Таким образом, в результате войны с Персией и Турцией Россия, согласно Адрианопольскому мирному договору, закрепила за собой Черноморское побережье от устья Кубани до г. Поти. Заключенная при этом в 1833 году Гункьяр-Скелиссийская конвенция обязала Турцию закрыть для военных судов всех наций проход через Дарданелльский пролив. По убеждению Николая I, это постановление, предохраняя русские берега Черного моря от неприятельского нашествия, стоило двух союзных армий.
Однако, несмотря на то что Россия к этому времени уже прочно держала в своих руках большую часть Кавказа, включая Грузию и Армению, официально вошедшие в состав Российской империи еще в начале века, в горах на севере мусульманские племена все еще продолжали ожесточенную борьбу. Закончив войну с турками и персами, русские генералы бросили все силы на покорение воинственных жителей Кавказских гор, началась так называемая Кавказская война. И началась она с продвижения русских в Чечню, Черкесию, Кабарду и Дагестан. Однако покорение этих земель заняло гораздо больше времени, чем рассчитывали наши военные, горцы буквально растворялись в горах и лесах, превратив завоевание этих мест в упорные, кровопролитные бои. Более того, у них неожиданно обнаружился союзникБритания.
По мнению британцев, русские, естественно, неохотно согласились отвести войска от Константинополя, ибо «намеревались превратить Турцию в нечто худшее, чем простой протекторат России». Так думали все русофобы Британии. Больше всего вызывало протест англичан известие, что, согласно секретному приложению, турки должны были закрыть Дарданеллы для всех иностранных военных кораблей, кроме русских, если последние того потребуют. Таким образом, в случае войны мощный Черноморский флот России получал исключительное право прохода через турецкие проливы.
Британский министр иностранных дел Пальмерстон пришел от этого в ярость и направил в Санкт-Петербург ноту протеста. Теперь ему казалось, что, пожалуй, лучше было бы иметь на турецком троне грозного Мухаммеда, пытавшегося установить дружеские отношения с Англией, чем вялого и бездеятельного султана. Ответ русских отнюдь не улучшил его настроения: Санкт-Петербург открыто заявил, что Россия сделала лишь то, что давно хотела, но не решалась сделать Британия. Пальмерстон счел ответ «легкомысленным и дерзким», хотя в глубине души и понимал всю его досадную правоту. Отношения между двумя державами стали стремительно ухудшаться. Николай I, как бы подтверждая мнение британских политиков о направлении его честолюбивых и долгосрочных замыслов, начал резко увеличивать флот. Британия в ответ сразу же стала наращивать Британский Королевский флот. Триумфальные победы русских над турками и персами в 18281829 годах и секретное соглашение по Дарданеллам сделали, по мнению британских политиков, ситуацию уже откровенно угрожающей, и теперь любой, даже самый тривиальный, факт начинал играть на руку русофобам.
Именно в это время тридцатичетырехлетний Дэвид Уркварт и взялся защищать права горцев. Уркварт, закончивший не только Французскую военную академию, но и Оксфорд, обладал блестящим талантом пропагандиста и все свое красноречие направил теперь против России. Вскоре он превратился в ведущего британского русофоба и в своих действиях беззастенчиво использовал дружбу людей из высших сфер. В результате в целом ряде секретных дипломатических миссий правительство пользовалось его услугами.
Во время своего пребывания в Константинополе в 1834 году Уркварт для начала установил контакты с вождями горцев, а потом тайно проехал по их горным крепостям, опередив в этом всех своих соотечественников. Уркварт ободрял кавказских вождей, давал им советы, как лучше воевать против русских, в результате чего горцы попросили его остаться и возглавить их сопротивление. Однако британец отказался, заявив, что будет гораздо полезнее для них в Лондоне.
