Да, пушкарем ты был знатным, уважительно подхватил Скосырев. Я помню, как на корабле говорили, что у капитан-лейтенанта Костина глазватерпас.
Да уж, прицелиться я умел, сделал очередной глоток Костин и, страдая от жары, расстегнул рубаху и подошел к окну.
Борька так и онемел! Через всю Валькину грудь шел широкий багрово-синий шрам. А когда ветер приподнял и растрепал рубаху, Борька увидел, что начинавшая оплывать спина тоже в шрамах. Но держался Валентин уверенно, а вся его невысокая, но крепкая фигура источала силу циркового борца. Его бритая, прекрасно вылепленная голова с высоким лбом, орлиным носом и густо-черными глазами выдавала какую-то нерусскую, быть может, татарскую или кавказскую породу.
«Надо же, как ему досталось, с каким-то щемящим чувством подумал Борька. И я хорош: держу Вальку за солдафона, а он, оказывается, и филолог, и математик, и просто герой. Могу себе представить, что творится в его душе, если он дошел до того, что стал воровать корабельное имущество, подбивать клинья под какую-то англичанку да и меня втравил черт знает во что».
Паршивый, должен тебе сказать, коньяк, закрывая окно, совершенно трезвым голосом сказал Костин. Выхлестал почти что целую бутылку, а ни в одном глазу. Знаешь, что я тебе скажу: наш план придется скорректировать. Надо любой ценой узнать, где наша леди проводит вечера. Не сидит же она, в самом деле, в гостинице и не вышивает гладью.
И как мы это сделаем?
Деньги решают все, усмехнулся Костин. В каком отеле она живет, мы знаем? Знаем. Значит, надо не поскупиться на бакшиш швейцару, а может быть, и портье, чтобы узнать, куда ездит по вечерам леди Полли: ведь машину-то она заказывает через них.
Все гениальное просто, почтительно склонил голову Борька. Только взятку будешь давать ты. Я не умею, почему-то смутился он.
И правильно! хохотнул Костин. Барон взятки должен не давать, а брать. Но в нашем случае это не взятка, а чаевые, так что ваша честь, штабс-капитан Скосырев, не пострадает.
На том и порешили А утром, свеженький, как только что из массажного салона, Борька отправился в известную ему гостиницу.
Увидев вышедшего из такси высокого, белокурого господина в изящно заломленной шляпе и небрежно наброшенном персикового цвет пальто, швейцар хоть и неловко, но поспешил сбежать вниз, открыл дверь автомобиля, а потом, припадая на обе ноги, вскарабкался по ступеням вверх и неожиданно ловко распахнул зеркальные двери отеля. Сверкнув моноклем, визитер, не глядя, сунул ему какую-то банкноту и прошествовал в вестибюль.
Ого, взглянул на банкноту страдающий ревматизмом швейцар, синьор, видно, американец! По нынешним временам только у них куры денег не клюют.
Между тем Борька прямым ходом направился в бар. Там он заказал чашку кофе, к немурюмку ликера, потом попросил утреннюю газету, и не какую-нибудь, а «Нью-Йорк таймс». К тому же те полосы, на которых сообщалось о новостях политики или культуры, он демонстративно скомкал, а те, на которых были столбцы цифр, характеризующие состояние дел на Нью-Йоркской бирже, принялся изучать самым внимательным образом.
Само собой разумеется, это не осталось не замеченным. Немногочисленные посетители бара, не в силах оторвать восхищенных взглядов от господина в персиковом пальто, уважительно цокали языками и разводили руками.
«Да, мои милые, как бы говорили они друг другу, именно так должен выглядеть современный деловой человек, и как бы мы ни надували щеки, нам до него далеко».
А Борька, отложив газету и изысканно покуривая американскую сигарету, все чаще стал поглядывать на часы. В конце концов он досадливо пожал плечами и направился к выходу.
Швейцар, по мере своих сил, быстро метнулся к двери. Проявивший неслыханную щедрость господин совсем уж было вышел, но вдруг остановился, вставил монокль и обратился к швейцару.
Послушай-ка, э-э-э, любезный, начал он. У меня тут сорвалась деловая встреча. Видимо, синьора Херрд еще спит. Ну и пусть себе спит, может, увидит во сне принца, ослепительно улыбнулся он. Встретимся вечером. Но я только что приехал, причем издалека, и не знаю, где ее можно найти. Ты, случайно, этого не знаешь? достал он портмоне.
