Ночью, когда тетка и нянька заснули, писала Харита письмо. По прямым линейкам, на листочке, вырванном из тетрадки, применяясь к деревенским письмам, вывела она с изумительной разборчивостью и старательностью:
«Здравствуйте дорогой братец наш Алексей Петрович. Пишу вам письмо из Саратова где нашла меня тетка и повезет завтра к отцу в город Москву. Там я от тетки убегу потому что она чужая и поеду в новый город КАРКМАРКС а деревенским скажите что я живая и не достать им во веки веков чтобы избить. А ты Алешка сходи в Увек найди рыбака Герасима и он тебе расскажет о Каркмарксовом городе он меня отвозил в Саратов на лодке раз ты несчастный и тебя возьмут и там встретимся и будем жить хорошо. Кланяюсь вам Харита».
Дописав письмо, Харита подумала и приписала длинную строчку точек, запятых, восклицательных и вопросительных знаков, под которыми помельче написала:
«Знаки эти я все знаю только забыла поставить где надо. Сходи к учителю он их расставит верно, а я теперь хорошо грамотная».
Конверт у Хариты был куплен вечером вместе с маркой за собственные деньги, вынутые из сапога. На конверте она написала четко:
«В деревню Поленовку за Увеком в Саратовской губернии, передать Алексею Петровичу Грошеву».
Утром, таясь от няньки, пока еще тетка спала, Харита отнесла письмо в ящик и вернулась с счастливой улыбкой.
Неблагодарная!сказала тетка сухо и велела няньке итти за извозчиком, брать вещи.
Я, тетя, благодарная! Я Алешке письмо послала!
Харита!изумилась тетка,как же ты смела, не спросясь у меня
А я и сама написала по линейкам!
Но ты должна была спроситьпозволю ли я?
Я на свои деньги. Я все сама купила.
Тетка всплеснула руками: они не понимали друг друга.
Больше не смей этого делать!
Я больше не буду: все написала.
Нет, пусть сам отец с тобой разделывается, как хочет! У меня нет больше сил!
Тетя Варя молитвенно подняла руки и опустила их. Харита посмотрела на ее жесты с любопытством, как всегда, и отвернулась к окну.
Извозчики, вон, приехали, будет вам ерепениться! Не сбежала, ведь, вернулась! Чего скулите, право!
Тетя Варя заткнула уши. Нянька пришла брать вещи.
В жизни тети Вари отъезд был необычным событием. К отъезду собрались дворники, какие-то соседи, старушки и старички.
Когда уже все были готовы, для чего-то велено было посидеть всем минуту молча.
Это зачем?спросила Харита.
Ей не ответили. Нянька покачала головой. Когда все сели на краешках стульев и замолчали, Харита фыркнула и зажала руками рот.
Тетка поднялась с необычайной величественностью. Тогда поднялись все и стали прощаться.
Харита выскочила на лестницу, на крыльцо и вздохнула свободно.
Два извозчика погрузили чемоданы, корзины, потом тетку и Хариту.
Харита взвизгнула от наслаждения, когда извозчичья пролетка на резиновых шинах помчалась по асфальтовым мостовым к вокзалу. Восторг не оставлял ее вплоть до отхода поезда.
* * *
Были знойные дни позднего лета. В вагонах окна были раскрыты настежь. Харита всю дорогу не отходила от них. Скорый поезд несся с чудесной быстротою; поля, изрезанные пашнями в разноцветные квадратики, медленно кружились вдали. В желтой ржи ползали, нагибаясь, жнецы. Харита смотрела и чувствовала на себе, как болят у них целыми днями неразгибающиеся спины, как тяжелеют в руках серп и коса.
Где-то в показательном поле Харита увидела неуклюжий трактор, волочивший за собою жнейку. Жнейка махала странными крыльями, шла по ржаному полю, выкидывая за собою готовые снопы. Харита чуть не выпала из окна, потом застыла от изумления. Таинственный город приближался, таинственный город с каждым шагом вперед казался все более вероятным и правдоподобным.
Перед Москвою, когда уже пассажиры начали связывать постели, запирать чемоданы и лениво одеваться, Харита спросила у тетки:
Тятька теперь чего же делает?
Тетя Варя всплеснула руками, пугливо оглядываясь кругом:
Не тятька, а папа! Что о тебе подумают люди все!
А мне на хвост им наплевать, тетя! Чего он делает?
Кто?
Ну, папа, что ли?
