Покой нам только снится - Александр Александрович Блок 18 стр.

И, откликаясь, ворон черный

Качает мертвую сосну;

Внизу клокочут водопады,

Точа гранит и корни древ;

И на камнях поют наяды

Бесполый гимн безмужних дев;

И в этом гуле вод холодных,

В постылом крике воронья,

Под рыбьим взором дев бесплодных

Тихонько тлеет жизнь моя!

«Ты в комнате один сидишь »

Ты в комнате один сидишь.

Ты слышишь?

Я знаю: ты теперь не спишь

Ты дышишь и не дышишь.

Зачем за дверью свет погас?

Не бойся!

Я твой давно забытый час,

Стучусьоткройся.

Я знаю, ты теперь в бреду,

Мятежный!

Я всё равно к тебе войду,

Старинный друг и нежный

Не бойся вспоминать меня:

Ты был так молод

Ты сел на белого коня,

И щеки жег осенний холод!

Ты полетел туда, туда

В янтарь закатный!

Немудрый, знал ли ты тогда

Свой нищий путь возвратный?

Теперь ты мудр: не прекословь

Чтó толку в споре?

Ты помнишь первую любовь

И зори, зори, зори?

Зачем склонился ты лицом

Так низко?

Утешься: ветер за окном

То трубы смерти близкой!

Открой, ответь на мой вопрос:

Твой день был ярок?

Я саван царственный принес

Тебе в подарок!

«Кольцо существованья тесно »

Кольцо существованья тесно:

Как все пути приводят в Рим,

Так нам заранее известно,

Что всё мы рабски повторим.

И мне, как всем, всё тот же жребий

Мерещится в грядущей мгле:

Опятьлюбить Ее на небе

И изменить ей на земле.

«Чем больше хочешь отдохнуть »

Чем больше хочешь отдохнуть,

Тем жизнь страшней, тем жизнь страшней,

Сырой туман ползет с полей,

Сырой туман вползает в грудь

По бархату ночей

Забудь о том, что жизнь была,

О том, что будет жизнь, забудь

С полей ползет ночная мгла

Одно, одно

Уснуть, уснуть

Но всё равно

Разбудит кто-нибудь.

Шаги Командора

Тяжкий, плотный занавес у входа,

За ночным окномтуман.

Что теперь твоя постылая свобода,

Страх познавший Дон Жуан?

Холодно и пусто в пышной спальне,

Слуги спят, и ночь глуха.

Из страны блаженной, незнакомой, дальней

Слышно пенье петуха.

Чтó изменнику блаженства звуки?

Миги жизни сочтены.

Донна Анна спит, скрестив на сердце руки,

Донна Анна видит сны

Чьи черты жестокие застыли,

В зеркалах отражены?

Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?

Сладко ль видеть неземные сны?

Жизнь пуста, безумна и бездонна!

Выходи на битву, старый рок!

И в ответпобедно и влюбленно

В снежной мгле поет рожок

Пролетает, брызнув в ночь огнями,

Черный, тихий, как сова, мотор.

Тихими, тяжелыми шагами

В дом вступает Командор

Настежь дверь. Из непомерной стужи,

Словно хриплый бой ночных часов

Бой часов: «Ты звал меня на ужин.

Я пришел. А ты готов?..»

На вопрос жестокий нет ответа,

Нет ответатишина.

В пышной спальне страшно в час рассвета,

Слуги спят, и ночь бледна.

В час рассвета холодно и странно,

В час рассветаночь мутна.

Дева Света! Где ты, донна Анна?

Анна! Анна!  Тишина.

Только в грозном утреннем тумане

Бьют часы в последний раз:

Донна Анна в смертный час твой встанет.

Анна встанет в смертный час.

«Мой бедный, мой далекий друг!..»

Мой бедный, мой далекий друг!

Пойми, хоть в час тоски бессонной,

Таинственно и неуклонно

Снедающий меня недуг

Зачем в моей стесненной груди

Так много боли и тоски?

И так ненужны маяки!

И так давно постыли люди,

Уныло ждущие Христа

Лишь дьявола они находят

Их лишь к отчаянью приводят

Извечно лгущие уста

Все, кто намеренно щадит,

Кто без желанья ранит больно

Ильпорываний нам довольно,

И лишь недугнадежный щит?

«Как свершилось, как случилось?»

Как свершилось, как случилось?

Был я беден, слаб и мал.

Но Величий неких тайна

Мне до времени открылась,

Я Высокое познал.

Недостойный раб, сокровищ,

Мне врученных, не храня,

Был я царь и страж случайный.

Сонмы лютые чудовищ

Налетели на меня.

Приручил я чарой лестью

Тех, кто первые пришли.

Но не счесть нам вражьей силы!

Ощетинившейся местью

Остальные поползли.

И, покинув стражу, к ночи

Я пошел во вражий стан.

