Митьке хочется подержать язя в руках, рассмотреть его, но он не двигается с места, старается казаться равнодушным.
Сейчас и я поймаю
Конечно, поймаешь. Теперь будет клевать.
До часу ночи поклевки были часты, Сенька поймал пять язей да Митька трех. А после часу клев прекратился. Сидят рыбаки молча, на кончики удилищ посматривают: лески уже не видно. Тишина кругом, на небе тусклые звездочки чуть теплятся. Изредка коростель на правом берегу заскрипит. Противная у него песня, ничего птичьего в ней нет, а ведь про себя-то, наверное, думает, что он тоже певец.
На берегу за ручьем, где огороды стоят над самым обрывом, скрипнула калитка. Кто-то спустился по вырубленным в обрыве ступенькам и подошел к воде. Захрустела галька под ногами человека, который. повозился у воды и поднялся на берег. Прошло немного времени, человек снова спустился с обрыва и опять поднялся.
Что он там ковыряется? спросил Митька.
Душин тут живет. Это рядом с нами.
А чего твой Душин делает?
Он коновозчиком в торге работает.
Это днем. Сейчас-то чего делает?
Наверное, дрова носит.
Какие?
Куренные. Их отпускают с гавани на Вильве. Тут некоторые к берегу пристают, обсыхают.
Так ведь это не его дрова.
Ну да, не его, сплавной конторы.
Ворует, значит, твой Душин!
Никакой он не мой. Сосед просто. Он тут давно живет, а мы недавно.
А вы воруете дрова?
Нет, покупаем. Душин говорит, что мы дураки.
Проучить надо этого Душина, чтобы забыл, как воровать, уже громко говорит Митька.
А Сенька все шепчет:
Он хитрый, он сразу же ночью пилит, колет и в сарай складывает, а сарай на замке. Не увидишь и не придерешься. Такой хитрюга
Хватит, поехали домой! решительно заявил Митька и поднял якорь.
Лодка поплыла вниз, подгоняемая течением.
Мальчики пристали к берегу и молча привязали лодку к вбитому в землю колу.
Ишь, пилит, паразит! сквозь зубы проговорил Митька, прислушиваясь к доносившемуся глухому звону пилы, грызущей сырое дерево. Ты знаешь, как его зовут?
Душина-то? Семен Федотович.
Вечерами он дома бывает?
Всегда. Он все около дому, все делает что-нибудь. Он мужик хозяйственный.
Хозяйственный! презрительно протянул Митька. А дом номер какой у него?
Тридцать три. Зачем это тебе?
Ладно. Знай помалкивай. Надо.
Утром Митька вспомнил про Душина.
«Ишь ты, хозяйственный Чего бы ему такое сделать? Пойти в сплавную контору и сказать? А чем докажешь? Душин скажет: я купил дрова, и вовсе они были не куренные. Он хитрый».
Размышления прервала бабушка. Она подала сумку и сказала, что за деньгами надо зайти к маме на работу. Мама у Митьки работает машинисткой в горфинотделе.
Возле горисполкома Митька встретил одного из своих дружковБориса Шибанова. Его мать работает уборщицей в суде, а он на лето принят туда рассыльным.
Борька, ты что перестал на футбол ходить? Мы почти каждый вечер мяч гоняем.
А я вот тут за день по городу с разноской намотаюсьвечером месту рад, с солидностью ответил Борька. Вот опять, видишь, пошел. Кого вызываем в качестве ответчика, когов свидетели. Получите повестку. Распишитесь в разносной книге. Приходите в указанное время. За неявкусами понимаете Ну, пока! Спешу.
Этот разговор натолкнул Митьку на одну мысль
Так и надо сделать. Так и сделаю, шептал он, и глаза его озорно блестели.
Вернувшись домой с хлебом, Митька разыскал свой старый школьный дневник и начал переделывать его. Он вшивал в него листы чистой бумаги, что-то клеил, писал, чертил по линейке. Часа через три на столе перед ним лежала пухлая книга, и на корочке ее, на приклеенном листочке глянцевой бумаги, было старательно выведено печатными буквами: «Разносная книга».
Осталось повестку сочинитьи будет всё, сказал он сам себе и принялся писать. Морщил лоб, чесал затылок, писал, рвал написанные листочки и снова писал.
Много времени потратил Митька на сочинение повестки, иной раз к урокам меньше готовился, а все-таки получилось-то не так.
