Тамара найдет нас, не маленькая. Я думал, вы через неделю едете. Хотел зайти, конечно.
Тете Зите удобней сейчас было. Мы вместе едем.
А Вместе? Так я про Баженова Ну, ты, конечно, в курсе, что дом Пашкова нуждается в реставрации. Вот мы тут с товарищами ходим по организациям. Напоминаем, можно сказать. Обидно: в наше время, уникальнейший памятник России Ну где же вы были? Ты ведь впервые здесь? Чего ты бледная
Наконец-то! крикнула мама.
Мама с дядей Женей обнялись. Тетя Зита, взяв у мамы пакет, передала мне пирожки. Пока дядя Женя заслонял меня от толпы, меня не толкали. Чтобы пакет не выбили, пришлось держать его двумя руками, смотреть на торчащие из теста жареные колбаски. Вдыхать их аромат было невыносимо тяжело, и мне стало безразлично: заметно ли будет у меня жирное пятно на платье, о чем говорит с дядей Женей мама и куда мы едем. Единственное, о чем я мечтала, прижав пакет к груди и поедая один за другим пирожки, это вернуться домой.
Я вспомнила, как вчера утром бабушка стояла рядом со мной, размешивала мне ложечкой кофе с молоком, а я не хотела его пить.
Уже другой носильщик побросал на тележку вещи. Мама с тетей Зитой сопровождали его, мы с дядей Женей шли тихонечко. Народу на платформе убавилось, видимо, разошлись по вагонам. Вдоль платформы люди стояли кучками. Дядя Женя о чем-то меня спрашивал, но я вдруг жутко захотела спать. Оса подлетела к моему лицу. Замирала в воздухе перед носом, отлетала и опять возвращалась.
Да возьми ты платок! уже крикнул мне дядя Женя, видимо поняв, что я плохо его слушаю. Вытри рот, от тебя пирожками пахнет. Ос мясной дух привлекает.
Только оса улетела, как на меня напала икота. Да так громко икалось, что дядя Женя услыхал, несмотря на вокзальный шум и объявления по радиотрансляции об отбытии, прибытии, посадке.
Тебе попить надо, пойдем к автомату. Вы правильно решились уехать. Я, правда, не думал, что мама рискнет. Для Николая там работа найдется: он в пчелах здорово разбирается. А там, смотришь, и университет заочно окончит, ему ведь только год осталось учиться. Изольда надолго с вами едет?
В отпуск только. Ты знаешь, сказала я ему, я украла у тебя лодку.
Какую еще лодку?
Брезентовую, у нас дома, сложенная, на антресолях лежала.
О господи, она уже пересохла давно. Ее выбросить надо. И почему «украла», да еще трагическим тоном? Понадобиласьвзяла.
Дядя Женя легонько дернул меня за челку и пошел за вещами. В наше купе заглядывали разные люди, смотрели номера мест и выходили. Бородатый парень привел старушку. Большую сумку они держали за ручки вдвоем.
Вот тут, бабуля, верхняя полка. Да не унесу я твоей сумки.
Парень вышел, а бабка села рядом со мной, сумку опустила на пол, но ручек не выпустила из рук.
Ты, доченька, одна едешь?
Нас много.
Одной семьей? Далеко?
До конца.
Ты, доченька, не поспишь за меня на верхней полке?
Я и так на верхней буду, за вас мама полезет.
Уговори ее, а я тебе за это черешенок дам.
За это мне ничего не надо, бабушка.
Чтобы не говорить со старухой, я стала смотреть на дядю Женю. Он появлялся у окна, брал вещи и скоро входил в купе.
Дядя Женя, а ты к нам приедешь?
Вряд ли. Скоро, наверное, не смогу. А почему ты спрашиваешь? Мы договорились с тобой, по-моему. Исполнится тебе шестнадцатьи ко мне на лето в экспедицию. У меня в основном молодежь.
Я очень люблю дядю Женю, боюсь при нем сказать глупость или сделать что-нибудь такое, что ему может не понравиться. Как-то я рассказала ему про выпавшего из окна кота. Кот разбился. Я стала рассказывать, как он мучился. «Зачем ты мне это рассказываешь?»перебил дядя Женя. «Тебе противен кот? Он так мучился. Жалко»«Мне противна ты. Ты знаешь, что я люблю животных, помочь коту я ничем не могу, мне нужно работать, думать, а вместо этого я буду думать о разбившемся коте. Это похуже навязчивой дурной песенки, когда ни о чем думать невозможно больше».
