Когда о пропаже узнал Алексей Алексеевич, он сначала очень разволновался и даже хотел отобрать у геологов все документы архива, но, выяснив, что они не виновны, постепенно успокоился и оставил папку у себя для приведения в порядок. Он обещал вернуть «больное дело» через несколько дней и попросил в дальнейшем так же аккурат до смотретьнет ли еще потерянных листов.
Обещание свое архивариус выполнил с опозданием. Несколько дней у него было явно не рабочее состояние. На руднике гостил член бывшей подпольной организации большевиков Риддера, «самый молодой из старых друзей» Алексея Алексеевича, теперь работник ОГПУ. Приехал он в Риддер на время отпуска, полученного в связи с ранением в какой-то схватке с контрреволюционной бандой.
Отпускник с подвязанной раненой рукой бывал всюду: в рудниках, в цехах обогатительной фабрики и металлургического завода, в гостях у старейших горняков. Но особенно он любил помногу часов сидеть с Алексеем Алексеевичем и вести только им одним интересные беседы. Поговаривали, что этот комиссар будет соавтором «Объективной истории» Риддера, которую так давно задумал архивариус.
Тем временем в одной из канцелярских коробок «императорского архива» была обнаружена часть вырванных страниц. Это оказался список поисковых отрядов почти за десять лет «очередных операций». По-видимому, кто-то неаккуратно закрыл и вдвинул папку в коробку. А когда новый читатель вытаскивал нужное ему дело, листы оторвались, остались на дне, а затем скомкались.
Окружающие подсмеивались над «нат-пинкертоновскими» измышлениями Тарасова и Коровина, хотя еще два-три дня назад сами придумывали различные версии исчезновения документов. Теперь в «Буровой конторе» был почти полный список поисковых партий за целое десятилетие, а это давало многое. Был доволен и Алексей Алексеевич.
Разведчики сначала нанесли на. карту все партии и районы их работ, а уже затем более детально занялись изучением только новых или заброшенных районов. Работа пошла быстрее.
Но однажды, когда Буров спросил:
Как идут дела? Много ли осталось по «императорскому»?
Тарасов смущенно ответил:
Сначала мне казалось, что все отчеты на месте и дела продвигаются к концу. А теперь мы ничего не можем найти по некоторым районам.
Что, не сохранились?
Да нет. Вроде все были.
Чепуха какая-то. Может быть, вернули со старыми материалами Алексею Алексеевичу?
Нет, мы ему ничего не возвращали. Даже «больную» папку он нам давно отдал.
Ну, так что же эти отчеты испарились что ли? Или опять их куда-нибудь засунули, вроде тех листов? Может быть, Михайловну заставить поискать?
Одного только упоминания имени оказалось достаточным, чтобы Михайловна появилась в «закутке».
А что искать-то, Павел Петрович? Я сейчас, вот домету только.
Окружающие невольно рассмеялись.
Да вот наши Петрович с Федоровичем у Алексеевича бумаги выпросили, рассовали куда-то и найти не могут.
Зачем вы смеетесь так, Павел Петрович. Почитай, никто в конторе столько не работает, как Иван Петрович да Михаил Федорович. Вы бы лучше их спать пораньше прогоняли, вот и терять не будут. Да и над старухой тоже нечего смеяться. Ну, что я в этих бумагах знаю? Сроду ни одной не перекладывала.
Вмешался Коровин:
Тебя послушать, так выходит, что ты за всю жизнь ничего не терял.
Молчу. Хотя и тебе заводиться нечего. Поищите хорошенько, и найдутся ваши отчеты, если они, конечно, были.
Спасибо за инструкцию«поищите как следует», В общем лучше не зли, без таких разговоров тошно.
Тирада Коровина не предвещала ничего доброго, и Буров предпочел ретироваться. Но, как только он ушел, снова появилась участливая Михайловна.
А верно. Какие они из себя эти дела-то? Может, я и правда засунула их куда? А?
Да ладно, сами поищем, буркнул Тарасов.
К счастью, в эти дни Алексей Алексеевич ни разу не спрашивал о материалах. Лишь однажды при случайной встрече он сказал Тарасову, что можно спокойно работать с «императорским архивом». «Правда, добавил он, на днях приходил какой-то поджарый деятель. То ли из РИКа, то ли из областного музея. Спрашивал эти дела, бумажку показывал. Говорил, что интересуется историей горных отводов». Но архивариус ответил, что документы заняты и раньше весны не освободятся. «Поджарый» пообещал пожаловаться куда-то и с тех пор пропал.
