У копьеносца был солидный опыт охоты на крокодилов.
С ним вы можете смело входить в воду и ничего не бояться, сказал Махатао. Если крокодил схватит вас за йогу, он воткнет ему копье прямо в глаз, и крокодил сразу отпустит вашу ногу.
Я не сомневалась в сноровке и опыте копьеносца, однако надеялась, что дело не дойдет до демонстрации его навыков. Я держала в руке металлический штатив и каждый раз, прежде чем сделать шаг, вонзала его острый конец в воду. К счастью, крокодилы нас не беспокоили, и мы благополучно перешли вброд все реки.
Встречая по дороге людей, Махатао громко кричал:
Эта вазаханаша гостья, она идет к нам в деревню, чтобы изучить обычаи бара. У нее есть вещь, с помощью которой она может воспроизвести песни бара, а с помощью другой вещи она может сделать картинку с танцующими бара.
Во всех деревнях, находившихся в сфере влияния Махатао, меня представляли жителям и старосте. Это имело большое значение, так как без поддержки уважаемого члена деревенской общины или старосты я бы не только не смогла установить контакт с населением, но даже переночевать в деревне.
На полпути нас встретила старшая жена Махатао. У нее было отсутствующее и непроницаемое выражение лица. В пути она упорно молчала, несмотря на все мои попытки завязать разговор. Я сгорала от желания узнать, вазимба она или нет, но не решалась задать вопрос; впрочем, она не была похожа на тех вазимба, которых я знала по описаниям. Я решила запастись терпением.
Жители деревни Андаканы, старостой которой был Махатао, оказали нам довольно холодный прием, выражая открытое недовольство моим появлением. Нас проводили в дом Махатао, разделенный перегородкой на две просторные половины, одна из которых принадлежала старшей жене, а другаямладшей. Под крышей хранился запас риса. К дому примыкал небольшой загон с кроликами.
Нам положили чистые маты, и мы присели, утомленные долгим и опасным переходом. И в то время как жена старосты готовила нам традиционный праздничный ужин, мы вели неторопливую беседу. Случайно оказавшийся в деревне пастух развлекал нас игрой на местном музыкальном инструментецерцилаве.
Завтра меня не будет в Андакане, сказал Махатао. Я отправляюсь искать украденных быков.
Кража скотаизлюбленный вид «спорта» молодежи. Таким путем они не только демонстрируют свою смелость и завоевывают уважение, но и заводят собственные стада. Раньше кража скота нередко приводила к кровавым войнам между племенами. Сейчас вора наказывают тюрьмой. Почти в каждой деревне есть хороший следопыт, который довольно быстро находит украденных животных, а заодно почти всегда и воров.
Мы не пробыли в деревне и трех часов, как Жерар заявил:
Эта примитивная жизнь не устраивает меня. Я не останусь здесь ни одного дня. Я сегодня же возвращаюсь домой.
Сегодня мы все равно не можем уйти, у нас нет ни проводника, ни носильщика, возражала я. Если мы одни попытаемся переправиться через реку, нас съедят крокодилы, К тому же я не могу уйти отсюда, не выяснив некоторых вопросов. Потерпите хотя бы несколько дней.
Мне важно было узнать, кто из обеих жен Махатао вазимба, хотя я и не верила, что найду среди них настоящую вазимба. Я-то знала, как легко люди выдумывают подобные истории.
В то время как Махатао обсуждал с мужчинами различные события, происшедшие в его отсутствие, я наблюдала за женщинами, которые выискивали насекомых в головах детей.
Затем я попросила проводить меня к воде. Тонкий ручеек, растекавшийся двумя небольшими заводями, находился в получасе ходьбы от деревни. Из верхней заводи берут питьевую воду, в нижней стирают белье и моются. Но так как воды мало, ее вначале черпают кувшином, а затем обливаются. Эту воду уже нельзя сливать в ручей, чтобы не загрязнить его. Белье стирают на камне возле берега: руками или миской зачерпывают воду и выплескивают ее на белье, которое намыливают, если есть мыло, долго бьют по камню и наконец прополаскивают, протягивая несколько раз по поверхности ручья (лучший способ не взбаламутить илистое дно, находящееся всего под десятисантиметровым слоем воды). Ах, как мне хотелось вернуться на восточное побережье, где можно было сколько угодно мыться и купаться в мягкой, чистой воде!
