Харита шла покорно за братом. Канава вывела на круглую песчаную лысину. С трех сторон ее окружали овраги, с четвертой стороны шел вал поперек всей площади, от оврага до оврага. Он был прям и глубок; осыпавшаяся земля обнажала полуистлевшие камни и кирпичи. Здесь когда-то работали человеческие руки.
Вот городище,сказал Алешка, перебираясь через вал,теперь гляди Вот тебе Волга, вот Увек А там дальшенашему пути конец. Тут ученые люди копали, да бросили, не докопались, а я лазейку знаютам под землей ход и пещера. Там мы жить будем и клады искать!
Харита посмотрела на Волгу, вздохнула, завидуя пузатому пароходику, тащившему за собой две баржи. На Увеке сверкали железнодорожные рельсы, на них игрушечными казались красные вагончики. Огромные нефтяные баки с острыми крышками стояли в ряд, как огромные круглые коробки. За ними шли улицы железнодорожного поселка, подходившие к соломенным крышам деревни. Харита посмотрела на деревню и улыбнуласьне так уж страшно было в новых местах.
Люди везде одинаковые,говорил Алешка, глядя на потемневшее от тоски лицо Хариты,а такую хозяйку, как твоя была, везде найдешь, коль захочешь! Вон нам как итти!ткнул он пальцем в сторону от поселка,видишь, как песок,там это Пойдем!
Он перебрался обратно через ров и стал спускаться в овраг по крутому обрыву. Харита покорно шла по его следам. Из под ног сыпался песок, мелкие камни неслись вниз с песком сплошным потоком.
Алешка оглянулся на сестру:
Только на что тебе хозяйка? Мало тебе косы драли! Проживешь и без нее!
Проживу! Я с тобой клады искать буду!
Ну, то-то!
Алешка растопырил руки и поймал покатившуюся под откос сестру. Она вскочила на ноги тут же и, рассмеявшись, пошла вперед по песчаному дну оврага.
Прямо! Овраг нас выведет туда!кричал он ей вслед,да гляди под ноги, может, найдешь что! Весной из песка много вещей вымывает, гляди!
Овраг вывел их к берегу Волги. Отсюда нужно было вновь подниматься в гору. Там шли между безобразных ям и воронок. Огромное поле, хранившее на себе остатки разрушенного города, теперь казалось мертвой степью. Постройки татарского города пошли на устройство мостовых в Саратовеотсюда вывезли десятки тысяч возов кирпича. В поисках кладов все было перерыто уже много лет назад, теперь между серых насыпей торчали засохшие стебли сорных трав.
Харита сказала тихонько:
Тут какие-то норы в земле!
Алешка засмеялся.
Не норы, а ходы подземные! Тут и пещера есть и курганы. Когда белые в Камышине были, подходили сюда, так тут наши мужики все прятались! Помнишь?
А что от них прятаться?
Они, Харитка, из спин у мужиков ремни резали да звезды! Сколь деревней пожгли, сколь народу погубили. Которые мужики, так те воевать с ними хотели, а баб с ребятами сюда прятали! Я одного белого видел. А ты?
Только в театре,грустно сказала Харита,в деревне представляли.
Она шла, повесив голову, и мечтательно вспоминала:
Грахвиня, как наша барыня Еникеева, у которой я в прошлом году в судомойках была: седая и вся, как кукла, раскрашенная, а говорила чудно. Они собирались у деревенских землю отбирать. Стреляли тоже, а я уши зажала, глаза закрыла, мне страшно стало! Пистолетов я боюсь очень.
Я тогда в ночное с ребятами уходил!сказал с завистью Алешка,когда представляли. Тогда саратовские представляли?
Саратовские!
Хорошо?
Хорошо!согласилась Харита,только раз я и была, потому что у меня семнадцать копеек было. А потом я стала ребят пугать: заорет Сонька, а я ей кричу: вот белый тебя возьмет!
В рассыпавшихся в песок кирпичах натыкалась Харита на острые камни и поджимала ноги. Алешка смотрел на ее нежности неодобрительно, глядел в песок, иногда шарил пальцами, иногда подбирал черепки и рассматривал их с видом знатока.
Вот за этот гривенник дадут! Старый черепок!
Харита усмехнулась. Алешка положил черепок в карман, ничего не ответив.
Они шли между ям, черных бугров и нанесенного ветрами песка. Девочка, скучая, разглядывала насыпи, похожие на могилы, и сказала:
Как на кладбище!
