Умирает и надежда создать коалицию против фашизма.
Прошло почти двадцать лет, и редко кто из сербов приезжает сюда, в Марсель, на улицу Ла-Канбьер, которая выходит на площадь Биржи. Здесь нет ни памятного знака, ни даже таблички, что 9 октября 1934 года в 16 часов 20 минут был убит последний король королевства Югославия Александр I Карагеоргиевич.
Но в этот самый день, в этот самый час подъезжает на машине на площадь Биржи русский священник.
Вот он берет метлу, подметает место убийства короля. Кладет на асфальт коврики, на которых изображены орлы. Ставит столик, застилает его белой скатертью. Выкладывает на столик напрестольный крест, икону Спасителя, Евангелие.
Возжигает лампаду и свечу, начинает службу.
Никто не мешает ему, хотя площадь Биржи и улица Ла-Канбьер в самом центре шумного и многолюдного Марселя, одного из самых крупных портов Средиземноморья. Это современный Вавилон, здесь смешались десятки языков и народов.
Полицейские воспрещают проезд транспорта через площадь, не подпускают любопытствующих к священнику.
А он уже зажег кадило, машет им, и колокольцы на цепях кадила позванивают.
Упокой, Господи, душу убиенного раба Божия короля Александра, с ним же невинно убиенных здесь от руки нечестивого, и прости им грехи вольные и невольные
Смотрят французы и англичане, африканцы и азиаты, белые, черные, желтые, как невысокого роста священник на непонятном им языке что-то распевает теноровым голосом, машет кадилом, опускается на колени. Священник бос, худ, но его молитва высока и крепка, и люди понимают, что на их глазах происходит таинственное, не поддающееся обыденному пониманию действие, нужное и живым, и мертвым.
Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная
Глава двенадцатаяУ каждого свой крест
Блаженнейший высоко чтил память убиенных государей, сказал Милош. Его отношение что к сербскому королю, что к русскому императору было одинаково благоговейным. Он вообще считал, что несчастья на наши народы обрушились как раз потому, что произошло помрачение умов. Народ отвернулся от помазанников Божьих. Предал, даже радовался, когда их свергли.
Да, особенно у нас, русских, было прямо-таки ликование, согласился с Милошем Алексей Иванович. И что удивительно, даже среди духовенства нашлись аплодирующие временному правительству и господину Керенскому
А что тут удивительного? отец Александр вдохнул, устроился поудобней, положил свою лысоватую голову на спинку кресла и приготовился подремать, а может, и поспать. Приди сейчас к власти какой-нибудь краснобай из Думы, сразу бы нашлись и среди священников люди, славящие балабола. Мы тоже человеки
Пишут, что Керенский был блестящим оратором, заметил Черданцев. А кто же не любит вдохновенных болтунов? Телевидение, Интернет То бишь мусорная яма.
Ну что вы так? заступился за Интернет Федор. Прекрасный справочник, можно получить любую информацию.
Кто спорит. А вы почитайте, что пишут так называемые «блоггеры». Это же ужас, отец Александр сладко зевнул. В сон потянуло
Федор зашторил иллюминатор.
Давай и мы подремлем, Ваня.
Иван послушно закрыл глаза.
Но ему совсем не хотелось спать. Он узнал столько нового, что сейчас заботился только об одном, не забыть даже самой маленькой подробности из всего, что он услышал от этих замечательных людей. Какое счастье, что он оказался вместе с ними! Спасибо сестре Ирине, что она не побоялась отправить его на край света, в этот Сан-Франциско. И мужу ее, Николаю Николаевичу, спасибо. Хотя он и скрытный, но деньги вложил, чтобы выкупить дело отца. И на Ирине женился. Но некоторые по телевизору говорили, что не по любви, а для того чтобы она стала его компаньонкой. А некоторые даже писали, что он папу Вани «заказал». А то, что киллер и маму расстрелял, так это потому, что она под руку попалась. Нет, не мог Николай Николаевич так поступить. Они же с отцом были друзьями. Отец сам говорил, что
Коляделовой человек. Хваткий. Ну и ладно. Если он виновен в гибели родителей, Господь его все равно накажет.
А в том, что Бог есть, Иван теперь нисколько не сомневался. Он и раньше относился к верующим людям с почтением, а теперь твердо уверился, что Бог, конечно же, есть. Раз есть такие молитвенники, как Иоанн Шанхайский, какие могут быть сомнения?
