Может, и другие консервы есть? предположил боцман.
Тебе полное меню подай. Как в ресторане. Эй, побыстрей прошу, товарищи новоселы! Счетчикто тикает на такси. Мне надо до света мимо островов проскочить. Иначе будет нам всем компот!
И вдруг с палубы раздался протяжный крик.
Самолет?
Шубин в два прыжка очутился наверху. Но опасность появилась не с воздуха. Павлов показывал в сторону моря.
Вдали Шубин увидел чтото темное, узкое, очень длинное.
Подводная лодка?
Наяву повторялся его кошмар! С томительной последовательностью поднималась из воды боевая рубка, потом всплыл узкий утюгообразный корпус. Вода расступилась без пены, без всплесков.
Ветер стих. Вокруг штилевое море. На светлой полосе лежала подводная лодка, очень одинокая.
Есть ли на ее палубе орудие? Нет! Только спаренные пулеметы, два коротких ствола, поднятых под углом! Сейчас, когда подводная лодка немного развернулась, это очень ясно видно.
И боевая рубка необычайно высока! Длинная прямая тень от нее падает на воду. На однойединственной подводной лодке видел Шубин подобную рубку.
Все приметы налицо!
Будто материализуясь на глазах, уплотняя взвешенную в воздухе влагу и зыбкий лунный свет, возник перед Шубиным «Летучий Голландец»весь из бликов и теней!..
Мгновенный военный рефлексатаковать! Кинуться на врага и забросать глубинными бомбами!
Заводи моторы!
Шубин кубарем скатился на палубу катера. За ним, грохоча автоматами, Фаддеичев и Шурка. Палуба затряслась под ногами. Павлов был наготове, мотористы быстро запустили один из моторов. Второй завелся на ходу.
Транспорт словно бы прыгнул назад, к берегу. Секунду видны были фигурки разведчиков у мачты. Потом на крутом развороте притопленный корабль закрыло буруном, поднявшимся за кормой.
Но пока катер стоял, приткнувшись к борту транспорта, то сливался с ним. Едва лишь отскочил, как сразу перестал быть невидимкой.
На подводной лодке заметили атакующий торпедный катер. Рубка начала уменьшаться. По обыкновению, не принимая боя, «Летучий Голландец» шел на погружение.
Глубинками бы его! Но глубинных бомб нет. Они у Князева. А Князев далеко, если уцелел!
Товсь! Залп!
Шубин выпустил торпеду в погрузившуюся подводную лодку.
Море продолжало наплывать с норда сплошной слитной массой, равнодушно отсвечивая при луне. Оно даже не поморщилось
Тут только вспомнил Шубин, что торпеды были «изготовлены на крупного зверя», то есть на транспорт, поставлены на глубину хода три метра.
Эх! Поспешил! Надо было увеличить глубину не меньше чем на шесть метров. Ведь окаянная подводная лодка уже скрылась под водой.
4
Катер лег на курс к базе.
Павлов смотрел только вперед, часто сверяясь с компасом.
Шубин передал командование катером Павлову и молча стоял рядом, подняв воротник.
Помнится, Готлиб, а может, Рудольф, заявил в каюткомпании, что «Летучий» умеет по желанию превращаться в транспорт. «Но, понятно, затонувший», было оговорено.
Как это понимать?
В данном случае скорее уж транспорт превратился в подводную лодку.
Но к чему ей шнырять вокруг транспорта? Охраняла консервы с компотом? Вряд ли. Были у нее поручения поважнее, судя по рассказу Нэйла.
Луна неслась вдогонку за катером, прорываясь сквозь тучи. Темнело, светлело, опять темнело. Так поезд, приближаясь к Севастополю, быстро проскакивает один туннель за другим
Вдругрезкий толчок! Ткнулись в гору?
Павлов не успел взять на себя ручки машинного телеграфа. Раздался омерзительный скрежетднище катера ползло по камню!
Потом скрежет перешел в вой и свистзлорадно подскакивающие звуки «Ауфвидерзеена». Подлый мотив! Догналтаки наконец!
Шубин машинально провел рукой по лбу. Ладонь стала мокрой, липкой. Расшиб лоб о щиток!
Рядом стонал Павлов. Наверно, ударился грудью в штурвал. Шубин помог ему встать. Потом заглянул в люк:
Живы?
Расшиблись малость, товарищ командир,ответил Дронин.А что это было?
Сидим на камнях!
Клинья, чопы, паклю, товарищ командир?
