Риа принялась наводить справки и выяснила, что после первых встреч в ее офисепростых и вселявших уверенностьпоследующее прохождение судебных инстанций часто оказывалось таким невыносимо сложным, что люди просто сдавались.
Тогда мы решили, что к чему бы ни привели мои поиски, мы попытаемся сформулировать некоторые рекомендации для судов и план действий для клиентов, чтобы сделать весь процесс менее кошмарным.
Сотрудница Главного управления записи актов гражданского состояния, желавшая мне помочь, обратилась напрямую в суд с уведомлением, что моя личность уже установлена министерством внутренних дел, и что она готова засвидетельствовать это во время слушания и лично получить мое дело.
"Нет,ответил судья.Это не соответствует процедуре".
Я задумаласьа что потребовалось бы от меня, живи я за границей? Мне пришлось бы всякий раз за свой счет приобретать билет на самолет и участвовать в этом кошмаре на чужой земле безо всякой поддержки? Ну, разве что я купила бы два билета? А как, например, дети военных времен, которых вывезли в Австралию?
Но процедура куда важнее, чем жизнь человеческая...
***
Мы со Сьюзи договорились встретиться в аккрингтонском суде.
В зале ожидания рядком сидели горестные юноши в топорщащихся костюмах, в надежде отмазаться от обвинений в управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии. Девушки были при полном параде и выглядели одновременно вызывающе и перепуганно. Они оказались здесь по обвинениям в магазинных кражах и нарушении общественного порядка.
Нас вызвали в переговорную, где адвокаты обычно беседуют со своими клиентами. После недолгого ожидания к нам вошел клерк, выглядевший загнанным и несчастным. Мне даже стало его жаль.
В одной руке у него была старая папка, а в другойбольшой и толстый процессуальный кодекс. Я поняла, что сейчас начнутся сложности.
Честно говоря, я настолько разволновалась, увидев папку на другом конце столапапку, в которой лежали все подробности начала моей жизничто с трудом вообще могла говорить. Опыт копания в прошлом, противоестественное соблюдение буквы закона привели к тому, что в такие моменты я запинаюсь, с трудом подбираю слова, нервничаю, говорю все медленнее и наконец умолкаю. Я ощущаю "потерянную утрату" как физическую боль, и боль эта настолько глубинная, что для нее еще не существует слов. Утрата случилась до того, как я научилась говорить, и возвращаясь в этот момент, я снова теряю дар речи.
Сьюзи была очаровательна, настойчива и неумолима. Бедняга клерк сам не понимал, что он вправе нам сказать, а что нет. Я столько всего хотела узнатьно судья еще не утвердил "обезличенную копию". Предполагалось, что я подпишу несколько документов и уйду, а бумаги мне пришлют позже.
Но вот она, папка, лежит на столе... Не надо позже... пусть это случится сейчас.
Клерк согласился, что вполне может сообщить мне название службы, передавшей меня на удочерение. Он написал его на листе бумаги и сделал фотокопию оригинала, заполненного от руки каллиграфическим почерком служащего. Документ выглядел таким древним... Все бланки, которые он вынимал из папки, пожелтели от времени и были заполнены от руки.
Есть ли там дата рождения моей матери? Это помогло бы мне ее отыскать. Он качает головой. Этого он мне сказать не может.
Ладно, но послушайтемоя приемная мать, миссис Уинтерсон, всегда говорила, что моя биологическая мать родила меня в семнадцать. Если я буду знать ее возраст, я смогу начать поиски на генеалогическом сайтеи хоть у нее достаточно распространенное имя, я уже сузила круг вероятных возможностей до двух, но не знаю, какой из них выбрать. А может быть, оба варианта неверные. Это развилка. Место, где вселенная распадается на две. Помогите мне.
Его бросает в пот. Он начинает листать процессуальный кодекс. Сьюзи велит мне выйти.
Я от души толкаю двустворчатую дверь и вываливаюсь на тротуар в компании с остатками молодежинекоторые из них выглядят дерзко и облегченно, другие в отчаянии, все хором курят и что-то друг другу рассказывают.
Мне хочется оказаться в другом месте. Лучше бы я все это не начинала. Зачем я все это затеяла?
Я снова у закрытой коробки, в которой лежит "Роял Альберт", под ним спрятаны бумаги, а еще глубжене мое свидетельство о рождении. Кем же была та женщина, что однажды пришла к нашей двери и перепугала миссис Уинтерсон так, что та потом плакала и злилась?
