Все вполне уравновешенные люди, которых мы встречали, были одержимы этим недугом. Например, зубной врач из Анконы, ставший впоследствии нашим другом, высокий и сильный малый, спортсмен, один из самых последовательных и ярых истребителей спагетти и мидий, здоровый и телом, и душой, рассудительный в спорах, женившийся на англичанке как по любви, так и из потребности попасть под чье-то трезвое воздействие, короче говоря, безусловно, уравновешенный человек Едва этот человек садился за руль своей малюсенькой «Бьянкины», как, закусив удила, он превращался в самурая «камикадзе» и явно терял рассудок. Безумцы! Все, как один, безумцы!
Превосходные водители, но
В городето же самое, только опасность здесь несколько больше. Когда знаешь об этом, то, конечно, всегда стараешься уступить дорогу. И вот, дав предупредительный сигнал, чудом протиснувшись между вами и стремительно приближающейся встречной машиной, обогнавший вас автомобиль, едва оказавшись впереди, тут же резко сбавляет скорость. Не из предосторожности. Никоим образом! Ему просто нужно остановиться у тротуара. Проведя статистический анализ, мы с Лиллой установили, что тип, который метеором проносится в своем «Фиате-1000» требуя себе дорогу, в восьми случаях из десяти стремится приобщить вас к списку своих побед как раз перед самым концом своей сумасшедшей прогулки.
Но теперь мы предупреждены
И еще одно. Никогда не спорьте с ними, у них всегда наготове аргумент: «Значит, в вашей стране нет правил движения?» Но в голосе и интонации слышится иное: «Легко врать тому, кто приехал издалека». И еще: «И угольщик хозяин у себя дома». Таким образом, иностранец всегда оказывается неправ. А поскольку по-итальянски они говорят, конечно, быстрее вас, вам остается лишь один шанс из ста выйти победителем в споре. Поэтому сохраняйте хладнокровие. Молчите. Благодарите создателя, что остались живы, и молите его охранить вас в следующий раз. Если вы из тех, кто подвержен суетной жажде мести, предлагаю вам такой прием. Сорвите с вашего противника галстук, обнажите его грудь. Можно держать пари, что у него на шее висит медальон в честь какого-нибудь святого. Схватите медальон и благоговейно поцелуйте. Итальянец не дурак. Он поймет, в чем дело, и вы вместе посмеетесь если только он не разобьет вам физиономию еще до того, как вы прикоснетесь к его воротнику. Ведь итальянцы еще и очень проворны. И упаси вас бог что-нибудь им объяснять. Бесполезно
Есть и другой способ привести их в чувство. Но он опасен. Я воспользовался им только раз и теперь заявляю, что никогда в жизни не испытывал бóльшего страха. Это произошло на извилистой дороге из Палермо в Монреале. Расстояние между ними невелико, но дорога узка и к тому же стеснена троллейбусным движением. Вооружившись терпением, уважая законы, я тормозил каждый раз, когда троллейбус останавливался, пропуская встречный поток машин. Но вот какой-то на три четверти глухой фанфарон, наседавший на нас уже с километр, поручив свою душу создателю и закрыв глаза, бросился в свалку. Обезумев от страха, я вынужден был взобраться на тротуар и навлек на себя поток проклятий толпы верующих, вышедших из церкви после обедни. Когда входишь в раж, то потом трудно бывает припомнить, какие чувства тебя в это время обуревали. Я помню только, как, охваченный мужской яростью, не обращая внимания на заклинания Лиллы, безумный среди безумных, с артериями, клокотавшими, как выхлопные трубы, я бросился вдогонку за нахалом. Автомобилисту, у которого в глазах все делается красным от бешенства, красный светофор кажется зеленым. Чудом оставаясь невредимым, я несся вперед, делал дикие виражи (которые здесь очень легко удаются кому угодно), преодолевал заграждения, обгонял машины по одной и по две сразу, все прибавляя и прибавляя скорость. Мой враг сидел за рулем вульгарной и древней «Тополиное с кузовом типа «жардиньер» (это значиттележка зеленщика; но этот зеленщик был козлом в моем огороде). Я должен был рассчитаться с ним или подохнуть в больнице. Был ли тому причиной дух вендетты, которым всегда насыщен воздух Сицилии, или, может, я акробат, только не знал об этом, живя в нормальной обстановке, но я догнал негодяя и смелым маневром, позаимствованным из американских фильмов, принудил его остановиться. Благодарение небу, парень был еще меньше меня ростом. К счастью (для него), у меня не было намерения драться. Из окна машины я стал корить его суровыми, но справедливыми словами:
У вас есть дети, синьор?