Мы сидели в купе. Дядя Женя грустно поглядывал на меня и маму, доедал оставшийся пирожок. Тетя Зита устала больше мамы. На ее влажном от пота лице выступили красные пятна.
Скорей бы доехать, сказала тетя Зита. Алтайский воздух меня в корне меняет. Никакой тебе одышки.
Рад, что хорошо походили по Москве, будет что вспомнить. Усталость уйдет. Где были-то?
Там женщина с поросенком начала я рассказывать.
А, в зоопарк все-таки пошли! Он, конечно, лучший в Союзе. Для людей, что проездом, все время заберет. Выборочно ходили? Там редчайшие звери были: на медведя похожи, только белые с черными очками. Я давно был. Живут еще?
Женя, ты перебил Киру. У женщины в комнатепоросенок. Понимаешь, брат, свинья в
Большой?
Порядочный.
Они в зоопарке не только кабановтигров приручают и на поводках водят.
До чего вы, Евгений, непонятливый. В зоопарке мы не были. Познакомились с редкими, необычными людьми. Вместо собаки люди держат свинью. У их детей воинская дисциплина, а спят они на досках. По утрам бегают босиком, и зимой тоже.
Дядя Женя посмотрел на меня и спросил:
А где еще были?
Мама устало ответила за меня:
Нигде мы больше не были и не ели даже целый день. Хотела Киру к дому Пашкова свозить, помнила, что обещала, да не удалось.
Но дядя Женя смотрел только на меня:
Это, попав в столицу своей Родины, ты просидела в гостях у поросенка?
Нынче дорого поросята стоят, вмешалась бабка. Весной брали? Я так сорок пять рубликов отдала
Дядя Женя, я еще не взрослая, меня привели, нам надо было собаку оставить.
Не взрослая! Спросить, где вокзал, не смогла бы? До Красной площади тоже язык не довел бы? Ох ты!..
Дядя Женя, не попрощавшись, вышел, я бросилась за ним:
Я уйду с тобой! Я не поеду
Дядя Женя немножко постоял, прижавшись к окну лбом. Не глядя, притянул к себе рукой меня за плечи.
Мама у тебя тоже не самостоятельная, вы бы как-нибудь вместе. А? Впрочем, ты еще действительно не взрослая. Обидно мне: впервые в Москве и так у тебя вышло В декабре в отпуск к вам приеду. Поохочусь. Вот мама идет.
А чего ты в Москве делаешь? спохватилась вдруг мама.
На самолете прилетел на два дня. Потом опять в Среднюю Азию. Не обижайтесь, не выношу, когда поезд на моих глазах близких увозит.
И дядя Женя, постояв немного у двери, ушел.
Кто-то схватил меня за ногу повыше ступни, больно сжал костлявыми пальцами. Второй рукой шершаво провел по ноге и стал отпихивать, толкая в бок. Тусклый свет и частые короткие блики от фонарей. Постукивание колес казалось страшным. Меня стали заворачивать в матрац, придавливая и отпихивая и все больнее сжимая ногу. Как же мама и тетя Зита позволяют? А может, их уже И теперь очередь за мной? Кричать было нельзя, лучше притвориться спящей.
Ишь откормили, не сладить! раздался старческий голос.
Я извернулась, сползая ногами в пустоту, и увидела в полумраке возле себя лицо старухи. «Уговаривала меня на верхней полке спать», вспомнила я.
Вы чего? Что вам нужно? спросила я, почти падая с полки.
Да тихо ты! Слезай.
И старуха опять больно схватила меня теперь за руку.
Я стояла перед ней босиком на мягком коврике, в ужасе косилась на закрытую чем-то темным голову тети Зиты.
Хи-хи, тихонько хихикнула старуха, поправляя мой свисающий с полки матрац. Я тоже сперва напугалась. Это она от света шапку на лицо натянула. И как только дышится ей? Тут и без покрышки душно.
Вы чего, бабушка, не спите?
А выспалась, все думаю, думаю. Поезд идет, а я думаю. Хотела у вашей лицо открыть: задохнется человек во сне. Э, нет, думаю! Другой так обругает, что на день руки опустятся. Смотрю, у тебя постелька сползает, сползает. Тут уж, думаю, будить надо, расшибется девка во сне.
Здесь вода где находится?
Куда ты пойдешь? Черешенки поешь, освежишься.
Мне очень захотелось черешни, и я не стала отказываться. Бабка достала из сумки полиэтиленовый пакет с ягодами. Поднесла его к лицу.
