От которых, полагаю, так же тает серебро, заметил саламинец, завистливо вздохнув, и посмотрел в сторону конца причала, а теперь вам следует ответить ещё раз на те же вопросы, а может, и какие-то ещё.
И точно, в сторону акатоса с важностью вышагивал солдат. За последние пару лет почти в каждом порту у солдат имелись вопросы к ним, кисло подумал Менедем. Иногда это были солдаты Антигона, иногда, как сейчас, Птолемея. Неважно, кто платил им (почти все онинаемники и их данный вопрос тоже не особо волновал). И отношение у них всегда одинаковое: простому торговцу следует принести благодарственную жертву в ближайшем храме за то, что они не забрали себе всё, что у него есть.
Этот офицер был просто великаном: светлокожий и с пронзительными серыми глазами.
Кто такие? прорычал он с акцентом, сильно отличавшимся от местного. Если это не македонец, значит Менедем их никогда раньше не слышал.
"Афродита" с Родоса, как и раньше ответил Менедем, а потом, не удержавшись спросил сам:А ты кто?
Я Клеоб македонец, вероятно, Клеобул, запнулся:Здесь я задаю вопросы! проревел он, понятно? Это не ваше собачье дело, кто я такой. Понятно?
Соклей укоризненно застонал, как Менедем и предполагал. У него своя точка зрения. Умничать с македонцами не самая мудрая штука со стороны Менедема.
Понятно? снова прорычал офицер.
Да, о великолепнейший, ответил Менедем.
Соклей снова застонал, но македонец, как Менедем и надеялся, принял иронию за пугливую вежливость.
Так-то лучше, прорычал гигант, а теперь скажи, что у тебя за груз и больше никакой болтовни.
Менедем позволил брату вмешаться в разговор. После того, как Соклей перечислил весь груз, офицер провел рукой по каштановым волосам с проседью.
Книги? Кто собирается покупать книги?
Те, кто любят читать? предположил Соклей.
Македонец склонил голову. Похоже, эта идея была ему внове. Он пожал плечами и задал ещё один вопрос:
Куда направляетесь?
В Финикию, неохотно ответил Менедем, мы собираемся закупить пурпурную краску, бальзам и всё, что ещё сможем найти.
Да? взгляд серых глаз стал тяжелым и хищным. Или вы здесь шпионите для Антигона Циклопа?
Клянусь богами! воскликнул Менедем, в прошлом году мы оказали услугу Птолемею, а теперь его слуга называет нас шпионами. Мне это нравится!
Услугу? Какую услугу? Постирушки? Или привезли ему пару чистых хитонов? ухмыльнулся офицер. Или вы нагнулись и оказали ему другие услуги? Вы довольно симпатичные, ему могло бы понравится. Как и вам.
Обвинение, что свободный взрослый эллин играл для кого-то роль мальчикаодно из самых ужасных оскорблений, какое только можно нанести. Менедем взъярился, его руки сжались в кулаки.
Полегче, пробормотал Соклей.
Полегче? Я расскажу ему Менедем остановился. На Родосе он мог бы сказать македонцу всё, что угодно. Но не здесь. Саламин кипрский принадлежал Птолемею. Любой офицер хозяина Египта значил намного больше, чем торговец из далёкого полиса. Сдержаться было непросто, но Менедем справился.
Нет, господин, ответил он македонцу ледяным тоном, в прошлом году мы доставляли Полемея, сына Полемея, из Халкиды на острове Эвбея, к Птолемею, который тогда находился в городе Кос одноименного острова.
Офицер изумленно открыл рот. Что бы он ни ожидал в ответ, точно не это. Он попытался отшутиться.
Забавная история. И сколько же он вам за это заплатил?
Один талант серебра, афинский талант, ответил Соклей, я отметил в этих торговых записях. Не желаешь ли ознакомиться?
Нет, прорычал македонец, резко развернулся и зашагал по причалу, алый плащ развевался вокруг него.
Вот так! воскликнул Менедем, но скажи мне, чего ради ты возишь с собой торговые записи прошлого года? его кузен скрупулезно учитывал каждую мелочь, но такоедаже для него чересчур.
Соклей ухмыльнулся.
А я и не вожу, но, когда он посмеялся над идеей купить книгу, я предположил, что он неграмотен. Так оно и оказалось.
Очень хитро, молодой хозяин, восхитился Диоклей. Просто невероятная хитрость.
