Открылась дверь, вошла Елизавета Феодоровна. Она в белом бальном платье, на плечи накинута черная кружевная шаль, которая подчеркивает ее нежное, белое лицо с румянцем на щеках. Увидев, что князь Сергей сидит за рабочим столом перед чистым листом бумаги, она сказала:
Если у тебя срочные дела, можем и не ехать.
Ах да, совсем забыл, как бы опомнился князь Сергей. Прости, милая. Едем, конечно. Мы так давно не были с тобой в театре.
Он заметил, что она разглядела письмо террористов.
Это опять они. Опять угрозы. Читай, если хочешь.
Елизавета Феодоровна взяла письмо, быстро прочла его.
Румянец с ее щек исчез.
Я хотел написать Ники, сказал князь Сергей. Но зачем? Он не слушал меня прежде, когда я был генерал-губернатором Москвы, так разве послушает сейчас? Везде беспорядки, жгут усадьбыи это они называют революцией! Как можно в таких обстоятельствах либеральничать?
Ты думаешь, их можно победить насилием? тихо спросила Елизавета Феодоровна.
Я говорю о наведении порядка, раздраженно ответил он. Об ответственности перед законом. Неужели ты не видишь, что мы летим в пропасть?
Значит, так угодно Господу.
Элла, ну зачем путать кислое с пресным? Да, карающую десницу Господа не остановишь. Но самим-то надо не только молиться, не только заниматься благотворительностью. Нельзя выпускать из рук власть, которую дал нам Бог. Преступность нельзя остановить милосердием. Преступность останавливается законом. Дети собрались?
Мы никуда не поедем. Я теперь твердо настаиваюуедем отсюда в Николаевский дворец. В Кремле надежней охрана. Там наши швейные мастерские, и я буду рядом с тобой.
Опять предлагаешь мне прятаться под твоей юбкой! Немедленно разорви письмо. Они и так считают, что я струсил, оставив пост генерал-губернатора. Откуда им знать, что я не согласен с политикой Ники! Они убили Плеве и теперь думают, что все правительство трясется от страха! Порви письмо.
Елизавета Феодоровна послушалась мужа и подошла к нему, положила руки ему на плечи.
Пожалуйста, не прогоняй меня. Позволь мне всегда быть рядом с тобой.
Князь Сергей порывисто встал, обнял жену.
Родная моя Мы живем вместе уже двадцать лет и не расставались ни на один день. Тымое сердце.
Но когда тебя нет рядом мне так тяжело.
Распахнулась дверь, в комнату вошли дети князя Павла. Маша сразу заметила выражение лиц дяди и тети, которые и ей, и брату Дмитрию стали отцом и матерью.
Что-то случилось? спросила она с беспокойством.
Нет, ничего, Елизавета Феодоровна осмотрела Машино платье. Ты уже готова ехать Но еще рано, пожалуй очень хорошо. Ты замечательная!
А кавалер почему кислый? спросил с улыбкой Сергей Александрович.
Мне неловко в куртке. Как будто я иду в классы, Дмитрий старался говорить спокойно, но обида сразу послышалась в его голосе.
Митя Фрак надевать еще не время. Хотя вон ты какой стал! Мне даже трудно поверить, что ты тот самый крошечный мальчик, которого я купал в ванной и пеленал Думаю, ваша мама осталась бы довольна, увидев вас такими.
Саша на небесах, и она видит вас, уверенно и твердо сказала Елизавета Феодоровна. Господь взял ее к себе, я знаю.
Дмитрий вяло улыбнулсядаже чуть насмешливо, и Елизавета Феодоровна заметила это.
Мальчик мой, сказала она ласково, пойми, Богне Дед Мороз с подарками. Господь дает нам испытания, которые мы должны нести со смирением и кротостью. И еще усерднее молиться. Вот увидишь, придет время, и царь простит твоего отца, вернет в Россию. Надо ждать.
Но если отец женился по любви, поторопилась сказать свое слово Мария, пусть и на разведенной, и не царской фамилии но ведь по любви? Зачем за это наказывать?
Поймите, вы не простые дети, назидательно сказал князь Сергей. Выдети царского дома, и ваш отецвеликий князь. Есть уложения, которым мы обязаны следовать при любых обстоятельствахкак положено членам царской фамилии. Павел не захотел этого понять, и я я в данном случае поддерживаю решение царя.