На родину Уркварт вернулся убежденным сторонником «маленького горского народа, который никому не угрожал и так напоминал ему родную Шотландию». По его мнению, Британия в собственных интересах, не говоря уже о моральном долге, должна была помочь кавказским племенам выбить русских с этого жизненно важного плацдарма, с которого Россия могла всегда угрожать Турции, Персии и, возможно, даже Индии. Да и вообще, как можно отдавать русским Кавказ, эту гигантскую естественную крепость, согласно военной точке зрения, одну из величайших крепостей в мире.
Уркварт обрушил на британских читателей целый поток статей, памфлетов и репортажей, всячески прославлявших горцев и проклинавших русских. На следующий год он опубликовал уже целую книгу под названием «Англия и Россия», в которой предупреждал об экспансионистских устремлениях России на Ближнем Востоке и в Западной Азии. В книге он предсказывал, что сначала падет Турция. «Вся Оттоманская империя тотчас перейдет от нас к России, которая к тому времени станет нашим открытым врагом, писал Уркварт. И турецкая армия, оружие, границы, крепости, сокровища и флот, ныне стоящие против них, вымуштрованные, организованные и направляемые русскими, обернутся против нас». Проглотив Турцию, Россия поработит и Персию. «Она обучит, многочисленный, терпеливый и воинственный персидский народ и направит его против нас без особых проблем и затрат. Склонных к грабежам персов не придется долго упрашивать, достаточно пообещать им баснословные сокровища Индии в награду». Россия, заключал он, «выбирает момент и не может просчитаться и упустить его. Весь ее ум, энергия и ресурсы сосредоточены на этом, и как только она будет полностью уверена в успехе, она выступит».
Впрочем, все это не являлось оригинальным. Первым, кто заговорил о призраке Оттоманской империи, захваченной русской армией, был все тот же сэр Роберт Вильсон, а идею русского вторжения в Индию силами персов еще за семнадцать лет до Уркварта высказал Киннейр. Однако с тех пор многое изменилось. Складывалось впечатление, что Россия и в самом деле начинает исполнять все эти пророчества, и потому предупреждение Уркварта пришлось как нельзя кстати. Помимо увеличения флота, русские значительно усилили свое присутствие и на Кавказеплацдарме, с которого можно было начинать продвижение в Турцию или Персию. Таким образом, к середине 1830-х годов русофобия достигла в Англии небывалых высот, и Ур-кварт не испытывал недостатка в заинтересованных слушателях.
Нет ничего удивительного в том, что имевший таких влиятельных друзей, как сам король Вильгельм IV, турецкий султан и лорд Понсонби, тогдашний посол Британии в Турции, Уркварт в 1836 году стал первым секретарем британского посольства в Стамбуле. Но он был не тот человек, который мог позволить своим новым дипломатическим обязанностям отвлечь его от русофобской деятельности и поддержания справедливой борьбы горцев. Именно к этому периоду его деятельности и относится в те времена знаменитое, но теперь давно уже забытое дело судна «Виксен».
История эта развивалась следующим образом. Россия объявила Черноморское побережье Кавказа своей суверенной территорией, полученной от Турции по мирному договору, и под предлогом чумного карантина установила на Черном море строгую блокаду береговой линии. Британия не признала этого заявления, но ее правительство, не чувствуя себя достаточно сильным, побоялось бросить России вызов открыто. Урквар-та взбесила эта, по его мнению, потачка Пальмерстона Санкт-Петербургу, ибо лорд не выступил против блокады, препятствовавшей возможности поставлять на Кавказ британские товары, а главное, оружие.
В поисках выхода Уркварт убедил некую английскую судоходную компанию послать из Константинополя в порт Суджук-Кале, находящийся в северной части побережья, корабль с грузом соли. Уркварт затеял это как провокацию, призванную выяснить, как далеко готовы зайти русские в утверждении своих притязаний на Кавказ. Перехват судна, согласно его расчету, должен был воспламенить в Англии общественное мнение и заставить правительство предпринять прямые действия по защите своего торгового флота. Прямые действия означали введение в Черное море британских военных судов и тем самым пересмотр секретного русско-турецкого соглашения о Дарданеллах. С другой стороны, если русские не остановят судна, это покажет, что, действуя достаточно решительно, их можно заставить отступить, а также и то, что можно продолжать поставки оружия осажденным черкесам.