У него большие дела. Торговые дела.
Спекулянничает, значит?
Маргарита!
Харита шмыгнула носом, воскрешая все прежние привычки в себе, и сказала, смеясь:
Будет, тетя, представляться! Мне только до Москвы было доехать, я и терпела. А теперь будет уж!
Тетя Варя нюхала из флакончика успокоительные капли, вздыхала, качала головою. Собачка ворчала на Хариту глухо, злобно. Тетя сказала тихо:
Что скажет отец твой?
А чего? Мы с ним свои люди!
Нет!сказала торжественно тетя Варя,нет, ты не наша! Когда мы были девочками
Харита отвернулась к окну:
Москва уж, тетя! После скулить будете!
Харита высунулась в окно. Тетка нагнулась над нею. Поезд, замедляя ход, подходил к платформе. Навстречу ему шли веселые нарядные люди. Среди них бежал впереди толстенький, коротенький человек. Он махал шляпой, лысая, круглая голова его сверкала на солнце. Харита взглянула на него и расхохоталась:
Тетя, гляди, какой смешной человек. Как бочка с обручами, правда?
Тетка выглянула в окно:
Маргарита! Это же твой отец!
Отец?
Смех застыл на ее губах. Этот человек, смешной, толстый и важный, которому махала в окно тетя Варя, нисколько не был похож на ее отца. В одно мгновение с нестерпимой яркостью стало Харите все понятно и просто: ее спутали с какой-то другой девочкой, приняли за другую. Она захлебнулась стыдом. Тетя Варя не видела ее изменившегося лица. Тогда Харита, чувствуя, как поезд замедлил ход, шипя тормозами, крикнула:
Я пойду папу встречать!
Толкаясь среди пассажиров, вытянувшихся с чемоданами по всему коридору, выскочила она на площадку. Пассажиры хлынули из вагона, лишь только поезд остановился. Харита открыла другую дверь, кто-то сказал ей сердито:
Не на ту сторону, барышня, выход.
А мне на эту надо!засмеялась она и, цепляясь платьем за ручку двери, торопливо соскочила вниз, на пустую платформу.
По деревянной настилке она летела быстрее ветра назад, потом, плутая между вагонами, запасными путями, вышла к каким-то складам. За ними железнодорожный путь шел под мостом. Харита, не слушая кричавшего ей что-то сторожа, с ловкостью кошки взобралась вверх по песчаной насыпи, проскользнула через колючую проволоку, вырвав из пальто огромный клок, и вышла на мостовую.
Она оглянулась. Погони не было.
Тогда она спокойно пошла вдоль улицы. Она с удовольствием дышала запахом нефти, доносившимся от вагонов, от черной, пропитанной ею земли, разглядывала маленькие домики, похожие на деревенские, шлепала по пыли нарядными своими туфлями и только жалела о том, что не может видеть тети Вари сейчас.
Что с ней будет?подумала она.
А тетя Варя в это время, падая на грудь толстенького человека, говорила только два слова:
О, какой ужас! Какой ужас!
Вокруг них собирались любопытные люди. Собачка стояла на асфальте и выла протяжно и злобно. Носильщик с вещами равнодушно дразнил ее кончиком огромного сапога.
* * *
Харита шла, поворачивая из улицы в улицу. Она приглядывалась к домам и прохожим, отыскивая хоть какие-нибудь следы того комитета, который мог бы ей дать все сведения о нужном ей городе. Среди прохожих долго не встречала она людей, которые показались бы ей несчастными. Наконец, она нерешительно подошла к двум нищим, сидевшим на асфальтовом тротуаре с шапками в ногах.
Один из них стоял на коленях и вопил, махая обрубленной рукою:
До-ро-гие гра-жда-не! Не отка-жи-те своей милостью !
Другой лежал вниз лицом на тротуаре, дергался всем телом и только всхлипывал. Харита остановилась сзади них, нерешительно прислонившись к стене.
Мимо нищих сновали прохожие, редкие из них останавливались, чтобы бросить в шапку копейку или две. Когда возле никого не было, Харита услышала, как переговаривались те:
Что тебе, падаль гнилая, нету другого места, как тут растянуться?шипел безрукий.
А ты, безрукий чорт, отойти не можешь!хрипел, не подымаясь, лежавший.
Я тебе отойду!
Отойди, попробуй! Я тебе и вторую руку оторву!