Усталость брала свое. Наступил, наконец, день, когда Тарасов и Коровин решили устроить выходной.
Они бродили на лыжах по склонам ближайших к городу гор, подстрелили несколько куропаток и зайца. Вернулись довольные и, не заходя в контору, отправились ночевать к Коровину, куда уже давно перебрался Тарасов, предоставив «свеженьким» командировочным полное право изучать все прелести «храма воздуха».
С утра после отдыха работа шла интенсивнее. Среди старых бумаг, связанных пачкой и лежавших под столом Тарасова, обнаружилось несколько «потерянных» отчетов. Друзья были в восторге.
Хороши мы были бы, если бы побежали к Алексею Алексеевичу.
На себя жаловаться! Вот уж тогда он нам и бумажки больше не дал бы.
Наука! Не хватает простой аккуратности.
Я уже начал привыкать к мысли, что этих отчетов никогда не было.
Теперь просмотр архива мог быть быстро закончен. Обнаружилось несколько участков, заслуживающих серьезного внимания и полевой проверки. Это были находки полезных ископаемых на «собственных» землях; месторождения со сложным составом руд или россыпи, после разработки которых не было найдено их рудных источников.
Дело в том, что золото, платина, минералы, содержащие олово, вольфрам и некоторые другие особенно ценные элементы, сначала накапливаются природой в «рудных телах» жилах или залежах. Появление этих телрезультат многочисленных и сложных физико-химических процессов, происходящих как в верхних слоях Земли, так и на больших глубинах в огненно-жидком расплавемагме. Особенно часто рудные тела являются результатом осаждения металлов или их соединений из горячих растворов, поднимающихся из глубин. Оказавшись на поверхности Земли, такие тела разрушаются. Над их уничтожением работают ветер, вода и особенно температура воздуха. То нагреваясь, то остывая, камни начинают растрескиваться, разбиваться на мелкие кусочки. Вода дождей, ручьев, рек и морей перемывает остатки разрушенных скал. Легкие частицы уносятся, а тяжелые, например золотинки, остаются на месте, все глубже проникая на дно потока; образуются россыпи.
Находка россыпей проще, а разработка дешевле, чем находка, разведка и разработка рудных тел. Их чаще, всего добывают первыми. Но вместе с тем главные запасы полезного ископаемогоруда.
Пора было уже прекращать работу над архивом, когда неожиданный случай доставил много дополнительных хлопот.
Перед выходным днем Коровин и Тарасов просидели до рассвета. Пришла Михайловна, чтобы начать воскресную уборку. Решили оставить все на столах и пойти немного отдохнуть. Так и сделали. Но вернувшись, застали Михайловну лежащей в глубоком обмороке около опрокинутого стола. Бумаги были рассыпаны, карта залита тушью из упавшей бутылки. Тяжелый приступ паралича навсегда вывел старуху из строя. Она еще некоторое время продолжала жить, но потеряла дар речи. Что касается материалов, то часть из них пришлось кропотливо восстанавливать, а на это опять уходило время.
И еще одна трудность встала перед разведчиками, когда они столкнулись с отчетом по поискам золота на речке Темной.
Документы были сильно потрепаны, отсутствовали карта и описания маршрутов, а на Алтае можно встретить свыше десятка речек, носящих это имя. Решить, о какой именно из них идет речь в отчете, было чрезвычайно трудно, но богатство проб не позволяло оставить загадку нерешенной.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Загадка речки Темной. Новые люди. Неожиданная находка
Теперь каждое утро в «Буровой конторе» разгорались споры о речках под названием Темная или близкими к нему.
Начинались они обычно приблизительно так:
Это наверняка речка Чернушка, что в верховьях Убы, говорил кто-нибудь из присутствующих.
Здравствуйте, пожалуйста! парировал другой. Хотя бы отчет прочитал раньше, чем выступать. Сказано ясно; «район горный», а не высокогорный.
Ну это не доказательство, сам-то ты здорово умеешь различать горный от высокогорного!
Постойте, товарищи! вмешивался Тарасов или Коровин. Вот здесь сказано: «добрые пробы из русла в левом распадке, понеже и у самой речки на косах, браты оные в верстах оснадцати от устья самой реки». А вся ваша Чернушка, посмотрите на карту, не больше четырех километров.