Он весь дрожал. Издали мои плечи кажутся широкими, и, каюсь, мое лицо, вероятно, было ужасно.
Да, синьор, ответил он.
Сколько?
Трое он поправился, будет четверо через несколько месяцев. Моя жена Я не дал ему договорить.
И вам не стыдно?
Стыдно? пробормотал он испуганно. По-че-му?
Стыдно, завопил я, потому что вы просто презираете и дар жизни, который вы получили от бога, и ваши священные обязанности!
Он опустил голову.
По мнению Лиллы, для которой вообще нет ничего святого, униженный вид противника объяснялся не столько содержанием моей сильной речи, сколько яростным тоном и дальнобойными брызгами слюны, отлетавшими, по ее словам, больше чем на три метра. Вполне возможно. Но тем не менее, оробев, парень благоразумно пристроился нам в хвост. Когда оглушительный концерт гудков прервал нашу перепалку, я нарочно заставил себя ехать помедленнее и все время наблюдал за этим малым в зеркальце. Он об этом догадался и пытался улыбаться мне. Лилла между тем решила заступиться за несчастного многодетного отца. На свет были вытащены предположения, гипотезы и соображения. А что, если, например, его младший ребенок болен? Или у его супруги начались схватки? Или вдруг он потерял место и упустит что-нибудь, если приедет слишком поздно? Лилла родилась, чтобы быть командиром, и ее желания для менязакон. Я посигналил автомобильному «ассу», что великодушно отпускаю его на свободу. Он проехал, крича grazie.
Но коса нашла на камень. (Да здравствуют пословицы!) Пешеход в Италии не лучше автомобилиста. Для него машинатоже явление божественное. Она, как молния, поражает лишь тех, кто отмечен судьбой; к чему же стараться ее избежать? Что суждено, то суждено.
Беда в том, что, во-первых, итальянцы живут вне дома, а, во-вторых, их полуостров явно перенаселен. Деревни лепятся одна к другой. Разрабатывая график своего путешествия, турист должен принимать во внимание не только моторизованных латинян, но и стулья, и кресла, которые перетаскиваются через улицу из дома в дом, молодежь, разгуливающую на Корсо, группы людей, спорящих о политике, процессии по случаю праздника любого из святых, записанных в святцах, праздники и фейерверки местного значения, начало и конец работы на заводах и занятий в школах, выставки, лотки под открытым небом, грудных младенцев, ползущих на коленях или на задах поперек магистральной автострады, прямо к соседке, которая живет напротив (она еще и руки протягивает и зовет: «Vieni, tesoro!»). И, наконец, бесчисленное множество стариковглухих и слепых, которые предпочитают шагать по гладкому шоссе, а не по заросшим обочинам (факт невероятный и утешительныйв этой благословенной стране люди умирают все же в старости).
Все это благодаря покровительству святой девы, утверждает один священник, в улыбке которого больше умиления, чем иронии.
Это потому, что жизнь у нас стремительна, научно объясняет мне мой друг, врач из Рима. Его автомобильную философию можно резюмировать в трех пунктах:
1. Другого автомобилиста надо рассматривать как существо подобное себе, то есть не чуждое страха. Чем ты нахальнее, тем больше шансов, что противник сробеет. Целься в свободное пространство. Нажимай правой ногой на газ, левой рукой на сигнал. Дополнительное указание: взывай к ангелам.
2. На перекрестке опасность может возникнуть не с двух сторон, а с четырех. Жми на газ, чтобы как можно быстрее выскочить из этой рискованной ситуации. Дополнительное указание: сигналь.
3. Нужно внушить себе, что пешеходсущество низшего порядка. Выбери наиболее непроворного и, сигналя изо всех сил, направляй машину прямо на него. Дополнительное указание: жми на газ, чтобы нагнать на него побольше страху.