Ну как же, все понял швейцар и даже попытался молодцевато разогнуть спину, знаю, конечно, знаю. Каждый вечер синьора Херрд заказывает машину и едет в ресторан «Спрут» Иногда ее сопровождает племянница, почему-то добавил он.
А потом, уже выйдя на улицу, таинственный господин поманил награжденного еще одной хрустящей банкнотой швейцара, наклонился к его уху и свистящим шепотом дал медицинский совет.
Попробуй пчелиный яд. От ревматизмапервое средство. Не поможет, перейди на змеиный. А то ведь в гроб придется ложиться, скорчившись! хохотнул он и величественно удалился в сторону окончательно проснувшейся набережной.
Когда Борька рассказал, с какой легкостью узнал название ресторана, куда по вечерам ездит леди Херрд, да еще не одна, а с племянницей, Валентин Костин взял да и расцеловал компаньона.
Все, леди Полли! потирая руки, забегал он по номеру. Начинаем осаду крепости по всем правилам военного искусства. Будут подкопы, подкупы, десанты, так что рано или поздно вам придется сдаться. Смотри, Борька, погрозил он ему кулаком, теперь судьба крепости в твоих руках.
Да ладно тебе, отмахнулся Скосырев. Какая там крепость?! Как только дело дойдет, гм-м, разгладил он усики, до ближнего боя, ей не устоять. Да, Валька, поднял он палец, давно хочу тебя спросить, почему ты называешь ее по имениледи Полли? Ведь надо же по фамилииледи Херрд.
А черт его знает! фыркнул Костин. Может быть, потому, что она так представилась. А может, и потому, что так ее называет Мэри: она же к ней обращается по имени.
А ты к ней так обращался? Разговаривая с ней, называл ее леди Полли?
Конечно.
И она тебя ни разу не одернула?
С чего бы ей это делать? пожал плечами Костин.
Все ясно, махнул рукой Борька. Я же говорил, что никакая она не аристократка. Никогда, с нажимом сказал он, никогда истинная аристократка не позволит едва знакомому человеку называть себя по имени. Только по фамилии: леди Гамильтон, леди Астор, или, как в нашем случае, леди Херрд.
Вот как? А я этого не знал. Но раз уж так повелось, к тому же она не возражает, буду и дальше называть ее леди Полли.
А мне этого придется добиваться, задумчиво заметил Борька. Ведь я же барон, и в отличие от некоторых, сверкнул он мгновенно вставленным моноклем, правила светского тона не только знаю, но и соблюдаю.
Слушай, пока не забыл, хлопнул себя по лбу Костин, у меня тоже есть вопрос. Что это за поручик, которого ты как-то вспомнил?
Поручик? Какой поручик? не понял Борька.
Ну, тот, который был партнером по висту.
А-а, Гостев! вскочил с кресла Борька. Витька Гостев. Мировой парень! Сперва мы вместе кормили вшей в окопах, а потом драпали с Перекопа.
Ну и что он, где он?
Ошивается где-то в Париже. Устроился то ли таксистом, то ли вышибалойя точно не знаю. А чего это ты о нем вспомнил? почуял что-то неладное Борька.
Человек-то он надежный? продолжал гнуть свою линию Костин.
В каком смысле?
Тайну хранить умеет? В огонь за друга пойдет?
Насчет тайны не знаю, развел руками Борька. Военную, как и все мы, конечно же, хранить умеет. А другуючерт его знает, жизнь-то вон как обернулась. Ну, а в огонь пойдет, за это ручаюсь. Я его в штыковой видел: от красных только пуговицы летели!
Ты, Борька, не удивляйся, что интересуюсь твоим поручиком, почесал за ухом Костин. Есть у меня одна идея, хорошая идея. Но о нейпотом, когда закончим с леди Полли. Но в любом случае, независимо от того, женюсь я на Машке или нет, неожиданно произнес он имя девушки по-русски, с тобой я этой идеей поделюсь. Она тебе понравится, вот увидишь, очень понравится! Но для ее реализации понадобятся людиумные, сильные и, главное, надежные люди. Так что между делом ты своего поручика разыщи, он нам может пригодиться.
Разыщу, согласно кивнул ничего не понявший Борька. Это не проблема.
Много лет спустя, когда у него появится много свободного времени, Борис Скосырев будет часто вспоминать этот разговор и станет корить себя на недальновидность, авантюризм, а также за то, что так безоглядно поверил в блистательную, но сумасбродную идею капитан-лейтенанта Костина.
