Мне показалось, что у Тэтчер есть более достойные ответы, чем у мужчин, принадлежавших к среднему классу и агитировавших за партию лейбористов, равно как и у мужчин, которые принадлежали к рабочему классу и ратовали за установление "семейного" фонда заработной платы и за то, чтобы их жены по-прежнему оставались дома.
[Семейная заработная плататребование профсоюзов, которое отражает борьбу за такое повышение заработка, который бы позволял на приемлемом уровне содержать жену и детей, при условии, что в семье работает только муж.]
Во мне не осталось никакого уважения к семейной жизни. Дома у меня тоже не было, зато храбрости и гнева было хоть отбавляй. Я была умной. И эмоционально ни к кому не привязанной. Я ничего не смыслила в гендерной политике. Я была идеальным адептом для революции Тэтчер/Рейгана.
Миссис Рэтлоу мне помогла, и я сдала вступительный экзамен в Оксфорд. Мне назначили собеседование, и я купила билет на автобус до Оксфорда.
Я подала документы в колледж святой Екатерины, потому что он был современным, со смешанным обучением и потому что его сформировали на базе общества святой Екатеринысвоего рода печального спутника настоящих оксфордских колледжей, основанного для тех студентов, кто был слишком беден, чтобы учиться в Оксфорде должным образом.
Но теперь это был настоящий оксфордский колледж. И может быть, я могла бы туда поступить.
В Оксфорде я сошла с автобуса и спросила, как пройти к колледжу святой Екатерины. Я чувствовала себя, как Джуд Незаметный из романа Томаса Харди, но в отличие от героев книги, вешаться определенно не собиралась.
["Джуд Незаметный" (англ. Jude the Obscure)последний роман Томаса Харди, опубликованный в США в 1895 году.]
Я и представления не имела, что на свете существует такой красивый город или такие места, как колледжи, с внутренними дворами и лужайками, наполненные ощущением энергичной тишины, которое я до сих пор нахожу столь привлекательным.
Ночлег и питание предоставлял колледж, но другие абитуриенты выглядели такими уверенными, что я перепугалась и вместе с ними есть не пошла.
Я оказалась не способна ясно излагать свои мысли на собеседованиях, потому что впервые в жизни почувствовала, что выгляжу не так и говорю не то. Все вокруг казались такими расслабленными, хоть я и уверена, что на самом деле это было неправдой. Одеты они были получше, это несомненно, и разговаривали с непривычными акцентами. Я знаю, что была сама не своя, но я понятия не имела, как здесь можно быть собой. Свою личность я скрыла, а притвориться кем-то другим вместо самой себя не смогла. Через несколько недель пришел отказ.
Я была в отчаянии. Миссис Рэтлоу сказала, что мы должны рассмотреть другие варианты, но для меня других вариантов не существовало. Меня интересовал исключительно Оксфорд.
Так что я разработала план.
Я, наконец, получила права, продала "Мини", который мне на самом деле не принадлежал, и за 40 фунтов купила "Хиллман Имп" с документами, что позволяло мне выезжать за пределы города. Дверцы у него не открывались, но двигатель работал хорошо. И если вы были готовы залезать в машину сзади, через вынимающееся стекло, то уехать могли довольно далеко.
Джейни сказала, что поедет со мной, так что мы взяли мою палатку и отправились в Оксфорд со скоростью 50 миль в часмаксимум, что мог выдать "Имп", с частыми остановками, чтобы долить бензин, масло, воду и тормозную жидкость. У нас с собой было два яйцана случай, если радиатор даст течь. В те времена радиатор легко можно было починить, выпустив в него разбитое яйцо, точно так же, как и ремень вентилятора легко заменялся нейлоновым чулком, а порванный тросик сцепления можно было починить с помощью двух болтов и банки от газировки (пробить банку по бокам, с разных сторон просунуть в отверстия концы оборванного тросика, прикрутить к болтам, потом просто опустить болты в банкувсе, конечно, будет лязгать, но сцепление вы выжмете.
У семьи Джейни был туристический справочник, и мы присмотрели дешевый кемпинг в гольф-клубе рядом с Оксфордом.
Нам понадобилось около девяти часов, чтобы добраться туда, но у нас были с собой бекон, бобы, и мы были счастливы.