«Надо будет мне попросить отца Александра, чтобы меня крестили. А то крест Ирина мне надела, а я не знаю, крещен или нет. Хотя она говорит, что бабушка меня крестила. Как жалко, что я бабушку плохо помню. Маленький был. Ира говорила, что она меня любила. А мама такая самая красивая. И папа Если бы не этот огромный дом. Хотя все там есть. И магазины, и кино, и рестораны. Некоторые даже с детьми ходят туда гулять. Но убили как раз из-за этого дома.»
Когда Иван думал о матери и отце, ему становилось грустно. С тех пор как их убили, он и заболел головой. Но стоило подумать о чем-то радостном, пусть даже самом незначительном, как Ивану становилось лучше и постепенно голова переставала болеть. Например, как мама и папа приходили с работы. Приносили что-нибудь вкусненькое, а часто еще и какие-нибудь подарочки. Пусть маленькие и вроде незначительные, но зато такие хорошие. Больше всего радовали цветные карандаши или краски. Или тетради для рисования.
Ваня пристрастился к рисованию, стал ходить на занятия в школу живописи. Но когда отца и мать убили, в эту школу он перестал ходить. Болезнь не позволяет. Николай Николаевич, когда смотрит на Ванины рисунки, говорит: «Что-то есть, наверное. Но я этого не понимаю, честно скажу».
«Вот если б была мама Или папа Они бы меня похвалили».
В это время разговор зашел как раз о живописи. Потихоньку переговаривались Милош и Людмила Михайловна.
Ваня их хорошо слышал.
Вы сказали, Милош, что владыка высоко почитал государя Николая II. Я об этом мало знаю. Попадалась на глаза лишь одна его проповедь. Но и она показалась какой-то общей, обычной..
Владыка вообще любил говорить кратко и по существув подражание великим учителям Церкви. А что касается Николая II, то тут надо помнить, что именно в Сербии его впервые начали почитать как святого. Помните, я рассказывал про монастырь святого Наума на Охридском озере? Здесь произошло чудо с русским художником Степаном Колесниковым, прекрасным живописцем. Им даже Репин восхищался. Степан Федорович из эмигрантов. Остался в Белграде, потому что там его очень полюбили. И вот Колесникову заказали расписать своды собора святого Наума. Он решил написать пятнадцать медальонов и расположить в них лики святых. Написал четырнадцать ликов, а пятнадцатый почему-то не может. Какая-то непонятная сила останавливает. Никак не решит, кого же из святых написать.
И вот, как-то ближе к вечеру он зашел в пустой храм.
* * *
Садилось солнце, сквозь высокие окна пробивались лучи. Листва деревьев у храма колыхалась под дуновением ветра. На сводах перемещались тени, причудливо колыхались, играя со светом
И вдруг на стене, в пустом овале, проступили скорбные черты государя императора.
Художник отчетливо их увидел! Пораженный, он сразу взялся за кисти. Не стал наносить рисунок углем, как это обычно делается. Сразу стал писать кистью. Работал, пока не стемнело.
Ночь не спал. Ждал утра. И почти побежал в храм. И не ушел оттуда, пока не закончил работу.
И вдруг на стене, в пустом овале, проступили скорбные черты государя императора. Пораженный художник сразу взялся за кисти
Так появилось первое изображение царя-мученика как святого. Это было в тридцатые годы.
Интересно, Алексей Иванович повернулся к Милошу. А я думал, что первый храм и первые иконы Николая II появились в Брюсселе. Ведь там построили храм в память царя и его семьи. Я, правда, там не был, но хорошо знаю, что там служил Блаженнейший.
Это когда он прибыл в Брюссель в пятьдесят первом, уточнил Милош. А в тридцать шестом, при закладке храма-памятника, о котором вы говорите, сербский митрополит Досифей сказал, что Сербия чтит государя императора Николая II как святого. Вот с какого времени идет прославление царских мучеников.
А у нас-то сколько лет пересуды велись: «Прославлять, не прославлять», сказал отец Александр, не открывая глаз. Сколько лжи, хитрования, клеветы И все для тою, чтобы и смелыми себя показать, мол, обличаем коммунистов, не боимся правды, и в то же время осадить народ, да вы что, какой он святой, ваш Николай? Ну, хороший семьянин, а царь-то никчемный. Ох-хо-хо И ведь как научились все перевирать, доказывать, что ложь есть правда.