Алешка шел серьезно и молча, он оглядывался по сторонам, отыскивая знакомые приметы, и с каждым шагом ступал все увереннее и тверже.
Кладбище тут и есть,сказал он,вот в кургане ученые копались и там пещеру нашли. Только мы с дедом оттудова в каменный коридор ход знаем. Лезь, Харитка!
Куда?
Вот в щелку эту! Здесь! Это мы с дедом ход закладали Отсюда в курган пройти можно, да лезь, не бойся!
Алешка осторожно вынул из ямы три кирпича, Харита увидела черную лазейку вниз. Она всунула туда голову. Запах влажной земли, сырости и плесени охватил ее. Она отшатнулась назад.
Лезешь?спросил Алешка нетерпеливо,или нет?
Попробуй ты!вынула назад голову Харита,там страшно!
Алешка покачал головой укоризненно, спустил ноги, прополз на брюхе и вдруг исчез.
Харита подошла к отверстию. Алешка крикнул из глубины:
Лезь, только ногами. Тут высоко. Лезь, не бойся, я поддержу!
Харита вздохнула, всунула ноги, оглянулась, точно навсегда с солнцем и днем расставалась, и влезла в дыру. Алешка подхватил ее и поставил на ноги. В отверстие виднелся кусок голубого неба, дневной свет сюда падал, как в погреб из творила. Харита едва могла разглядеть каменные стены по сторонам и черный потолок, до которого Алешка едва не доставал рукою.
Теперь так, прямо!сказал Алешка просто, точно показывал свою собственную избу,иди, только на стойки не натыкайсялоб разобьешь! Мы отсюда в курган выйдем Ну, руку, что ли, давай.
Алешка вел сестру, другою рукой он осторожно ощупывал стены и стойки. В могильной тишине иногда с потолка шарахались летучие мыши, заставлявшие девочку впиваться ногтями в руку брата. Тот дергал руку, говорил сердито:
Да не бойся ты ничего на свете, Харитка! Ничего страшного нет здесьмышь, что ли, тебя съест? Вечером вот схожу в деревню за хлебом и спичек куплю! А до вечера в кургане сидеть будем! Тебе лучше не показываться! Ежели изба до тла не сгорелаузнают, что ты сбежала! Поймают, изобьют, этоне мыши!
Каменный коридор шел прямой дорогою. Чем дальше, тем большим холодом и темнотой веяло от его древних, заплесневелых стен. Харита круглила глаза от страха, но дышала покойнее и уж не царапала Алешкиной руки.
Сергей Александрович этот, который у нас с дедом вещишки покупал,говорил Алешка,сказывал, что это не ходы были, а трубы каменные для воды! Это у татар, значит! А курган, так тот еще лет на тысячу раньше был сделан, тот для покойника! Когда раскопали его, говорят, нашли гроб и разные вещишки тоже, даже золотые А больше стекляшки, как наши бусы, только похуже! Их с дедом мы находили много в песке,все Сергей Александрович у нас забирал: по пятачку, по гривеннику.
За бусинку?изумилась девочка.
За нее!буркнул Алешка и вдруг остановился, так что лбом она стукнулась в его затылок,стой! Тут где-то люди есть!
Он затаил дыхание, прислушиваясь. Где-то действительно гудели голоса. Алешка сказал шопотом:
Это в курганной пещере, значит. Пойдем!
Они стали пробираться вперед, молча, с большой осторожностью. Голоса вдруг стали слышными. Вместе с тем впереди за углом мелькнуло зарево огня. Ребята продвинулись еще на несколько шагов вперед. Тогда не только стало легко разобрать слова, но и самые голоса показались Харите знакомыми.
Это попович!шепнула она,нашего батюшки племянник, знаешь?
Он же в Саратов третьего дня уехал!
А вот он! Слушай-ка!
Они продвинулись еще на два шага вперед. Алешка ползком по полу добрался до конца коридора и, заглянувши за угол, тотчас же шарахнулся назад от резнувшего его глаза света.
Кто там?крикнули оттуда.
«Попович!»подумала Харита и не пошевелилась.
Верно, мыши на свет бьются,откликнулся другой голос, и Харита узнала барченка; тонкий разбитый голосок вспомнился ей, как служба у бывшего помещика в судомойках.
Она поднялась на цыпочках к самому уху брата:
Это барченок Еникеев, вот тебе крестон!
Ну?!изумился тот,зачем же они тут?
А не знаю. За мной?догадалась она.
Нужна ты им! Нет, тут что-то другое!