В конце сухого сезона в горах почти совсем нет воды. Эту область называют «тану майки», что значит «сухая страна». Только на дне долин, где есть грунтовые воды, возделывают сахарный тростник, кукурузу, маниок, немного бататов и значительно реже рис.
У жителей Андаканы также есть такая долина, расположенная в часе ходьбы от деревни. В периоды сева и сбора урожая все жители, как мужчины, так и женщины, кроме пастухов, охраняющих стада, отправляются на сельскохозяйственные работы. В остальное время поля обрабатываются женщинами да несколькими стариками, которые уже не способны поспевать за быками. Землю разрыхляют мотыгами с короткой ручкой, сидя на корточках: в таком положении можно часами рыхлить землю, не опасаясь, что заболит спина.
Однако главным занятием племени бара остается скотоводство. Поросшие травой склоны гор и холмовхорошие естественные пастбища. К сожалению, на обширных сухих территориях каждый год случаются опустошительные пожары. И хотя правительство запретило выжигать землю под пашню, вести эффективную борьбу с пожарамичрезвычайно трудно. В конце сухого сезона достаточно одной искры и легкого ветра, чтобы превратить обширные пастбища и леса в пепелища. Лишь начинающиеся в октябре и ноябре дожди останавливают губительный огонь.
Кочуя со стадами с места на место, пастухи по ночам занимаются охотой на кабанов, чтобы хоть немного разнообразить рисовый рацион. Охотиться на кабанов с копьем и собакамидело нелегкое, но как раз во время нашего пребывания в Андакане одному из охотников улыбнулась удача. Я дала старшей жене старосты сковороду, масло и соль, и она приготовила отличное жаркое. После еды зазвучала музыка и начались танцы под открытым небом.
Барабаны выбивали зажигательные ритмы, но даже они не могли растормошить Жерара. Его неудержимо тянуло в Тананариве. Но особенно он раскапризничался ночью.
Его поместили в смежную с моей комнату, где находились кролики. Конечно, запах был не из приятных. Однако Жерар боялся, что они его искусают, и мне не оставалась ничего другого, как дать ему свой надувной матрац, на котором он улегся на полу в комнате старшей жены. Но и там оказалось не лучше: блохи и крысы, шнырявшие по комнате, нагнали на него страху пуще прежнего; к утру у него окончательно сдали нервы.
Я поняла, что бессмысленно удерживать Жерара, но дело осложнялось тем, что я обязалась лично отвезти его домой. Поэтому, когда Махатао снова появился в деревне, Я сообщила ему о своем решении вернуться в Тананариве.
Так скоро? удивился он и предложил:Погостите у нас еще несколько дней. Моя старшая жена отправляется в скором времени с партией табака в деревню, расположенную севернее Анкавандры. Она знает дорогу через горы, которая хотя и тяжелее и длиннее первой, но зато безопасна.
Неужели здесь действительно есть разбойники? Как-то не верится!
Да, есть. Поэтому все боятся идти в Анкавандру.
Они опасны?
О да! Хотя они и не убивают людей, но перерезают им на пятках сухожилия; люди не могут передвигаться и умирают от голода и жажды. Поэтому на всем пути нет ни одной деревни. Поверьте, будет лучше, если вы послушаетесь моего совета.
Хорошо. Вы лучше знаете страну, чем я, и, кроме того, я буду рада, если Мартина, ваша старшая жена, пойдет вместе с нами.
Я позабочусь о надежных носильщиках, пообещал Махатао.
А есть ли вообще смысл идти в Анкавандру? спросила я. Правда, там живут люди, предки которых были вазимба.
В Анкавандре живут много вазимба, и в районе между горными отрогами Бунгулава и Бемараха также немало деревень, в которых живут вазимба. Моя вади-кели (младшая жена), например, тоже вазимба.
Пела?
Да, Пела.
Но она совсем не похожа на вазимба, скорее на бара или сакалава.
Она сакалава-вазимба из Итонди.
Знает ли она обычаи своих предков?
Нет, не знает. Сакалава-вазимба ничего не знают о древних обычаях; потому их так и называют, что они переняли обычаи сакалава.
