Они похожи на мальчиков и девочек. Они не стригутся, не выщипывают волос на лице и теле, питаются медом диких пчел, корнеплодами, дикорастущими фруктами и с помощью деревянных и бамбуковых копий охотятся на кабанов. По ночам они приближаются к деревням и крадут то, что растет на полях. Ангалампи часто оставляют следы на влажной земле, однако преследовать их нельзя, потому что они убивают преследователя или насылают на него болезнь.
Возможно, они ничего не сделают вам, потому что вы вазаха, добавил староста.
Он сообщил также, что эти человечки живут в пещерах или хижинах, сделанных из веток и листьев и напоминающих временные жилища охотников и земледельцев племени бецимизарака. Бецимизарака ставят такие хижины в лесу или поле на период охоты или сельскохозяйственных работ.
Возможно, вы обнаружите их у водопада, хотя они очень пугливы и постараются избежать встречи с вами.
Утро следующего дня мы снова встретили в пути. По дороге нам попадалось немало деревень, не обозначенных на карте, но мне было некогда взбираться по крутым склонам и осматривать деревушки, часто состоявшие всего из двух или трех хижин.
Дождь наконец перестал, выглянуло солнце, но было по-прежнему прохладно. Горная долина напоминала мне одну из долин в австрийских Альпах, только растительный покров был совершенно другой. Здесь, на этих высотах, растет высокий папоротник, орхидеи и деревья с толстыми стволами и густой листвой. К моему удивлению, в некоторых деревнях более половины жителей были низкого роста и хрупкого телосложения. Еще раньше я нанесла на свою одежду метки, чтобы с их помощью, как бы случайно остановившись рядом с «объектом», с которого я хотела «снять мерку», незаметно определить его рост. Мне удалось с достаточной точностью установить, что рост местных жителей колебался от ста тридцати восьми до ста пятидесяти сантиметров. Однако ни один из них не был уродлив, скорее, своим телосложением они походили на детей; женщины производили впечатление двенадцатилетних девочек, и такие же невысокие и хрупкие были мужчины; бросались в глаза морщинистые лица и многочисленные кожные складки на теле. Все жители панически боялись фотоаппарата, и я долго не знала, как мне их сфотографировать. Однажды я пошла на хитрость. Подойдя к толпе, я попросила проводника сделать групповой снимок. Маневр удался. Однако впоследствии, проявив пленку, я обнаружила на ней только небо да облака.
Если представлялась возможность, я расспрашивала мужчин и женщин об их жизни, происхождении, но они скупо отвечали на вопросы. Тем не менее мне удалось узнать, что они всегда жили в лесу и еще ни разу не выходили за пределы долины.
Связь между деревнями слабая! узкие, труднодоступные тропки, которые к тому же большую часть года вообще непроходимы, не способствуют взаимному общению. Я обратила внимание, что на мужчинах одежда из лубяного волокна и характерные четырехугольные шапочки из панданусовой соломы. Все были босиком.
Ежедневно проводя в пути от десяти до двенадцати часов, мы все еще не достигли конца долины. Горы становились все выше, ущелья глубже, а долина уже.
На небольшой открытой площадке раскинулась деревня Аниворона; многочисленные жилища теснились вокруг площади, окруженной бамбуковой изгородью. Нас встретили едва ли не с королевскими почестями. И здесь мужчины носили рубашки из лубяного волокна, украшенные коричнево-голубыми и красными полосатыми узорами, на головахтрадиционные шапочки. Но особенно бросились в глаза всеобщая худоба и «азиатская» внешность жителей: жидкие бородки мужчин и монгольские черты лица. Все население было также низкого роста.
Нас торжественно проводили в трановахиниместную гостиницу. Затем группа молодых людей стала под дверью и под аккомпанемент барабана и бамбуковых дудок исполнила веселую серенаду. Высокие трели и ликующие «юххуу» многократным эхом возвращались к нам, отражаясь от скал. Деревня радостно приветствовала гостей.
Мы приглашаем вас погостить в деревне несколько дней, обратился к нам староста от имени жителей.
Я бы с удовольствием приняла приглашение, но, к сожалению, времени оставалось в обрез: в Манандзари мы условились, что, если экспедиция в течение недели не вернется в Ампасинамбу, будут начаты ее поиски.