Голоса продолжали гудеть попрежнему.
Что ты мне опять молока принес!басил попович, теленок что ли я, молоко сосать? Ты дяде сказал, что я больше без самогону ходить не стану?
Где с ним говорить,жаловался барченок,он ругается! Тебе к Демьяну нонче ночью итти нужно было, а ты опять к Трошковым пошел
Как я к Демьяну пойду, когда у него собачища такая? Хотел было я к Василию пройти, а тут как на зло рога отвалились! Побегал бы он на ходулях, лысый чорт!
Алешка оглянулся на сестру. Она сверкнула в темноте глазенками, кивая головой.
Нонче велел он тебе,говорил барченок,непременно к Демьяну пройти. И оттуда прямо домой, он всем сказал, что ты завтра вернуться из Саратова должен!
Схожу в последний раз,сказал попович,а потом он попляшет под мою дудку! А ты рога приделывай крест-на-крест, чтобы не свертывались. И за каким чортом мне в этом погребе сидеть?
Осторожность не мешает!
Да я сейчас днем у всех на виду пройдуникто не подступится!
Попович рассмеялся. Алешка сжал кулачонки:
«Посмотрим ужо! Посмотрим!»
Харита остановила его. Попович говорил тихо, помолчав же, сказал громко:
А ловкая штука, Жорж! Это первое дело «Голубой Крови», по-настоящему! Хорошо выходит для начала.
Жорж хихикнул:
А коршуновского бычка? Теперь Коршунов ходит, плачет: лучше бы, говорит, мне барского теленка не братьпокарал господь!
Альберт прав, пробасил попович,если бы все мы организовались в такие союзики,мы бы в три счета все перевернули! В каждом селе, в каждом уезде«Голубая Кровь!»
Харита слушала, не понимая. Алешка вытянул голову, стараясь поймать каждое слово.
А там и за крупные дела можно взяться! За твою сестру, например, Жорж! Связалась с нимиполучай по заслугам!
Если бы случай был!зло прогнусавил Еникеев,можно бы! Только половчее устроить! Осрамила на всю Россию! Кто ни спроситсказать стыдно. Скандал! Всей фамилии нашей в спину нож всадила!
Подожди, переберемся мы в Москву!
По-настоящему там «Голубая Кровь» должна работать! Там Альберт, там, чорт побери,деньги
Там у тебя родные есть, Жорж, кроме сестры?
Бабушка какая-то нищая, прячется от людей!
И никого больше?
Никого!
Ну, пока и моего Альберта хватит!он помолчал,ты жратвы еще никакой не достал?
Нет, Саша!
Ну, ладно! Давай малевать рожу потихоньку, пока светло! Только имей в виду, Жорж, что сегодня я рот пачкать фосфором не стану! Без огня сойдет, я отравляться не желаю!
Это все равно! Теперь вся деревня боится до смерти! Хоть одну простыню надень все равно поверят!
Пойди, самогону достань!
Алешка дернул Харитку за рукав и потащил за собой назад. Голоса быстро заглохли позади них. Дети бежали по коридору, натыкаясь на стойки и стены. Харита задыхалась от ходьбы и радости,с плеч ее ночная тоска и страх падали прочь, как сонные мыши с потолка.
Алешечка!не выдержала она,это они чортом наряжались, они?
А то кто?
Чтоб деревенские в церкву ходили, богу молились
Попу гривенники клали!буркнул Алешка,только будет! Нонче мы этому чорту ноги переломаем!
Они уже дошли до конца. Впереди мелькнул в круглом отверстии кусок неба. Харита сказала тихо:
Ты в Поленовку пойдешь?
Пойду! Я ребят подговорю, мы его ночью подкараулим, и покажем всем, какой это чорт был!
Алешка, а я как же? Меня, ведь, убьют там!
Алешка отвернулся:
Я приду чуть свет сюда. Ты тут ночуй, я тебе куртку свою оставлю и картошки
Харита слушала его безнадежно Он снял свой стеганый пиджачок, вынул из кармана две картошки, положил их на пиджак. Подумав, достал из кармана пять гривенников, положил и их на куртку рядом с картошками.
Это наши деньги, пусть тут останутся. Я приду скоро!
Он пошел к дыре, девочка сказала тихо:
Тебя теперь не выгонят.
Подсади-ка меня!
Харита помогала ему выбираться наружу. Он оцарапал ей руки сапогами, вцепился в края отверстия и, сорвавшись, упал вниз, осыпав себя и Хариту землею и осколками кирпичей.
