Отходя, Маркус наступил на малиновый букет. Он пнул его в сторону и закрыл дверь, вешая цепочку рядом с замком. Хван тяжко вздохнул. О таких сюрпризах ему не рассказывали, когда поручали работу. Хван повернулся к Маркусу, одним лишь взглядом прося прощения. Тот не гневался больше: он подошел ближе и поцеловал парня в лоб, убирая в стороны лохматые волосы. Вечер будет хорошим: они включат какой-нибудь старый фильм, съедят пиццу с тянущимся сыром и выпьют не одну чашку зеленого чая.
Маркус солгал, когда сказал, что «Лантана» не оставит угрозу среди живых. На самом деле всем плевать. Это не та мафия, о которой привыкли слышать. Если Маркус или Хван отправятся на тот свет, им просто найдут замену. Но глупцам это знать не обязательно.
эра зеленого бутона
О, Владыка, это самое странное, что я жизни совершал, взмолился Хван, глядя напрямую в потолок.
Ну, нам не обязательно
Обязательно, Хван протестующе перебил говорившего. Мы сделаем. Только не смотри.
А как тогда Лучше не будем, Маркус жалобно свел брови. Я будто заставляю тебя.
Не заставляешь. Просто стесняюсь. Хочу, но стесняюсь.
Маркус устало перевел дух, освобождая легкие от воздуха. Сидеть раздетым немного холодно. Маркус чувствовал то же смущение, что и Лим, а будучи вместе, они превратились в единый комок нервов и неуверенности. В идеале должен быть кто-то один более осведомленный, но тут судьба сыграла злую шутку. Не найдя больше никаких слов, Маркус произнес:
В темноте все равно ничего не видно.
Ладно, Хван махнул рукой, будто прогонял сомнения. Давай.
Маркус положил ладони на коленки второго и аккуратно развел их в стороны. Он пододвинулся ближе, устраиваясь. Пришлось подложить под таз Хвана подушкупрочитал, что так будет безопаснее. Глаза Лима широко распахнулись, когда случилось первое движение. Маркус наклонился к нему, меняя свое положение в пространстве, дал время привыкнуть, не шевелился. Хван одной рукой обвил его спину, а второй впился в предплечье. Он держал в разуме всего одну мысльне забывать дышать. Нужно максимально расслабиться, но робость мешала. Ничего не происходило, пока Маркус не услышал ровные вдохи и выдохи, а следом шепотом: «Начинай». Хван хотел не проронить ни звука, чтобы не вогнать себя в краску еще сильнее. Даже несмотря за чужую заботу, небольшая боль присутствовала. Стало еще необычнее, когда Маркус, видимо, забылся. В силу своей неопытности он не мог сопротивляться ощущениям. К сожалению, у девственников нулевая выдержка. В какой-то момент Маркус хныкнул и остановился. Он не шевелился, уткнувшись в плечо Хвана лбом. Хван тихо ждал, пока Маркус объяснится, но когда молчание продлилось дольше минуты, он все же спросил:
Уже?
Просто ты очень мне нравишься, виновато пролепетал тот.
Хван гоготнул от безысходности, но тут же начал успокаивающе гладить по лопатке:
Все нормально, все нормально, говорил он, когда Маркус перекатился на кровать и развалился на ней, смыкая веки.
Япозорище
В первый раз такое часто случается. Просто забей. В следующий будет по-другому. Я пойду, Хван хотел сказать: «Куда-нибудь», но вовремя осекся, в душ.
Лим поднялся, прихватывая футболку и шорты со своей постели. Это так глупоодеваться, чтобы через считанные секунды снова раздеться. Но таковы правила жизни в общежитии, что поделать? Он закинул на шею полотенце и удалился, оставив Маркуса наедине со своими думами. Маркус накрыл лицо ладонями и негромко взвыл.
Ему стало жутко стыдно, пуще прежнего. Итон рухнул физиономией в подушку, принимая свое поражение во всей красе.
Глава Пятая. Вокруг света.
эра распустившегося цветка
Маркус присел рядом с кроватью. Он бережно провел по шевелюре спящего Хвана, чья щека уткнулась в наволочку подушки. Лим мирно посапывал, лежа на пузе, пока одеяло чуть съехало вниз и свисало, болтаясь в воздухе. С балкона подул легкий ветерок. Маркус поставил на тумбочку картонный стаканчик купленного кофе, из-под пластиковой крышки шел пар.
Уже полдень, Маркус почесал его за ухом. Самому красивому человеку пора вставать.