Уже в пять часов Митька ходил по берегу реки с разносной книгой под мышкой. Он был в школьной форме, хотя прежде все лето бегал в трусах и майке. Держаться старался солидно. Его заметил Сенька и, подбежав, начал было разговор о рыбалке.
Мы с тобой друг друга не знаем, пробурчал Митька и отвернулся.
Как так не знаем? удивился Сенька.
Ладно, ладно! Отходи. Так надо. Потом расскажу.
Сенька обиделся и ушел. Митька остался один. Он еще с час ходил по берегу, нетерпеливо заглядывая в переулок, где стоял дом Душина. Наконец заметил, как в калитку дома, тяжело ступая, вошел кряжистый бородатый мужик.
Наверное, он, решил Митька и, одернув рубаху, двинулся к калитке. Во дворе его встретила огромная лохматая собака, которая с яростным лаем металась на цепи, грозя порвать ржавую толстую проволоку, протянутую поперек двора от сарая к стайке. Минут пять гремела цепь, визжала проволока под кольцом, пес рвался к вошедшему, вставая на дыбы. То ли от ярости, то ли оттого, что при рывках ее душил ошейник, собака начала хрипеть и брызгать слюной.
«Ух, зверюга! думал Митька, прижавшись к калитке. Такой доберется, разорвет в клочья».
На крыльцо вышла девчонка лет двенадцати и пронзительно крикнула:
Разбой, перестань!
Собака сразу затихла и бросилась к девчонке, помахивая хвостом и подхалимски извиваясь всем телом.
Тебе кого надо?
Семена Федотыча. Вот по серьезному делу. Митька показал разносную книгу.
Папаня, к тебе пришли! крикнула девчонка.
На крыльцо вышел сам Семен Федотыч. Разбой заюлил около era ног.
Тебе чего, углан? угрюмо бросил хозяин. Ну, поди сюда. Ага, боишься!.. То-то!
«Сейчас я тебя самого напугаю», подумал Митька и звонко сказал:
Вам повестка!
Повестка?! Какая?
Семен Федотыч отпихнул сапогом Разбоя, тяжело спустился с крылечка и не спеша направился к калитке. Митька развернул книгу, уверенно отчеканил:
Получите повестку, распишитесь в разносной книге. Приходите в указанное время. За неявку сами понимаете Митька сунул в руку Душина карандаш:Вот в этой строке расписывайтесь.
Сперва надо узнать, за что расписываться. Росписьдело непростое. Душин взял повестку и, отнеся от глаз на вытянутую руку, принялся разглядывать. Мелко написано, не вижу. Нюрка! Принеси очки!
Давайте, дяденька, я вам прочту.
Прочти, милок, прочти, ласковым голосом заговорил хозяин и тут же закричал:Нюрка! Не надо очков! Копаешься там!
Душину Семену Федотычу. Улица Береговая, дом номер тридцать три, скороговоркой читал Митька. Повестка! Предлагаю явиться в сплавную контору шестнадцатого июля к одиннадцати часам утра по делу о беззаконном присваивании государственных дров. Явка аккуратна и обязательна. Начальник сплавной конторы.
Шестнадцатогоэто завтра? глухим голосом спросил Душин.
Завтра, сказал Митька, опустив глаза, боясь выдать свою радость. Он видел: Душин здорово перепугался.
Это все соседи наболтали. Уж такой народ пошел, будь он неладен!
Не знаю, тихо ответил Митька и добавил решительно:Вы распишитесь, товарищ Душин, а то с меня спросят.
Душин, кряхтя, нацарапал свою фамилию крупными буквами не в той строке, где указал ему Митька.
Уже вечером Митька думал: «Ну, придет Душин в сплавную контору, а там скажут, что его не вызывали. Так и отделается он одним испугом и будет, как раньше, дрова воровать. Нет. Так оставить это нельзя».
Утром, еще не зная, что делать дальше, он пошел в сплавную контору и вертелся около крылечка. Увидев приближающегося Душина, юркнул в коридор. Семен Федотыч долго топтался перед дверями начальника конторы. Наконец решился, снял кепку, пригладил волосы и с робостью открыл двери. Митька, поколебавшись с минуту, решительно взялся за никелированную скобу дверей.
Ты куда, мальчик? вскинулась сидевшая за пишущей машинкой секретарша.
Я по важному делу, ответил Митька и вошел в кабинет.
За массивным столом сидел грузный человек. Настольный вентилятор обдувал его распаренное лицо. Вздернув роговые очки на лоб, он разговаривал с Душиным. Митька услышал его последние слова:
Никакой повестки мы не посылали. Это какое-то недоразумение.