Когда я возвращаюсь в переговорную, Сьюзи уже заставила клерка пообещать, что он пойдет и узнает у ведущего прием судьи, какие документы из папки он может нам показать, а какие нет. А мы вернемся через сорок пять минут.
Так что мы уходим и усаживаемся за столик в открытом кафе, где подают чай в больших кружках, и я вдруг понимаю, что здесь готовят такие же точно бургеры и жареную картошку, какими они были в "Палантине", любимом местечке миссис W. Фасоль на тосте, мутные окна и мои будущие миссионерские подвиги.
- Мне пришлось тебя отослать, чтобы ты заткнулась,говорит Сьюзи. Я изумленно смотрю на нее. Я-то думала, что за все время не проронила ни слова.Ты что, не помнишь, что ты несла? Честно говоря, полную околесицу. Сплошной лепет, мне просто жаль этого парня!
Но я не лепетала! А в голове у меня пустоне просто пусто, а абсолютно пусто. Очевидно, я снова схожу с ума. Нужно все прекратитьсейчас же. Не хочу быть в Аккрингтоне. Ужасно не хочу ничего вспоминать.
Я не была здесь с тех пор, как похоронила отца.
Какой бы безумной я ни была, как бы мне ни было плохо, но раз в месяц я приезжала в Ланкашир, чтобы навестить папу, а иногда он приезжал погостить ко мне в деревню. С каждым разом он все сильнее слабел, но ему нравилось бывать у меня, и в 2008-м он собирался приехать на Рождество.
Пока я договаривалась, что заберу его, папа сидел у огня и смотрел в окно. Доктор не рекомендовал ему путешествовать, но папа был настроен приехать, и я готова была его принять. Я поговорила с врачом, и тот сказал мне, что отец почти ничего не ест.
Когда мы приехали, я очень аккуратно спросила его, не собрался ли он умереть, а он улыбнулся и ответил: "После Рождества".
Он говорил и в шутку, и всерьез. В ночь на Рождество я поняла, что не смогу уложить его в кровать, и тогда разложила диванные подушки на полу у камина и наполовину стащила, наполовину столкнула его со стула на это самодельное, но удобное ложе, раздела его, как делала уже неоднократно, и помогла надеть пижаму. Он уснул, огонь в камине догорал, и я села рядом. Я говорила с ним, я рассказывала ему, что очень хотела бы, чтобы мы с ним поладили раньше, и что очень хорошо и правильно, что мы все-таки вместе, и я очень этому рада.
Я пошла спать, но что-то резко разбудило меня в четыре утра, и я спустилась вниз. На папиной кровати спокойно развалились кошки, а отец дышалнеглубоко, но дышал.
Небо было полно звездв этот час между днем и ночью они ниже и ближе к земле. Я распахнула занавески, чтобы впустить в комнату звездный свет на тот случай, если папа проснетсяв этом мире или же в ином.
Он не умер в ту ночь, и через два дня Стив, прихожанин нашей церкви, приехал, чтобы отвезти его назад, в Аккрингтон. Когда они отъехали, я вдруг сообразила, что за всей суетой с чемоданами, рождественскими пирогами и подарками, я с ним так и не попрощалась, и тогда я запрыгнула в свой "лендровер" и пустилась за ними вдогонку. Я почти догнала их у холма, но они успели проскочить светофор, а мне включился красный.
На следующий день папа умер.
Я приехала в Аккрингтонский дом престарелых на машине. Отец лежал в своей комнате, красиво выбритый и причесанный. Неста, здешняя хозяйка, сама об этом позаботилась. "Мне нравится это делать,сказала она.Такое у меня призвание. Посидите с ним, а я пока принесу вам чайку".
Раньше на севере Англии бытовала такая традиция: если вы хотели проявить уважение к кому-либо, вы подавали ему чай в маленьких чашечках. Неставысокая, дородная женщина, настоящая великаншавернулась с чаем в кукольном наборе посуды. Там даже были щипцы для сахара размером с пинцет для бровей. Она уселась на единственный стул, а я сидела на диване, рядом с мертвым папой.
- Вам надо будет повидаться с коронером,сказала она.А то вдруг это вы его отравили.
- Я отравила папу?
- Ага. Пирогом с мясом. Доктор не велел ему никуда ездить, к вам он приехал живым, а потом вернулся и рухнул замертво. Это все из-за Гарольда Шипмана.