Действуй!
Но пробоин было слишком много. Вода заливала таранный и моторный отсеки.
Почему же катер еще держится?
Оказалось, что он держится не на воде, а на камнях.
Шубин перегнулся через борт. Фонтанчики пены били в лицо. Все же удалось разглядеть, что катер как бы провис между двумя камнями, сильно при этом накренясь.
И опять мотив «Ауфвидерзеен» надоедливо застучал в мозгу. Шубин увидел косо висящую картину в каюткомпании «Летучего Голландца». Словно бы по волшебству перенесся внутрь рамки. «Летучий Голландец» поманил за собой, завертелзакружил и вывел Но куда же он вывел? На картине камней нет. Видна лишь зеленая вода и завихрения пены. Камнивне рамки, ниже правого ее угла
Пластырь заводить? вздрагивающий голос Дронина.
Интонация тревоги в голосе моториста встряхнула и отрезвила Шубина. Он преодолел минутную слабость. От него ждут решения! Судьба катера и команды зависит от его решения! И он снова ощутил себя рассудительным, собранным, хладнокровным, как и положено командиру перед лицом опасности.
Все лишнееза борт!
Катер надо облегчить, чтобы легче было снимать с камней.
В воду тяжело плюхнулась торпеда. Туда же отправился пулемет, сорванный с турели. Боцман только кряхтел и охал, расставаясь с катерным добром.
Ящичкито хоть оставьте, товарищ командир!
Какие ящички?
Да парочку с транспорта прихватил. Компот.
За борт!
Павлов с трудом перевел дыхание, откашлялся.
Но где наше место? растерянно пробормотал он. Ведь я шел по компасу. Берег должен быть в пяти милях.
Вот это совершенно правильный твой вопрос, сказал Шубин подчеркнуто спокойно, даже с оттяжечкой. Давайка, друг, искать наше место!
Он включил лампочку под козырьком рубки и осветил карту.
Но в карте не было нужды. Моряк умеет мыслить картографически, подобно математику, который с легкостью ворочает в уме глыбы многозначных чисел. Мысленно Шубин промчался вдаль Моонзундского архипелага, проверяя по пути все опасности: банки, мели, оголяющиеся камни.
Моторы были заглушены. В наступившей тишине ухо стало различать плеск воды. Он выделялся на какомто мерном рокочущем гуле. Прибой? Похоже, но не прибой.
Восточную часть неба, повидимому не очень далеко, прочертило несколько ракет. Наметанный глаз Шубина успел разглядеть справа две башни, на небольшом расстоянии друг от друга. Маяки! Фонари на них, понятно, погашены. В военное время маяки работают только по указанию.
Шубин узнал их и присвистнул. Лишь в одном месте на побережье маяки отстоят так близко друг от друга.
Вот оно, твое место! Он сердито ткнул пальцем в карту. Смотри, куда привез!
Ристна?! Павлов лихорадочно зашуршал картой. Не может быть! Ведь это расхождение с курсом на двадцать три градуса!
Шубин промолчал. Он напряженно вглядывался в темный, безмолвный берег.
Может, не может Однако это был факт. Торпедный катер по непонятным причинам отклонился от правильного курса и ткнулся с разгона в прибрежные камни мыса Ристна, крайней западной оконечности острова Хиума. На Хиумасильный немецкий гарнизон. Это еще больше осложняло положение.
5
Рация, по счастью, была не повреждена. Чачко отстучал на базу о случившемся. Затем сравнительно быстро удалось разыскать в эфире князевского радиста.
Князев, «поводив» за собой вражеский самолет, «сбросил наконец гада с хвоста» и теперь ожидал в двадцати милях от Ристна в указанной точке рандеву.
Шубин приказал ему немедленно идти к Ристна.
Поторопиться не мешает, проворчал Дронин. Грубо говоря, тонем, товарищ командир.
А ты грубо не говори! Знаешь ведь: не люблю грубости!
Ктото нервно засмеялся.
Матросы беспрерывно вычерпывали воду. В днище и в бортах было несколько пробоин. Да, пластырь поможет, как мертвому припарки! Таранный и моторный отсеки наполняются водой. Скоро она начнет переплескивать через борт.
Нечто сходное произошло этой весной в шхерах. Однако там сразу же подвернулся безлюдный лесистый островок. А здесь под бокомХиума, где немцев полнымполно.