Повестку я написал, глядя прямо в глаза начальнику, сказал Митька.
Ты! Зачем?
Он дрова ворует. Куренные, которые по реке плывут. Наши дрова, государственные.
Ой, врешь ты, парень! с кривой усмешкой проскрипел Душин.
Я вру?! крикнул Митька. Вот сейчас пойдем да в твой сарай заглянем. Тогда увидим, кто врет. Они еще сырые, позавчера с воды взяты.
Душин мял в руках фуражку, стоял понурившись.
Начальник нажал кнопку звонка. В кабинет заглянула секретарша.
Позовите десятника Петрухина.
Через минуту вошел Петрухин.
Вот, недобро сказал начальник, глядя на Душина, пойдешь с этим гражданином и обмеряешь, сколько у него дров наших в сарае лежит. Составишь акт. Иск предъявлять будем. Пусть узнает, что покупать дрова дешевле, чем воровать.
Душин жалобным голосом начал оправдываться, но начальник махнул рукой:
Идите. А ты, хлопчик, останься. Садись, потолкуем.
Митьца сел в большое мягкое кресло, поставленное вплотную к столу.
Ну, как тебя зовут, пионер?
Дмитрием. Дмитрий Кузнецов. А как вы узнали, что я пионер? На мне ведь галстука нет.
И без галстука видно, что пионер. По делам видно. Только вот с повесткой ты, пожалуй, перемудрил. Этот Душин мог одним. испугом отделаться. Надо прямо говорить, не бояться. Заметил непорядокпришел и сказал. Прямо! Не надо мудрить, друг Митя. Понял?
И. ФукаловаВозьмемся за рукиИз зарубежного блокнота
С чего начать рассказ о нитях, крепко связывающих нашу страну, наших советских людей со всеми уголками земного шара?
Передо мной на рабочем столе большая стопка писем. Из многих стран. Так вот с чего начать рассказ?
Может быть, мне начать рассказ с этого пожелтевшего листка, ставшего похожим на пергамент?
Письмо датировано 1905 годом и адресовано не мне, а моему дедуучастнику русско-японской войны. Дед отдал мне это письмо вместе со своими старинными книгами. И по тому, как торжественно он передал мне этот листок, я поняла, что дед хранил письмо всю жизнь и оно ему очень дорого.
Вот несколько строк: «Когда зацветет дикая яблоняпробьет и твой час. Я приду за тобой. Тако».
Помню, я спросила деда:
Почему он тебе писал, ведь вы же воевали?
Дед сурово посмотрел на меня и сказал:
Тако помог мне бежать из плена.
Черноглазый японец Тако, такой же солдат, как и мой дед, понимал чудовищность и гнусность той войны и помог бежать из неволи моему деду.
Внуки Тако, японские ребятишки из Хиросимы, это их письмо лежит у меня на столетоже не хотят войны. Вот что они пишут:
«Мыиз Хиросимы, города печали. Много лет прошло с тех пор, как американская атомная бомба взорвалась над нашим городом. Но и по сей день лучевая болезнь уносит людей. И с каждой новой жертвой миллионы японцев все решительнее заявляют: «Не хотим новой трагедии Хиросимы!»
Мы создали общество «Оридзуру», что значит «Бумажный журавль». Мы ходим по улицам и говорим прохожим: «Мыиз «Оридзуру». Собираем деньги на памятник детям, погибшим от атомной бомбы. И люди никогда не отказывают нам.
С давних времен в Японии существует поверье: человек, который сделает из бумаги тысячу журавликов, будет счастлив. Как жаль, что это только легенда! Те, кто и сейчас умирает от лучевой болезни, сделали уже не одну тысячу бумажных журавлей Мы горячо любим вас, люди советской страны».
А. вот письмо из далекой Гвинеи. Гвинейская пионерка Бинту Макало пишет: «В Гвинее живут тысячи мальчиков и девочек, которые, как и советские ребята, с гордостью называют себя пионерами. Самые маленькие, кому от семи до десяти, носят алые галстуки, постарше носят желтые галстуки. А самые старшие пионеры носят зеленые галстуки. Вы спросите, что означают эти цвета? Они означают цвета национального флага Гвинейской республики. У нас есть свои законы. Их десять».