Все равно народное чувство не обманешь, Алексей Иванович тоже собрался поспать, достал черные мягкие наглазники, откинул спинку кресла.
Блаженнейший с первого известия об убийстве сразу все понял. Еще в Харькове, юношей. Митрополит Антоний отслужил заупокойную литургию. Наверное, это была первая служба по убиенным царственным мученикам. И владыка, тогда еще Михаил Максимович, молился на этой литургии, вспомнил Федор.
Коммунисты думали, что победили, сказал Алексей Иванович. В Париже я вас повезу в храм
Александра Невского. Это на улице Дарю. В пятидесятые, по подписке, собрали деньги на поклонный крестк официальному прославлению царственных мучеников. Крест уникальный, стоит его посмотреть. Сделан в древненовгородском стиле, четырехметровый. На нем в квадратах, сверху донизуиконы государя, государыни, цесаревича, четырех княжон. Затем портреты доктора Боткина и всех, кого расстреляли, докалывали штыками в доме инженера Ипатьева. Они надеялись, что никто и никогда не узнает об их зверствах. Ведь после расстрела тела ритуально обескровили, расчленили на куски. Потом сжигали Кого не успели сжечь, зарыли в землю. Но верные Господу и своему народу поругаемы не бывают. «Сим победиши»написано на вершине Креста. По-моему, это очень точно.
Федор Еремин смотрел на Черданцева с нескрываемым удивлением. Он не ожидал, что Алексей Ивановичтакой поклонник царской семьи. Белые волосы Черданцева лежали на спинке кресла, черную повязку он снял с глаз.
Иван не спал, внимательно слушал.
«На могиле папы и мамы надо тоже поставить крест. Правда, не такой большой, но все же. А почемукрест?»
И сам себе ответил:
«Потому что папу и маму тоже расстреляли. Кому-то надо было заплатить, что ли. Конечно, из-за денег убили. И из-за этого дома. Николай Николаевич говорил, что он понадобился кому-то там из верхушки».
Ваня вспомнил, как его вызвал следователь. Прямо как в кино. Сидели друг против друга, в кабинете. Следователь выглядел вполне современнокоротко стрижен, без галстука, в футболке, в замшевой куртке. И лицо открытое, симпатичное. Только вот взгляд какой-то слишком уж пристальный, недобрый. Хотя он и улыбался время от времени, стараясь расположить Ваню к откровенности. Но Ване и скрывать-то было нечего, кроме разве одного.
Уже после похорон, утром, он чистил зубы в ванной комнате. И зубная щетка неожиданно выскользнула из руки. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и заметил, что одна черная кафельная плитка, самая нижняя, которая шла от стены вдоль ванной, образуя вместе с другими полосу, соединяющую красный кафельный пол с белоснежной эмалью, слегка отвалилась, образовав щель. Ваня решил черную плитку придвинуть на место, но она выскользнула из его мокрой руки и упала. Ваня увидел у самой стены какой-то сверток. Не удержавшись, он достал его, развернул толстую ковровую ткань.
В нее был завернут пистолет. Серебристое дуло, коричневая рукоять.
Пистолет был тяжелый и холодный.
Ваня завернул его в ткань и положил на место, укрепив черную плитку так, чтобы она не падала и чтобы не видна была щель между этой плиткой и соседней.
«Это Николая Николаевича, подумал тогда он. Значит, пистолет ему нужен на всякий пожарный случай».
И когда симпатичный следователь спросил, не находил ли Ваня в квартире что-нибудь такое необычное, Ваня сразу понял, что следователь как раз имел в виду тот самый пистолет «Макаров». Ваня в Интернете посмотрел, что именно такой пистолет хранит Николай Николаевич. Владельцу такого большого дома, как супермаркет «Любимый», конечно же, надо иметь пистолет.