Харита отшатнулась. Алешка выплюнул изо рта песок, протер глаза:
Тьфу, пропасть ее возьми! Солнышко уже садится, бежать надо, а тут еще и не вылезешь!
Он снял сапоги, швырнул их сестре:
На, надевай, Харитка,я босиком скорее домчу. Надень куртку, картошку прибери, деньги не урони,кричал он,вишь, все засыпало! Да стряхни волоха!
Девочка покорно надела куртку, сунула деньги и картошки в карман:
А ты как вылезешь?
Как?! Подложить что-нибудь надо!
Он пошарил по земле, нащупал стены. Наткнувшись на ребро высунувшегося кирпича, Алешка раскачал его и вынул. Бросив его под отверстие, он попробовал дотянуться доверху и почти достал руками края.
Еще штуки три надо!
Харита смотрела, как он, пыхтя и надуваясь, расшатывал новый кирпич в стене.
Теперь тебе зачем со мной жить?угрюмо говорила она,тебя теперь опять хозяин возьмет! Тебе теперь вся деревня завидовать будетты чорта поймал! А мне вернуться нельзя!
Не скули, Харитка!
Да я и не пойду! Груды золота насыпьне пойду! Надоело мне с ребятами таскаться! И пусть погорели
Она оттопырила губы. Глаза ее грелись слезами. Алешка вынул третий кирпич, положил его и, примерившись, начал раскачивать четвертый. Харита повернулась и обиженно ушла к дальней стойке, дожидаясь, что Алешка окликнет ее.
Алешка, обливаясь потом, расшатывал кирпич, не обращая на нее внимания. Этот кирпич не поддавался долго. Силы Алешки уходили, но мысль о чорте, боязнь не поспеть раньше его в деревню придавали ему новые силы отчаяния. Напрягшись тяжестью всего своего тела он навалился на кирпич, потянул его к себе и, вырвав его из дряхлой стены, сам отлетел далеко в сторону.
Это падение спасло его. Размытая весенними ручьями тысячелетняя кладка, глухо ворча, поползла вниз. Алешка слышал, как взвизгнула Харита, но видеть ее уже не мог. Он едва успел прижаться к земляной стене, которой обрывался коридор. Надвигавшаяся на него лавина земли и кирпичей прижала его к стене, засыпала его до пояса, придавила ноги, но раскрыла перед ним широкий провал в потолке.
Отплевывая пыль, Алешка стал выбираться из земли. Он выдергивал ноги, царапаясь руками вверх, к выходу. Он не чувствовал боли в изломанных пальцах, не заметил крови, которую смахнул с лица вместе с пылью и потом; он думал о погибшей Харитке и вырвался наружу, как безумный.
Вздохнув, он приложил ухо к черной яме:
Харита! Харитынька!взвыл он, как степная выпь.
Даже эхо не откликнулось в дымившейся пылью земле. Алешка всплеснул руками, схватился за голову и помчался в деревню с быстротой ветра.
Сердце билось, как угорелое. В висках стучали стальные молотки. Алешка мчался, не дыша. Он добежал до крайней деревенской избы и едва мог выговорить слово. Мужики, сидевшие на завалинке, долго не могли понять, в чем дело.
Они стояли над Алешкой и расспрашивали недоверчиво:
Кто? Где?
Лопаточки, лопаточки берите, пойдемте откапывать!вопил Алешка.
Да кто там был?
Кого засыпало?
Девочку засыпало!
Какую девочку? Чью?
Что плетешь? Как туда девочка попала?
Да сестра же, сестра! Харитка там!сознался, наконец, Алешка.
Мужики покачали головами. Хариткин хозяин, подошедший на шум, понял, в чем дело. Он оглянулся на мужиков, сказал грубо:
Поделом, безбожников господь карает! Так ей и надо! Избу спалила, ребятов чуть не пожгла, стерва! А ты укрыватель
Алешка не слушал ничего. Он метался между мужиками, как сумасшедший, хватал то одного, то другого за руки, вопил:
Дяденька, пойдемте откапывать ее! Дяденька, пойдемте!
Безбожников своих собирай, а мы господу перечить не станем!
Все равно ей головы не сносить! Я ей избу не спущу!
Кто-то из мужиков принес лопату.
Сходить, что ли, ребята? Может, жива еще?
Чего там жива? Пока дойдем, пока чтоживой не будет! Так разве, для очистки совести сходить!
Алешка метался, изнывая от тоски и ужаса.