«Но ведь не случайно именно сюда направил Господь русского святого, который ни в чем не уступал святому Франциску, а превзошел его в главном. Святитель не создавал свой орден, не стремился выделить себя, хотя как раз в этом его обвиняли главные гонители и прямые враги. Он, наоборот, все сделал для того, чтобы преодолеть раскол, чтобы не быть ему впредь никогда».
Город, где туманы заволакивают целые районы с утра до утра, все же открылся перед русскими паломниками.
Их встретили радушные улыбчивые хозяева, и кварталы города, по которым они ехали на небольшом удобном автобусе, тоже казались гостеприимными.
А вот и квартал, который называется Русским.
Стройный белоснежный храм как будто опустился с неба, принесенный Самой Богоматерью и Ангелами из снежной России сюда, на берега Тихого океана, в этот разноязыкий город
Разместились, привели себя в порядок и вновь встретились уже в небольшом ресторанном зале отеля. Отобедали и направились к цели своего путешествияхраму «Всех скорбящих Радость». Он на улице 6210, Geary Blvd, как гласила надпись на английском.
И вотвзглядам предстали такие родные и радостные русскому взгляду шлемовидные купола, увенчанные крестами. Их пять, они золотистого цвета. Под завершениями высоких арок, идущих по фронтону слева и справа от входа, расположены прекрасные мозаики с изображениями великих святителей, учителей Церкви. Над входом в храмеще одна, где к Богоматери притекают коленопреклоненные страждущие и скорбящие, которых так много было и есть в русском рассеянии.
Вышеправославный крест.
Стройный белоснежный храм как будто опустился с неба, принесенный Самой Богоматерью и Ангелами из снежной России сюда, на берега Тихого океана, в этот разноязыкий город.
Разбойный «Дикий Запад» принял респектабельный облик, стал одной из визитных карточек Соединенных Штатов.
Но Федору сейчас вовсе не думалось о том, что пряталось за внешним обликом Сан-Франциско, таким благополучным, сверкающим лакированной красотой.
Он шел к святому, которого так почитал и о котором столько думал.
И вот они уже в соборе, и трепетная тишина обступила их.
Впереди всех шел один из священников храма, направляясь к раке с мощами святителя. Она находилась под сенью, на высоких столбах. Горели неугасимые лампады.
Ну, Ваня, проси у владыки Иоанна, чего больше всего желаешь, тихонько сказал отец Александр.
В рясе, с наградным крестом, украшенным каменьями, сейчас он выглядел внушительно, солидно. Да и остальные паломники надели все самое лучшее, что взяли с собой.
«Святый Иоанне, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский, моли Бога за нас, многогрешных. Дай силы и мне, немощному иерею, прошептал про себя отец Александр. И моим чадам, и жене. И России нашей многострадальной. Чтобы она все вынесла, выстояла и победила».
И каждый просил о том жена свой лад.
Отслужили молебен, по обычаю владыки обошли все святыни храма и приложились к ним.
И только после этого вернулись в отель.
Священник, который сопровождал паломников, был лысоват и улыбчив. Воспитанник местной православной гимназии, он потом окончил богословский факультет Калифорнийского университета. По-русски он говорил с заминками и с тем акцентом, которого редко кому из иностранцев, выросших вдали от Родины, удается избежать.
Когда разговорились, отец Александр, видя, что местный священник, отец Владимир, уже расположен к приехавшим, спросил:
А что, батюшка, с вами-то было что-то чудесное по молитвам к Блаженнейшему? Не расскажете ли?
Отец Владимир улыбнулся несколько смущенно.
Я вам расскажу, как у нас голосование шло, когда решался вопрос о воссоединении наших Церквей. Было некое смущение И тогда решили положить резолюцию на мощи владыки Иоанна. Отслужили ему молебен. А когда на следующее утро вновь собрались, чудом Божьим единодушно была принята резолюция! Она, как вы должны помнить, говорила, что IV Всезарубежный Собор принял решение уврачевать рану разделения в Русской Церкви.
У нас в Париже, заметил Алексей Иванович, отношение к православной Москве изменилось, когда прославили государя императора Николая II и его семью. Это было, пожалуй, одним из решающих обстоятельств для устранения разногласий.