Вот это другой разговор.
Постепенно набиралось все больше рек и речушек, претендовавших на необходимость обследования и чем-то напоминавших ту, о которой шла речь в разрозненном отчете. Но от этого вопрос о речке Темной только все больше запутывался.
Однажды Коровин, не выдержав, заявил:
Зря возимся, Михаил Федорович. Прошло больше ста лет после этих самых «добрых проб». Неужели же ты серьезно думаешь, что их до нас с тобой никто не заметил?
Пожалуй, ты прав. Едва ли можно поверить, что россыпь с такими показателями могла сохраниться неотработанной и тем более неразведанной.
Надо полагать, там теперь и знаков золота не увидишь.
Ас рудой? Думаешь, разобрались?
Жадность тебя обуяла! Да если бы дам в этом году хоть процентов двадцать удалось осмотреть из того, что наметили, нас бы в герои записали. А ты хочешь все сразу.
А ты не хочешь?
Коровин улыбнулся.
Ну, хочу. Но где эта твоя Темная? Вот уж действительно дело темное
Ладно. Пока отложим. Будет времявернемся.
Обработка старых данных была закончена. Теперь следовало установить очередность полевых работ, выделить наиболее интересные районы, выбрать маршрут.
Уже при самом беглом осмотре карты Рудного Алтая можно заметить, что крупные рудники, да и вообще все находки различных полиметаллических или золотых руд объединяются здесь в широкую полосу, протянувшуюся вдоль правого берега Иртыша и как бы обрывающуюся к северо-западу от Колыванского, Тигирецкого, Холзуна и других хребтов. Хребты эти служат водоразделом между Иртышом и Бурной Катунью, впадающей в Обь, чуть пониже города Бийска.
На первый взгляд такое расположение месторождений могло быть объяснено трудной доступностью верховьев Катуни. Действительно, высокие хребты со следами недавних ледников, а местами и действующими ледниками, редкие и трудные тропы весьма усложняли проведение экспедиций, а плохо снаряженным «проспекторским» отрядам просто опасно было туда идти. Однако хорошо известно, что, помимо государственных разведок, всю территорию Алтая, да и не только Алтая, вдоль и поперек исходили рудознатцы и старатели. Если бы за пределами «рудной полосы» были хорошие месторождения полиметаллических руд или золота, то они не могли остаться незамеченными.
Ключ к решению дает геологическая карта.
Все горные породы, которые мы встречаем на поверхности Земли, ученые делят по происхождению на три большие группы. Первая из нихкристаллические породы, напоминающие гранит или, напротив, стекловатую лаву, образовалась в результате застывания огненно-жидкой магмы, того самого расплава, что изливается из жерл вулканов. Втораяосадочные, образуются на поверхности земли за счет разрушения, перемыва, переноса и нового отложения обломков или постепенного накопления различных солей. Третьяизмененные, метаморфические, образуются при новом погружении каких-то участков земной поверхности на значительные глубины, где господствуют громадные давление и температура.
Магматические породы залегают неправильными «массивами» или жилами, а осадочныеправильными слоями. Но и эти слои очень редко лежат спокойно и горизонтально. В любом горном районе можно наблюдать, что они собраны в сложные складки или разорваны. Метаморфические горные породы часто встречаются в виде самых причудливых скоплений.
Все это можно изобразить на специальной геологической карте. Однако чаще всего геологическую карту составляют не по видам горных пород, а по их возрасту. Ведь каждую эпоху или период откладывались не один, а несколько, иногда многие десятки и даже сотни слоев, и если закрасить их одним цветом, то карта значительно упростится. С этой целью для каждого периода установлена своя краска. Например, отложения, образованные в меловой период, когда еще жили земноводные гиганты, вроде динозавров, всегда закрашивают изумрудно-зеленым цветом, а период грандиозных папоротниковых лесовкаменноугольныйсерым.
На Алтае полоса участков со свинцово-цинковыми рудами сменяется полосой золотых, а затем оловянных и вольфрамовых руд. Это явление вызвано особенностями геологического строения района. Понятно, что такие данные должны были быть положены в основу всех планов Тарасова.