Ночь курилась, как кадило.

Ослепительные очи

Повлекли меня в туман.

Падший ангел, был я встречен

В стане их, как юный бог.

Как прекрасный небожитель,

Я царицей был замечен,

Я входил в ее чертог,

В тот чертог, который в пепел

Обратится на земле.

Но не спал мой грозный Мститель:

Лик Его был гневно-светел

В эти ночи на скале.

И рассвет мне в очи глянул,

Наступил мой скудный день.

Только крыл раздался трепет,

Кто-то мимо в небо канул,

Как разгневанная тень.

Было долгое томленье.

Думал я: не будет дня.

Бред безумный, страстный лепет,

Клятвы, пени, уверенья

Доносились до меня.

Но, тоской моей гонима,

Нéжить сгинула,  и вдруг

День жестокий, день железный

Вкруг меня неумолимо

Очертил замкнутый круг.

Нет конца и нет начала,

Нет исходасталь и сталь,

И пустыней бесполезной

Душу бедную обстала

Прежде милая мне даль.

Не таюсь я перед вами,

Посмотрите на меня:

Я стою среди пожарищ,

Обожженный языками

Преисподнего огня.

Где же ты? не медли боле.

Ты, как я, не ждешь звезды.

Приходи ко мне, товарищ,

Разделить земной юдоли

Невеселые труды.

Ямбы(19071914)

«О, я хочу безумно жить »

О, я хочу безумно жить:

Всё сущееувековечить,

Безличноевочеловечить,

Несбывшеесявоплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,

Пусть задыхаюсь в этом сне, 

Быть может, юноша веселый

В грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмстворазве это

Сокрытый двигатель его?

Он весьдитя добра и света,

Он весьсвободы торжество!

«Я ухо приложил к земле »

Я ухо приложил к земле.

Я муки криком не нарушу.

Ты слишком хриплым стоном душу

Бессмертную томишь во мгле!

Эй, встань и загорись и жги!

Эй, подними свой верный молот,

Чтоб молнией живой расколот

Был мрак, где не видать ни зги!

Ты роешься, подземный крот!

Я слышу трудный, хриплый голос

Не медли. Помни: слабый колос

Под их секирой упадет

Как зерна, злую землю рой

И выходи на свет. И ведай:

За их случайною победой

Роится сумрак гробовой.

Лелей, пои, таи ту новь,

Пройдет веснанад этой новью,

Вспоенная твоею кровью,

Созреет новая любовь.

«Тропами тайными, ночными »

Тропами тайными, ночными,

При свете траурной зари,

Придут замученные ими,

Над ними встанут упыри.

Овеют призраки ночные

Их помышленья и дела,

И загниют еще живые

Их слишком сытые тела.

Их корабли в пучине водной

Не сыщут ржавых якорей,

И не успеть дочесть отходной

Тебе, пузатый иерей!

Довольных сытое обличье,

Сокройся в темные гроба!

Так нам велит времен величье

И розоперстая судьба!

Гроба, наполненные гнилью,

Свободный, сбрось с могучих плеч!

Всё, всёда станет легкой пылью

Под солнцем, не уставшим жечь!

«В голодной и больной неволе »

В голодной и больной неволе

И день не в день, и год не в год.

Когда же всколосится поле,

Вздохнет униженный народ?

Что лето, шелестят во мраке,

То выпрямляясь, то клонясь

Всю ночь под тайным ветром, злаки:

Пора цветенья началась.

Народвенец земного цвета,

Краса и радость всем цветам:

Не миновать господня лета

Благоприятногои нам.

«Не спят, не помнят, не торгуют »

Не спят, не помнят, не торгуют.

Над черным городом, как стон,

Стоит, терзая ночь глухую,

Торжественный пасхальный звон.

Над человеческим созданьем,

Которое он в землю вбил,

Над смрадом, смертью и страданьем

Трезвонят до потери сил

Над мировою чепухою;

Над всем, чему нельзя помочь;

Звонят над шубкой меховою,

В которой ты была в ту ночь.

«О, как смеялись вы над нами »

О, как смеялись вы над нами,

Как ненавидели вы нас

За то, что тихими стихами

Мы громко обличили вас!

Но мывсё те же. Мы, поэты,

За вас, о вас тоскуем вновь,

Храня священную любовь,

Твердя старинные обеты

И так же прост наш тихий храм,

Мы на стенах читаем сроки

Так смейтесь, и не верьте нам,

И не читайте наши строки

О том, что под землей струи

Поют, о том, что бродят светы

Но помни Тютчева заветы:

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои

«ЯГáмлет. Холодеет кровь »

ЯГáмлет. Холодеет кровь,

Когда плетет коварство сети,

И в сердцепервая любовь

Живак единственной на свете.

