Светало с изумительной быстротою. Сизый туман, поднимавшийся с лугов, наливался малиновым заревом восходящего солнца. С высокого крыльца Харита оглянулась на Волгу. Отсюда ее можно было угадать только по сиреневой гуще тумана, вползавшего на поля. В тумане взвыл короткий свисток парохода. Харита вздохнула с тоскою.
Ну, по-ойдем,взмахнула она хворостиной, и сошла с крыльца.
Корова лениво ткнулась рогами в калитку. С улицы кто-то постучал железным кольцом. Девочка крикнула:
Алешка, ты? Иду уж!
Она отворила калитку и выгнала корову. Алешка стоял за воротами. Стеганая курточка была надета на нем плотно и застегнута на все пуговицы. Баранья шапчонка колпачком была надвинута на глаза. Коричневое от загара и веснушек лицо его, с облупившимся от купанья и ветра носом, было угрюмо. Он согнал Хариткину корову и сказал:
Ступай, спи, если хочешь. Я сгоню!
Нет, я с тобой,Харита потянула брата за рукав,ты что какой?
Ничего!
А я ночью чорта видела.
Он у нас был. Невидаль какая!
Врешь?!
Чего врать? Мне говорили. Подошел, говорят, к окну, постучал и погрозил. Хозяин меня выгнал ночью. Или, говорит, крест надевай, или, говорит, ступай на все четыре стороны! Нам, говорит, такого не нужно.
Глаза Хариты стали круглы от ужаса и изумления.
Она прошептала чуть слышно:
Ты бы крест надел, Алешка! Куда же ты пойдешь?
Пойду я в раскопки, вот на Увек, там жить буду, а креста не надену. И чорта никакого нет. Врут они!
Да я же сама видела!
Во сне, чай! Когда все про чорта только и говорятвезде, его увидишь! Я не верю!
Харита закусила губы, пошла молча, приглядываясь к пыли. Алешка помахивал хворостинкой, пугая коров. Впереди щелкал пастуший бич, в облаке пыли шло навстречу коровье стадо. Харита вцепилась в рукав брата и потянула его к земле:
На, гляди! Это что такое?
В пыли, не тронутой за ночь и выглаженной ночною росою, были видны ясно таинственные следы круглых, твердых, как палки, копытец.
Это чортовы копыта, я сама видела!
Алешка посмотрел на следы, прошел по ним и свистнул насмешливо. Корова пошла в сторону. Он метнулся за нею, погнал к стаду рысью. Харита, запыхавшись, догнала его:
Ну, что?
А ничего, теперь я все знаю!
Поверил?
Поверил! Собраться бы ребятам, поймать этого чорта, да наломать ему бока. Знаю я, чьи это штуки!
Пастух принял корову от ребят, корова исчезла в стаде, катившемся по улице, как вырастающий снежный ком. Алешка проводил завистливыми глазами подпаска, хвастливо хлопавшего бичом.
Да разве с нашими ребятами сговоришься? Ну их к шуту, уйду я на Увек, буду там вещишки собирать, искать. Наищу на тысячу рублей, продам. Приду назад, избу поставлю, хозяйство заведупопробуй-ка мне тогда кто-нибудь указывать!
А чего есть будешь?
Чего?дразнясь, спросил Алешка,а вот сейчас пойду шкуру продам. Вчера тархан приехал, кожи покупает! Я его сведу в овраг, где позавчерась дохлого коршуновского бычка бросили,обдерем. За шкуру он мне полтинник даст, а я на него хлеба куплю и уйду!
Харита посмотрела на брата с негодованием:
Задерет тебя чорт, как волк корову, что ты без креста!
Алешка засмеялся.
Ничего ты, Харитка, не знаешь, а говоришь. Что с тобой спорить! Прощай уж лучше!
Прощай!обиженно буркнула Харита, отвернулась и пошла домой, не оглядываясь.
Алешка посмотрел ей вслед; покачивая головой, махнул рукою и пошел разыскивать тархана.
* * *
Промытый ночною росою и туманом воздух в то утро был свеж и прозрачен; в нем весеннее солнце горело по-летнему, знойно и ярко. Вечная волжская муть просвежела; зеленые леса правого берега стали видными; песчаные отмели горели золотом.
Хозяйка металась по избе, по двору, кричала на Хариту:
Затапливай печку! Лучины нащепи! Да возьми Петьку на рукислышишь, орет! Займи Соньку чем-нибудь, что она за подол мой цепляется, покоя нет! Какая ты нянька? Дармоедка! Косы тебе выдрать надо!