Геологи выбрали для первоочередного обследования участок, вытянувшийся по левому берегу Бухтармы, самого крупного правого притока Иртыша, но не там, где сейчас построена Бухтарминская ГЭС, а значительно вышев горах.
Перипетии с отчетом о районах на речке Темной были почти забыты, когда о ней вдруг вспомнил Буров, теперь уже почти не вмешивавшийся в дела Тарасова.
Ты помнишь, Михаил Федорович, обратился к нему Буров, в том самом отчете говорилось что-то о находках большого количества тяжелого темного минерала?
Еще бы не помнить этот треклятый отчет! Сколько мы из-за него дней потеряли зря. Но я не понимаю, что тебя это вдруг заинтересовало. На примеси темных минералов в россыпях есть ссылки почти во всех отчетах. Чего же тут удивительного?
Там, мне помнится, сказано не совсем обычно.
Значит, было чуть побольше окислов железа.
Едва ли.
Не понимаю.
А ну, давай сюда эту грамоту.
Найдя нужное место, Буров оживился:
Вот! Здесь пишется, что встречено много обломков тяжелого, почти черного камня, дающего при ударе темно-коричневый порошок, а ведь окислы железа дают красноватый.
Чепуха! прервал Тарасов. Сильно окислившийся магнетит.
На этот раз Буров был непоколебим.
Взгляни сюда. Здесь говорится, что этот камень колется на тонкие пластинки.
Ну и что же? Железная слюда!
Опять злишься!
Нет. Просто знаю, что такие мелкие скопления минералов железа не имеют практического значения.
А почему бы этот минерал, задумчиво сказал Буров, не мог быть вольфрамитом?
Что? Вольфрамитом? Тарасов резко повернулся. Ну, хорошо, допустим, сказал он примирительно. Но как твое открытие может изменить дело? Ведь все равно адрес неизвестен.
Возможно, территория поисков потерянной реки может быть сокращена.
Это как же?
Месторождения вольфрамита известны далеко не на всем Алтае.
Но и эта площадь вполне достаточна, чтобы на ней поместить сотни три таких речек, как Темная.
Жаль. А я думал помогу, ответил Буров.
Ну, доспорились, теперь этот рассердился, резюмировал Коровин.
А что? Разве мы оба не правы? рассмеялся Тарасов. Вмешательство Коровина оказалось своевременным. Правы? Вроде, как у Ходжи Насреддина получается. Помните, двое спорили, он с обоими соглашался, а когда его жена выступила с протестом, то он заявил: «И ты права, жена моя»! Вы от меня такого ответа ждали? Не получится!
Даже успевший действительно рассердиться Буров не мог не улыбнуться.
Ну, давай, давай, дальше. Какой же твой вывод?
По-моему, просто возиться сейчас дальше с Темной нет никакого смысла. Но и забывать о ней не следует. Пусть не в этом году, а доберемся и до нее.
Правильно, подтвердил Тарасов. Вот тогда и мысль о вольфрамите учтем. Сам знаешь, в таких делах, кроме всего прочего, зачастую помогает «Его величество Случай!»
Беседа перешла к текущим делам, к деталям уже почти принятого плана.
Всякий, кто хоть раз побывал в той части нашей Родины, которую называют Сибирью, а тем более на ее южной окраине Алтае, знает, как плотно лежат здесь глубокие снега, заполонившие землю с осени. Даже там, где снег выдуло ветром, земля надежно скована мерзлотой или покрыта твердым слоем наста. Но вот в перерывах между пургой и поземкой как-то по-особенному ласково пригреет солнечный луч. Через несколько все еще коротких дней начнет увеличиваться количество сосулек. После таких событий любая вьюга покажется лишней, не предусмотрен? ной календарем. А если обратиться к сибирскому фольклорру, то в нем предвесенняя вьюга обычно объясняется стремлением уходящей «матушки-зимы» оставить по себе памяти, «чтобы не забывалась». Появляется первая проталина.;. Конечно, ее еще может снова занести снегом. Пройдет немного дней, и темные лежащие на снегу предметыветка, соломинка, угольки от костра, а за ними и следы на санной дороге станут приподниматься над общим ровном покровом и окажутся как бы стоящими на подставках, будут напоминать шапочки грибов. Это уже прямо свидетельствует о приближении весны. А наступает она здесь безудержным шквалом. Так что, как только появляются хоть малейшие признаки весны, надо готовиться к полевым работам и не медлить.