На следующий день у меня была назначена встреча со старшим преподавателем и одним из членов английского научного сообществаеще один, к счастью для меня, куда-то уехал.
Я столкнулась с привычной проблемойнеспособностью говорить и от волнения начала лепетать, как... когда я волнуюсь, я превращаюсь в нечто среднее между Билли Баддом и Ослом из "Шрека".
[Билли Баддгерой незавершенной повести Германа Мелвилла. Молодой жизнерадостный парень с одним недостаткомволнуясь, он так заикается, что не может вымолвить ни слова.]
В отчаянии я всплеснула руками и заметила на ладонях масляные пятна. "Имп" дал течь.
Ну, и мне ничего не оставалось, кроме как объяснить скороговоркой, как в "Шреке", все про "Хиллман Имп", палатку, лоток на рынке, где я работала и еще немного про апокалипсис, миссис Уинтерсон и английскую литературу в прозе от А до Z...
Перед преподавателями на столе уже лежал открытый конверт с письмом от миссис Рэтлоу. Я не знаю, что она там написала, но миссис Олифант в нем была упомянута.
- Я хочу писать лучше, чем она.
- Это будет не очень сложнохотя она написала действительно очень хорошую историю о привидениях, которая называется...
- "У открытой двери". Я ее читала. Она страшная.
По какой-то причине миссис Олифант оказалась на моей стороне.
Старший преподаватель объяснил, что колледж святой Екатерины был основан недавно, всего в 1962 году, что он очень прогрессивный, один из немногих со смешанным обучением и рассчитан на прием учеников из государственных школ.
- Здесь учится Беназир Бхутто. А Маргарет Тэтчер, как вам известно, изучала химию в Сомервиле.
[Беназир Бхутто (1953, Карачи, Пакистан2007, Равалпинди, Пакистан)премьер-министр Исламской республики Пакистан в 19881990 и 19931996 годах, первая в новейшей истории женщинаглава правительства в стране с преимущественно мусульманским населением. После долгого пребывания в эмиграции вернулась на родину, где погибла в результате террористического акта.
СомервильСомервильский колледж в Оксфорде, где в 1947 году Маргарет Тэтчер после четырёх лет изучения химии получила диплом второй степени, став бакалавром естественных наук.]
Мне это не было известно, а что до Беназир Бхутто, так я понятия не имела, кто это.
- Вы бы хотели, чтобы премьер-министром стала женщина?
Да... В Аккрингтоне женщины не могли стать никем, кроме как быть женами или учительницами, или парикмахершами, или секретаршами, или работать в магазинах.
- Ну, в наших краях женщины могут стать библиотекаршами, и я думала этим заняться, но я хочу писать книги сама.
- Какого рода книги?
- Я не знаю. Я постоянно пишу.
- Многие молодые люди этим грешат.
- Только не в Аккрингтоне.
Повисла пауза. Научный сотрудник спросил меня, считаю ли я, что женщины могут быть великими писателями. Вопрос меня ошеломил. Мне это и в голову не приходило.
- По правде говоря, они все собрались ближе к началу алфавитаОстин, Бронте, Элиот...
[Austen, Brontës, Eliotнаписание фамилий отличается от русского. Они действительно ближе к началу английского алфавита.]
- Мы, конечно же, изучаем этих писательниц. Вирджиния Вульф в программу не входит, хотя вы можете найти ее занимательнойно в сравнении с Джеймсом Джойсом...
Это было дельное предупреждение о предрассудках и прелестях обучения в Оксфордском университете.
Я вышла из колледжа и спустилась по Холивелл стрит к книжному магазину Блэквелла. Я никогда в жизни не видела магазина, в котором книги занимали бы пять этажей. У меня зашумело в голове, как если бы я вдохнула слишком много кислорода. И тогда я подумала о женщинах. Целое море книг... сколько же времени понадобилось, чтобы женщины смогли написать свою долю? И почему до сих пор так мало писательниц и поэтесс, а тех, кто считается хорошимии того меньше?
Я была так взволнована, обнадежена и так обеспокоена услышанным от преподавателей. Я женщинаозначает ли это, что мне суждено быть соглядатаем, но не творцом? И как мне обучиться тому, чего я даже не надеялась достичь? Но достигну я цели или нета попытаться было нужно.