Да, конечно, согласился отец Владимир. Иначе бы и владыку Иоанна не прославили в Москве. Но, слава Богу, теперь разделение позади.
А скажите, начал отец Александр, хотя я понимаю, что это вопрос особый Сам владыка не любил говорить об этом прискорбном событии. Чаще всего не отвечал на этот вопрос..
Вы имеете в виду суд нам ним? Здесь существует заблуждение: некоторые биографы сгущают краски, пишут, что владыку вызвали в суд, и так далее. На самом деле все обстояло по-другому. Ведь владыку и направили в Сан-Франциско, когда была приостановлена постройка кафедрального собора. Святитель Иоанн сидел на скамье подсудимых не потому, что его обвиняли в присвоении церковных денег, а по положениюкак настоятель и глава приходского совета, понимаете?
Отец Владимир горестно вздохнул и продолжил:
Конечно, вы знаете, что и в Шанхае у него были гонители и завистники. И открытые враги.
Да, знаем, подтвердила Людмила Михайловна. Мама мне говорила, что один священник прямо в храме владыку стал обвинять. А тот стоял и смиренно слушал, как его поносят.
Вот, кивнул отец Владимир. И великих учителей гнали. Свои злее других. Суд, конечно, во всем разобрался, слава Богу. Проверили все счетавсе было оформлено как положено. Но клеветники и завистники на этом не успокоились. Вам я не боюсь рассказать этот случай. Вижу, что вы ревнители памяти владыки Иоанна. Мне эту историю рассказал непосредственный очевидец события. Да что там скрыватьэто мама моя. Она в приюте работала. А у владыки там маленькая комнатка былавы ее обязательно увидите
Этот священник, иеромонах Потапий, с самого приезда владыки в Сан-Франциско норовил в чем-нибудь, пусть в самом малом, уличить архиерея. Причем всегда делал это с оговорками, предисловиями и извинениями.
Вот, владыка, не знаю, что и делать со своею памятью, к примеру, начинал он. Ведь знаю, что не надо мне соваться, а все однопроклятая память мешает, Потапий был толст, ростом вышел значительным и возвышался, как скала, готовая вот-вот обрушиться на худенького владыку.
Говори, в чем дело, останавливал тот поток слов Потапия.
Да ведь вы в проповеди сегодня произнесли, что старец Симеон отошел ко Господу после встречи Христа младенца, когда ему было 160 лет. А на самом деле360.
У святителя была прекрасная память, и он не мог ошибиться.
Похвально, отец Потапий, что у тебя хорошая память. Но надо бы иметь и не менее хороший слух.
Владыка повернулся, чтобы выйти из ризницы, а отец Потапий, так, чтобы слышали все молодые алтарники, обиженным голоском произнес:
Нас учат смиренно ошибки признавать, а сами пример обратный молодежи показывают.
Владыка знал, что отец Потапий давно рвется в настоятели храма и больше тогов архиереи. Но прислали из Европы владыкуи мечты рухнули.
Открыто отец Потапий выступил и на приходском совете, когда было затеяно дело о якобы растраченных не по назначению церковных деньгах.
Но все бы ничего, если бы не этот случай, что произошел уже после закрытия дела в суде.
В воскресенье, после вечерни, владыка вернулся к себе в комнатку. Мать отца Владимира, Софья, принесла владыке обед. Были там обычный суп, овсяная каша, чай, пара ломтиков хлеба.
Владыка потрапезничал, уселся за рабочий стол, как всегда, заваленный письмами. Это была его обычная почта, и вечером он разбирал ее, отвечая на срочные призывы о помощи. Нередко помогали письма, а не только его личный приход к больным.
Внезапно он почувствовал слабость. Подступила к горлу тошнота, выступил обильный пот.
Владыка встал, с трудом спустился по лестнице.
Софья, уже собравшаяся уходить, увидела, что святитель едва передвигает ноги и лицо его в поту.
Владыка выставил руку вперед, успокаивая помощницу.
Дверь в туалет была приоткрыта, Софья видела, что владыку изнурительно рвет. Еду, как всегда, готовила она. Чем же тогда мог отравиться владыка?
Софья решила бежать за доктором.
Не надо, остановил ее владыка. Сейчас все кончится.