А вы знаете древние обычаи, вазимба?
Да. Я бывал в деревнях, где они живут так, как жили их предки.
Где находятся эти деревни и как они называются?
Если вы снова приедете в Андакану, я сам поведу вас в деревни вазимба. Эти деревни расположены в труднодоступных районах, и только посвященный знает туда дорогу, В одиночку вы никогда не доберетесь до них, и, кроме того, вазимба просто не пустят вас к себе.
Мне как-то не верилось, что я так близка к цели.
Я обязательно вернусь, обязательно вернусь!
Тогда мы вместе отправимся к вазимба, пообещал Махатао.
Почему жители плато так боятся вазимба? И почему столь живучи слухи, будто вазимба злые духи?
Махатао рассмеялся:
Я расскажу вам одну историю. Во времена правления Андрианампоймерина, сильного и энергичного короля племени мерина, память которого чтится до сих пор, племя амбаниандро потребовало у вазимба, чтобы те платили им дань рисом и кукурузой. Вазимба не могли открыто восстать против амбаниандро и поэтому решили пойти на хитрость. Они положили кукурузные початки в горячую воду, отчего початки раздулись, но потеряли всхожесть. То же самое они проделали с рисом. Затем они отнесли посевное зерно в хранилища. Когда посланцы короля явились за данью, они получили ее без всякого сопротивления. Через некоторое время амбаниандро посеяли зерна, но посевы не взошли. «Вазимба заколдовали наши посевы, они злые духи!»воскликнули амбаниандро. С тех пор они стали ненавидеть и бояться вазимба.
Кем были вазимба раньше: пастухами или рисоводами? спросила я.
Вазимба возделывали рис, кукурузу и маниок. И только позже стали скотоводами.
Им было известно железо?
У них имелись орудия и оружие из железа. Среди вазимба было много искусных кузнецов.
Я видела вчера на плантации сахарного тростника несколько человек, у которых кожа была очень тёмной, а волосы не гладкие, а курчавые. Эти людивазимба?
Нет, не вазимба, а бара. Вазимба ниже бара и сака-лава, и, кроме того, у них более светлая кожа.
Какого они роста?
Вот такого, и Махатао показал мне рукой метра на полтора от земли.
Все это было очень интересно и взволновало меня. Неужели я действительно напала на след таинственных вазимба?
Мы могли трогаться в путь, но у нас был всего один носильщик, остальных добровольцев староста забраковал. Однако Жерар не желал больше ждать. Примитивная жизнь в деревне окончательно доконала его.
Я совсем не так представлял себе работу этнографа, откровенно признался он мне.
А как?
Интереснее и опаснее. Во всяком случае теперь я знаю, что никогда не стану этнографом. Это слишком тяжелая и утомительная работа. Когда же мы наконец уйдем отсюда?
У нас всего один носильщик.
Мы можем взять этого старика. Он же дал согласие.
По-моему, старик слишком стар и слаб. Он не выдержит утомительного перехода.
Здешнее население привычно к большим переходам и тяжелой ноше, возразил Жерар.
Старик, прислушивавшийся к нашему разговору, закивал головой и подтвердил, что он еще достаточно силен и может целую неделю, не уставая, идти по горам.
Делать было нечего, и я согласилась. На следующее утро мы вышли в поход. Было пять часов утра, чуть брезжил рассвет, день только начинался.
Мы шли гуськом по узкой тропке, проложенной в степной траве высотой с человеческий рост; впередиМартина, старшая жена Махатао, с поклажей на голове, весившей добрых сорок килограммов, за нейСомила, сильный мужчина из племени бецимизарака с восточного побережья. Он давно жил в горах, привык к трудным переходам и тяжелым ношам и передвигался по крутым склонам с легкостью серны. Старик тяжело дышал и все время отставал. После одного из подъемов по крутому склону у него случился сердечный приступ; лицо стало землистым, он задыхался. Лишь после того как я дала ему таблетку, он немного отошел.
Что с ним делать? обратилась я к Мартине. Отослать назад?
Пусть идет с нами. Он может нам пригодиться, решила она, надо только забрать у него ношу.