Это показалось мне разумным, ответил Соклей, пожав плечами. Но я восхищаюсь моим кузеном, когда тот македонский олух оскорбил его, он не потерял самообладания, а остался спокоен, и македонец в итоге остался в дураках.
Менедем не привык, просто не привык к восхищению со стороны Соклея, который, с большей готовностью мог назвать его тупицей, думающим лишь своим членом. К этому он уже привык. Но к такому
Огромное тебе спасибо, дорогой мой, произнес он, ты точно себя хорошо чувствуешь?
Да, неплохо, спасибо, ответил Соклей, и я думаю, хотя и не могу быть вполне уверен, что ты наконец-то начал взрослеть.
Я? Менедем склонил голову, это маловероятно, позволь мне заметить.
Не думаю, сказал Соклей, я уверен, что пару лет назад ты бы обозвал его чем-нибудь мерзким, позаимствованным у Аристофана, что испортило бы всё дело.
Менедем обдумал сказанное. Как бы ему ни хотелось, этого отрицать он не мог. Менедем пожал плечами.
Не обозвал и покончим с этим. А теперь, может, эти толстозадые любители мять сиськи оставят нас и позволят нам заняться делами.
О да, согласился Соклей, снова Аристофан?
Ну разумеется, мой дорогой, только самое лучшее.
Когда следующим утром Соклей и Менедем вошли на рыночную площадь Саламина, Соклей остановился, восхищённо осмотрелся и махнул рукой.
Смотри, воскликнул он, финикийцы! Толпа финикийцев! действительно, агора полнилась смуглыми крючконосыми людьми в длинных одеждах несмотря на теплый день. Хриплые гортанные звуки их языка смешивались с ритмичным напевом греческого.
Кузен расхохотался.
Ну конечно же, здесь куча финикийцев, мой дорогой. Мы неподалеку от финикийского берега, на Кипре есть финикийские города, а все те финикийские корабли в гавани не могли приплыть без моряков и торговцев.
Нет, конечно, нет, согласился Соклей, но теперь я узнаю, понимают ли они мой арамейский, и понимаю ли я их. Думал, мы столкнемся с ними в Ликии, Памфилии и Киликии, но он пожал плечами, не столкнулись.
Война, объяснил Менедем, Антигон правит Финикией, но Птолемей недавно захватил у него южное побережье Анатолии. Финикийцы, скорее всего, опасаются отправляться туда.
Возможно да, возможнонет, не согласился Соклей, Птолемей владеет и Кипром, так почему финикийцы не держатся подальше от Саламина?
Для начала, как я уже сказал, на Кипре есть Китион и некоторые другие финикийские города, Птолемей правит и ими, ответил Менедем, во-вторых, он держит Кипр давно, так что здесь уже всё успокоилось. А в-третьих, если финикийцы не приплывут сюда, то не смогут приплыть больше никуда.
Поскольку брат был явно прав, Соклей не стал спорить с ним. Вместо этого он подошел к ближайшему финикийскому торговцу, парню, установившему прилавок с горшочками пурпурного красителя.
Добрый день, господин мой, произнес Соклей по-арамейски, его сердце тревожно забилось. Не могли бы вы сказать своему слуге, из какого вы города? говоря по-гречески, он не хотел бы казаться таким покорным даже македонскому генералу. Но арамейский, как он обнаружил к своему смятению, делал всё иначе.
Финикиец моргнул от удивления, затем широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.
Иониец, говорящий на моем языке! удивился он; на арамейском все эллины звались ионийцами. Да сгореть мне в огне, если ты не выучился ему от кого-то из Библа. Я прав, господин мой, или нет?
Да, от кого-то из Библа, Соклей едва удерживался от того, чтобы не пуститься в пляс от восторга. Этот парень понял его арамейский, а он сам понял его ответ.
Улыбка финикийца стала ещё шире.
Твой слуга из Сидона, ответил финикиец кивая, меня зовут Абибаал, сын Эшмунхиллека. А как зовут моего господина?
Соклей назвался себя и имя своего отца, а также Менедема, прибавив:
Он не говорит на арамейском.
Это мелочь, ответил Абибаал. Он кивнул Менедему как раньше Соклею и на хорошем греческом произнес:Радуйся, мой господин.
Радуйся, ответил Менедем, хохотнув, и ткнул Соклея локтем под ребра, видишь? Он говорит по-гречески.