Харита бежала за дровами, Сонька цеплялась за нее. Харита совала соску в Петькин рот и на ходу говорила, как большая:
Меси тесто, затоплять сейчас буду!
Только что хозяйка вывалила на стол из кадки груду теста, как воздух налился гулом тревожного набата. Захлебывающийся от быстроты ударов церковный колокол завыл над селом с неуемной тоскою. Харита замерла. Сонька расплакалась. Хозяйка с вымазанными тестом руками, голыми по локоть, выбежала на улицу.
На улицу из изб выскакивали бабы и мужики, в избах ревели брошенные ребята, собаки выносились из подворотен с воем и лаем; куры кудахтали, как сумасшедшие. Над деревней поднялся шум, стон, говор и крики:
Почему набат?
Где горит? Что горит?
Не видно ничего, где пожар?
Мужики озирались испуганно. Над избами крутились голубые дымочки затопленных печей, пожара не было. Тогда от церкви пробежал по улице длинный парень, размахивая руками. Он кричал на ходу:
В церковь, ребята! В церковь батюшка всех сзываетчорт ночью ходил по деревне! Батюшка слово хочет народу сказать!
Мужики ругались ему вслед. Хозяйка вернулась в избу, вытерла руки, накинула платок:
Харитка, меси тесто, я пойду к церкви! Слышь, как звонят!
Харита покраснела от зависти. Она толкала дрова в печь, оглядываясь на тесто. Петька сосал резиновую соску на полу. Сонька лезла на шесток и просила дать ей спички. Маленькая Харитина голова кружилась от беготни, коротенькие косички прыгали на затылке. Хозяйка покрывала платок, кружась перед крошечным зеркальцем.
Иди скорее!вопил хозяин со двора,иди скорее! Все уж пошли!
Хозяйка выскочила на крыльцо.
Харита, гляди за печкой! Соньку не выпускайкорь по селу ходит! Убью, если выпустишь!говорила она с крыльца.Петьке новую соску дай, молоко в чулане, сахар в шкафу!крикнула она в окно.
Харита металась, как молния. Она раздувала сырые дрова, лила молоко в пузырек тонкой струйкой, просила Соньку ласково:
Соничка, подуй на огонек! Подсунь соломки на шесток! Чтоб большой огонек был, большой, большой!
По улице бежали люди. Набатный звон не прекращался. Харита пристыла у окна с Петькой на руках и глядела сквозь слезы на улицу. Мальчишки бежали со смехом. Соседская Варька прошла в венке из желтых лютиков, улыбнулась Харите с веселой жестокостью:
Не пойдешь с нами?
Харита покачала головой, но когда девочки прошли, она уткнула лицо в рукав и заплакала. Петька стукнулся затылком о косяк и заревел. Харита вытерла свои глаза, сунула Петьке выпавшую из его разинутого рта соску, а когда он замолчал, посадила его в зыбку и поплелась на кухню.
Сонька длинной кочергой пихала в печку новое хозяйкино платье и дула на шесток изо всех сил. Платье тлело, дым выползал наружу, не помещаясь в печи, холодные проворные огоньки выедали в дыму светлые дыры.
Что же ты делаешь!ахнула Харита,что ты?
Она толкнула Соньку, выволокла платье, стала топтать его босыми ногами, потом завыла от боли. Обгорелые клочья продолжали тлеть. Харита толкнула Соньку вон из избы и вынесла Петьку.
Убьет она нас! Убьет! Что ты сделала?
Сонька терла глаза. Харита схватилась за голову, бросила ребят на улице и, растерявшись совсем, как безумная, выбежала со двора. Она уже ничего не соображала. Съежившись и втянув голову в плечи, помчалась она переулками, по гумнам, вон из деревни, спасаясь от побоев, точно уже сыпавшихся градом на ее голову. Ожидание побоев было страшнее, чем они сами. Харита пробралась через плетень, промчалась по грядкам чужих огородов, выскочила на выгон и побежала к плотине.
Задыхаясь, она перебежала выгон и остановилась. Погони не было. От плотины из рощицы поднялся мальчишка, присматриваясь. Харита узнала брата, он подошел к ней, спросил:
Ты что? Меня, что ли, ищешь?
А на что ты мне?
Очумела!огрызнулся он,придержи зенки-товыскочат, ведь! Что тебя, прибили, что ли?
Харита опомнилась. Она всплеснула руками, села на землю и заплакала. Алешка покачал головой.
Еще лучше! В чем дело-то?
Спрячь меня, Алеша! Убьет она, убьет меня!
Кто?
Хозяйка!
Не убьет,спокойно ответил Алешка,руки коротки! Ты что наделала там?
Харита, всхлипывая, рассказала. Алешка схватился за голову.