Мы подождали, пока он окончательно придет в себя, и перераспределили груз. Жерару пришлось-таки нести самому свой тяжелый рюкзак, килограммов тридцать весом, который он бездумно набил лишними вещами, уверенный, что к его услугам всегда найдется носильщик. В моем рюкзаке общим весом килограммов двадцать кроме кинокамеры с двумя штативами поместились магнитофон и два фотоаппарата. Около девяти часовк тому времени воздух стал уже горячим, как раскаленные угли, мы спустились в долину. Сомила, который, несмотря на тяжелую ношу, далеко опередил нас, успел уже развести костер и повесить на деревянную перекладину посуду с водой для варки риса.
Мы позавтракали вареным рисом с остатками свиного жаркого, освежились в чистой воде небольшого ручья и пошли дальше. Солнце поднималось все выше и выше и припекало все немилосерднее. Мой термометр показывал пятьдесят градусов в тени. Лямки натерли мне плечи, и ко всему прочему я получила солнечные ожоги.
Жерар настолько ослаб, что едва волочил ноги.
Эта жара уморит меня! стонал он.
Я поменялась с ним рюкзаками, но вскоре и двадцать килограммов оказались ему не под силу. Пришлось остановиться на кратковременный отдых. Пока мы отдыхали, Сомила и Мартина поймали двух угрей. Мы решили приберечь их на ужин.
К пяти часам жара заметно спала. Тени стали длиннее. Мы карабкались по голым скалам, помогая себе руками; тропа давно кончилась; взобравшись на очередную вершину, мы видели позади и впереди себя только голые скалы и крутые склоны.
От бесконечных спусков и подъемов я почти совсем потеряла ориентацию. Тем не менее я пыталась запомнить дорогу с помощью карты и объяснений Мартины.
Вон там, на востоке, находится Белобака, а западнее и немного севернее от нееАндакана, и Мартина показала пальцем на далекий горизонт. Но, несмотря на прозрачный сухой воздух и хорошую видимость, я так и не увидела обеих деревень.
Видите вон ту гору, плоскую, как стол?
Вижу, ответила я.
Протяните вперед руку и подведите указательный палец к ее северной оконечности.
Я протянула руку.
К северу от пальца находится Белобака.
Только теперь я заметила серебристую полоскугофрированную жесть крыш.
К северо-западу от нее, в низине, расположена Андакана.
Но я видела только темное пятнышкоокружающий деревню лес. Мартина же различала даже Цируанумандиди и еще более отдаленные населенные пункты. Просто удивительно, какая поразительная зоркость и какое великолепное чувство ориентации у жителей гор.
Пора останавливаться на ночлег, сказала Мартина, скоро стемнеет.
Время от времени нам попадались кучи камнейдоказательство того, что многие до нас пользовались этим путем. Камни служат дорожными указателями: всякий проходящий мимо бросает в кучу камешек в знак благодарности за успешное окончание перехода; это фато-мазина, святые камни.
Когда мы спустились в небольшую долину, солнце уже скрылось за хребтом.
Переночуем вон там внизу, за рощей, предложила Мартина.
Мужчины срезали всю траву на месте ночлега, прикрепили к фиговым деревьям москитные сетки и надули матрацы.
Вскоре над одним костром на трех камнях уже стоял горшок, в котором варился рис, а на другом чуть поодаль поджаривались на вертеле два угря. В небе ярко светили звезды, потрескивал костер, и в воздухе стоял чудесный запах от сгорающих сучьев кустарника катрафая. После ужина оба мужчины и Мартина спели для меня несколько пастушьих песен. Я была им чрезвычайно благодарна.
Посидев у костра, мы стали укладываться спать. Неожиданно загремел гром, и почти мгновенно небо заволокло тучами.
Горы Бунгулава сердятся на вазаху, пошутила Мартина.
Ави орана, надвигается гроза, сказала я.
Нет, грозы не будет. Дожди не начинаются раньше середины октября, а сейчас только сентябрь.
Но не прошло и минуты, как на нас обрушился ливень. Мужчины со всей поспешностью собрали вещи и сняли москитную сетку. Где-то совсем рядом вонзились в землю молнии. Я страшно перепугалась, как бы молния не ударила в наш лагерь.
Нам нельзя быть вместе, да еще так близко от воды. У нас слишком много металлических предметов, испуганно сказала я и откинула оба штатива в поле.