Слух о том, что девочка нашлась, облетел весь дом с молниеносной быстротою. В комнату заведующей непрерывно приходили няньки, заглядывали разные люди. Харита спокойно ела, потом пила сладкое какао, жевала вкуснейшие булки, болтала ногами на высоком стуле и с любопытством ждала, что будет дальше.
Наконец, в приоткрытую дверь кто-то крикнул:
Приехала!
Девушка встала навстречу. Харита оглянулась. Вошла высокая седая женщина, на руках ее лежала собачка. Харита мельком взглянула на лицо женщины, вцепилась глазами в необычайную собачку. Собачка же вдруг очутилась в руках девушки, а длинные сухие пальцы, державшие собачку, Харита увидела около себя.
Дитя мое! О, дитя!услышала она над собою неприятный, скрипучий голос,неужели ты? Наконец, ты!
Белое платье прижалось к глазам Хариты; над головой ее звучали голоса:
Это она! Как она похожа на мать!
Конечно,ответила девушка,а карточка? Когда я посмотрела на карточку, сразу же узнала ее!
О!воскликнула женщина,сколько же натерпелась ты, бедная девочка! Где ты была, что ты делала эти долгие годы?..
Она говорит, что в няньках была у деревенских
Какой ужас, о, какой ужас!звенело над головой Хариты, которую она покорно держала под теплыми ладонями чужих рук,ну, скажи же мне, узнаешь ты меня? Ну, назови меня, скажи мнездравствуй, тетя Варя!
Здравствуй, тетя Варя!покорно ответила Харита.
Ты забыла меня? Ты все забыла, все?
Все!шмыгнула носом Харита,все!
Тетя Варя встала.
Пойдем же скорее отсюда, пойдем из этого приюта горя и несчастья! Тебе здесь не место, ты претерпела свое!
Она жала руки девушке, благодарила ее за что-то. Харита разглядывала свою неожиданную тетку, она показалась ей похожею на театральную графиню. Один только раз и была Харита в деревенском театре, но запомнила все, что там было, крепко, на всю жизнь. Теперь этот театр вспомнился ей, как живой, и показалось, что она сама на сцене и на нее глядят отовсюду свои деревенские ребята.
Тогда Харита выправила грудь, вытянула шею и сказала таким же деревянным, натянутым, как у тетки, голосом:
Да, пойдем скорей, тетя Варя, из этого несчастья!
Голос! Голос!вскрикнула тетя Варя,как он напоминает покойную ее мать, мою сестру! О, боже!
Она приложила к глазам платок. От него шел запах, напомнивший Харите с тоскою поле и луга, Алешку и Поленовку, а потом Увек и чудесный город. Харита дернула тетку за платье и сказала:
А когда в Москву поедем?
В Москву? О, дитя! Ты хочешь скорее к отцу, в его объятия! Но подожди, подожди! Как я покажу тебя ему такою? Мы нашьем тебе платьев, ты будешь учиться, как держать себя У тебя будет учитель, который научит тебя говорить, читать книги, все знать
Харита покорно опустила голову.
«Ученаяскорей дорогу в тот город найду!подумала она,не в пропажу!»
Учиться я буду!сказала она и дернула за руку тетку,а Алешку мы тоже возьмем?
Какого Алешку? Харита засмеялась.
Нашего Алешку. Разве не знаешь?
Тетя Варя растерянно оглянулась. Девушка, улыбнувшись, заметила снисходительно:
Кто-нибудь из ее старых приятелей. Дети так привязчивы.
О, дитя!
Тетя Варя прослезилась. Она обняла Хариту и прижала ее лицо к своему жесткому поясу.
Бог вознаградит тебя за твое чуткое сердце! Ты права, не надо забывать старых друзей! Дружба! О, это такое чувство, такое чувство
Она приложила к глазам пахнувший лугами и сеном платочек. Харита нетерпеливо спросила:
Алешку-то ты, тетя Варя, возьмешь к отцу?
Девушка сделала таинственный знак, которого не видела Харита, зажатая лицом в платье тети Вари. Тетя Варя кивнула девушке, ответила Харите:
Ну, конечно, дитя мое, конечно! Мыне бросим твоего друга, мы потом съездим за ним, разыщем его
Чего его искать? Я его сейчас видала, кабы не милицейский, я бы его догнала!
О, мы догоним его, дитя, догоним! Только не заглушай в себе детских нежных привязанностей, не забывай друзей, не забывай никого, кто тебя любит! Ты дружна была с этим Алешкой?