А как же послание апостола Павла, где он говорит о любви? «Любовь не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».
Все так, Машенька. И я рада, что ты помнишь из послания апостола наизусть. Но пойми, милая моя, апостол Павел писал о любви к Богу, ко всему сущему на земле, к ближнему и дальнему То есть о любви духовной
Я все это понимаю, тетя, обиженно и чуть высокомерно ответила Мария. Именно ко всему сущему. Значити о любви мужчины к женщине и женщины к мужчине. Вот вы разве не любите друг друга так сильно, что все восхищаются и даже завидуют вам?
Ну, далеко не все, князь Сергей посмотрел на часы. Вам еще придется не один раз услышать о нас разные гадости. Особенно обо мне. Я бы хотел, чтобы у вас было твердое мнение на этот счетнаша жизнь вся у вас на глазах.
Нет, наверное, что-то случилось, сказала Маша. Раз вы говорите так серьезно
Просто получился такой разговори слава Богу. Пожалуй, пора ехать, и князь Сергей убрал чистые листы бумаги в стол.
Москва в феврале особенно хороша. Вот сейчас, когда тихие голубоватые сумерки окутывают особняки, когда легкий снежок только начинается и теплые огоньки зажигаются в окнах, когда все вокруг свежо и чисто и так легко дышится, так хочется жить, радоваться и смеяться! Ах, если бы не болела душа! Ах, если бы смерть не ходила по пятам! Отчего людям не живется радостно в этом прекрасном городе, названном Третьим Римом? Четвертого не будет, воздвигнется новый Вавилон со скрежетом железа и скрежетом зубовным. И зачем воевать, убивать друг друга на так называемых «полях сражений» где-то в Маньчжурии, да и здесь, в Москве?
Зачем, зачем?
«Суета сует, сказал Экклезиаст, суета сует и томление духа»
Князь Сергей очнулся от задумчивости, прислушался к тому, о чем говорит жена с приемной дочерью.
Почему мы не можем принять к нам в мастерскую новых девушек? Мы вчера с княжной Оболенской осматривали залы Кремля и нашли место, где еще можно поставить столы для швейных машин.
Пусть девушки придут ко мне, сказала Елизавета Феодоровна. Сейчас будем составлять еще один санитарный поезд, надо укладывать медикаменты. Как раз понадобятся девичьи руки.
Несчастная война, князь Сергей тяжело вздохнул. Даже позорная. Какой могучей и несокрушимой державой была Россия при брате моем
Александре, и какой она стала при Ники! Поражение за поражением от каких-то японцев
Дядя, неужели мы проиграем войну? спросил Дмитрий.
Надо быть готовыми ко всему. Ты уже достаточно взрослый, Митя, чтобы разбираться и в политике. В душе своей ты должен понять, что наш державный корабль император ведет неуверенной рукой
Карета катилась легко, кучер Андрей погонял любимого своего скакуна Резвого, покрикивал да посвистывал. Князь Сергей сидел рядом с Дмитрием, Елизавета Феодоровна и Мариянапротив. В карете было уютно, совсем не холодно, но после тех слов, которые сказал князь Сергей, как будто повеяло ледяным ветром
И ничего нельзя изменить? спросил Дмитрий с дрожью в голосе.
Можно. Наша задача в том и состоит, чтобы повлиять на императора, чтобы
Не надо об этом, Сережа, перебила его Елизавета Феодоровна. Характер у Ники слишком сложный, чтобы в нем разобраться детям. Я думаю, что и многим взрослым это не под силу.
Почему? удивился Дмитрий.
Потому что он руководствуется волей Божьей, что многие или не понимают совсем, или понимают превратно.
Какой-то человек подбежал к карете и заглянул в окно.
Елизавета Феодоровна инстинктивно отстранилась и закрыла собой Машу. Человек в картузе, одетый по-крестьянски, шарахнулся в сторону и исчез.
Кто это? испуганно спросил Дмитрий.
Успокойся, какой-то сумасшедший, сердито сказал князь Сергей. Знаешь, при театральных подъездах шатается немало людей, которым надо поглазеть на знаменитых господ артистов. Может, он думал, что в нашей карете едет господин Собинов.