Говорит, терпеливо согласился Соклей, но вскоре мы окажемся в местах, где не говорят.
Вы хотите продолжить на греческом? спросил Абибаал на этом языке.
Нет, ответил Соклей на арамейском и вскинул голову, я хочу говорить на вашем языке.
Абибаал снова кивнул.
Все будет так, как вам угодно. Возрадуется ли твоё сердце при мысли о невообразимом множестве отличных качеств моей пурпурной краски? он погладил один из горшочков на своем небольшом прилавке.
Я не знаю, ответил Соклейуместная фраза. Он мгновение подумал и продолжил:Насколько дороже ты продаешь её здесь по сравнению с Сидоном?
От такого вопроса Абибаал моргнул и расхохотался.
Порази меня Эшмун, если мой господин сам не торговец.
Да, Соклей склонил голову. Затем вспомнил, что нужно кивать. Это казалось неестественным. Прошу, ответь на вопрос твоего слуги, будь столь великодушен.
Конечно, господин, ты же знаешь, всем нужно зарабатывать на жизнь, и
Да, да, нетерпеливо согласился Соклей, ты должен получить прибыль, но я должен тоже, он указал сначала на сидонца, потом на себя, чтобы его точно поняли.
Терпение Абибаала начало истощаться.
Здесь я беру всего на одну двенадцатую больше, чем в моем родном городе.
Пошли отсюда, сказал Соклей Менедему на греческом.
Что случилось? спросил кузен, было похоже, будто что-то застряло у тебя в горле и ты не можешь откашляться.
Что случилось, о наилучшие? по-гречески крикнул Абибаал, когда оба родосца стали отходить от прилавка, Что бы это ни было, я всё исправлю.
Нет, ты солгал мне, пояснил ему Соклей, тоже переходя на греческий, никто не станет назначать столь маленькую прибыль после того, как перевез товар через море. Как я могу тебе доверять, когда ты не говоришь правды?
Ты не найдешь в Финикии краски лучше, произнес Абибаал.
Может да, а может и нет. Ты солгал мне раньше, а потому теперь мне сложнее поверить тебе, ответил Соклей, но так ли это или нет, думаю, там я смогу найти краску дешевле, что я и намереваюсь сделать.
Ты сказал это ему, констатировал Менедем, когда торговец краской уставился им вслед.
Не люблю, когда меня принимают за дурака, на самом деле, Соклей мог вспомнить ещё пару вещей, что нравились ему ещё меньше. Пробормотав что-то неразборчивое, он продолжил:На самом деле, мой дорогой, это ты станешь покупать краску и тому подобное в прибрежных городах, а я намерен отправиться в Энгеди и купить бальзам прямо у первоисточника.
Я знаю, что ты намереваешься сделать, голос Менедема не лучился счастьем, одинокий, кое-как знающий местный язык эллин, шатающийся по стране полной варваров.
Я вполне прилично разговаривал с Абибаалом.
И, может быть, поговоришь так с кем-то ещё, а, может, и нет, возразил кузен, кроме того, одинокий путник просто напрашивается на то, чтобы его ограбили и убили, а мне бы хотелось снова тебя увидеть
Правда? Я не знал, что тебе не всё равно, Соклей прищурился. Менедем засмеялся, но Соклей не собирался отказываться от своей цели:Мы говорили об этом с конца прошлого лета. Ты знал, что я собираюсь делать.
Да, но чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это нравится, ответил Менедем. Соклей начал злиться, но, прежде чем он успел хоть что-то произнести, брат продолжил:Почему бы тебе не взять с собой четыре-пять моряков? Разбойники дважды подумают, прежде чем связываться с отрядом вооружённых людей.
Я не хочу, Соклей запнулся. Не такая уж и плохая идея, хотя есть и трудности:Они говорят только на греческом, мне придется постоянно им переводить, кроме того, на берегу моряки хотят всё время проводить в пьянстве и разврате, а не путешествовать и торговать.
Ну, думаю, что, если один из них найдет симпатичную девушку, то захочет с ней поторговаться, невинно произнес Менедем. Соклей сделал грозное лицо, ухмыляясь, кузен продолжил:Уж лучше я увижу, как ты вернёшься домой целым и невредимым, даже если тебе придется всё время приглядывать за своими стражниками.
Придется заплатить им премию, чтобы удержать от таверн и борделей в городах, через которые мы будем проходить.