По нашим расчетам, дорога туда и обратно должна была занять два дня, а мы находились в пути уже неделю: видимо, когда меня уверяли, что от города до водопада всего тридцать пять километров, имели в виду путь по прямой. Заблудись мы в этом густом девственном лесуни одна спасательная экспедиция не нашла бы наших следов.
Мы уже собирались уходить из Анивороны, когда к нам подошла группа жителей и попросила взглянуть на девочку, которая на руках ползла в нашу сторону, волоча за собой непослушные ноги.
Я подошла к ней и заговорила. Она стыдливо спрятала в ладони лицо.
Ступайте к ее отцу и передайте, что он должен положить девочку в больницу, если хочет, чтобы она стала на ноги, сказала я.
Меня проводили к отцу девочки. Я предложила ему свою помощь.
Нет, покачал он головой, я не отпущу девочку. У меня никого нет, кроме нее, с тех пор как от родов умерла жена. Девочка не чувствует себя несчастной. Она не знает, что значит ходить. Она привыкла к такой жизни и обязательно умрет, если покинет деревню.
Делать было нечего. Мы повернулись и пошли.
Нас провожали так же торжественно, как встречали, и еще долгое время, углубляясь в лес, мы слышали звуки песен и игру молодых музыкантов Анивороны.
Когда мы вошли в следующую деревню, был поздний вечер. Здесь нас тоже встретили хлопками в ладоши. Согласно древнему обычаю, путников полагается накормить и устроить на ночлег. Когда мои провожатые намекнули на это, нас отвели в полуразвалившуюся хижину и оставили одних, не предложив ни риса, ни курицы. Тогда мы сами развели огонь и сварили рис.
Поев, мужчины натянули москитную сетку и отправились на поиски ночлега для себя. Я осталась одна. Но едва я залезла в спальный мешок, как целая свора собак пробралась сквозь дырявую бамбуковую дверь внутрь и набросилась на остатки ужина. Я схватила палку и прогнала их. Затем я забаррикадировала поленьями дверь и отверстия в стенах. Не успела я, однако, снова забраться в спальный мешок, как началось нашествие крыс. За время похода я привыкла к их беготне, но на сей раз было что-то ужасное. Полчища крыс носились по полу, грызли москитную сетку и прыгали на меня. Они забирались на потолок и оттуда сваливались вниз. Я снова вскочила и стала без разбора колотить палкой вокруг себя. Ничего не помогало. Затем я услыхала, как крысы принялись грызть мой рюкзак. Помахав палкой еще некоторое время, я окончательно выдохлась; обессиленная, залезла в мешок и заснула мертвым сном.
Меня разбудила большая тяжелая крыса, свалившаяся сверху вместе с оторвавшейся от крыши доской. Крыса запуталась в москитной сетке, которая тоже упала, и пыталась вылезти из нее с помощью острых зубов. Я выползла, дрожа от страха, из мешка, с помощью большой палки отбилась от крысы, пытавшейся укусить меня, и выбежала на улицу, проложив себе дорогу сквозь свору собак, царапавшихся в дверь. Я твердо решила не оставаться здесь больше ни минуты и отправилась на поиски провожатых.
В одной из хижин я заметила слабый огонек и постучала. Пожилая женщина отворила дверь, но, увидев меня, тут же ее захлопнула и, несмотря на мои увещевания, что ей нечего бояться и что я ищу своих провожатых, больше не открывала. Я попытала счастья еще в нескольких местах и, не добившись успеха, вернулась назад. Собаки, рыча и скаля зубы, следовали за мной по пятам. Я уже не могла заснуть и всю ночь просидела на полу, обороняясь от крыс.
Наконец наступило утро, улица пришла в движение, и вскоре появились мои провожатые.
Немедленно уходим отсюда, сказала я проводнику, сообщив ему о событиях ночи.
Не теряя времени, мы Отправились в путь. По дороге я узнала от одного из провожатых, что эта деревня славится во всей долине своими дурными обычаями.
В ней царят грязь и беспорядок, но староста не обращает на это никакого внимания. Вот почему община в Анивороне хотела оставить вас у себя.
Отчего же вы не сказали мне об этом сразу? Тогда бы я, конечно, заночевала в Анивороне.
Молчание.
После шестичасового подъема мы вышли к деревне Маровато, что значит «Много камней». Деревня расположена на небольшом плато и окружена лесистыми горами. Воздух был чист и свеж, сияло солнце.