Но рвота не кончалась.
Сейчас, сейчас, едва слышимым голосом уже шептал владыка.
Софья видела, что владыку рвет какой-то сизой жидкостью.
Наконец рвота прекратилась, и Софья помогла владыке добраться в его комнатку. Хорошо бы ему лечь, но, как и в Шанхае, и в Париже, всюду, где он жил, кровати у него не было. Стояло лишь кресло, в котором он отдыхал.
Она опустила его худенькое измученное тело в кресло.
Да что же это вы съели? спросила Софья.
Ничего.
Выходит, это я вас отравила?
Не ты, по движению губ она поняла, что он молится. Иди, не беспокойся, сказал он. Все уже прошло.
И врача не надо?
Не надо.
Софья решила не уходить, боясь, как бы владыке снова не стало хуже. Она вслушалась в его шепот и разобрала:
««И сказал Марии, Матери Его: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец».
Софья поняла, что владыка читает из Евангелия, кажется, от Лукиведь праздник Сретения Господня еще не прошел.
И все действительно обошлось без врача, закончил свой рассказ отец Владимир. И надо еще сказать, что никаких расследований владыка вести не стал. Более того, запретил. А отец Потапий спустя некоторое время уехал в Аргентину, кажется.
Глава четырнадцатая«Аще не крещен»
Нагулявшись по городу, Федор и Иван вернулись в отель. Здесь их уже ждал отец Александр.
А я вас потерял. Идемте, я обо всем договорился, сказал он. Как раз до вечери успеем. Федор понял, что речь ведется о крещении Ивана. Вы с Людмилой Михайловной будете восприемниками. Согласны, Федор? Ну, я и не сомневался. А ты, Ваня, готов?
Да.
Вчера говорили о крещении с отцом Александром. Батюшка сказал, что в подобном случае, какой у Ивана, есть особый чин «докрещения». Называется он «Аще не крещен». Но и к нему надо серьезно подготовиться.
Ложась спать, он учил наизусть «Символ веры», как обязал его батюшка. Вроде выучил, хотя и нетвердо. Утром решил сбрить свою бороденку и усы.
Еще вчера, войдя в собор, Иван испытал особенное чувство, которого не испытывал ранее. И в Москве Ирина водила его в разные церквичаще всего в тот храм, где служил батюшка, который и помог Ирине пристроить брата в эту поездку в Сан-Франциско.
Но в том храмехотя и было все богато изукрашено, блестело золотом, иконостас до потолка, все своды в росписях, полы выложены мраморными узорами, все же не ощущалось того благолепия, что здесь, в соборе.
Иван еще не разобрался, в чем именно заключено отличие, но сердце его уже откликнулось, застучало радостно и тревожно.
Он объяснил это тем, что предстоит крещение.
Отец Александр помог ему раздеться до пояса, закатать до щиколоток брюки.
Отец Владимир, которого настоятель благословил крестить Ивана, свершил чин оглашения.
Иван отрекся от сатаны и «от всех его дел и всех его ангелов, всего его служения и всей его гордыни».
Трижды твердо ответил священнику, что «сочетается со Христом».
«Символ веры» он прочел и ни разу не споткнулся.
Отец Владимир в белом облачениистрогий, торжественный, совсем не такой, каким сидел вчера с ними за одним столом в отеле, был для Ивана кем-то вроде посланника небес. А может, так было на самом деле.
Позади священника светились дивные иконы Иоанна Предтечи, того, что крестил Самого Иисуса Христа; Богоматери; крылатого Ангела с меч ом, опущенным вниз.
И какое-то новое, ранее совсем неведомое чувство все сильнее завладевало Иваном.
После молитв отец Владимир, свершив помазанием маслом, окунул склоненную голову Ивана в купель.
Крещается раб Божий Иоанн во имя Отца Аминь, и погрузил голову Ивана второй раз. И Сына Аминь. И в третий раз опустил голову в купель. И Святаго Духа. Аминь.
Помазали Ивана миром, надели крест, приобретенный отцом Александром здесь, в соборе, и стал Иван Иоанномправославным христианином. Уже не по словам сестры Ирины, а по действительному крещению.