Ничего не вижу. Два сорта везу. Один сорткрасная, красивая ягода, а вкуса нет. Другая просто желтенькая, мелкая, а сладкая. Косточку обгрызать не надо, сама отстает.
Не знаю, какой сорт достался мне, но было вкусно.
Парнишка помогал нести, так все об стенки колотил сумкой. Думала, одни косточки целые привезу.
Поезд остановился. Тетя Зита повернулась к нам лицом, стянула берет и облегченно глубоко вздохнула. За окном прошли с фонарем. О чем-то спорили два мужских голоса. Один кричал, другой отвечал потише. Поезд тихонько, незаметно тронулся. Бабка зевнула, и я, сказав «спасибо», встала, собираясь залезть на свое место.
Ты погоди, выспишься, в пути только и делспи да спи. Один бок отлежишьвторой уже отошел.
Бабка громко шептала, но мама и тетя Зита не просыпались.
В отпуск едете? спросила бабка. На каникулы, отдыхать?
Да, вроде.
Бабка давно не казалась мне страшной.
Волосы она забрала с лица. Глазки у нее были маленькие из-за широких скул. Руки костлявые, а кончики пальцев широкие с будто приделанными к ним с чужой огромной руки ногтями.
На мои руки смотришь? Они с детства у меня граблями стали от огородной работы. У твоей бабушки, наверное, не лучше? К ней едете?
Я скучала по бабушке и почему-то соврала, что к ней.
А дед жив? Ты ночью в окно не гляди: ничего не видать, а не заметишь, как грусть окутает.
Дедушка давно умер. Папа еще маленьким был.
А я к сыну в Запорожье ездила. Второй раз женат. Первая у него погибла, вот уже седьмой год пошел. Людей спасала, а сама не уцелела. Он только в позапрошлый год женился.
Бабка помолчала, глядя в окно.
Люди автобуса ждали, и наша Наденька с ними. Дорога широкая там меж скал проложена, а повыше площадка, если какой машине развернуться понадобится. Водитель из автобуса вышел, а тормоза не закрепил, и он пополз, автобус, к народу медленнолюди рассказывали потом, а потом быстрее, но не очень быстро. И нет чтоб ему, проклятому, ровно ехать, так он еще вилять стал. Вот словно дьявол или фашист за руль сел и высматривает, где люди стоят. К одной скале прижмутсяон к ним заворачивает, перебегут к другойон опять за ними. А Наденька стала камни под колеса подкладывать. Чуть остановитсяопять перевалит через камень и вихляет. Только на Наденьке остановился. Видно, человечьей жертвы хотел.
Бросилась? Специально чтоб остановить?
Кто знает, доченька: телом решилась остановить или увернуться не успела. Остановила.
Бабка съела ягоду и долго смотрела на не отставшую от черенка косточку. Я хотела спросить: как же ее сын мог жениться? Это после такой-то жены! И не знала, можно ли об этом спрашивать.
Сынок, Мишенька мой, долго один был. А в позапрошлом году с командировочной сошелся. В Запорожье теперь живут. Родители у нее старые. Отец хворает. Наденькина фотография у них на стене висит. Большая, в рамке. Видимо, неплохая женщина его жена теперешняя. Другие, знаешь?.. Разрешили бы фотографию вешать, жди
Зачем же он женился? Не может быть верным?
Он Наденьку не забывает. Фотография висит. Не встретил бы хорошего человекане женился бы.
Бабка встала, перевернула свою подушку. Я поняла, что она обиделась. Трудно со взрослыми разговаривать. Не скажешь ведь: «Если бы Наденька была вашей дочкой, не то бы говорили и со мной согласились бы».
Сразу мне залезать на свое место было неловко. И бабка мне уже нравилась. Далеко, параллельно поезду, шла машина, освещая фарами дорогу. Бабка дернула меня за руку. От улыбки краешки глаз закрылись.
Тебя как звать?
Кира.
А менябаба Аня. Анна Даниловна. Дома все баба Аня да баба Аня зовут.
Поняла бабка, молодец, что бабой Аней мне называть ее неудобно.
Спать хочешь? спросила она. А то я все болтаю.
Нет.
Твои вон спят как хорошо, и поезд плавно идет, не качает. Дай бог здоровья машинисту, о людях не забывает. Есть я чего-то захотела, составь компанию, девка, уважь!
Анна Даниловна локтем легонько толкнула меня, а другой рукой доставала из сумки.
Тут у меня в горшочке Хлеб только в бумаге. Шуршать будет, проклятая. Это колбаска домашняя, смальцем залита. Невесткахохлушка. Колбасу они вкусно делают.