В числе обидных итальянских эпитетов есть слово «prepotente»во французском языке оно исчезло. В словаре есть еще близкое к нему существительное, означающее «гнетущая мощь, всесильная власть». Добавьте к этому неуемную гордыню, воинствующую несправедливость, презрение к законуи вы поймете, что такое итальянский автомобилист. Впрочем, я ни разу не слышал, чтобы этот эпитет употребляли по отношению к акробатам дорог, и это убедительнее всего доказывает, что такое бешенст-но присуще каждому и каждый воспринимает его как должное. Дорогаэто всеобщая свара и драка, и выйти из нее невредимымдело хитрое. Мотор переделывают, чтобы выиграть несколько лишних километров в час. Это увеличивает риск, но зато, по всеобщему мнению, позволяет быстрее убегать от смерти, которая подстерегает автомобилиста на каждом шагу. Игра идет по правилам catch as catch сап, допускающим любые приемы. Можно, например, отчаянно жестикулировать, симулируя самоубийство, и умолять другого остановиться, прося о помощи, а самому использовать его замешательство для того, чтобы обогнать его, сбить с пути, а потом догнать следующего и т. д. Остальное вам известно.
Мои собеседники, итальянцы, едва только я касался этого вопроса, возводили очи к небу, соглашаясь со мной, что движение на итальянских дорогахэто действительно sciagura (бедствие) и даже раскаивались в том, как они ведут себя, сидя за рулем, а через несколько секунд снова слепо отдавали себя в руки судьбы.
Но вот странно: после того как я проехал по Италии 12 тысяч километров, у меня создалось впечатление, что в этой стране несчастных случаев не многим больше, чем у нас. Я даже стал задавать себе вопрос: может быть, это обман зрения, вызванный узостью итальянских дорог? Возможно. Не стану спорить. Но тем не менее беспорядочность автомобильного движенияэто единственный национальный недостаток, который итальянцы признают даже в присутствии соотечественников. Несомненно, у них меньше автомобилей. Но дороги в Италии, по крайней мере, вдвое уже нашихя говорю об автомагистраляхи должны были бы иметь меньшую пропускную способность. Однако это не так.
А беспорядок все-таки абсолютный. Никакие дорожные знаки, никакие правила во внимание не принимаются. В Италии пуститься в путь на машиневсе равно что принять участие в панамериканской автомобильной гонке, пожирающей множество человеческих жизней. Я видел, как огромная полицейская машина «Фиат-400» бросилась вдогонку за нарушителем. Водитель ее, захваченный игрой, позабыл о своей цели. Он перегнал преследуемого и изобразил знаком: «Ага, обставили!» О нарушении он к тому времени уже совершенно забыл.
Словом, все рискуют, но гибнут, слава богу, не все.
Ну и дела! вздыхает Лилла, мастер лаконизмов, когда мы сворачиваем с автострады к дымному въезду в Милан и едем через промышленные окраины города, такие же безобразные, как и окраины всех других больших городов. Мы едва успеваем разнообразить ругательства. Нас жмут со всех сторон, толкают, нам сигналят, нас волокут вдоль улиц, блестящих от дождя, и протаскивают мимо всех запретительных дорожных знаков. И вдруг мы оказываемся на piazza del Duomo. Перед нами претенциозный приземистый пирог, перегруженный деталями, настоящая мечта немецкого кондитера, такой же усложненный и вымученный, как иные композиции Леонора Фини, в которых сюрреализм вырастает из кошмаров. Глядя на знаменитый миланский Duomo, понимаешь, почему итальянцы назвали такой стиль готическим, то есть варварским. Чтобы успокоить эстетов, поклонников Средневековья, спешу заверить, что мне очень нравятся и Шартрский собор, и собор Парижской богоматери. И, слава богу, лишь один этот миланский монумент (это моя личная точка зрения, без правительственной гарантии) заслуживает эпитета «варварский». Даже великолепная выдумка освещать ночью лучом прожектора фигуру мадоннины, которая венчает здание и кажется парящей в черном небе, не спасает сей шедевр тупости. О нем и сказать-то хочется по-немецки: kolossal!
На этот счет у нас с Лиллой мнения совпали. Однако, едва мы нашли стоянку для Пафнутия, возникает спор. Лилла хочет побывать всюду. Для посещения церквей у нее в сумке приготовлено даже покрывало на голову и руки. Но мы договорились, что во время этой поездки музеи и памятники исключаются. В. Италии им несть числа, а нас интересует человек, средний итальянец. Поэтому я и слушать ее не хочу, спорю, доказываю, напоминаю о ее обещаниях. Проявив таким образом свое «я», я следую за нею в собор.
За порогом совершенно иной мир. Величие, строгость, спокойствие, царящие здесь, волей-неволей внушают уважение; пораженный в самое сердце, я любуюсь огромными, нерасписанными нефами и чудесными витражами.
