нравятся, а мне и некогда, и возьму не то, что надо. Вот деньги.
Он был почти всегда спокоен, во всяком случае, старался не горячиться, знал, что сердце уже сдавало не раз, напоминая о солидном предпенсионном возрасте. Вот и завтра оно ему напомнит о себе, но тогда это будет уже ЧП и не только для него. Завтра будут целый день носиться машины скорой помощи, помогая людям и заводу, толпы людей соберутся у госпиталя, узнавая о состоянии пострадавших, двенадцать часов рабочего напряжения сменятся облегчением в душе и в то же время болью в области сердца. Но всё это будет завтра
А сегодня мы опять идём вчетвером, если считать Пирата, и Иван Дмитриевич, как всегда, отвечая на мои многочисленные вопросы, рассказывает о себе:
Конечно, ехать в Индию в таком возрасте, может, и не следовало, да ещё без жены, уставшей от поездок и оставшейся в этот раз с детьми. Но что делать, когда вызывают в министерство и говорят, что объект очень важный, крупнейший в Индии, и тут нужен такой опытный руководитель, как Чиграй, который и кандидат технических наук, и лауреат Государственной премии СССР, и много лет руководит, и так далее и тому подобное.
Попытался отговориться, мол, как же тут Липецкий гигант металлургии будет без него. Так там отшутились:
Дома и родные стены помогают, а там далеко, и надёжность только такой человек как вы обеспечить может.
Пришлось согласиться и в восьмой раз отправиться за границу. Где только ни побывал за это время: в Японии, Европе, Африке, а в своей стране так, можно сказать, каждый металлургический завод прощупал собственными руками. И вот теперь Индия.
Завод-то здесь, можно сказать, знакомый, такой же, как многие лучшие в республиках СССР, с которыми провёл всю жизнь, но страна совсем другая, отличающаяся от всех виденных. Правда, ему не пришлось ещё повидать райские сады северной провинции Кашмира, с чудесными яблоками и всемирно известными коврами, фантастические джунгли юго-запада Индии Карнатаки, восхитительные пальмовые пляжи океанских побережий штатов Тамил Наду, Ориссы, знаменитого Гоа. Металлургические заводы обычно строятся в местах, приближённых к источникам сырья, а потому экзотика этих мест несколько иная.