Позже, когда я достигла успеха, но при этом заработала обвинения в высокомерии, мне хотелось силком притащить каждого неверно истолковавшего мои слова журналиста на это самое место и заставить его уразуметь, что для женщины, а в особенности для женщины, вышедшей из рабочего класса, хотеть быть писателем, причем хорошим писателем, и верить в то, что ты этого достойнаэто не высокомерие. Это политика.
Как бы то ни было, в тот день все срослось. Я получила место в университетес отсрочкой на год.
И это привело меня прямо к Маргарет Тэтчер и выборам 1979 года. Тэтчер была энергичной и решительной, умела убеждать и знала цену куску хлеба. Она была женщинойи это давало мне ощущение, что я тоже могу добиться успеха. Если дочь бакалейщика смогла стать премьер-министром, значит, и девушка вроде меня способна написать книгу, которая попадет на полки в раздел "Английская литература от A до Z".
Я отдала свой голос за нее.
Сейчас принято говорить, что Тэтчер изменила две политические партии: свою собственную и левое крыло лейбористской оппозиции. Куда реже упоминается о том, что Рейган в Соединенных Штатах и Тэтчер в Объединенном Королевстве навсегда разрушили послевоенный мировой уклад, разрушили просуществовавший более тридцати лет общественный договор.
Вернитесь в 1945 год, и будь вы левых или правых взглядов, находись вы в Британии или в Западной Европе, но восстановление общества после войны не могло происходить на устаревших и дискредитировавших себя принципах неолиберальной экономики свободного рынканерегулируемый рынок труда, меняющиеся цены, отсутствие социальных гарантий для больных, пожилых и безработных. Нам были нужны дома, много рабочих мест, социальное государство, национализация коммунальных служб и транспорта.
Это стало настоящим прогрессом в человеческом сознании, переходом к коллективной ответственности; пониманием, что мы должны что-то не только своей стране, своим детям и семьямно и друг другу. Обществу. Цивилизации. Культуре.
И этот переворот в образе мышления произрос не из викторианских ценностей и филантропических идей, он возник не из политики правых, нет, он стал результатом практических уроков войны ичто важнопривлекательности и превосходства идей социализма.
К семидесятым годам рост британской экономики замедлился, мы задолжали МВФ, цены на нефть стремительно росли, Никсон принял решение об отмене золотого стандарта и отпустил курс доллара в свободное плавание, профсоюзы вели бесконечные дебаты, идеи социализма потускнелии все это позволило Рейгану и Тэтчер в начале восьмидесятых отбросить прочь докучливые аргументы об обществе справедливости и равенства. Мы собирались последовать за Милтоном Фридманом и его соратниками из Чикагской школы экономики и вернуться к старому доброму свободному рынку, невмешательству государства в экономикуи вознести это как знамя нового спасения.
[Милтон Фридман (19122006)американский экономист, лауреат Нобелевской премии 1976 года.]
Добро пожаловать, TINA!
[TINAакроним слогана "There is no alternative" (от англ. "альтернативы нет"), который употреблялся Маргарет Тэтчер, бывшей премьер-министром Великобритании.
Слоган описывает концепцию того, что глобализация должна основываться на свободном рынке и свободе торговли, поскольку ни одной альтернативы глобальному капитализму не существует. Слоган стал популярным среди сторонников неолиберальной модели глобализации. Кроме Маргарет Тэтчер, главным сторонником TINА в политике считают бывшего президента США Рональда Рейгана.]
В 1988-м канцлер казначейства в правительстве Тэтчер, Найджел Лоусон, назвал послевоенный общественный уклад "послевоенной иллюзией".
Я не осознавала, что когда деньги становятся основной ценностью, то и образование смещается в сторону практичности и полезности, а умственная деятельность перестает быть уважаемой, если не дает ощутимых результатов. Что общественная деятельность больше не важна. И если ты не живешь по принципу "заработалпотратил", то жить становится очень сложно, потому что дешевое жилье исчезает. А когда община разрушена, на ее месте остаются только горе и нетерпимость.
Я не знала, что Тэтчер будет финансировать свое экономическое чудо за счет продажи национализированных активов и предприятий.