Миланцы называют свой собор незаконченным. Действительно, конкурс на отделку трех последних дверей был проведен совсем недавно Но хватит о соборе.
Для меня Миланэто Эмиль Винтер, теперь Эмилио Винтер; итальянцы произносят Винтере. Это друг. Брат. Мы познакомились с ним в лагере Урбисалья. Потом встретились в горах над Виссо зимой 1943/44 года. Там, разыскиваемый немцами, он ухитрялся ходить за больными и однажды спас английского офицера. Это исключительно мягкое и мирное, любящее и доброе существо. Немец. Мясник. У него маленькая фабрика в Милане. Всякий раз, когда вы едите в Италии «франкфуртские сосиски», знайте, что изготовил их мой друг Винтер.
За пятнадцать лет он не состарился. Но движения его стали медленнее и волосы поседели. Я спросил его о его делах.
Мои-то дела идут превосходно, а вот Италия катится к экономической катастрофе.
Это тот самый лейтмотив, который я еще услышу в разговорах большинства экономистов и предпринимателей.
Однако пора искать гостиницу. Словно нарочно большинство их стоит как раз там, где трамваи делают поворот. О, нам слишком хорошо известен их утренний скрежет, и поэтому мы укрываемся вдали от центра, на улице, где слышны только гудки автомобилей.
Хозяйка гостиницы расплывается в улыбке. Я спрашиваю:
Как идут дела?
Веnonе (великолепно), отвечает она.
Налоги не съедают все ваши доходы?
Она презрительно усмехается:
Macché! (A-а, черт с ними!)
То, что налоги в Италии отнюдь не предмет беспокойства, подтвердится тоже еще много раз. Тому существуют две причины. Перваяизворотливость. Люди «устраиваются», а «устраиваться» и значит изворачиваться. Вторая причинарост главным образом косвенных налогов. Например, бензин здесь дороже, чем у нас: 150 лир за литр. Туристы платят 100 лир. Отсюда блестящие возможности устраивать очень выгодные торговые дела.
Кроме того, во многих провинциях взимание налогов доверено appaltatoreоткупщику, который подряжается их собирать. Как в сказке!
Сегодня вечером мы спустимся в низы общества, заявляет Лилла.
Мы обедаем в самом простонародном из всех простонародных кварталов. Маленькая закусочная с постоянными клиентами. Здесь такого рода заведение называется траттория. Посетителей обслуживают хозяин и хозяйка. В углу телевизор, который ревет во всю мочь, вещая последние известия. Хозяин старается вызвать нас на разговор о де Голле и, сам того не замечая, начинает говорить о себе. А ему есть о чем поговорить, бедняге! До выборов осталось пять днейа кажется, что они уже были!
Так всегда, саго signore. Станете вы бороться с господом богом? А ведь они его просто мобилизовали. Христианская демократия и священники сумели притащить на землю всю святую троицу. Бог-отец стоит перед урной, Иисус протягивает вам бюллетень, а Святой дух ведет пропаганду.
Убеждения у нашего собеседника определенно левые, но в Италии нужно быть осторожным с выводами. В 1948 году из бесконечно длинной беседы с одним участником движения Сопротивления я узнал, что здесь встречаются коммунисты-монархисты, стоящие за полное восстановление светской власти церкви. Итальянецеще больший индивидуалист, чем француз, он проводит свою собственную политику, не заботясь о партийной догме.
А пока хозяин дает волю своему раздражению против американцев. Никогда еще на этой планете ни одна страна не тратила столько денег для того, чтобы вызвать к себе ненависть.
Наше правительство не свободно. Чтобы в этом убедиться, не требуется ни очков, ни умения читать и писать. Оно только выполняет приказы «Ваджингетона». Если Айке (мы уже знаем, это Айк) не даст согласия, дорогой мой, мы не будем иметь права поливать наши макароны мясным соусом. Однажды у нас уже было левое правительство. Наши американские друзья разделались с ним в два счета. Ни доллара вам, сказали они. Христианские демократы! У них не большинство, а доллары. Долой Ватикан! Все священники прогнили, сударь. Все, кроме папы, да святится имя его. Он настоящий наместник бога на земле. Но он не знает о несчастьях народа. Он никогда не покидает Ватикан, где его окружают одни толстобрюхие. По моему виду, синьор, вы можете догадаться, что я