Харита всхлипнула. Надтреснутый голос тети Вари и жалостливые слова ее растрогали.
Коров вместе гоняли. И из деревни вместе ушли.
Харита хотела прибавить, что ее бросил Алешка, но промолчалаведь, могла и тетя Варя не одобрить такого поступка.
В Москву мы вместе поедем? Ладно?!
О, да, дитя мое!
Харита потянула тетку за руку:
Только скорее, тетя Варя!
Если ты будешь умницей, будешь учиться, будешь хорошо вести себя
Харита фыркнула:
А чего мне плохо водить себя? Чай, не слепая, дорогу вижу!
Тетя Варя прижала к груди собачку:
О, боже! Какие у нее понятия! Она слов не понимает самых обыкновенных!
Это пройдет!сказала учительница, подавая огромный ридикюль тете Варе,девочки так быстро перенимают хорошие манеры!
Я надеюсь!
Собачка тявкнула тонким голоском. Тетка, раскланиваясь, вышла в коридор. За нею повели Хариту. Их провожали все няньки, учительницы, заведующая с пунцовыми губами, целовавшая Хариту в лоб. Среди этой шумной толпы шлёпала Алешкиными сапогами Харита. Сзади шумели ребята, как потревоженный улей. Они толкали друг друга, чтобы хоть одним глазом посмотреть на счастливую девчонку.
Девчонка шла с изумительным спокойствием, как будто бы весь этот переполох нисколько ее не касался.
У крыльца ждала тетю Варю блестящая извозчичья коляска. На крыльце Харита вспомнила о бараньей шапчонке, мелькнувшей в окне вагона трамвая. Лучше всего было, конечно, вырваться от тетки и умчаться на вокзалможет быть, туда ехал Алешка, но на углу пристально разглядывал дежурный милиционер необычное зрелище у подъезда детского приемного дома.
Харита посмотрела на него, вздохнула и покорно уселась в коляску рядом с тетей Варей.
«Зачем он сюда попал?»подумала она, и решила при первом же удобном случае уйти поискать брата.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,ОБ УСПЕХАХ АЛЕШКИ В ПОИСКАХ ТАИНСТВЕННОГО ГОРОДА КАРЛА МАРКСА
Трамвай пронес Алешку мимо Хариты так быстро, что, оглянувшись на крик вместе с другими пассажирами, он увидел лишь спину милиционера и быстро захлопнувшуюся за ним дверь.
Что такое?спросил он у нарядной дамы.
Дама оглядела его с ног до головы и отвернулась брезгливо:
Девчонка из приюта убежала, кажется, да поймали!
Ох, уж эти приютские! Что только из них вырастет!поддержал даму разговором пузатый господин, сидевший против Алешки.
Алешка посмотрел на его круглые щеки, ничего не сказал, подумал только:
«Посадить бы тебя, красномордого, в приют!»
Вагон остановился у вокзального подъезда. Алешка поправил свой узелок за плечами и вышел.
Целый день ходил он по вокзалу, возле него. Заглядывал в вагоны, под лавки, бродил по путям, зашел нечаянно в депо и опять вернулся,Хариты нигде не было.
Пробовал он расспрашивать служащих. Ему отвечали сурово:
Мало ли тут девчонок шляется!
В платочке таком
Коли девчонка, так, конечно, не в картузе!
Харитой звать!приставал Алешка.
Что же мы своих пассажиров по именам-отчествам, что ли, величаем?
Ночь Алешка проспал на тех самых камнях, где сидела Харита. Утром он снова обошел все помещения вокзала и не нашел ни Хариты, ни девочки, похожей на нее.
Значит, успела, уехала!решил он.
Нужно было ехать за нею в Москву. Алешка, толкаясь по вокзалу, наслушался разговоров о том, как можно было доехать без билета куда угодно. Ехать он не боялся, но оставлять в Полёновке поповича безнаказанным ему не хотелось.
Алешка посидел с каким-то пассажиром, читавшим газету, рассказал ему о поленовском чорте, спросил:
Нельзя ли об этом пропечатывать?
Можно!сказал тот, сворачивая газету,иди в редакцию, расскажи там или сам напиши, как сумеешь! Плохо выйдеттам поправят и напечатают, если правда!
Разве врать можно в таком деле?
А коли не врешь, то и ступай!
Алешка спросил, как найти редакцию. Редакция помещалась в Совете, от вокзала не так уж далеко. Алешка пошел туда с узелком, посвистывая и посматривая на каменные улицы и асфальты. Дорогою в голове сочинял он рассказ о чорте и чувствовал, что выходит складно и хорошо, очень похоже, как всегда печатают в газетах.
