На то чтобы найти новое Окно, из которого я смог бы продолжить своё наблюдение за злоумышленниками, мне понадобилось некоторое время. Когда же мой поиск наконец увенчался успехом, я увидел управляющего и сторожа уже стоящими у порога чёрного хода на первом этаже. Странно, но дверь, которая ещё недавно, как я сам помнил, была распахнута настежь, теперь оказалась плотно запертой. Оба смертных, которых я наблюдал сейчас сзади и несколько издали, в недоумённых позах застыли подле неё.
- Любопытно. Что-то я не припомню, чтобы я её запирал, - неуверенно произнёс Фламболл, обращаясь к своему сообщнику. - Ну да ничего страшного. В любом случае ключи при мне. Одну секундочку...
Управляющий в поисках связки ключей начал шарить по карманам костюма. Кэйн, что-то неодобрительно пробурчав, принялся подсвечивать ему своим ручным фонарём. И тут меня поразила внезапная мысль. А откуда, собственно, взялся тот огонь, внутри которого в данный момент нахожусь я? И действительно! Подсвечник погас. Единственный оставшийся у заговорщиков светильник держал сторож. Пожар ещё только начинал разгораться на верхнем этаже - чтобы добраться сюда, ему должно было понадобиться время. Так что же это за Окно, из которого я сейчас смотрю?!
Я обернулся... и обомлел...
Тем временем Фламболл, найдя наконец искомые ключи, принялся открывать ими дверь. Изношенный механизм старого замка поддавался с трудом. Напряжённо скрипя металлом о металл, управляющий недовольно ворчал себе под нос:
- И зачем мне понадобилось её запирать? Может, она сама захлопнулась на ветру?
- Это я её запер. Итан всегда говорит, что дверь должна быть прикрытой, чтобы снег не заметало с улицы внутрь.
Безобразный одиннадцатилетний мальчик-сирота стоял, сжимая в своей непропорционально длинной правой руке старинную шахтёрскую лампу, позаимствованную, по всей видимости, в чулане почтенной миссис Дональдины. Его разновеликие глаза с немым укором смотрели на двух взрослых, застывших у выхода.
- Элвин?! Почему... Как... Откуда... Когда... Что ты тут делаешь? - определился наконец с вопросом Фламболл, поражённо вытаращившись на мальчика.
- Я хотел рассказать всё Итану, чтобы он вас отговорил. Но его не было дома, так что я решил вернуться и сказать вам сам, - с необычайной для него серьёзностью произнёс мальчик, обращаясь к управляющему. - Это плохое дело - то, что вы задумали. А от плохого всегда бывает только хуже. Даже если вы делаете хуже, чтобы стало лучше, всё равно потом становится хуже.
- Погоди, Элвин, что-то я не вполне улавливаю, что ты имеешь...
- Вы не должны вредить фабрике! Нельзя разрушать, чтобы строить!
- Поздно спохватился, парень! Дело сделано, костерок разгорается, - осклабился сторож. Ему приходилось говорить сквозь плотно сжатые зубы, поскольку между ними по-прежнему был зажат мундштук трубки.
- Как ты узнал?! - воскликнул Фламболл. - Я же больше никому...
- Да какая разница? Главное, что он больше никому не расскажет! - воскликнул Кэйн и внезапно бросился вперёд.
- Беги, Элвин! - вновь что было силы крикнул я, как тогда в облюбованном хулиганами тёмном переулке.
Однако в этот раз всё пошло не так гладко. Мальчик уже успел добежать до лестницы на второй этаж, когда сторож настиг его. Я засветил негодяю в лицо огненной вспышкой, однако тот, вскрикнув от неожиданности, тем не менее, сумел увернуться от моего снаряда и ухватить Элвина за правый локоть. Мальчик споткнулся, выронил фонарь... и я вновь оказался в Лабиринте, наблюдая за быстро затягивающейся воронкой на месте только что закрывшегося Окна.
***
Ну и весёлый же нынче выдался сочельник! Интересно, будет ли у меня в жизни ещё хоть один столь же насыщенный день? Даже если не будет, я в обиде не останусь. Мне и так на всю жизнь впечатлений хватит!