Я не осознавала, какие последствия принесет приватизация общества.
Я проезжаю под виадуком и мимо района заводов. Когда я еду мимо церкви пятидесятников Елим, я вижу как оттуда выходит мой отец в комбинезоне. Он что-то красил. Моя нога приподнимается над педалью газа, и я едва не останавливаюсь. Я хочу попрощаться, но не делаю этого, потому что не могу. Заметил ли он меня? Я не знаю. Я гляжу в зеркало заднего вида. Он идет домой. А я уезжаю.
Я уже выехала из города и проезжаю Освальдтуисл. Вот и фабрика собачьих галет. Несколько детишек караулят у задней двери в ожидании кусочков разломанных зеленых и розовых галет в форме косточки. И только у одного из них на поводке собака.
Я за рулем фургончика-малолитражки "Моррис Майнор", пришедшего на смену "Импу". Фургон загружен велосипедом, чемоданом с книгами, чемоданчиком с одеждой, пакетом сэндвичей с сардинами и двадцатью галлонами бензина, потому что никто меня не предупредил, что на автостраде есть заправки. Автомобильный генератор барахлит, и я боюсь глушить двигатель, так что мне приходится сворачивать на обочину автострады, быстренько выскакивать, заливать горючее в бак и снова трогаться с места. Но мне на это наплевать.
Я еду в Оксфорд.
Глава 11
Искусство и ложь
И вот мы стали студентами. В первый же вечер руководитель нашей группы повернулся ко мне и сказал: "Вынаш пролетарский эксперимент". Затем он повернулся к женщине, которая вскоре стала и до сих пор остается моим ближайшим другом, и произнес: "А вычернокожий эксперимент".
Вскоре мы выяснили, что у нашего наставника довольно извращенное чувство юмора, и что пять студенток нашего курса ни на какое наставничество рассчитывать не могут. Нам пришлось заняться самообразованием.
Но в целом это было неважно. Книги были повсюду и все, что нам было нужноэто их читать, начиная с "Беовульфа" и заканчивая Беккетом. И даже не беспокоиться, что женщин-писательниц оказалось всего четверосестры Бронте, выступавшие единой командой, Джордж Элиот, Джейн Остини одна поэтесса, Кристина Россетти. Она не была великим поэтом, в отличие от Эмили Дикинсон, но нам никто и не собирался рассказывать о великих женщинах. В Оксфорде не было заговора молчания вокруг женского вопросаего просто игнорировали. Мы создали собственный кружок для чтения, и вскоре включили в программу современных писателей, как женщин, так и мужчини феминизм. И вдруг оказалось, что я читаю Дорис Лессинг и Тони Моррисон, Кейт Миллет и Адриенну Рич. Они стали для меня новой библией.
[Кристина Джорджина Россетти (18301894)английская поэтесса, сестра живописца и поэта Данте Габриэля Россетти.
Дорис Мэй Лессинг (19192013)английская писательница-фантаст, лауреат Нобелевской премии по литературе 2007 года с формулировкой "Повествующей об опыте женщин, со скептицизмом, страстью и провидческой силой подвергшей рассмотрению разделённую цивилизацию". Бывшая коммунистка и сторонница суфизма, Лессинг придерживалась идей феминизма.
Тони Моррисон (1931, Лорейн, Огайо)американская писательница, редактор и профессор. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1993 года, как писательница, "которая в своих полных мечты и поэзии романах оживила важный аспект американской реальности". Обладательница Президентской медали Свободы.
Кейт Миллет р.1934)американская феминистка, писательница, художница и активистка. Оказала очень большое воздействие на вторую волну феминизма, больше всего известна своей книгой 1970 годаSexual Politics.
Адриенна Рич (1929, Балтимор2012)американская поэтесса, публицист, представительница второй волны феминизма.]
Но несмотря на весь сексизм, снобизм, засилье патриархальных взглядов и безразличие к жизни студентов, Оксфорд научил нас великому умению упорно идти к своей цели и дал нам веру в то, что умственная деятельность является основой цивилизованной жизни.
И пусть наш наставник нас недооценивал и принижалпо той простой причине, что мы были женщинами, но сам университетский уклад молчаливо поддерживал нас в страсти к чтению, познанию и обсуждению.