Глава V
На следующий день Борька снова отправился в отель под названием «Лагуна». Он не шел, а, можно сказать, плыл по набережной, покуривая ароматную сигарету и помахивая своей волшебной тросточкой. Перед этим он заглянул в салон Рамоса, где относящийся к своему делу как к искусству горделивый парикмахер тщательно его побрил, поправил височки, набриолинил волосы и так отточил пробор, что он стал похож на бритву.
В заключение, привстав на цыпочки, чтобы еще раз поправить пробор, Рамос поинтересовался, предстоит ли сегодня господину барону встреча с дамой.
Возможно, буркнул Борька. А вам-то что за дело?
Я, конечно, извиняюсь, но от этого зависит, каким вас освежить одеколоном. Неудачно подобранный одеколони все, баста! как саблей, рассек он воздух зажатыми в руке ножницами. Успеха в этот вечер кавалеру не видать.
Да-а? удивился Борька. Первый раз слышу. То, что женщины любят ушами, это я знаю. Хотя, добавил он, сначала все-таки глазами: не будет же какая-нибудь синьора слушать завиральные речи мужчины, если он ей не понравился внешне. Но чтобы, пардон, носом?
Еще раз говорю: первый раз слышу.
О-о, господин барон, с оттенком сочувствия вздохнул Рамос, сразу видно, что в Испании вы недавно и не успели изучить нашу историю. А между тем рецепты соблазнения женщин с помощью ароматов в Испании знали еще в Средние века. В старинных книгах подробно описано, как действует на женщин аромат сандалового дерева, увядшей розы, молодого кипариса и даже скошенного луга.
Вы это серьезно? заинтересованно привстал Борька. Это не сказки?
Серьезно, господин барон. Очень серьезно, нравоучительно заметил Рамос. Это, если хотите, азбука покорения женских сердец. Скажем, на молоденьких, романтического склада девушек безотказно действует пьянящий аромат виноградной лозы; на синьор постарше, которые уже несколько устали от жизни и нуждаются в покое, нет ничего лучше только что скошенной травы, которая еще не сено, но уже и не трава, закатив глаза, не говорил, а прямо-таки пел Рамос. Но есть один аромат, вдохновенно продолжал он, который бьет наповал абсолютно всехблондинок и брюнеток, аристократок и простолюдинок, молодых и не оченьэто тончайший, едва уловимый и потому особенно ценный аромат пиренейского снега. Сейчас я вам дам понюхать этой божественной влаги, полез в потайной шкафчик Рамос, и вы узнаете, как пахнет снег. Ручаюсь, что господин барон не знает, как пахнет снег.
Услышав это, Борька с размаху, едва его не сломав, грохнулся на антикварный стульчик, вскочив, по-русски матюгнулся и дико захохотал.
Это я-то не знаю, как пахнет снег?! вытирая слезы, то стонал, то кричал он. Это я-то, свои молодые годы проживший в России! Да знаешь ли ты, что такое зима, настоящая русская зима, когда сугробы под крышу, а мороз за двадцать? А что такое русская тройка, ты знаешь? Тройкаэто когда по дороге, а то прямо по полю несутся три вихря, три гривастых и хвостатых тайфуна! Заливаются колокольчики, по-разбойничьи свистит кучер, снег летит за воротник, а рядом, хоть и испуганно жмется, но вся горит от восторга, словно сошедшая с небес, настоящая русская красавица. Эх, Рамос, Рамос, огорченно махнул рукой Борька, южный ты фрукт и о том, что такое валенки, соболья шапка или шуба на бобровом меху, понятия не имеешь. А голышом нырнуть в сугробпосле бани, слабо, а? Так что байки про запах снега рассказывай другим.
Самое удивительное, от гневно-возмущенного монолога барона Рамос нисколько не оробел, а наоборот, выслушав его с приличествующим случаю почтением, вернулся к теме ароматов.
Я, конечно, южный фрукт, поджав губы, начал он, но о русской зиме читал, в том числе и воспоминания Наполеона. Правда, он от русской зимы не в таком восторге, как вы, но про снег и трескучий мороз написал немало. В Пиренеях зима другая: в горах снег лежит круглый год, а весной немалая его часть тает и устремляется в долины удивительной красоты водопадами. Именно в это время воздух пропитывается тем неповторимым ароматом, о котором я говорил.
Да? удивился Борька. Никогда не думал, что здесь есть снег.
Есть, господин барон. Но не здесь, не в Испании, а в соседней Андорре.