Гарольд Шипман был у всех на слуху, замыкая череду врачей-убийц, отправлявших на тот свет пожилых пациентов. Но папу он не убивал.
[Гарольд Шипман (19462004)британский серийный убийца-врач по прозвищу "Доктор Смерть", орудовавший в пригороде Манчестера Хайде. Убивал жертв, вводя им большую дозу морфия. Жертвами Шипмана, как правило, становились пожилые женщины-пенсионеркибывшие работницы местных фабрик, секретарши, домохозяйки. После каждого убийства он забирал себе какую-нибудь безделушку на память. Признан виновным в 15 убийствах, приговорен к пожизненному заключению. За день до своего 58-летия повесился в тюремной камере.]
- Я это к чему,сказала Неста,они теперь все проверяют. Коронер должен обязательно осмотреть тело и дать разрешениетолько тогда мы сможем похоронить вашего отца. Говорю вам, этот Гарольд Шипман подложил нам всем порядочную свинью.
Она налила мне еще чаю и улыбнулась папе.
- Только поглядите на него. Он с нами. Уж вы мне поверьте.
Коронер дал разрешение на похороны, но мрачная комедия на этом не закончилась. У отца было выкуплено место на кладбище, но когда мы после заупокойной службы на это кладбище прибыли, то оказалось, что мой платеж за услуги по выкапыванию могилы еще не пришел. Могила была готова, но кладбище требовало оплаты наличными. Я пошла в тамошнюю контору и спросила, что теперь делать. Один из клерков стал объяснять мне, где находится ближайший банкомат. Я сказала:
- У меня здесь отец в открытом гробу. Я не могу ходить по банкоматам.
- Ну, мы обычно категорически настаиваем на предоплате, потому что когда покойного уже похоронили, то обратно его так просто не выкопаешь, если родственники потом надумают дать деру.
Я попыталась убедить их, что не собираюсь сбегать. К счастью, у меня с собой в сумочке был экземпляр "Апельсинов"я собиралась положить его отцу в гроб, но передумала. Кладбищенских служащих книга весьма впечатлила, а один из них даже видел снятый по ней телефильм... Так что они еще немного помялись и согласились, чтобы я выписала им еще один чек прямо на месте; и мой отец в плетеном из ивовых прутьев гробу был опущен в могилу рядом со своей второй женой. Такова была его воля.
Миссис Уинтерсон лежит поодаль от них. Одна.
Но пора было возвращаться в суд.
- Ты только держи язык за зубами,сказала мне Сьюзи.
На этот раз клерк выглядел более дружелюбно. Судья уполномочил его подтвердить возраст моей матери, но не ее дату рождения. Она родила меня в семнадцать, так что в этом миссис Уинтерсон мне не соврала.
Я повела Сьюзи на Уотер стрит 200, посмотреть на мой дом. И на церковь Елим на Блэкберн роуд. И на библиотеку, которая теперь была бесстыдным образом лишена многих книг, включая "Английскую литературу от А до Z".
Как и в большинстве библиотек Великобритании, книги здесь теперь менее важны, чем компьютерные терминалы и CD напрокат.
А когда мы возвращались в Манчестер, то проехали через Блэкли, где когда-то жила моя мать. Может, она и сейчас там живет? Может быть, вон та женщина на автобусной остановкеэто она?
Миссис Уинтерсон говорила мне, что моя мать умерла. Правда это? Или неправда?
***
Служба по делам приемных детей давно была реорганизована, и теперь оставалось отыскать еще одну рассыпающуюся от времени папку. Я позвонила в новую службу и, запинаясь и бормоча, изложила им свои данные.
- Назовите ваше имя.
- Джанетт Уинтерсон.
- Нет, имя, данное вам при рождении. В наших записях вы не можете числиться под фамилией Уинтерсон. Ой, а это вы написали книгу "Не апельсинами едиными"?
Кошмар, кошмар, кошмар.
Я оставила их копаться в архивах, а сама сосредоточилась на поисках с помощью генеалогического сайта.
Я категорически не заинтересована в ведении записей. Я сжигаю черновики и дневники, я уничтожаю письма. Не желаю продавать свои рабочие материалы в Техас и не хочу, чтобы мои личные документы стали тезисами для чьей-то докторской. Мне непонятна одержимость людей собственным генеалогическим древом. Но тогда я бы не полезла на этот сайт, правда?