Тебя, Офелию мою,

Увел далеко жизни холод,

И гибну, принц, в родном краю

Клинком отравленным заколот.

«Так. Буря этих лет прошла »

Так. Буря этих лет прошла.

Мужик поплелся бороздою

Сырой и черной. Надо мною

Опять звенят весны крыла

И страшно, и легко, и больно;

Опять весна мне шепчет: встань

И я целую богомольно

Ее невидимую ткань

И сердце бьется слишком скоро,

И слишком молодеет кровь,

Когда за тучкой легкоперой

Сквозит мне первая любовь

Забудь, забудь о страшном мире,

Взмахни крылом, лети туда

Нет, не один я был на пире!

Нет, не забуду никогда!

«Да. Так диктует вдохновенье »

Да. Так диктует вдохновенье:

Моя свободная мечта

Всё льнет туда, где униженье,

Где грязь, и мрак, и нищета.

Туда, туда, смиренней, ниже, 

Оттуда зримей мир иной

Ты видел ли детей в Париже,

Иль нищих на мосту зимой?

На непроглядный ужас жизни

Открой скорей, открой глаза,

Пока великая гроза

Всё не смела в твоей отчизне, 

Дай гневу правому созреть,

Приготовляй к работе руки

Не можешьдай тоске и скуке

В тебе копиться и гореть

Но тольколживой жизни этой

Румяна жирные сотри

И, как пугливый крот, от света

Заройся в землютам замри,

Всю жизнь жестоко ненавидя

И презирая этот свет,

Пускай грядущего не видя, 

Дням настоящим молвив: нет!

«Когда мы встретились с тобой »

Когда мы встретились с тобой,

Я был больной, с душою ржавой.

Сестра, сужденная судьбой,

Весь мир казался мне Варшавой!

Я помню: днем я был «поэт»,

А ночью (призрак жизни вольной!)

Над черной Вислойчерный бред

Как скучно, холодно и больно!

Когда б из памяти моей

Я вычеркнуть имел бы право

Сырой притон тоски твоей

И скуки, мрачная Варшава!

Лишь ты, сестра, твердила мне

Своей волнующей тревогой

О том, что миржилище бога,

О холоде и об огне.

«Земное сердце стынет вновь »

Земное сердце стынет вновь,

Но стужу я встречаю грудью.

Храню я к людям на безлюдьи

Неразделенную любовь.

Но за любовьюзреет гнев,

Растет презренье и желанье

Читать в глазах мужей и дев

Печать забвенья, иль избранья.

Пускай зовут: Забудь, поэт!

Вернись в красивые уюты!

Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!

Уютанет. Покоянет.

«В огне и холоде тревог »

В огне и холоде тревог

Так жизнь пройдет. Запомним оба,

Что встретиться судил нам бог

В час искупительныйу гроба.

Я верю: новый век взойдет

Средь всех несчастных поколений.

Недаром славит каждый род

Смертельно оскорбленный гений.

И все, как он, оскорблены

В своих сердцах, в своих певучих.

И всемсвященный меч войны

Сверкает в неизбежных тучах.

Пусть день далеку нас всё те ж

Заветы юношам и девам:

Презренье созревает гневом,

А зрелость гневаесть мятеж.

Разыгрывайте жизнь, как фант.

Сердца поэтов чутко внемлют,

В их беспокойствеволи дремлют;

Так точночерный бриллиант

Спит сном неведомым и странным,

В очарованьи бездыханном,

Среди глубоких недр,  пока

В горах не запоет кирка.

Итальянские стихи(1909)

Равенна

Всё, что минутно, всё, что бренно,

Похоронила ты в веках.

Ты, как младенец, спишь, Равенна,

У сонной вечности в руках.

Рабы сквозь римские ворота

Уже не ввозят мозаи к.

И догорает позолота

В стенах прохладных базилик.

От медленных лобзаний влаги

Нежнее грубый свод гробниц,

Где зеленеют саркофаги

Святых монахов и цариц.

Безмолвны гробовые залы,

Тенист и хладен их порог,

Чтоб черный взор блаженной Галлы,

Проснувшись, камня не прожег.

Военной брани и обиды

Забыт и стерт кровавый след,

Чтобы воскресший глас Плакиды

Не пел страстей протекших лет.

Далёко отступило море,

И розы оцепили вал,

Чтоб спящий в гробе Теодорих

О буре жизни не мечтал.

А виноградные пустыни,

Дома и людивсё гроба.

Лишь медь торжественной латыни

Поет на плитах, как труба.

Лишь в пристальном и тихом взоре

Равеннских девушек, порой,

Печаль о невозвратном море

Проходит робкой чередой.

Лишь по ночам, склонясь к долинам,

Ведя векам грядущим счет,

Тень Данта с профилем орлиным

О Новой Жизни мне поет.

«Почиет в мире Теодорих »