С берега, однако, не стреляли. Шубин не понимал этого. Наблюдательные посты не могли не засечь катер. По всем правилам, на него должен был сразу же обрушиться шквал артиллерийского и пулеметного огня.
Но, конечно, в данном случае не Шубину было учить фашистов правилам.
Вся надежда на Князева. Но до Ристна ему «топать» не менее получаса. Дронин прав. Запросто можно потонуть, не дождавшись помощи.
Шубин нетерпеливо огляделся.
Опасность всегда делала его энергичнее, инициативнее, собраннее, главноесобраннее! Попрежнему стучал в мозгу надоедливый мотив, но Шубин не обращал на него внимания. Весь сосредоточился на решении задачи: как в этих необычайно трудных условиях спасти катер и команду?
«Летучий» тоже сидел на камняхв шхерах. И посадил его туда не кто иной, как он, Шубин. Но тогда буксиры были рядом. Они тотчас же сволокли «Летучего» с камней.
Да, пожалуй, Цвишен отквитался за шубинскую хитрую каверзу. Уплатил свой долг полностью и почти той же монетой.
Теперьто ему хорошо! Гуляет себе по морю взад и вперед. Набрал воды в балластные систернынырнул! Продул сжатым воздухомвынырнул!
Шубину бы так! Но нет у него, к сожалению, систерн.
Хотя Почему бы не приделать к катеру систерны?
Шубин засмеялся. Павлов и Фаддеичев с удивлением смотрели на него.
Есть мысль! Катер в подводную лодку превратим!
Матросы в ужасе переглянулись. В уме ли их командир? Не помешался ли от переживаний? Катерв подводную лодку?!
Временно, товарищи, временно! успокоительно сказал Шубин. Чтобы остаться на плаву, дождаться Князева. Боцман! Мешки Бутакова сюда! Баллон со сжатым воздухом цел? Да поворачивайся ты! Тонем же!
Два резиновых мешка были уже пусты. Запасное горючее из третьего вылили (все равно ползти на буксире).
Один мешок с поспешностью затолкали в таранный отсек, присоединили к нему шланг от баллона со сжатым воздухом, открыли вентиль. Воздух, наполняя мешок, стал раздувать его, а тот, в свою очередь, постепенно вытеснял воду из отсека. Да, систерна! Нечто вроде кустарной, самодельной систерны!
Когда первый мешок раздулся до отказа, два других пустых мешка закрепили по обоим бортам ниже ватерлинии и тоже наполнили воздухом из баллона.
И произошло чудо!
Ура, шепотом сказали рядом с Шубиным.
Это был юнга. Опустив бесполезный черпак, он завороженно следил за тем, как выравнивается катер, медленномедленно поднимаясь над водой.
Вот каков он, удивительный Шуркин командир! Словно бы вцепился могучей рукой в свой тонущий катер и наперекор стихиям удержал на плаву!..
Впрочем, это было неточно: на плаву. Катер попрежнему сидел в ловушке, между двух камней, но, выровняв его, Шубин предотвратил дальнейшее разрушение. Сейчас расторопный боцман мог завести под днище брезентовую заплатупластырь и заделать пробоины, то есть сделать то, что делают в подобных аварийных случаях.
Шубин выпрямился. Он с удивлением отметил, что «Ауфвидерзеен» исчез. Победа вытеснила навязчивые мысли из мозга, как сжатый воздух воду из отсека!
А через несколько минут со стороны моря «подгреб» Князев. Он приблизился и подал буксирный конец.
Когда катер удалось стащить с камней и взять на буксир, оказалось, что валы погнуты, винты поломаны, кронштейны отлетели.
Шубин приказал команде перейти на катер Князева. На поврежденном катере остались только трое: он сам, Павлов и боцман.
Хорошо еще, что волна была небольшая.
Катер, низко сидящий, лишенный хода, мотало из стороны в сторону. Шубин стоял у штурвала. Плечи ныли, с такой силой он сжимал штурвал. Старый катер, на котором воевал с начала войны, сделался как бы продолжением его тела. Он мучительно ощущал каждый толчок на волне.
Шансов довести катер до базы было мало, Шубин понимал это. Но упрямая вера в счастье, инстинкт победы вели и поддерживали его.
Катер прыгал на волнах. Небо было полосатым от туч. Казалось, оно вздувается и опадает, как тент над головой.
Потом тент стал постепенно белеть. Ночь кончилась.
Утром моряки увидели наш самолет, летевший навстречу. На бреющем он пронесся над катерами, ободряюще качнул крыльями, улетел, вернулся.