Закрыв глаза, он представил себе напечатанную статейку. Была она не очень большой, но бросалась в глаза сразу с газетного листа черным заголовком:
ПОПОВСКИЕ ПЛУТНИ НА УВЕКЕ
В двух верстах от д. Поленовки на Увеке появился чорт и пугает по ночам поленовских мужиков, а оказываетсяэто попович с барчуком Еникеевым наряжаются чортом, а поп им показывает, каких мужиков пугать, которые иконы поснимали и к попу с требами не ходят, а не притянуть ли попа с племянником к ответу, чтобы народ знал, потому что религия есть опиум для народа.
Алешка Грош
Алешка увидел свою подпись под статьей и зажмурил глаза с такой силой, что заискрилось в темноте.
Куда прешь, не видишь?
Он вывернулся из под лошадиной морды, засмеялся и перебежал через дорогу.
Редакция нашлась скоро. Алешка вошел в огромные двери Совета, нашел по дверным запискам редакцию. Сердце у него похолодело, когда он спросил:
Товарищ писатель тут кто?
А вам что нужно, товарищ?
Алешка подошел к маленькому человечку в пенснэ, встал перед его, столом и сразу все выпалил.
Написать это вы можете?спросил он.
А то нет!
Напишите! Садитесь вон там за стол, там бумага и чернила!
Алешка прошел к столу, никого не замечая. Списать с печатного, стоявшего у него перед закрытыми глазами, было нетрудно. Он написал все, как думал, без запинки, прочел, вздохнул, посмотрев на подпись, и отнес человеку за столом.
Тот, с блестящими стеклами на глазах, посмотрел и улыбнулся:
Хорошо. Мы проверим, пошлем туда сотрудника, и, если все верно, напечатаем!
Разве я врать в таком деле стану?
Проверить нужно все-таки. Здесь близко, а у нас туда сотрудники часто ездят!
Проверяйте!вздохнул Алешка и, помявшись, спросил,можно у вас спросить?
Что?
Об одной вещи!
Да спрашивайте, пожалуйста!
Алешка заробел, задохнулся, точно готовился ступить в холодную воду, потом решился вдруг и спросил четко:
Как в город Карла Маркса проехать?
Город Карла Маркса?
Да!
Стекла померкли на минуту.
Что же это я не помню. Разве такой город у нас есть?
Есть!твердо заявил Алешка.
Человек в пенснэ отклонился к карте, висевшей сзади него на стене, пошарил по ней глазами, крикнул в открытую дверь сбоку:
Владимир Иосифович, вы не помните, какой город переименовали в город Карла Маркса?
В дверь высунулась очкастая стриженая голова:
А наш Баронск или Екатериненштадт! Его теперь в Марксштадт переименовали!
Это я знаю. А так прямогород Карла Маркса что называется?
Такого нет!
Голова скрылась. Стекла блеснули на Алешку:
Вот только Баронск в честь Карла Маркса переименован! А города Карла Маркса еще нет! Очевидно, вам в Баронск ехать надо. Отсюда недалеко по Волге на пароходе доедете! Вверх, конечно.
Алешка встал.
Значит, в Баронск ехать надо!
Ну, да!
Спасибо! Прощевайте пока!
До свидания. Пишите еще нам что-нибудь!
Алешка глубоко поклонился и вышел:
«Эх, дуреха ты, Харита, дуреха! Городвот он, тут рядом, а тебя в Москву, понесло!подумал он,ну, и то ладно, что хоть я знаю! Только бы тебя найти!»
Он надвинул шапку и пошел на вокзал.
Алешка протолкался на вокзале весь день до вечера, переночевал на камнях и с утра снова начал искать один из тех случаев, которые позволяют воткнуться незаметно в вагон, ехать до тех пор, пока не снимет контроль.
Но случая не было. Алешка бродил по вокзалу, жевал хлеб, запивал водой из-под крана и с особенным вниманием приглядывался к пассажирам, читавшим газеты. В одном углу красноармейцы читали газету вслух,
Алешка постоял сзади них, послушал. К сидевшим подошел уходивший за кипятком их товарищ. Он поставил чайник на скамейку, заварил чай и сказал:
А ну, погляди-ка, где тут про чорта статья?
Алешка вздрогнул.
Про какого чорта?спросил читавший, переворачивая лист.
Сейчас тут говорили, как я кипяток брал. Интересно очень. Будто чорт где-то в деревне появился, народ пугал, а оказываетсяпопович наряжался!