Хван лениво разлепил один глаз и улыбнулся, заваливаясь набок, будто разнеженный кошачий. Он заметил, как на матрасе появился еще один предмет, ранее не виданный в квартире. Маркус пододвинул вещь к нему, постукивая по поверхности. Лим тут же привстал, беря обновку, и радостно воскликнул:
Ты купил мне книгу!
И кофе, добавил он, выпрямляясь. Давай, поднимайся, а-то развалился тут, будто Дева Олимпа.
Живя бок о бок с персоной, почитавшей искусство, невольно усваивалась новая информация. Примерно так Маркус запомнил название картины Клодфиля, случайно заглянув в открытые страницы. Хван протянул руку, как бы прося, чтобы его подняли. Маркус ухватился за чужую ладонь и подался назад, но не спешил отпускать. Он рассматривал переливающиеся ногти, покрытие с которых уже начало понемногу слезать:
Смотрится мило.
Ты будешь одобрять любую ерунду, которую я делаю?
Абсолютно, Маркус чмокнул его в тыльную сторону пястья, но также быстро отстранился, отправляясь к входной двери. Мне пора. Только не смей снова засыпать, когда уйду, обулся, выкрикивая напоследок. Ты понял?
Да
Замок защелкнулся, Маркус покинул апартаменты. Хван свалился вниз, отпружинив на матрасе. Он затащил одеяло на кровать и укутался. Солнца на горизонте не было, как и дождя. Погодачто-то среднее меж двух состояний. Лим поднес к лицу книгу, считывая ее название.
Биография повествовала об Оскаре Блэке. С Элизиумом его связывало разве что путешествие, а так писатель проживал в Великой Гарсии. Он был неоднозначно персоной: жену не любил, даже хужеощущал к ней отвращение. Чувства не возникли даже, когда та была беременная его детьми. Зато чувства у него были к монстру во плотиАльфреду Дэну. Альфредтот еще тщеславный ублюдок, в двадцать первом веке таких называют «сладкими малышами» содержанка. Однако не грех существовать за чей-то счет, грехявляться конченной тварью. Оскара неоднократно обвиняли в гомосексуальности, что в те времена считалось поводом для каторги, а Альфред, эдакий пройдоха, бегал по улице, разбрасывая по бульварам любовные письма, написанные Блэком. К сожалению, Оскар все-таки попал в тюремное заключение. Отбывание срока усложняли проблемы со здоровьемон болел сифилисом, которым, по многочисленным мнениям, заразился от мальчика-проститутки. Все те года, что Оскар скитался по событиям, его жена, взявшая себе другую фамилию, поддерживала мужчину материально. Да, он не любил ее и обращался не должным образом, но женщина не смогла бросить горе-писателя. Под финал своего существования он изрек: «Я творил, когда жизнь была мне непонятна, но сейчас, когда ее замысел ясен, творить больше не нужно».
Маркус миновал пост охраны с двумя высокими вышибалами, которые сторожили вход в «Лантану». В свободное время они залипали в телефон или разговаривали о политике. Маркус направлялся в сторону крематория: спускался на цокольный этаж, в подвал. Опираясь одним каблуком о стену и сложив руки, его уже ждала Ренальродом из Великой Гарсии с рыжей, кудрявой гривой и серыми глазами. Она была одной из эскортниц, чья участь отличалась от рутины Хванапрофессия обязывала девушек действовать напрямую, согласно канонам проституции. Увидев Маркуса, леди вышла чуть вперед, ведя его за собой.
Доброго утра, плейбой, Реналь усмехнулась.
Какой из меня плейбой? они хорошо ладили и были друзьями. За те года, что провели в «Лантане», приятели по несчастью хорошо узнали друг друга. Я за всю жизнь встречался только с Хваном.
Один факт того, что вы вместе, обращает тебя плейбоем.
Я знаю, ты пытаешься сделать комплимент, но у этого слова другое значение.
Да плевать, она равнодушно пожала плечами. Хорошо, что суть уловил.
Стук шпилек отражался от узких стен холла, освещенного тусклыми зеленоватыми лампами. Они проходили мимо десятков дверей, на вид чугунных, с номерными знаками. Приближаясь к самому концу тоннеля, Маркус задал вопрос:
Что он сделал?
Избил одну из наших девочек, Реналь остановилась у нужной дверцы. Резной ключик повернулся в замке, послышался скрип. Надеюсь на тебя.