Поздравили Ивана все, кто был рядом. Хотели вернуться в отель, но Иван попросил отца Владимира:
А можно остаться? Я хотел бы все получше рассмотреть. Очень красиво.
Пожалуйста. Собор расписывал архимандрит Киприан, лучший наш иконописец, отец Владимир перекрестился. Теперь его нет с нами. Если хотите, я немного расскажу о нем.
Возражений не было, и отец Владимир повел гостей и иконе святых царских мучениковведь отец Киприан был первым, кто написал икону царя
Николая II и его семьи, ставшую канонической во всем православном мире.
* * *
Отец Киприан любил собирать грибы. Хорошо идти хвойным лесом теплым днем и чувствовать благодать Божью. Запахи трав, хвои, посвист птиц, игра света и тени меж высоких дерев, что может быть лучше для покоя души?
А вот и светло-коричневая шляпка гриба виднеется под иголками. Отец Киприан пошевелил суковатой палкой, разгреб палые иголки. Целое семейство маслят открылось перед ним Одни побольшеэто папа с мамой, другие поменьшеэто детки. Срезать грибы надо ножичком аккуратно, чтобы не повредить матицу. Это только нерадивые да неумелые вырывают грибы с корнем. Не знают, глупые, что тогда не будет здесь больше грибов. А срежешь аккуратноснова приходи и бери дары леса. И маленькие детки подрастутони же для вас, глупых, и растут.
Вообще-то они, грибы эти, не маслята. Это ведь не родные тверские леса. Рос отец Киприан в Бежецке, там впервые увидел лес, полюбил и речку небыструюзадумчивую Мологу, и приток ееОстречину.
И лес там был не с такими корабельными соснами, как здесь, а с березками и кленами, елочками, под которыми и растут маслята.
Американские грибы тоже хороши на вкус, но как они называются, никто не знает. Да и грибы здесь не любяттолько русские монахи их и собирают.
Отец Киприан дал каждому виду американских грибов свое название. Вот и гриб со шляпкой красной, в белых пятнах, очень даже хорош на вкус. Угостил одного монаха, а тот в ужасе: «Да это же мухомор!»«А ты попробуй». «Не буду». «Ну и дурак. Мы с тобой в Америке, а не в России», и стал есть гриб, похожий на мухомор. Тогда и монах решил попробовать гриби разохотился, поел с отменным аппетитом.
Да, не в Тверской губернии они, не в родном Бежецке на реке Мологе, а в деревне Джорданвилль, округ Херкимер, штат Нью-Йорк. Здесь Свято-Троицкий монастырь, теперь известный всему православному миру, в том числе и в России. Это Лавра русского православного зарубежья. Трудами монахов создана здесь и семинария, и издательство есть, и храм, вокруг которого и сплотились русские изгнанники. Налажена духовная жизнь, а отец Киприан, который теперь возведен в сан архимандрита, пишет иконы для храмов русского рассеянияболее всего для тех, что возводятся в Соединенных Штатах.
Теперь отцу Киприану предстоит расписывать Свято-Богородичный собор во имя иконы Ее «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско. Не брался бы он за такое ответственное дело, стар уже, да как откажешь архиепископу Антонию, который сам приезжал к нему в Свято-Троицкий монастырь?!
Грибы владыка ел с удовольствием. И смеялся, когда отец Киприан сказал, какие он этим американским грибам дал названия.
Так ведь ты Пыжов, отче. Пусть грибы называются пыжиками, не рыжиками.
Согласен, владыка.
Помолчал. Потом сказал прямо:
Боюсь, сил у меня не хватит.
Хватит. Я тебе хороших помощников приготовил. Говорю и знаю, что ты все прекрасно сделаешь. Собирайся, со мной и поедешь.
Сборы недолги у монаховотправились в Сан-Франциско, и приступил отец Киприан к делу.
Владыке Антонию по душе была та древнерусская манера иконописи, которой следовал отец Киприан. Ведь реалистическая манера письма, пришедшая из Италии, не в силах передать той надмирности, божественности, какую несла в себе иконопись и изография, утвержденная на Руси преподобным Андреем Рублевым, Дионисием и Феофаном Греком. Их письмо давало ощущение света небесного, а итальянцы, при всей гениальности Рафаэля и Леонардо, все равно писали земные лица.