Ты что же наделала, дура! Ты, ведь, избу-то запалила!
Харита посмотрела на него, потом взвизгнула и побежала к плотине.
Ой, утоплюсь! Утоплюсь!
Алешка нагнал ее возле берега, схватил за руку и потащил за собой.
Еще не горит, ведь! Может и обойдется! Хозяйку твою не жалко, а ребят вытащилахорошо!
Он отвел ее в рощицу и посадил под телегой. Телега была нагружена вонючими коровьими шкурами, спутанная в ногах лошадь жевала траву рядом. Алешка выкопал палкой из золы обуглившуюся картошку и сунул ее сестре.
Хочешь? Это я тут пек. Тархан пошел попа слушать, а я караулить остался. Он за шкуру полтинник дал мне.
Картошкой Харита обожгла себе губы и отложила. Она дрожала и всхлипывала. Алешка встал, залез на дерево и посмотрел на деревню.
Горит!спокойно сказал он,зажгла, ведь, ты йзбу-то, Харитка!
Она не успела ответить, как над селом опять взвыл тревожный колокольный набат. Алешка поднялся двумя сучками выше.
Огонь, видно!Теперь там будет дело! Теперь вот верно, что тебя мужики убили бы! Ну, да ветру нету, потушат сейчас, благо весь народ в сборе!
Он посмотрел вниз на Хариту, в ужасе втягивавшую голову в плечи, покачал головой:
А вот что с тобой-то делать?
Харита всхлипнула громче. Алешка свистнул с веселой резкостью и скатился с дерева с неописуемым проворством.
Стой, не реви, дура! Сейчас спрячу!
Харита подняла голову. Алешка с сумасшедшею быстротою стал кидать с телеги шкуры.
Лезь сюда, Харитка! Тут тебя всеми собаками не сыщешь, а тархан тебя увезет! Лезь, говорю!
Девочка подошла к телеге. Случай уйти от побоев, сгинуть с хозяйкиных глаз, спрятаться от ребят, от печей, от теста,закружил ей голову. Она влезла в телегу, легла на дно ее с таким же проворством и отчаянием, с каким бы бросилась в холодный пруд.
Алешка накинул на нее первую шкуру, затем другуюстало темно. Харита вздохнула, нестерпимый запах кож укрывал ее вместе с темнотою от всех бед и горя. Она всхлипнула в последний раз теплыми слезами и закрыла глаза.
Алешка набросал кож, подлез под телегу, спросил:
Хорошо там тебе?
Голос его звучал глухо. Харита ответила:
Хорошо.
Ну, молчи теперь, не шевелись! Когда надо будет, я к тебе подойду!
Она молчала. Алешка спросил:
Пока тархан не пришел, говори, что надо?
Картошку дай сюда!
Алешка разыскал дыру в лубке, на дне телеги, сунул картошки сестре.
Еще чего?
Она спросила шопотом:
Если ребяты сгорят,они, ведь, в рай пойдут, им ничего, Алешка, правда?
Все враки! И про рай и про чорта! Не сгорят!
Не знаю, ничего не знаю. А на мне грех этот будет, и черти меня за ребятов на том свете припекут
Замолчи!ничего такого нету, не бойся! Я тебе все потом расскажу, глупая! И тише, тархан идет!
Харита замерла. Алешка вынырнул из под телеги, стукнувшись лбом о колесо.
Тархан прогудел:
Ну, надо ехать! Взбаламутили все село, дела тут много не наделаешь! Надо к утру в Синицыно поспевать!
Поедем! откликнулся Алешка,и я с тобой!А зачем опять звонили?
Пожар какая-то нянька наделала! Оставили одну с ребятами, сами в церковь побежали Хорошо, ребят вытащили!
А сама-то она?
Кто, нянька? Нянька сбежала или сгорелане знают! Хорошо, если сгорела, а то враз пришибли бы мужики! Вернетсяубьют все равно!
Харита слушала, не дыша. Круглые глаза ее глядели в темноту в ужасе. Сердце билось так громко, что Харита сама его слышала и чувствовала; вместе с ним вздрагивали кожи, лежавшие на ней.
Тархан впряг лошадь.
Ты что, вправду что ль, едешь?спросил он Алешку,так садись!
Ты меня только до Увека довези!
На шкуры садись, в середку!
Нет, уж я тут, с краешку!спорил Алешка, усаживаясь так, чтобы не придавить Хариту.
Ну, растрясет тебя!
Ничего!
Тархан уселся на передке, телега заскрипела, запрыгала по кочкам. Харита прикусила язык, когда телега ударила ее под подбородок, но даже не вздохнула. Телега вышла на дорогу и покатилась глаже.