Староста встретил нас и сразу провел в небольшой деревянный домик, похожий на домики пастухов в австрийских Альпах. Стены были сколочены из досок; широкий, устланный травой настил, служащий постелью, делил помещение пополам. Кроме него в комнате стояло несколько табуреток. Нам подали воду в деревянных сосудах и мед. После еды староста спросил, зачем мы пришли в долину. Как провожатые, так и я плохо понимали местный диалект, но, проявив терпение, мы все-таки смогли объясниться. Я сказала, что мы слышали, будто в пещере у водопада живут маленькие люди, тампонтани, которые говорят на языке, отличном от языка племен танала и бецимизарака, и которые не выращивают рис, а только собирают мед диких пчел и охотятся на кабанов.
В пещере у водопада никто не живет. И раньше там тоже никто не жил. К тому же пещера недоступна, потому что находится в скале под водопадом. Мы сами по многу месяцев живем в лесу, собирая мед и охотясь на кабанов, но еще ни разу не видели людей, о которых вы говорите.
Вы всю жизнь живете в Маровато? спросила я.
Деревня построена всего три года назад, ответил староста. Раньше мы жили в лесу.
А вам известны другие деревни, построенные в последнее время, жители которых раньше тоже жили в лесу?
Маленькие деревни разбросаны здесь повсюду. Ведь с тех пор, как многие мужчины племени бецимизарака бежали в эту долину, спасаясь от жандармов, прошло не так много времени. У них не было денег, чтобы заплатить подушную подать, и поэтому они бежали сюда. Здесь они построили дома и женились на женщинах нашего племени. Теперь мы живем вместе. Бецимизарака обрабатывают поля, которые находятся в лесах и на горных склонах. Они выращивают маниок, горный рис, кофе и бананы, а мы рубим лес и охотимся на кабанов.
Как вы охотитесь на кабанов?
На тропке, ведущей к водопою, мы втыкаем в землю за кустом острое копье. Кабан, перепрыгивая через куст, натыкается на копье и пропарывает себе брюхо.
Вы танала? спросила я.
Нет, мы не танала.
Откуда пришли ваши предки?
Этого я уже не знаю. Мы всегда жили здесь в лесу.
Где вы ночуете, когда охотитесь в лесу?
Если есть пещеры, то в них. Там тепло и сухо. Если пещер нет, делаем шалаши из листьев и ветвей.
Вы не боитесь оставаться в лесу одни? Говорят, что здесь обитают ангалампималенькие человечки, которые могут становиться невидимыми. По ночам Они якобы жутко кричат и воруют в деревнях продукты.
Никогда не видел таких людей, покачал головой староста. Вероятно, это маки, полуобезьяны; ночью они кричат, как маленькие дети.
У вас поют поминальные песни, посвященные предкам?
Да, у нас есть одна очень древняя песня. Мы споем ее вам.
По просьбе старосты все мужчины и женщины собрались на площади. Они исполнили песню, сопровождая ее хлопками ладоней. Староста был запевалой.
Мои провожатые подтвердили, что это очень старинная песня, которая уже не известна бецимизарака и танала. Я записала песню на магнитофон и проиграла ее.
Слушатели восторженно вслушивались в пение и радостно смеялись, слыша свои голоса.
По их просьбе я проиграла все песни, записанные мною в других деревнях.
Уже из-за одного только магнитофона меня с радостью оставляли в Маровато. Но мы торопились.
Попрощавшись, вскоре двинулись в обратный путь. Идти было легче: дожди прекратились, припекало солнце. По дороге устроили стирку белья в чистой воде спокойной речушки. Когда мы вошли в Антробаку, нам сообщили, что ее староста, который рассказывал нам об ангалампи, тяжело заболел. Я дала ему хинин, но одного хинина было, разумеется, мало. Я обещала послать ему нарочным другие лекарства.
Там же я распрощалась со своими добровольными провожатыми, которые так часто помогали мне перебираться через бурные горные потоки.
После нескольких дней напряженного перехода проводник и я вернулись наконец в Ампасинамбу.
Из Ампасинамбы я сразу же отправилась взглянуть на водопад, расположенный к северо-востоку от деревни. Там многие жители небольшой деревушки занимаются немым товарообменом: кладут в определенном месте в лесу или на перекрестках дорог собранные плоды и мед диких пчел, а жители соседних деревень обменивают их на рис, сахарный тростник и маниок. Если предложенное количество удовлетворяет лесных жителей, они забирают его, если нет, то не трогают до тех пор, пока им не добавят еще продуктов.