Он прикрыл чайник. Алешка глядел на него и чувствовал себя так, точно его ошпарили кипятком из этого чайника. Читавший перевернул лист, посмотрел улыбнулся:
Ага, вот, есть. Поповские плутни!
Он начал читать. Алешка слушал, ничего не понимая. Каменное раскаленное тело его было неподвижно. Он слышал знакомые слова вместе с новыми, которых он не писал, у него кружилась голова. Когда кончили читать, красноармейцы расхохотались:
Притянут голубчика!
Попался с батюшкой!
Кто писал-то?
Алешка замер. Читавший посмотрел в газету:
Какой-то Алешка Грош.
Подписано?взвизгнул Алешка.
Ну, да, подписано.
Красноармейцы оглянулись на него. Алешка ткнул себя пальцем в грудь, задохнулся, сказал:
Это я, ребяточки!
Все посмотрели на него с завистью и почтением. Читавший спросил:
Правда, что так все было?
Разве такое врать буду?
Красноармейцы покачали головами, посмеялись еще раз. Алешка попросил взглянуть на газету. Ему показали его четкую подпись под газетными строчками. Черные буквы застряли в Алешкином мозгу, как гвозди. Они налили Алешку буйной энергией. Он не мог уже стоять на одном месте, он отошел от красноармейцев, глядевших ему вслед, как-будто спокойно. Скрывшись же с их глаз, он начал прыгать и скакать, удивляя прохожих и служащих.
Выскочив с вокзала, он полетел в редакцию.
Человек в пенснэ встретил его, как старого знакомого:
Вчера проверили вашу заметку и напечатали! Вы видели?
Видел!
Хотите номерочек получить?
Еще бы!
Алешке вручили свежий, пахнувший краской лист газеты. Он взял его бережно, сказав:
Спасибо!
Счастливейшая улыбка никак не могла сойти с его лица. Где-то внутри была одна горечь нестерпимая: не было Хариты, не с кем было читать, некому было рассказывать и некому было гордиться им, Алешкой.
Подождите,сказал человек в пенснэ,что вы нам еще напишете?
После! Сейчас я поеду!
Ах, уезжаете? Надолго?
Не знаю.
Стекла блеснули улыбкой:
Тогда, чтоб не путать нам расчет, вы сейчас получите гонорар за заметку.
Алешка не понял:
Как? Что получить?
Гонорар! Деньги за заметку!
Если бы вместо этого стекла пенснэ превратились у сидевшего за столом в деньги в это мгновение, Алешка не удивился бы больше. Он глядел на рот, произнесший странные слова, и молчал.
Стекла блеснули на соседний стол:
Марья Ивановна! Выпишите товарищу Грошу гонорар по пяти копеек за двадцать шесть строк, за заметку Поповские плутни" в сегодняшнем номере.
Маленькая проворная барышня выписала ордер. Алешка пошел с ним в кассу и получил один рубль тридцать копеек. Он зажал их в руке и вышел.
Солнце горело, как бешеное. Воробьи метались по тополям, как сумасшедшие. Всюду Алешке чудился шум, гомон, безумная радость, восторг и сияние.
Алешка прошел какими-то улицами, зашел в пустой садик, сел на скамейку, обессиленный радостью, и заплакал.
Кто-то подошел к нему сочувственно:
Ты что, мальчик?
Алешка поднял сияющие от слез и счастья глаза:
Сестра пропала! Сестрицу не найду никак!
В милицию иди! Чего реветь зря?
Спрашивавший ушел. Алешка улыбнулся. Слезы высохли, но томительная тоска и жалость не отходили от сердца. Половину своей радости отдал бы он, чтобы сейчас найти сестру, отдал бы все, оставил только самую капельку, чтобы порадовать ее же, Хариту:
«Вот какой твой Алешка-то, видишь?»
Харита ничего не видела, не знала. Алешка махнул рукою, развернул газету и стал читать свои слова, так хорошо перепутанные с чужими словами.
«Поправили!»подумал он.
Легкая горечь отрезвила его пьяную радость. Он отвернулся от своей заметки и стал читать другие. Он чувствовал, как его томит голод, но читал. Учился, как пишут другие, присматривался к словам, почти не замечая их смысла.
И вдруг одно знакомое слово вонзилось в самое сердце. Алешка впился онемевшими пальцами в бумагу и несколько раз перечитал одну и ту же заметочку. Она была недалеко от его собственной, но напечатана была мелкими буковками, которыми Алешка и заинтересовался только потому, что они были уж очень маленькие, до смешного.