Девушка исчезла, оставив Маркуса перед щелью, из которой выползал желтый луч. В темной комнате, где горел один лишь фонарик в виде конуса, находился человек. Мужчина сидел, примотанный металлическим скотчем к железному стулу с покореженными ножками. Опять двадцать пять. Сколько не предупреждали клиентов о правилах, а они все нарушают и нарушают. Неблагодарный не выглядел испуганным. Он смотрел на Маркуса, словно на кусок низкопробного говнища. Маркус выполнял действия, ставшие для него привычными: повесил куртку, снял фартук из гладкой ткани, чтобы было легче отмывать кровь. Он надел прозрачные пластиковые очки и натянул на пястья латексные перчатки. Маркус взял первую попавшуюся табуретку, ловко разворачивая спинкой вперед, и присел напротив. Мужчина одевался в дорогой костюм, сразу виднобогатей, на галстуке зажим, сделанный по авторскому дизайну. Что ж, гордыня гостя не позволяла ему показывать свои слабости. Он высокомерно смерил Маркуса взглядом, пока тот просто наблюдал, положив подбородок на кисть.
Скажите, вы верующий? голос Маркуса звучал как уютная повседневность. Какую религию предпочитаете?
Никакую, выплюнул свои слова мужчина. Яатеист. Верю в науку.
Наука? Похвально. Что выбрали?
Квантовую физику.
Это та, где думаешь что-то понял, но на самом деле только сильнее заблуждаешься? невольный собеседник кивнул. А вы образованный. Но я всегда задавался вопросом: как люди могут быть одновременно умными и глупыми? Днем они доказывают математические теории, а вечером хвалят государственное оружие массового поражения, фонарь погас на долю секунды. Видимо, электричество закоротило. Зачем вы так с ней?
Это просто шлюха, фыркнул богатей.
Ошибаетесь, она в первую очередь живой человек, а не вещь. Милая леди старалась хорошо оказать услугу, а что вы сделали? Испортили ее лицо. Не думали, как она теперь будет работать? Синяки и ссадины не заживают за один день. Психика тоже не стальная. Вдруг начнет бояться мужчин? Саманта ей не простит и просто убьет. Думаете, леди занимается этим по своему желанию? Для вас, господин, проституциякак для меня квантовая физика. Вы очень запутались в суждениях. Из-за того пострадала женщина, Маркус сделал паузу, а после поднялся и отодвинул табуретку в сторону. Я не люблю делать другим больно. Чьи-то страдания совсем меня не радуют. Но есть те, кто эту боль заслуживает. Можете начинать молиться своей науке.
Маркус направился к этажерке, накрытой темно-серой клеенкой. Стоило материи упасть на пол, как под светом жестяного фонаря показались хирургические инструменты прошлых столетий: пилы, ножи и острые пинцеты. Для лечения не годится, а для пытоксамое то. Маркус надел наушники, плотно прибивая их. Лучше слушать хип-хоп, чем чьи-то крики резанной свиньи. В отличии от Хвана, который любил винтаж, Маркус пригрелся к современным направлениям. В его руках оказалось лезвие с зубчиками: оно нужно, чтобы пилить кости при ампутацииподходит.
эра зеленого бутона
Иногда бывает такое, что в три часа ночи хочется поесть мороженого. Целую тарелку, именно того, что находится в нескольких кварталах от твоего дома. Так и поступили Маркус и Хван, отправившись за сладостью в разгар всеобщей дремы. Они долго выбирали вкусы, ведь в меню представлены десятки различных сочетаний. В Зеленом Элизиуме, который ежедневно наводняли толпы туристов, ассортимент всегда пестрил, лишь бы угодить покупателям и заставить их оставить побольше денег. Низенькая дева без конца оглядывала их, крутя головой то на одного, то на другого. Ей приходилось поднимать подбородок, чтобы смотреть в их лица, и привставать на носочки, дабы расслышать слова. За одним из столиков сидел хмурый мужчина. Он внимательно смотрел на двух посетителей и не отводил взор, когда столкнулся с Маркусом. Итон подумал, что это, должно быть, охранник. Негоже даме работать в круглосуточном кафе в одиночку. Забрав плошки с мороженым, они уселись за первый попавшийся столик. Хван плюхнулся на подушки диванчика, двигаясь ближе к окнуего излюбленное место. Маркуса чуть не передернуло, когда он услышал скрип ножек мебели по кафелю. Пялился на Хвана, пока тот не поднял глаза, отправляя в рот ложку фисташковой сладости:
Чего?