Исследования привели меня к уверенности в том, что моя мать вышла замуж после того, как отдала меня на удочерение. Имя моего отца не значилось в свидетельстве о рождении, так что я понятия не имела, начали они новую жизнь вместе с чистого листа или же жизнь толкнула ее в объятия кого-то другого.
В любом случае, у меня тут же возникла стойкая и неоправданная неприязнь к мужчине, за которого она вышла замуж, и я взмолилась, чтобы он не оказался моим отцом. Его, конечно, звали не Пьер К. Кинг, но очень похоже, на омерзительно французский манер.
Затем, к своему великому облегчению, я обнаружила, что они с мамой довольно быстро развелись, а в 2009-м он умер.
Но тут попутно выяснилось, что у меня есть брат или, по меньшей мере, единокровный брат, и лучше бы мне поумерить недобрые чувства к отцу, который вполне могили не могоказаться отцом и мне.
Что заставило их отказаться от меня? Наверное, это было на его совести, потому что она не могла быть в этом виновата. Мне нужно было верить, что моя мама любила меня. И в этом заключался риск. Это могло оказаться выдумкой. Если я была желанной, то как вышло, что я стала нежеланной шесть недель спустя?
И я задумалась: а что, если мое неприятие мужчин в целом связано с этой давней утратой?
Я больше не думаю о мужчинах плохоэто еще одна вещь, которая кардинально во мне изменилась, когда я проходила через безумие. Мои знакомые мужчины проявляли ко мне участие, и я обнаружила, что могу на них положиться. Но характер мой изменился не только в этомя стала проявлять большую терпимость и сочувствие к страданиям и неадекватности всех человеческих существ, будь они мужского пола или женского.
Но были мои взгляды новыми или старымиа я была очень зла на мужа своей матери. И мне хотелось убить его, несмотря на то, что он был уже мертв.
Ни слова от службы по делам приемных детей. Мне пришлось наорать на себя, прежде чем я смогла им перезвонить. Набирая номер, я металась по комнате, а потом у меня перехватило дыхание.
Они были весьма милыах, простите, они потеряли номер моего телефона. Да, и дело о своем удочерении я увидеть не могу, но это может сделать мой социальный работник, при условии, что она не раскроет мне информацию касательно Уинтерсоновконечно, это устаревшее правило, особенно, если учитывать, что оба они уже мертвы.
Риа отправила запрос о получении доступа к делу, а тем временем настал мой день рождения и тем временем я потеряла след своей матери, потому что женщины меняют фамилии. Вышла ли она снова замуж? Жива ли она?
Это меня беспокоило. Столько усилийи вдруг выяснится, что она мертва? Я всегда верила, что она умерла... Так говорила миссис W.
На мой день рождения мы со Сьюзи улетели в Нью-Йорк. И Сьюзи сказала:
- Я думаю, что ты знаешь, как этолюбить.
- Знаю?
- Но я думаю, что ты не знаешь, как быть любимой.
- Ты о чем?
- Большинство женщин умеют отдаватьнас этому учатно у большинства женщин сложности с тем, чтобы получать. Ты щедрый и добрый человекиначе я бы не была с тобой, какой бы умной и впечатляющей ты ни былано наши конфликты и трудности все вертятся вокруг любви. Ты не доверяешь мне любить тебя, да?
Нет... Я же из не той колыбели... все пойдет неправильно, как и раньше. В самой глубине души я в этом уверена.
Любовьэто усилие, которое я должна предпринять сейчас, чтобы поверить, что у меня все будет хорошо. Я не должна быть одна. Мне не нужно вырывать все с боем. Мне не нужно ни с кем сражаться. Я не должна убегать. Я могу остаться, потому что у меня есть здоровая, устойчивая и постоянная любовь.
- И даже если нам придется расстаться,говорит Сьюзи,ты будешь знать, что ты состояла в хороших отношениях.
Ты желанна, ты понимаешь это, Джанетт?
Мы с Риа встречаемся в Ливерпулеона там живет. Она приезжает ко мне в отель с еще одним конвертом, и я чувствую знакомые сухость во рту и сердцебиение.
Мы наливаем себе выпить. На свет божий извлекается еще один древний бланк.
- Так,говорит Риа,ты происходишь из рабочего классатвой отец был шахтером! Всего пять футов и два дюйма ростомсмотри, кто-то приписал это карандашом на обороте. Он увлекался спортом, ему был двадцать один год и у него были темные волосы.