Карета остановилась у подъезда Большого театра. Князь Сергей вышел первым, внимательно осмотрелся. На ступеньках, перед могучими колоннами, он увидел князя Константина Константиновича, поэта К. R, с детьми. Князь Константин тоже увидел князя Сергея и, радостно улыбнувшись, пошел к нему навстречу.
Старшему сыну князя Константина, Иоанну, тому самому мальчику Ванечке, которого мы уже знаем, теперь девятнадцать лет. Среднему, Косте, пятнадцать, младшему Игорюодиннадцать.
А я вот со своими гвардейцами, улыбаясь, сказал князь Константин.
А где же Елизавета Маврикиевна? спросила Елизавета Феодоровна.
Она с дочурками пойдет в оперу в другой раз. Обычное недомогание. А вы? Кажется, чем-то встревожены?
Волнение перед премьерой Ванечка, какой ты стал большой. По-прежнему хочешь быть генералом?
Ну что вы, тетя Элла! Детские мечты. Это вот Олег у нас рвется воевать. Все бранится, что годами не вышел.
Костя с Игорем тоже решили стать военными. У Олега явные литературные наклонности, а ему подавай шашку и коня! Вот и сегодня у него какие-то неотложные дела
Тетя, я, пользуясь случаем, хочу высказать свое восхищение вами, волнуясь, сказал Костя. Мы все знаем, сколько вы делаете для фронта, для победы. И про ваши мастерские в Кремле, и про санитарные поезда
Идемте, а то опоздаем, перебил юношу князь Сергей. Поговорим в антракте.
Он продолжал осматриваться, и это заметил князь Константин.
Кого-то ждешь?
Да, один мой старый полковой товарищ Идемте, я найду его в театре.
И тут он заметил человека в картузе, бросился к нему и резко повернул к себе.
На князя Сергея смотрело испуганное лицо бородатого извозчика. А тот, что заглянул в окно кареты, был бритый, только, кажется, с усами Нет, бородка была, но именно бородка, а не борода
Обознался
Князь Сергей ретировался, вернулся к своим, взял под руку жену и повел ее ко входу в театр.
Глава третьяУбийство
4 февраля 1905 года
Морозное солнце изредка проглядывало сквозь белесые облака. Было холодно, бесснежно, задувал колючий ветер.
Дворник закончил скалывать ледок на ступеньках Исторического музея, ушел, сгибаясь от ветра. Несколько прохожих быстро прошли в Иверскую часовню, что у Воскресенских ворот.
Прикрываясь воротником пальто от ветра, высокий молодой господин в заграничной кепке с наушниками и в сапогах беседовал о чем-то с человеком в крестьянской одеждевидимо, его слугой.
Молодому господину было двадцать шесть лет. Выправки он был военной, уже научился управлять людьми, потому что отличался волей, был смел, занимался гимнастикой по системе немца Мюллера, изучал психоанализ, читал не только Фохта и Молешотта, но и Бакунина, с которым был лично знаком.
Звали молодого человека Борис Савинковчерез несколько лет он станет во главе партии социал-революционеров вместе с Евно Азефом, одним из главных провокаторов века.
На руку Борис набросил плед, а под пледом находилась бомба.
Если внимательней присмотреться к человеку, который был одет в крестьянскую одежду, то можно было озадачиться: отчего дворовый парень так странно бледен, отчего лицо с тонким носом, голубыми глазами, рыжеватой бородкой и усами делает его похожим то ли на студента, то ли на чиновника средней руки? А если пристальней всмотреться в глаза этого человека, удивишься, пожалуй, какая фантастическая одержимость светится в них.
Ивану Каляеву было двадцать восемь лет. Он участвовал в убийстве министра внутренних дел Плеве, теперь готов был пойти на теракт как главное действующее лицо.
Янек, Куликовский сказал, что переоценил свои силыон не может участвовать в терроре, сказал Савинков.
Он человек минуты, быстро ответил Каляев. Я знал, что у него не хватит сил.
Дора второй раз сменила запалы, продолжал Савинков. Она могла взорваться, как Покатилов.
Значит, отменять нападение больше нельзя, резко сказал Каляев. Я выйду на великого князя один!
Это большой риск, Савинков решил умерить пыл Каляева. Один метальщик может промахнуться. В случае неудачи вся организация ставится под удар.