Теперь мне стали понятны источники слухов о «дикарях». Что же касается пигмеев, то рассказы о них оказались чистым вымыслом.
Под проливным дождем я, промокнув до нитки и насквозь продрогшая, вернулась в Ампасинамбу, мечтая только об одном: переодеться, выпить чашку горячего чая и послушать радио. Тропический лес, восхитительный вид на банановые рощи, ананасовые поля и орхидеи, свисавшие с деревьев, больше не восторгали меня. На другой день дождь продолжал лить как из ведра. Об отъезде, разумеется, не могло быть и речи.
Наконец тучи иссякли, и мэр, несколько других представителей власти и я выехали на джипе в Манандзари. Мы прибыли как раз к праздничному ужину, который давался по случаю приезда министра. Я также оказалась в числе приглашенных. За столом меня попросили поделиться впечатлениями об экспедиции. Лишь после полуночи мне удалось прилечь на часок, так как уже в два часа ночи отправлялся автобус в Фианаранцуа.
Субпрефект, господин Ракотомиза, которому я нанесла визит сразу по прибытии в Фианаранцуа, остался очень доволен результатами экспедиции.
Не хотите ли не теряя времени совершить путешествие к вазимба? предложил он.
Нет, мне пора возвращаться в Европу, улыбнулась я. Но возможно, я еще вернусь. Страсть к открытиям и экспедициям отныне цепко держит меня в своих когтях.
Ну что ж, тогда до встречи на Мадагаскаре в будущем году. Я уверен, что вы вернетесь и найдете вазимба!
* * *
Господин Ракотомиза оказался прав. Два года спустя я села в самолет, отлетавший на Мадагаскар. Все это время меня не оставляла мысль о вазимба. Результаты моей поездки и предположения других исследователей указывали на то, что, по всей видимости, на Мадагаскаре некогда обитали племена пигмеев, занимавшихся охотой и сбором лесных даров. Я решила отправиться на поиски этих племен, к которым, возможно, принадлежат и вазимба.
Передо мной стояла довольно сложная задача. О вазимба было лишь известно, что они, по рассказам Жителей плато, обитали когда-то на территории, где теперь находится столица Мадагаскара Тананариве. Некогда дикое и воинственное племя, вазимба были изгнаны с родной земли племенем хова, которое оказалось сильнее якобы потому, что его воины были вооружены копьями с железными наконечниками, в то время как наконечники копий у вазимба были из глины. Потомки этого племени, по слухам, до сих пор обитают где-то на западе.
Если бы мне удалось отыскать потомков мифического племени, сохранивших обычаи и нравы предков, можно было бы не только доказать существование вазимба, но и сравнить их обычаи и нравы с традициями африканских и индонезийских народностей и таким образом прояснить их пока еще довольно неясное прошлое. Само название «вазимба» позволяло предположить, что это племя африканского происхождения. Однако Грандидье, крупнейший естествоиспытатель XIX века и исследователь Мадагаскара, считал, что родина вазимбаИндонезия. На западе Мадагаскара, в верховьях реки Манамбулу, он обнаружил группы людей, называвших себя вазимба. На песчаной отмели они совершали обряд поминания умерших: мыли их кости и клали на своего рода помост «для просушки».
По приезде в Тананариве я первым делом навестила господина Ракотомизу. К тому времени он уже занимал пост генерального комиссара малагасийских кооперативов. Он искренне обрадовался, увидев меня и узнав о цели моей экспедиции.
Не ходите на восточное побережье, посоветовал он. Вы только напрасно потеряете время. Вы уже знаете, как выглядят местные жители, чем занимаются, как живут, а об их происхождении вы едва ли узнаете что-либо новое. О вазимба же вам ничего не известно. У нас даже нет прямых доказательств их существования. В то же время есть все основания предполагать, что в окрестностях Анкавандры, а также вдоль дороги на Миандривазу живут вазимба, которые, правда, называют себя сакалава. Думаю, пришла пора выяснить наконец, как выглядят и живут эти люди. Снова и снова приходится слышать, будто это самое низкорослое племя на всем Мадагаскаре, будто у них другие язык и обычаи, указывающие на африканское происхождение. Поезжайте в Амбуситру, ее субпрефект мой друг. Он поможет вам добраться до Миандривазу, а оттуда рукой подать до деревень вазимба. Когда вы вернетесь из экспедиции, в успехе которой я не сомневаюсь, вас ожидает триумфальная встреча.