Князев и Шубин плыли следом, будто привязанные к нему серебряной волшебной нитью.
Так авиация обычно наводит катера на цель. Сейчас летчик показывал, что нужно держаться ближе к берегу. Правильно! Там меньше качает. Но берегто ведь вражеский!
Ничего не понимая, Князев и Шубин плыли мимо Хиума, дивясь тому, что их не обстреливают оттуда. Заколдованы они, что ли?
Только дома моряки узнали, что ночью на Хиума был высажен десант. Бои шли на восточном берегу. Катер Павлова потерпел аварию на западном. («Шеи немцев были повернуты в другую сторону», так прокомментировал Шубин это обстоятельство.)
После полуночи немцы стремительно покатились на юг, спеша переправиться с Хиума на Саарема. К утру на острове не осталось ни одной рыбачьей лодки.
До Шубина ли было немцам?
И еще споришь: не везет! говорили Шубину товарищи. В кои веки кораблекрушение потерпел, и то повезло: аккурат к наступательной операции подгадал!
А это уж нам всем повезло, с достоинством отвечал Шубин. Осенью тысяча девятьсот сорок четвертого года наступательная операция на Балтике не случай, а закономерное явление! При чем же тут ваше «везетне везет»?..
Глава 6. Клеймо «СКФ»
1
Первые несколько часов после возвращения шубинцы ходили в героях.
Шурка, по обыкновению, разглагольствовал среди своих взрослых «корешей», матросов с других катеров:
Потом стало на волнишке бить, потряхивать. Думаем: как бы не пропал наш командир! Гвардии старший лейтенант Князев говорит: «Я подойду к вам, товарищ командир! Надо вас снимать!»«Подожди! отвечает гвардии капитанлейтенант. Нельзя же свой катер бросить в беде! Справимся! Выгребем!» И выгреб! Шубин же!
А боцман горевал о трофейных консервах, которые пришлось выбросить за борт:
Вскрыть даже ящики не успел. Так и не знаю, что это за консервы. А пригодились бы! Иностранного моряка будем ужином угощать.
Но к вечеру в дивизионе стало известно, что адмирал сурово разговаривал с Шубиным.
Начальство рассудило правильно: «Кому много дано, с того много и спросится». Шубину было много даноот таланта до орденов. И спрошено было поэтому полной мерой!
«За спасение людей и катераспасибо! будто бы сказал адмирал. Но аварию тебе, Шубин, простить нельзя! Завтра в десять представишь объяснение причин аварии. Не сумеешь объяснить, отрешу тебя и Павлова от должности и отдам под суд военного трибунала!»
2
Запасшись папиросами, Шубин и Павлов заперлись в комнате. Дом, куда их поставили на квартиру, находился на окраине рыбацкого поселка, недалеко от гавани.
Через час или полтора в комнате было уже полутемно от табачного дыма. Как сквозь дымовую завесу, прорывались моряки к целик разгадке аварии у западного берега Хиума.
Конечно, не так трудно было промямлить какуюнибудь общепринятую формулу покаяния. Начальники, вообще говоря, жалостливы к кающимся.
Но Шубину это как раз было трудно. Почестному, он не мог бы так.
Слишком сильна была его вера в себя, чтобы поступиться ею без борьбы. И эту веру он, как правило, переносил на своих подчиненных. Павлов был надежен, так считал Шубин.
Это не значит, однако, что Шубин не был требователен по службе. Наоборот! Но требовательность и недоверчивостьвещи разные. Шубин не уставал повторять своим офицерам, что на войнеда и вообще в жизниочень важна инерция удачи, иначе говоря, неустанно вырабатываемая привычка к счастью. Нельзя допускать необоснованных сомнений в себе, колебаний, самокопаний. Горький сказал: «Талантэто вера в себя, в свои силы!» Но почему горьковские слова применимы лишь к писателям, а не ко всем людям, к представителям различных профессий, в том числе и военноморской?
Лет шесть или семь назад учебный корабль, на котором проходили практику курсанты третьего курса, втягивался в устье Северной Двины. Шубин выполнял обязанности вахтенного командира. Рядом, на мостике, стоял профессор Грибов, который был начальником практики.
В данном случае, вероятно, уместно было бы вызвать с берега лоцмана. Но Грибов не сделал этого. Он приказал передать семафором: «Прошу разрешения лоцмана не брать. На мостикепрактикант. Не хочу портить характер будущего офицера!»