Стремительно мчась вдоль ярко перемигивающихся огненных тоннелей, напоминающих внутренности некого гигантского увеселительного аттракциона, я усердно высматривал нужное мне Окно. Полупрозрачные, пышущие жаром сферы с огромной скоростью проносились мимо, но среди них не было той, что я искал. Как я уже объяснял, эльфы могут быстро перемещаться даже между весьма отдалёнными огнями. Но это лишь в том случае, если соответствующие им выходы в Лабиринте находятся достаточно близко друг от друга. Однако бывает и наоборот. Случается, что два пламени, во внешнем мире расположенные буквально на расстоянии вытянутой руки, в мире эльфов оказываются разнесены на целые минуты или даже часы пути. Похоже, в этот раз ситуация складывалась именно таким образом.
Я знал, что сейчас мне способно помочь одно единственное Окно. Только через него я ещё мог как-то повлиять на судьбу Элвина. И как раз этого-то спасительного Окна нигде поблизости не ощущалось. С обеих сторон от меня, словно цветные картинки из детской книжки, мелькали сцены человечьей жизни. Люди сидели за столами; гуляли по улицам, держась за руки; играли на музыкальных инструментах; пугали друг друга хлопушками...
Внезапно я резко затормозил. Моё внимание обратилось к одной из сфер, мерно пульсирующих у верхней границы ближайшего перекрёстка. Издав радостный вопль, я стремглав метнулся к своей цели... и застыл в нерешительности. Нет, это было определённо не то, что я искал. Однако, глядя в пылающую глубину оказавшегося передо мной оранжево-алого шара, я чувствовал исходящий из его недр слабый отклик. Словно отражение зеркала, увиденное в глубине другого зеркала, или описание книги, упомянутое в другой книге...
Передо мной возник образ просторного чистого помещения, по всей видимости, кухни. Поблизости не было ни души: может статься, хозяйка отправилась в кладовую или просто на минутку вышла в коридор. На обрамлённом чугунной решёткой очаге в чёрном, покрытом сажей котле варилось какое-то блюдо. А прямо напротив, у дальней стены, стоял кухонный стол, на краю которого, в центре круглой глиняной миски, доживал последние мгновения своей недолгой жизни крохотный свечной огарок. Как раз пламя этого-то огарка и привлекло меня. Глядя из очага на его далёкую болезненно трепещущую искорку, я отчётливо ощущал протянувшиеся от неё в моём направлении струны магического притяжения. Интуиция настойчиво твердила мне, что в той части Лабиринта, куда выходило Окно этой полумёртвой свечи, находилось и то единственное Окно, которое я искал. Но как туда попасть?
Продолжая молча смотреть на огарок, я чувствовал, как во мне постепенно формируется решимость. А в конце концов! Разве я первый, кому приходится ставить всё на одну карту, бросая кости судьбы? И разве для того мы, эльфы, живём на свете, чтобы гореть лишь для самих себя, ничего при этом не освещая? Каждому огню суждено в итоге погаснуть. Так стоит ли до такой уж степени беречься?
Резко рванувшись вперёд, я устремился прямо к свече. Леденящие объятия Внешнего Холода сдавили меня своей неумолимой хваткой. Задыхаясь и ощущая, как жизненная сила быстро утекает из меня в окружающее пространство, я, тем не менее, упрямо продолжал свой полёт. Если бы в это время кто-то из хозяев случайно заглянул на кухню, он, скорее всего, хлопнулся бы в обморок, увидав неожиданно оживший язык пламени, похожий на большого оранжево-белого светлячка, неспешно плывущего из одного конца помещения в противоположный.
Враждебный, чуждый мне мир окружал меня со всех сторон. С хладнокровной безжалостностью он по капле вытягивал из меня то, что составляло мою сущность. Кухонный стол вместе со стоящей на нём миской и помещённым в неё свечным огарком были всё ближе. Но с каждой секундой страх, что мои силы иссякнут, прежде чем я сумею достигнуть цели, всё более одолевал меня. Чем дольше я оставался вне родной стихии, тем труднее мне было двигаться и тем медленнее становился мой полёт. Неужели всё так и окончится? Неужели этой повести и в самом деле уготован столь жалкий и глупый финал? Нет, не может этого быть! Да меня же, как рассказчика, засмеют просто!
Дрожащее пламя было так близко и так недосягаемо... Но тут внезапно оно само качнулось в мою сторону, и чья-то рука ухватила мою собственную руку, потянув меня за собой - в спасительное тепло родного Лабиринта. Каким же сладостным показалось мне в ту минуту это живительное тепло! С каким же самозабвением вдыхал я благословенный зной. Я бы с удовольствием и дольше отдавался этим блаженным ощущениям, если бы мой чудесный избавитель, которого мне теперь следовало благодарить за спасение от верной смерти, не ускорил мой приход в чувство довольно грубым окликом:
- Чтоб тебя, Блик! Ты что с ума сошёл?! С каких это пор ты начал заниматься свободными прыжками? Тем более на такое расстояние? А что если бы меня рядом случайно не оказалось?!