Харита засмеялась. Когда шли мимо прохожие, они прекращали разговор, но как только шаги тех замолкали, разговор между нищими продолжался:
Сволочи,сказал безрукий,пятачка никто не бросил! Жмутся, окаянные, креста на них нет!
Хорошо, что деньги медные пошли, а то, бывало, каждый миллиен норовит разорванный спустить!
Тоже! У меня вчера царская копейка нашлась!
Что копейка! Мне третьего дня какой-то буржуй два двугривенных бросил! Увидал я, цапнул в кулак, думаю, можно до пивной дойтибыло еще гривен шесть меди! На пару пива хватило бы!
Не посмотрел?
В пивной разглядел! Вот какой народ пошел!
Сволочь народ!подтвердил безрукий и завопил в лицо проходившей старушке:до-ро-гие граждане! Сжальтесь над голодными сиротами
Харита покачала головою и пошла прочьне похожи были эти люди на несчастных людей.
Она шла до изнеможения, потом остановилась около двух парней, тоскливо сидевших на вывороченных рельсах где-то в переулке. Они были оборваны, босы и грязны, как трубочисты.
Харита долго смотрела на них. Сидевший молча парень крикнул, наконец:
Ты что уставилась? Чего надо?
Заплуталась, сказала Харита.
Парень посмотрел на ее золотой браслетик.
А тебе куда надо-то?
Харита помялась, потом сказала твердо:
Мне надо в комитет, который город Карла Маркса строит.
Парень переглянулся с товарищем, сказал:
Ну, это тут близко! Вот сейчас прямо, потом направо!он подумал, встал,да пойдем, я тебя провожу, мне туда же нужно!
Спасибо,сказала Харита,а вы были уже там?
Каждый день заходим!захохотал парень.
Не берут?сочувственно спросила она.
Да вот не берут, чорт их возьми!
А меня?
Что тебя?
Меня возьмут, если я расскажу все!
Ну, конечно, возьмут, если тебе этого так хочется!
Тогда пойдемте! Только поскорее!
В одну минуту, красавица! Только ты, девочка, иди немножко вперед, а я немножко сзади!
Зачем?
Парень сказал таинственно:
Не хорошо, если со мной увидят! И тебя могут не взять!
Харита кивнула головой и пошла вперед торопливо. Парень шагал сзади, провожая ее и указывая путь. От непривычной ходьбы по каменным мостовым и тротуарам, среди шумной толпы толкающих друг друга людей, Харита скоро устала. У ней кружилась голова, и она торопила своего проводника.
Скоро, скоро!говорил он,сейчас придем!
Он завел ее в пустые каменные переулки, провел заброшенным пустырем и привел к полуразрушенному дому с выбитыми окнами, выломанными дверьми и разбитыми каменными ступенями крыльца, торчавшими острыми обломками из груды щебня и земли.
Сюда, девочка, вниз!
Разве тут он?
Ну, а где же!
Харита нерешительно заглянула в дверь. Вниз шли разбитые, каменные ступени. Запах гнили, сырости и подвальной духоты напомнил ей темное и жуткое подземелье на Увеке.
Ну, иди же, девочка!
А там ничего не случится?
Чего там случится!грубо крикнул парень, толкнул Хариту вниз,иди, говорю!
Харита не успела вскрикнуть: парень зажал ей крепкой рукою рот. Она отшатнулась назадон, толкая ее в спину, стал тащить вниз.
Не пикни!шипел он,пришибу до смерти!
Харите трудно было дышать, у нее начинало темнеть в глазах. Приоткрыв рот, она схватила зубами руку парня и впилась в нее со всею силою.
Парень вырвал ее. Харита успела вздохнуть, крикнуть:
Пусти!
От боли парень выпустил Хариту на мгновение. Тогда она метнулась вниз по ступеням, падая и спотыкаясь.
Стой! Убью, стой!кричал он вслед.
Харита налетела на стену. Парень догнал ее. Она, нагнувшись, почти выскользнула из-под его растопыренных рук, но в ту же минуту парень оглушил ее огромным своим кулаком.
Харита застонала. Тогда вдруг все исчезло, лишь со страшной быстротою закружились зеленые шарики перед глазами и наполнились уши тоскливым звоном. Одно мгновение Харита еще чувствовала на затылке страшный удар, отдавшийся во всем теле, но затем все упало в черную звенящую пропасть и мрак вместе с ней.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,В КОТОРОЙ ВСТРЕЧАЮТСЯ ТЕ, КТО ДРУГ ДРУГА НЕ ИСКАЛ
Счастье покинуло Алешку тотчас же, как поезд отошел от станции. Ночью его вытащили за ноги из-под скамейки, высадили, составили протокол и выпустили.