«Вот если бы у папы было оружие, подумал Ваня. Хотя убийца всегда появляется неожиданно А если Николай Николаевич выстрелил в отца? Если и не он, то наемник:. Маму они не хотели убивать, она оказалась рядом с отцом случайно, об этом все газеты писали. Но почему он сохранил пистолет? Ведь его выбрасывают в реку или зарывают где-нибудь в лесутак в фильмах убийцы делают. А тут в доме спрятал. Посчитал, что все сделал надежно? А плитка возьми и покосись. Лучше бы этого не видеть. Голова, голова болит..»
Ваня стал доставать лекарство из сумочки, которую носил на ремне.
Отец Александр заметил беспокойство Ивана, протянул ему бутылочку минеральной.
Поплохело, Ваня? спросил священник, видя, как болезненно морщится Иван.
Сейчас пройдет. Сейчас
Через некоторое время ему стало лучше. Повернувшись к священнику, Иван спросил:
Отец Александр, вот хочу спросить Это справедливо, если убийцу расстрелять? Например, мой друг выяснил, кто убийца. И решил отомстить за отца и мать, которых этот человек убил.
Что ты, что ты, Ваня. Какой такой твой друг? Есть ведь суды.
А если через суд ничего не докажешь?
А если твой друг ошибается?
Ну, он не совсем выяснил И для верности хочет под пистолетом убийцу допросить.
У него и пистолет есть?
Есть. Он его нашел. Случайно. Убийца в доме спрятал.
А-а-а, многозначительно протянул отец Александр, уже кое-что понимая. Дело серьезное, Ваня. Знаешь, может и выстрел случайно раздаться. Может и убийца ловчее твоего дружка оказаться. Возьмет и выбьет пистолет.
Да, в фильмах так бывает. Надо как следует подготовиться. А скажите, отец Александр Вот царю и его семье сделали крест в четыре метра высотой. А на могиле моего папы и мамы креста вообще нет. Просто плиты с портретами и надписями. Правда, все из мрамора. Это правильно?
Если твои родители были верующими, то неправильно. Нужен крест, хотя и не в четыре метра, конечно. Просто выбить на плитах и все. Они ведь крещеные?
Да, их в детстве крестили. И меня как будто тоже. Но я точно не знаю.
Это дело поправимое, Ваня. Кресты на плитах твоих родителей мы выбьем. Тебя крестим. А вот с другом твоим надо как следует поговорить, чтобы он глупостей не наделал Познакомишь меня с ним?
Ну, посмотрим Я с ним поговорю. Скажите, батюшка, а вот почему на могилках ставят крест? Вот и царю придумали крест в четыре метра..
Потому что крестэто оружие православного. Посильнее твоего пистолета и даже какой-нибудь суперракеты. Разве ты не знаешь, что Христос распят на кресте? Из орудия смерти крест стал орудием победы. Потому что Христос воскрес, понимаешь? Ну, чего ты плачешь? У всех и каждого есть свой крест. Его надо уметь нести. Мы еще с тобой об этом поговорим.
Глава тринадцатаяСретение Господне
Федор проснулся, когда по трансляции объявили, что самолет идет на посадку. Ну, вот и Сан-Франциско. Плотные облака пока еще застилали этот город, кварталы которого тянутся по полуостровус одной стороны Тихий океан, с другой залив, названный в память святого из итальянского городка Ассизи, по имени Франциск.
«Странно все-таки, думал Федор, люди, алчущие золота, ради него готовые глотку перегрызать, свой город назвали именем святого, который как раз отринул не только золото, но и все, что связано с комфортом, даже маленькими слабостями человеческими. Грубая ряса, подпоясанная веревкой, вот образ францисканца. Значит, рвущиеся к добыче все-таки понимали, что золотая жила вовсе не в горном чистом ручье, а в чистой душе? Понимали! А все-таки именно к американцам приклеилась эта фраза, сказанная ОГенри: Боливару не снести двоих.
Значит, один золотоискатель должен обязательно убить другого, хотя тот и был ему другом. Так живете вы, выстроившие вот эти небоскребы? Вы-то помните, кто такой святой Франциск? Или для вас конь по имени Боливар все же важнее святого?»
Уже стал виден океан, потом знаменитый мост Золотые ворота, словно парящий в воздухе, потом деловая часть города, громадная парковая зона и весь город, который, как пишут в путеводителях, расположен на сорока двух холмах. Здесь есть и кварталы домов в викторианском стилеих называют «раскрашенная леди». Есть и «чайна-таун», китайский квартал, есть и русский.