Я не буду перечислять все законы гвинейских пионеров. Назову некоторые из них, которые мне особенно понравились: «Пионердруг и брат детей всего мира. Пионер помнит о тех, кто погиб за свободу. Пионер заботится о национальном благе. Пионер отважен. Пионер всегда в хорошем настроении».
Письмо Бинту Макало заканчивается словами: «Всегда готов! Всегда вперед и никогда назад!»
Живет в нашем Советском Союзе милая девочка Оксана Костюченко. Долгое время девочка была больна и прикована к постели. Потом она смогла передвигаться. Но только на костылях. И вот эта девочка узнает о греческом патриоте, борце за свободу Манолисе Глезосе, которому грозит смерть. Ей очень захотелось его спасти. И она стала собирать подписи людей, которые требовали освобождения Глезоса. На костылях больная девочка обошла сотни квартир и собрала тысячи подписей. Она отправила их в Афиныгреческому правительству. Об Оксане Костюченко, ее прекрасном отзывчивом сердце узнали ребята всей земли. Они пишут Оксане письма.
Их адрес краток: «Город Братск, защитнице Манолиса ГлезосаОксане Костюченко». Одна алжирская патриотка написала Оксане: «Думать о другихваш характер. Заботиться о другихваш характер. Жить для другихваш характер».
Однажды среди пассажиров парижского метро и на улицах города появились необыкновенные пришельцы. Были среди них и украинцы в расшитых рубахах, и кубинцы в широких шляпах, и вьетнамцы в шелковых куртках. Это были не настоящие украинцы, вьетнамцы, кубинцы, а французские ребятишки, которые устроили праздниккарнавал дружбы народов. Пионеров во Франции называют «отважные».
У отважных есть песня. Там есть такие слова:
Если бы мальчики всей земли захотели стать моряками,
Какой бы чудесный караван они построили из своих
кораблей
Вокруг земного шара.
Если бы девочки всей земли взялись за руки,
Какой бы чудесный хоровод получился вокруг земного
шара
Так возьмемся же за руки!
Вильгельм Телль и Тимур
В немецком городе Веймаре, где все дышит стариной и поэзией, я и натолкнулась на этих веселых, беспокойных мальчишек.
Я приметила их, когда, отчаявшись найти нужную улицу, уставшая, присела на крыльце какого-то дома.
Они подошли. Все очень разные и в то же время похожие. Сказали свои имена: Герт, Карл, Йохем.
Не подумайте, что мы любопытны и следим за вами. Но в нашем городе любой приезжий на виду. И когда вы стали поспешно переходить с одной улицы на другую, мы решили, что вы не просто гуляете, а заблудились
На другое утро я снова увидела их. Они стояли у подъезда гостиницы и приветствовали меня как старую знакомую.
Герт сказал, показывая на маленький ромбик у отворота куртки:
Мы из отряда Вильгельма Телля. Скажите своим друзьям, если они увидят мальчика или девочку с таким значком, пусть смело обращаются к ним за любой помощью.
Мальчиков и девочек с ромбиками встречали мы все три дня, пока жили в Веймаре. Они ходили за нами поодиночке и группками. Их бесхитростное милое внимание, их наивное опасение, что мы можем заблудиться, трогали до слез.
Перед отъездом мы позвали ребят из отряда Вильгельма Телля к себе. Герт рассказывал об отряде и о том, почему они его так назвали.
Вильгельм Телль был очень добрый и справедливый. Он всегда был с теми, кто в нем нуждался.
От слов Герта веяло горячей верой в то, что Вильгельм Телль жил, боролся, дышал. Поэтому никто из нас и слова не проронил, что Вильгельм Телль никогда не жил, этолитературный герой знаменитой драмы Шиллера.
Более того, нам захотелось рассказать о нашем гайдаровском Тимуре. О том, что тысячи советских девчонок и мальчишек с гордостью носят имя тимуровец. Нам захотелось подарить этим ребятам книгу «Тимур и его команда». Мы запросили наше посольство. Книга пришла в Веймар, когда мы уже были в Дрездене. Об этом известил нас письмом сам Герт. На листке бумаги он нарисовал мужественного воина с луком и мальчишку в современном костюмчике.
Так, видимо, Герт побратал Вильгельма Телля и Тимура.
Пепа
Ее зовут Патриция. Но ребятам непонятно это имя, и они зовут ее Пепа. Она появилась в нашем доме недавно. Отец ее русский, матьитальянка. Во время войны отца Пепы фашисты вывезли в Германию, затем он попал в Италию. Недавно эта семья приехала в Советский Союз.