Алешка прошел пешком до следующей станции, там снова прицепился к вагону и проехал три остановки. В Ртищеве удалось ему сесть в теплушку, но в Козлове контролеры опять сдали его в охрану. Там составили такой же протокол и опустили. Два дня Алешка терпеливо бродил по городу, на третий уехал.
Потом он уже перестал спрашивать, на каких станциях его высаживали. Он с росчерками подписывал протоколы, терпеливо молчал, когда его при отпуске драли за уши, и с новым терпением искал случая ехать дальше.
Ехал он таким образом уже вторую неделю. Деньги приходили к концу. Алешка тревожился. На последней остановке его узнал кондуктор, совершавший обратный рейс в Москву. Тогда в охране ему пригрозили концентрационным лагерем.
Алешка вздохнул, решил пройти пешком до большой станции. Пока же ушел в поселок шляться по базару.
Был праздничный день. Базар собрал баб и мужиков со всех окрестных деревень. Алешка, тоскуя, ходил между возами, торговками, покупателями и глотал слюни. Пробравшись в толпу женщин, Алешка увидел рессорную телегу с жестяными бидонами.
Женщина разливала покупателям молоко. Алешка долго глядел на бидоны, на молоко. Ничего ему так не хотелось сейчас, как молока.
Почем?тихонько спросил он.
Гривенник за литер!
Алешка посмотрел на кружку, которой женщина наливала молоко, решил, что недорого, и полез за гривенником.
Посуда у тебя где?
Я тут выпью!
Из этой нельзя пить, коли я ей в ведро лазю.
Алешка растерялся. Женщина крикнула назад:
Иван Васильич, нет ли у тебя посудымальчишке испить!
Мужик, принимавший деньги, достал бадейку, спросил:
Кому это надо?
Мне, дяденька!
Женщина, вылила молоко в бадейку. Алешка отдал крестьянину деньги, вздохнул и стал пить. Мужик долго приглядывался к нему.
Ты чей?
Дальний!
He саратовский?
Саратовский!
Алешка оторвался от кринки передохнуть.
Коего места?
С Увека!
Из Поленовки?
Из Поленовки!
Да ты чей? Как тебя звать-то?
Алешка с удивлением посмотрел на улыбавшегося мужика и на необычайную торопливость, с которой он. расспрашивал его, не замечая чужих рук, протягивавших деньги.
Алешкой звать!сказал он, недоумевая.
Грошев?
Грош!поправил он.
Мужик слез с телеги, положил руки на Алешкины плечи:
Батюшки мои, как вырос-то! Меня не узнаешь?
Не помню!
Да я ваш же, поленовский! Мы с отцом твоим вместе ушли за хлебом! Ты к отцу, что ли, приехал?
Алешка вытаращил глаза:
А ты про тятьку разве знаешь?
Да мы, почитай, с ним не расставались! Он у нас в совхозе батрачит! Все в Поленовку собираемся! Осенью ехать решили обязательно! А ты вот сам тут!
Дяденька, да где же совхоз? Где тятька-то?
Мужик рассмеялся ласково:
Да вот продадим молокодовезу тебя, не бойся! Вот радость будет Петру Павловичу! Марья, гляди-ка, кто нашелся? Нашего Петра Павловича сын!
Женщина оглянулась:
Принимай деньги-то, Иван Васильевич, после наговоришься!
После, после, Алеша!кивнул он Алешке,садись тут, жди! Сейчас допродадим уж!
Алешка сел под высокую телегу, на охапку сена. Он машинально допил молоко из кринки и тогда только начал приходить в себя от изумления.
Дяденька, что же он,тятька-то нас забыл?дернул Алешка ногу мужика.
Да, ведь, мать-то умерла, говорили тут наши мужики. Вас-то с девчонкой тетка взяла, ну, он и откладывал все ехатьприкопить хотел деньжат! Ведь, ни кола, ни двора, чай, не осталось?
Изба стоит!
Ну, вот видишь! Осенью поедем вместе все!
Алешке казалось, что молоку в бидонах и конца не будет. Как будто бы и женщина разливала его покупателям без прежней удивительной ловкости, да и Иван Васильевич что-то уж мямлил очень с пересчитыванием денег и сдачи.