Где-где? не понял Борька.
В Андорре. Это хоть и крошечное, но самостоятельное государство. До недавнего времени там ничего, кроме гор, овец и пастухов, не было. Сейчас, правда, начали прокладывать дороги и даже тянут линию телеграфа.
Так Борис Скосырев впервые услышал слово «Андорра» слово, которое сыграет решающую роль в его судьбе. Но пока что он об этом не подозревал и думал только о том, как поэлегантнее подъехать к английской миллионерше.
Вот что, сказал он Рамосу, свидания с дамой у меня, пожалуй что, не будет, поэтому освежи меня чем-нибудь нейтральным, вернее, таким, чтобы деловые партнеры испытывали ко мне доверие, почтение и не могли ни в чем отказать, хохотнул он.
Я знаю, что нужно господину барону! метнулся к шкафчику поэт своего дела Франциско Рамос. Аромат ливанского кедра заставит ваших партнеров быть покладистыми, уступчивыми и сговорчивыми.
И вот, источая аромат ливанского кедра, покуривая американскую сигарету и помахивая волшебной тросточкой, барон Скосырев не шел, а, можно сказать, плыл в хорошо знакомую «Лагуну». Еще вчера он предложил Костину, как ему казалось, хитроумный план проникновения в среду проживающих в «Лагуне» богатеев.
В идеале мне надо было бы поселиться в этом престижном отеле, поглаживая тросточку, размышлял он вслух. Но на это понадобится много денег, а их у нас на такие глупости нет. Я правильно говорю? навис он над сидящим в кресле Костиным.
Правильно, согласно кивнул Костин, на глупости у нас денег нет.
Тогда надо сделать так, чтобы, не проживая в отеле, я стал там своим человеком, чтобы запросто мог туда приходить и чтобы леди Херрд услышала обо мне от своих знакомых, постояльцев этого отеля.
И как ты это сделаешь?
А вот так! наклонился к его уху Борька и что-то жарко зашептал.
Гениально! воскликнул Костин и согласился финансировать его план.
Вальяжно шествующего господина в персиковом пальто швейцар заметил издалека. Он, чуть ли не вприпрыжку, сбежал по ступеням и, приветливо улыбаясь, залихватски приложил руку к форменной фуражке.
Здравия желаю, господин барон! попытался он стать по стойке «смирно».
Ого! искренне удивился Скосырев. Да ты и впрямь почти что вылечился. Неужто последовал моему совету?
Последовал, господин барон. На мою спину посадили десять пчел, было очень больно, но наутро я смог нагнуться и самостоятельно завязать шнурки.
Ишь ты, изумился Скосырев. Я-то думал, что ты купишь мазь, сделанную на основе пчелиного яда, а ты решил действовать напрямую. Молодец! Только если дело дойдет до яда змеиного, не вздумай сажать на спину клубок гадюк! хохотнул он и, протянув швейцару хрустящую банкноту: «Это тебе на поправку», прошествовал было в вестибюль, но вдруг, хлопнув себя по лбу, остановился и поманил к себе швейцара.
Послушай-ка, директор двери, сострил он, а откуда ты знаешь, кто я такой? Я же прибыл сюда инкогнито.
Это не составило труда, заулыбался швейцар. Когда вы курили, господин барон, то случайно оставили на столике коробок спичек с вашим титулом и вашим именем.
«Сработало! мысленно поздравил себя Скосырев. А Валька жадился на расходы. Подумаешь, сотня коробков лично для меня изготовленных спичеки результат налицо. Ни у кого именных спичек нет, а у барона Скосырева есть!»
Скажи-ка мне, будущий чемпион города по танцам, продолжал острить Борька, а что за человек ваш портье? Дела с ним иметь можно?
Еще как! ухмыльнулся швейцар. Само собой, за приличные чаевые.
Не подскажешь, как его зовут?
Хименес, господин барон. Хуан Хименес.
Когда Борька Скосырев, как бы между делом, подошел к стойке, портье тут же поднялся навстречу и, любезно улыбаясь, спросил:
Что угодно господину барону? Может, вы желаете у нас поселиться? Как раз сегодня освободился «люкс» с видом на море.
Нет, Хименес, небрежно бросил Скосырев. «Люкс» мне не нужен, потому что я остановился у моего друга. Его вилла так просторна, а ему так одиноко ну, вы знаете, после развода, вспомнил Борька прочитанную в газете заметку о разводе какого-то миллионера, что если я перееду к вам, он очень огорчится.