- Искринка! А ты что тут делаешь? - расплылся я в улыбке при виде своей подруги.
- Что делаю? Да вот тебя ищу! - ответила она, всё ещё не в силах унять эмоции. - Ты просто не представляешь, какие новости у меня для тебя есть!
- Погоди, Искринка! - прервал я свою спасительницу. - Я действительно безумно благодарен тебе за то, что ты сделала, но у меня сейчас и вправду нет времени. Прости, некогда объяснять! Я непременно выслушаю твои новости, но потом. Прощай! Мы обязательно с тобой ещё увидимся, но потом... потом...
- Что? Нет! Блик! Да погоди ты! Выслушай сперва! Мне нужно рассказать тебе... Это по поводу... Блик! Да подожди же ты! Не улетай!
Но я уже чувствовал притяжение, настойчиво влекущее меня в один из дальних закоулков расположенного по соседству грота, и спешил туда, стараясь не слышать раздающихся позади окликов. При всех неоспоримых достоинствах Искринки ей всегда не хватало скорости полёта. А сейчас, когда мои нервы были особенно взвинчены после того, что мне довелось пережить, ей и подавно было за мной не угнаться. Сумеем ли мы и в самом деле ещё с ней повидаться, до того как я под конвоем облачённых в гранатово-алые плащи гвардейцев Семицветного отправлюсь на вечную ссылку в далёкую северную деревню? Кто знает... В любом случае мне бы не хотелось, чтобы она, да и вообще кто-либо из моих друзей, принимал участие в этой запретной затее, тем самым обрекая себя на ту же участь. Прости, Искринка, но каковы бы ни были твои новости, у меня вряд ли ещё будет возможность их выслушать.
Сделав очередной крутой вираж и в последнюю секунду заскочив в готовый затянуться проход, я вскоре со смесью радости и тревоги услышал знакомый голос, доносящийся из маленького Окна, тускло мерцающего в самой глубокой части зала. Погрузившись в его бледную прозрачно-дымчатую поверхность и осторожно оглядевшись, я убедился, что преступники по-прежнему не покинули фабрику, и что для моего друга ещё не всё потеряно...
- А я говорю, без этого не обойтись! И, чёрт подери, когда берёшься готовить яичницу, надо быть готовым к тому, что придётся разбить пару яиц!
- А я говорю, что я против! И, в конце концов, при всём уважении, мистер Кэйн, но кто из нас является организатором всей операции и старшим по званию? Короче говоря, было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы сделали одолжение и перестали мне указывать, что следует делать, а что нет!
- Когда офицер теряет волю к победе, его оружие берёт солдат! Так что лучше вы сделайте мне одолжение и избавьте меня от этих ваших сентиментальностей! То, что вы главный, ещё не значит, что все должны беспрекословно вам подчиняться!
Похоже, спор, обрывок которого я только что услышал, шёл уже довольно продолжительное время. И оба спорщика, управляющий и сторож, успели изрядно вспылить и перейти на повышенные тона. Из моего нынешнего укрытия было превосходно слышно каждое слово, особенно те, что произносились Кэйном. Заговорщики стояли на втором этаже у лестницы. Должно быть, Элвин успел-таки ещё разик оторваться от преследователей, прежде чем те окончательно его настигли. Сейчас, однако, сторож надёжно прижимал мальчика к себе, крепко обхватив своей единственной рукой его шею. Как же всё-таки хрупка и тонка шея ребёнка! При желании Кэйн в любой момент переломит её одним единственным лёгким движением. Судя по всему, именно это он и намеревался сделать. И единственным, что до сих пор его сдерживало, было несогласие шефа.