Харита улыбнулась и вздохнула от всей души.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,ГДЕ РАССКАЗЫВАЕТСЯ ОБ УДИВИТЕЛЬНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ХАРИТЫ НА РАЗВАЛИНАХ ДРЕВНЕГО ГОРОДА УВЕКА
Увек от Поленовки был в двух верстах, но дорога шла песками. Колеса вязли, лошадь едва перебирала ногами, тархан дремал, свесив голову.
Харита дышала в дыру, повернувшись лицом вниз, и глядела на убегавшую медленно дорогу. С колес сыпался сухой шуршащий песок, Харита за шумом его могла двигаться и вздыхать.
Алешка сидел на телеге, поглядывал вперед. Синяя масса воды Волги придвигалась навстречу, Алешка узнавал места. Он поглядывал на тархана, думал, как выпустить Хариту. Под ногами у Алешки болталось подвешенное ведерко с дегтем. Он долго присматривался к нему, потом начал осторожно отвязывать веревку. Когда ведро шлепнулось в песок и тархан не заметил этого, мальчик вздохнул свободно. Через полверсты он крикнул испуганно на лошадь:
Тпрру, стой. Тархан, держи вожжи!
Тархан дернул вожжи, телега остановилась, лошадь охотно повесила голову на поводья.
Ты что? спросил тархан.
Где у нас дегтярница-то?мотнул ногой под телегу Алешка,отвязалась, ведь!
Тархан плюнул, выругался и слез с телеги лениво поглядывая на дорогу.
Ступай, ищи!сказал Алешка,не пропадать же ей, а я с лошадью постою тут!
Тархан выругался еще раз и побрел за дегтярницей. Когда он скрылся за пригорком, Алешка скатился с телеги:
Вылезай, Харитка, приехали!
Харита уперлась руками в дно телеги, спинойв шкуры и стала выползать. Алешка приподнял нижние кожи, давая ей выйти. Она вылезла, обливаясь потом. Мальчик помог ей спуститься на землю и расхохотался, глядя на ее вымазанное грязью лицо:
Сейчас и тебя за чорта принять можно!
Харита вытерла мокрое от пота лицо рукавом. Алешка оглянулся на дорогу:
После красоту наводить станешь! Лети, вон в канаву, ложись и лежи, пока я не приду!
Харита быстрее ветра очутилась в канаве. Алешка поправил кожи, сел на старое место и повесил голову.
«И пускай думают, что сгорелатак лучше!»подумал он и крикнул возвращавшемуся тархану:нашел?
Тархан помахал издали ведерком.
И не пролился!сказал он, подвязывая дегтярницу на старое место,а вот как отвязалась она, ума не приложу!
Растрясло!сказал Алешка равнодушно,трясет у тебя страсть как! У меня все кишки вытрясло, я дальше пешком пойду!
Ступай, тут близко! Вот иди вдоль канавки, выведет она тебя на городище, с него Увек будет видно!
Алешка слез с телеги, тархан тронул лошадь. Алешка пошел вдоль канавы дошел до лежавшей девочки и сел рядом:
Не вставай!шепнул он,пока не отъедет! Я тут дорогу теперь знаю! А в Поленовке тебя не хватятся!
Ты тут был?
А то разве не был? Мы с дедом раньше каждую весну ходили сюда. Весь Увек исходили, все пески, все городища. Я тут каждый угол знаю, где только ни лазили!
Зачем?
Вещишки искали разные, клады тоже! Ну, деду ничего не пришлось, а другие, из Синеньких мужики, раз целую корчагу с деньгами нашли. Я много находил Найдешь такое, что бросить толькочерепок, медяшку какую, всю зеленую, а из Саратова приезжал ученый один и все у нас покупал! Мы ему с дедом бывало сколько насбираемсумку целую!
Харита глядела на Алешку, не понимая.
А на что ученому-то?
В музей, говорили, берут! Старинные все это вещи. А в музей людей за деньги пускают только поглядеть на черепки эти!
Алешка задумался, сорвал прошлогодний ковыль, пожевал его:
Тут, Харитка, тысячу лет назад город был! От него не осталось ничеготолько вот черепки, камни да покойники Покойников много, и ходы под землей. Я тут знаю Ну, пойдемне видать тархана!
Харита встала. Солнце горело прямо над их головами. Под зноем парилась степь, по ней вдали, как опрокинутые чаши, строились в ряд дряхлые тысячелетние курганы. Казавшиеся издали огромными, сидели на курганах мрачные вороны.
Алешка сказал коротко:
Вот мары, или курганы. Тут могилы были. А мы пойдем на городище.