Ты в порядке?
В смысле? Хван непонимающе свел брови, но через пару мгновений до него дошло. Серьезно? Ты о моей заднице спрашиваешь чаще, чем о делах.
Просто волнуюсь, атакованный откровением, Маркус опустил взгляд в блюдце, где уже начало таять содержимое.
Повода нет. Все сделано по правилам. Заканчивай переживать.
Ты уверен?.
Маркус, Лим потерял терпение и слегка треснул по столу, тут же переходя на шепот. Давай не будем это обсуждать. Хватит поворачивать ситуацию в еще более странное русло. Я сказалвсе нормально. Пожалуйста, просто ешь, жалобный тон Хвана заставил собеседника невольно улыбнуться. Что опять?
Какой милый.
Да пошел ты.
После зрительного сражения, Маркус протянул ложку и зачерпнул из чужой порции без спроса. Это вызвало у Хвана гримасу непонимания, смешанную с досадой. Они ведь так долго выбирали, неужели он не мог взять себе такое же, зачем таскать из-под чужого носа? Хван недовольно, но несильно пнул парня по ноге. Маркус ощутил себя преданным:
Эй, мы же друзья, я тебя не пинал.
Ты мне по лицу баскетбольным мячом засандалил, полетело встречное обвинение от Хвана. И не извинился до сих пор.
Правда?
Пострадавший выпал в осадок:
Маркус, ты даже не заметил?! Все, мы больше не друзья.
Хван наигранно и драматично отодвинул тарелку с лакомством и хотел встать из-за стола, но его толчком усадили обратно. Маркус, лыбясь как дитя, переполз через столешницу и свалился на сиденье, почти снося ногой посуду. Все равно посетителей не было, а официантка удалилась на кухню. Завязался переполох: они заламывали руки, кусались и пихались. Пару раз даже пытались придушить друг друга. Благо, до настоящего побоища не доходило. Маркус прервал фальшивую ссору легким коротким соприкосновением их губ. Нечестно, совершенно нечестно. Прежде, чем повторить действие, Итон бегло обвел взглядом помещение. Никого нет, можно делать, что угодно. Во всяком случае, они так думали. Пока Маркус тискал Лима, к столу подошли. Высокий мужчина выглядел не особо дружелюбно.
Что за бордель вы здесь устроили? он басил, свирепо прожигая их узкими зрачками. Это кафе, по-вашему, похоже на клуб для педиков?
Парни замерли, не сводя с него глаз. Они впервые сталкивались с такими нападками, да и вообще конфликт только нарастал, если судить по настроению незнакомца. Оба выпрямились и поправили одежду, чтобы, как им казалось, выглядеть приличнее. В уме все смешалось: они без понятия, как поступить, что говорить и как избежать столкновения.
Извините, мы сейчас покинем заведение, Маркус уже начал подниматься, когда его тяжелой рукой пихнули обратно.
Нет, так просто ты не уйдешь. Думаешь, можно портить окружающим аппетит своим поведением, а потом смываться без ответственности?
Но тут никого нет, Хван был не настолько скованным, как Маркус, и встал на его защиту.
Незнакомец обнажил оскал, больше напоминающий звериный, нежели человеческий. Он был крайне взбешен, и с каждым моментом закипал лишь сильнее:
Считаешь меня пустым местом, гаденыш?
Нет, сэр. Мы не хотим встревать в неприятности.
А незачем было приходить сюда, мужчина ехидно усмехнулся. Вести себя вызывающе. Вам внимания не хватает, да? Что ж, сегодня вы получите внимание, он завел пястье во внутренний карман куртки, а то, что появилось на свет, заставило парней отпрянуть назад. Поверхность кинжала блеснула от мерцания потолочной лампы. Страшно? Правильно сделали, что испугались. Вы должны бояться. Вы все должны бояться. Заполонили весь Элизиум, чертовы уёбки. Куда ни гляньвезде мерзость. Знаете, что в мое время с такими делали? Лечили электрошоком. Врачи пропускали через черепа разряды, чтобы вправить ваши сгнившие мозги. И это ведь работало, они делали из вас нормальных членов общества. А потом все полетело к чертям. Они дали психам свободу. Сумасшедшие должны сидеть за решетками в больницах, а не разгуливать по улицам со своими Парадами Гордости, он наклонился к Маркусу, поднося уголок клинка к его горлу. Гордость. И чем же ты гордишься? Тем, что у тебя стоит на других мужиков? Калеки сраные.