Есть мне хотелось, а после черешни так очень.
Мы по очереди доставали пальцами куски колбасы, а от хлеба Анна Даниловна отделила ломоть.
«Хорошо, что бабушка не видит, она бы не одобрила», подумала я, но так есть мне очень понравилось.
Ты обиделась, что Миша женился? А я тебе скажу, что Наденьку я больше сына любила. Вот и сейчас живу с внучкой Любой и мужем ее Сашенькой. Люба неплохая, только нервная, бывает, по-родственному и накричит на меня, а Сашенька всегда мою сторону возьмет. Ты вот пока спала, я все лежала и думала: не ту кофту Любке везу, что заказывала купить. Она просила редкой вязки, а я плотную, теплую взяла. Она хотела розовую, а я опять не токоричневую купила. Вот как она встретит меня теперь? Если бы не Сашенька, то и домой бы ехать не хотелось. Черешни для него везу. Любит он больше вишни, но не созрели еще.
Спасибо, баба Аня.
Давай-ка поспим, девонька. Да ты ножку-то на стол ставь, куда ты полезла? Со стола легче залезать вверх.
Я лежала и думала. Еще вечером баба Аня мне не понравилась. Ночью она показалась страшной, чуть позжеприятной, а теперь стала близкой и как бы родной. Отчего это?
Проснись ты, Кира! мама гладила меня по плечу. День уже, а ты все спишь. Ночь спала, полдня спишьголова заболит. Поесть надо.
Вдоль железной дороги шла дорога для машин. Возле дороги паслись телята. Сразу по двое друг против друга. Я довольно долго смотрела в окно и считала, через сколько секунд появится другая пара. Получалось, через девять секунд. Возле каждого по ведру. У некоторых ведро было опрокинуто. Ни одного домика. Поля до горизонта. Кончится кукурузное поле с маленькими всходаминачинается картофельное. Зерновые поля намного длиннее картофельных. А жилье так и не встречалось. Я знаю: телят привязывают возле дома, а на ночь уводят в хлев. Где мы снимали дачу, там совхоз и тоже есть телята. Их держат в большом загоне. И все они живут возле людей. Почему тут?..
Баба Аня! А почему телята
На столе лежала большая горка разноцветной черешни. В глиняном горшочке было еще много колбасы, а на месте бабы Ани сидел усатый мужчина и смотрел в окно.
Вы не хотите покурить? спросила тетя Зита мужчину.
Не курю.
Ну тогда придется тебе одеваться там, Кира, сказала тетя Зита с ударением на «тогда» и «там».
Мужчина и после этого не вышел. Я взяла платье с сетчатой полочки и стала думать о бабе Ане. Как же она могла так вот встать и уйти? В этом была какая-то несправедливость. Было грустно, что я ее никогда не увижу, как не увижу больше того маленького мальчика в трамвае, который все время спрашивал у папы: «Почему?..» А мне было не все равно, как встретит ее внучка Люба. Простит ли покупку кофты? Обрадуется Люба ее приезду или обиженная баба Аня уйдет в свой огород?..
Что у тебя за привычка замирать в бездействии?
Мама взяла у меня из рук платье и положила тренировочный костюм.
Я уже чай заказала тебе, мы раньше пили. Умыться надо.
А бабушка давно ушла?
Бабка-то? Часа три прошло. Чудная, хотела тебя будить, а я не дала.
Ну почему? Почему не разбудили? Ее звать Анна Даниловна, а не бабка.
Кира! Смени тон и иди умываться. Направо ближе.
Проводница принесла четыре стакана чаю.
Если можно, сейчас заплатите, я запуталась
Мы просили один, сказала мама.
Если я всем буду по одному носить, когда вам вздумается Ресторан открыт, вы спрашивали.
Мама положила на столик мелочь.
Тут за три.
Мужчина с черными усищами все так же смотрел в окно. Платить он не собирался, и мама, пожав плечами, добавила из кошелька монетку.
Телят за окном больше не было. Мужчина отодвинул сахар и стал пить чай большими глотками, не глядя на нас. Мама придвинула ко мне горшок с колбасой. У нас никто не был жадным в семье, но, по-моему, мама поступила правильно: нельзя поощрять наглецов. Так всегда считал Сережа.
Тетя Зита даже развеселилась от такой наглости:
Может, еще хотите?
И пододвинула свой чай к нему.
Мужчина посмотрел на стакан, кивнул и опять стал пить большими глотками.