Злодеи продолжали ожесточённо препираться, а на фоне их голосов всё громче звучал глухой басистый треск пожара. По кирпичным стенам метались тревожные багрово-оранжевые отсветы. Элвин в течение всего спора стоял молча, смиренно и безропотно дожидаясь уготованного ему судьбой исхода. Мистер Фламболл явно не желал прибегать к радикальным мерам. Однако, чем дальше шло время, тем заметнее уступал он под градом доводов своего более решительного подельника. Никогда ещё я не видел Кэйна таким разговорчивым. Обычно столь скупой на слова он в эту минуту будто преобразился. Его речь звучала резко, бескомпромиссно и крайне убедительно. В ней слышалась бесконечная уверенность в правоте собственных слов. Негодяй даже на время забыл о своём неотвязном кашле. Я с негодованием воззрился на огромный острый нос и пышные, испачканные пеплом усы сторожа, которые прекрасно просматривались с той позиции, что я сейчас занимал.
- Но мы же договаривались без крови! - дрожащим голосом произнёс наконец управляющий с видом человека, предпринимающего последнюю отчаянную попытку обороны. Его испуганный взгляд то и дело перебегал с мальчика на удерживающего его Кэйна и обратно.
- Когда мы договаривались об этом, мы ещё не знали, что у нас будет свидетель, который сможет выступать против нас в суде! - злобно ответил Кэйн. Всякое очередное своё слово он выпаливал, будто канонир, совершающий по вражеским позициям один выстрел из своей кулеврины за другим. - Во время боевой операции командир должен уметь быстро принимать решения, учитывая изменившуюся обстановку. На войне, как на войне!
Наконец Фламболл сдался. Нет, он не вымолвил слова одобрения. Но его молчание, воцарившееся после очередного веского довода оппонента, тот воспринял, как знак согласия.
- Вот и ладненько! - усмехнулся Кэйн. - Всё равно вы знаете, что на самом деле прав я.
Сторож хищно осклабился и уже приготовился совершить своё чёрное дело... как вдруг его прекрасная пенковая трубка с громким грохотом взорвалась, разлетевшись на тысячу осколков...
- Что за?!... - взревел Кэйн, спешно заслоняясь от охваченных огнём останков своего подарка. На самом деле в лицо ему не попало ни одного осколка, однако естественно, что человек прежде всего постарался обезопасить глаза. Если бы у фабричного охранника было две целых руки, ему конечно же удалось бы одновременно и уберечь голову и удержать своего юного пленника. Однако подобной роскоши судьба ему не предоставила, и потому однорукий сторож вынужден был делать срочный выбор между возможностью избавиться от нежелательного свидетеля и собственным здоровьем. Всего на одну секунду разжал он свою железную хватку, но Элвину хватило и этого. Ощутив свободу, он, не медля ни секунды, с преспокойным видом устремился прямиком в сторону разгорающегося пожара. Сторож хотел было догнать его, но тут же неожиданно для себя самого зашёлся в столь ужасающем приступе тяжёлого кашля, что даже мне стало жутко на него смотреть.
Тем временем бедный мистер Фламболл, не менее своего напарника напуганный внезапным взрывом, инстинктивно отшатнулся назад и с испуганным ойканьем ткнулся спиной в расположенный позади него конец лестничной балюстрады. Последнее, что я успел разглядеть, прежде чем угас тот ошмёток бриарового мундштука, из которого я продолжал до последнего наблюдать за происходящим, была связка ключей, выскальзывающая из заднего кармана светло-коричневых брюк и исчезающая в тёмном лестничном пролёте.
Чтобы отыскать в Лабиринте фонарь Кэйна, мне понадобилось минуты две. К тому времени, когда я наконец отыскал его и огляделся, оба заговорщика уже находились на первом этаже у подножия лестницы. Мистер Фламболл, не теряя драгоценного времени, искал обронённые им ключи. С этой целью он, опустившись на четвереньки, довольно споро перемещался по полу, зажав в одной руке фонарь и шаря другой по углам и щелям между различными производственными установками и агрегатами. При этом управляющий громко пыхтел и неразборчиво ругался себе под нос. Сторож, в отличие от своего начальника, проявлял куда меньшую активность, занятый исключительно своим кашлем.
- Что за чёрт! Кха... Хорошенький же подарочек вы мне... кхе-х... преподнесли! - прохрипел он кое-как, улучив момент между двумя приступами.
- И при чём тут моя трубка, разрешите поинтересоваться? - раздражённо отозвался Фламболл, проверяющий в это время узкое пространство между охлаждающим барабаном и чаном, где обычно хранился расплавленный воск. - Между прочим, если хотите знать, это изделие принадлежит руке одного из лучших Бергских мастеров и обошлось мне в довольно приличную сумму!
- Да неужто? А тогда какого... кхе-хе-х... оно взрывается у меня прямо под носом?