Я не промахнусь! почти крикнул Каляев. И тут же осмотрелся и стал говорить спокойней:
В прошлый раз я не уничтожил его, потому что в карете сидели дети и его жена. Я не совершил теракт и несу ответственность перед организацией. Я должен довести дело до победного конца.
Успокойся. И Дора, и Моисеенковсе мы не осудили тебя. Ты поступил как рыцарь. Как герой. Но сегодня Сегодня я не уверен, что ты готов к подвигу.
Как раз сегодня я готов! Каляев с трудом сдерживал себя, чтобы опять не перейти на крик, и Савинков видел это. Не отнимай у меня возможность сделать то, к чему я стремился всю свою сознательную революционную жизнь, голос его дрогнул, и он как-то заискивающе посмотрел на Савинкова. Но тут же, через секунду, глаза его опять заблестели, как у больного лихорадкой. Верь мне, Борис, я не промахнусь. Я слишком долго готовился к этой минуте. Я не смогу больше жить, если моя цель не осуществится. Пойми меня, Борис.
«Холерик, подумал Савинков. Но в нем есть смелость, это не Куликовский Если бы у него были крепче нервы»
Держи, решился Савинков, передавая Каляеву плед с бомбой. Но учти, сердце твое должно гореть огнем, а разумбыть холодным как лед.
Лишние слова, перебил его Каляев. Маршрут кареты мне известен до деталей. Он поедет через Никольские ворота. Я буду стоять здесь. Посмотри: вот картинка о войнев стекле прекрасно будет виден выезд князя. Я буду стоять спиной к Кремлю, будто рассматривая эту картинку. Кучера и карету я хорошо знаю. Какие могут быть сомнения?
«А ведь, пожалуй, он все сделает как надо», подумал Савинков.
Только не теряй хладнокровия и не горячись.
Иди к Доре. Ждите взрыва.
Савинков заглянул в глаза Каляеву. И увидел фанатический блеск расширенных, как после гашиша, зрачков.
Прощай, Янек.
Прощай, Борис.
Савинков быстро ушел, и Каляев занял ту позицию, о которой только что рассказал. Он поднял голову и увидел икону Иверской Божьей Матери. Глаза ее, погруженные в созерцание своей души, смотрящие поверх головы младенца Иисуса, сейчас как будто смотрели на Ивана Каляева.
Но он не видел этоговсе его внимание было сосредоточено на выезде кареты великого князя.
Карета все не появлялась.
Не выдержав, Каляев быстрыми шагами направился к Никольским воротам, зашел в Кремль.
И в этот момент появилась карета Сергея Александровича. Великий князь заметил Каляева.
А, это ты, картуз! крикнул князь, распахнул дверцу кареты и уже хотел спрыгнуть навстречу Каляеву, который бежал прямо на великого князя, на бегу разворачивая плед. С четырех шагов он успел бросить бомбу в грудь князю.
Раздался взрыв, ухнул, как мощный удар в огромный барабан
Куски кареты, куски тела великого князя взлетели высоко в воздух и разлетелись в разные стороны
Отброшенный взрывной волной, Каляев упал. Он жив и невредим.
Лошадь упала на брусчатку, бьется, пытаясь подняться
В стороне валяется кучер Андрей, пронзенный десятком осколков, весь в крови.
А-а-а! А-а-а! стонет он и пытается встать, ползет на четвереньках и падает. А на месте каретымесиво из кусков окровавленного тела и дерева.
Каляев, еще не очнувшись от взрыва, еще не веря, что остался жив, поднялся с колен и посмотрел на дело рук своих. Картуз его куда-то улетел, волосы спутались, торчат дыбом, глаза дико вытаращены.
Победа! Долой самодержавие! истерично закричал он.
К месту взрыва подбежали полицейские, навалились на Каляева и скрутили ему руки.
Со всех ног мчится к месту взрыва Елизавета Феодоровна. Она в одном платьекак только услышала взрыв, сразу же выбежала из палат, где расположились организованные ею швейные мастерские. Она прошла между расступившимися прохожими, судейскими чиновниками, которые выскочили после взрыва из здания суда.
Сережа! Сережа
Она увидела его окровавленную голову с частью груди, в другой сторонечасть торса с одной ногой А это что? Господи, да ведь это его кисть, пальцы