Может, мы заплатим им послеза хорошее поведение? предложил Менедем.
Может, Соклея пока это не убедило, а может, никто из них не согласится куда-то идти ради премии, которую можно и не получить. Кроме того, кто сказал, что я хочу стать нянькой тем, кто не хотят идти со мной? И как я могу узнать хоть что-то о стране и её истории, если я буду всё время нянькой?
Менедем обвиняюще ткнул в него пальцем.
Так вот в чем истинная причина! воскликнул он, ты отправляешься в это путешествие не ради бальзама. Ты хочешь разузнать, что это за иудеи такие, и изучить их забавные обычаи.
Ну и что, если так? ответил Соклей. Геродот путешествовал ради путешествий, так, по крайней мере, кажется из его истории. Соклей хотел бы такого же, но не везло. Раз я привезу бальзам, то как ты можешь жаловаться, если я делаю что-то ещё?
Как? Да легко. Ты никогда не упускаешь шанса постонать, если я нахожу чью-то заскучавшую и симпатичную жену, чей муж не даёт ей того, чего она желает.
Несправедливость замечания шокировала Соклея.
Спать с чужими жёнами, особенно жёнами наших клиентов, плохо для дела, и тебя могут убить. Вспомни Галикарнас, вспомни Тарс.
Позволить себя ограбить и убить потому что ты достаточно глуп, чтобы путешествовать в одиночкутоже плохо для дела, резонно заметил Менедем, и тебя могут убить. И это совсем не так приятно, как спать с чужими жёнами. Так что или берёшь сопровождающих, или вообще не едешь в Энгеди.
Соклей пристально посмотрел на брата.
Тогда я заключу с тобой сделку. Я возьму эскорт, если ты поклянешься не спать с чужими жёнами в этом сезоне мореплавания, а если станет так уж невмоготу, пойдешь в бордель и тебе полегчает.
В борделевовсе не то же самое, как ты знаешь, заметил Менедем, девушкам приходится давать тебе то, зачем ты пришел, хотят они того или нет, а они чаще всего не хотят. И нет никого искуснее, чем жена, которой муж очень давно не уделял внимания, сам знаешь, всегда приятнее, когда женщина тоже получает удовольствие.
Я получу больше удовольствия, отправившись в Энгеди один, ответил Соклей.
До тех пор, пока первая же стрела не угодит тебе под ребра.
В твоих играх тоже есть такая вероятность. Ты просишь меня отказаться от чего-то, но не хочешь сделать то же самое. И где справедливость?
Клянусь Зевсом, я здесь капитан, ответил Менедем.
Но ты не Зевс, даже если клянешься им, и тыне тиран. Так мы заключим сделку или нет? Может, я просто сам пройдусь по побережью и к воронам лучшую цену за бальзам из Энгеди.
Что? Это бунт! взорвался Менедем, мы отплыли на восток, чтобы купить бальзам, ты выучил этот ужасный язык, чтобы иметь возможность его купить, а теперь ты говоришь, что не отправишься туда, где его делают?
Только не с отрядом прилипших, взбешённых моряков, если только ты не дашь мне что-то взамен. Это не бунт, мой дорогой, это торг. Или ты хочешь сказать, что не можешь удержаться подальше от чужих жён, пока я не вернусь из Энгеди? Что ты за слабак тогда?
Ну ладно! Менедем пнул ногой по земле, во все стороны полетели камни:Хорошо. Ты отправишься с сопровождающими, а я не осмелюсь приставать к чужим жёнам, пока ты не вернёшься. Какую клятву ты от меня хочешь? он поднял вверх руку. Погоди, я знаю! Сначала нам нужно немного вина, на бурлящей агоре Саламина купить что-тодело пары мгновений. Так, хорошо. Вот: исполняя обещанное, да изопью я из этого источника, он отхлебнул вина и передал чашу Соклею, который сделал то же самое, Менедем закончил, но, если я нарушу её, да будет чаша полна воды. Теперь повтори после меня.
Соклей так и сделал, и произнес:
Хорошая клятва. Но почему ты избрал такую странную форму "исполняя обещанное"?
Кузен ухмыльнулся.
Это концовка клятвы, которой Лисистрата и остальные женщины клянутся в комедии Аристофанаклятвы не давать своим мужьям возлечь с ними, пока они не закончат Пелопонесскую войну. Она подходит к нашему случаю, правда?