В ноябре 1836 года британское судно под названием «Виксен» вышло из Константинополя в Черное море и направилось на восток. Уркварт и его сообщники, «ястребы» все до единого, верили, что остановить экспансию России сможет теперь только открытое столкновение Лондона и Санкт-Петербурга, и потому, надеясь, что судно перехватят, на все голоса кричали о нем в прессе.
Санкт-Петербург не мог этого не заметить, и поначалу события действительно развивались в желательном для британцев направлении.
12 ноября 1836 года командиру отряда судов Абхазской экспедиции контр-адмиралу С. А. Эсмонту доложили, что мимо Геленджика на север проследовало неизвестное судно. Тот сразу же послал для проверки бриг «Аякс», но встречный ветер задержал бриг, и он смог обнаружить судно лишь два дня спустя, разгружавшимся в Суджукской (Цемесской) бухте. Судно оказалось английской шхуной «Виксен». Командир брига «Аякс» капитан-лейтенант Вульф задержал ее и доставил в Геленджик, затем, после предварительного беглого осмотра, повел шхуну в Севастополь, но из-за встречного ветра отстал и на некоторое время вновь потерял шхуну из виду. При подробном осмотре в Севастополе на борту судна обнаружили только соль, кормовой трюм оказался пуст.
Новости о захвате британского судна были тотчас сообщены в Лондон корреспондентами английских газет, по большей части константинопольскими друзьями Уркварта, и действительно вызвали там возмущение прессы и общественного мнения. Несмотря на то что мало кто в Британии имел даже малейшее представление о Черноморском побережье Кавказа, русофобские газеты, страдавшие от нехватки свежих фактов, проглотили наживку Уркварта. В то время как «Таймс» ругала правительство за позволение русским «насмехаться над Англией», «Эдинбург Ревю» исследовала более далекие последствия кризиса. «Как только Кавказ будет подчинен, заявляла газета, он окажется открытым, и Персия, тем самым будет отдана на милость Санкт-Петербурга И тогда мы увидим, как со следующим шагом границы России станут еще на 1200 миль ближе к нашим индийским границам».
Пальмерстон также был весьма разгневан захватом британского судна, и между Санкт-Петербургом и Лондоном началась разгоряченная переписка. Однако британского министра иностранных дел в не меньшей степени раздражал и сам Уркварт с его друзьями-русофобами, несомненно стоявшие за инцидентом. Лорд и ранее пытался заблокировать назначение Уркварта в Константинополь, но все знали, что его одобрил король, и коллеги по кабинету не поддержали министра. Однако, убежденный в своей правоте, Пальмерстон немедленно постарался отозвать нарушителя в Лондон прежде, чем тот сможет нанести еще больший ущерб англо-русским отношениям. Тем временем Уркварт с друзьями, сидя в турецкой столице, с нетерпением ждал ответного шага английского правительства на арест и конфискацию «Виксена».
Русский главнокомандующий на Кавказе Вельяминов, действительно обеспокоенный возможным влиянием этого дела на ход военных действий, обратился к черкесам, подозреваемым в укрытии у себя в горах иностранцев, с предупреждением. «Англичане, находящиеся среди вас, заявлял он, всего лишь беспринципные авантюристы». Они пришли не для того, чтобы помочь черкесам, а для того, чтобы присоединить Черкесию к Британии. Посему их следует вылавливать и убивать. Самим же черкесам, говорил он, должно хватить благоразумия на то, чтобы сложить оружие, ибо не бывало еще страны, которая ввязалась бы в войну с Россией и победила. «Разве вы не знаете, спрашивал он, что если небеса рухнут на землю, то русские смогут подпереть их своими штыками?» Поэтому лучше кавказским племенам идти под правление русского царя, а не британского короля. Однако если они станут слушать англичан и не сложат оружия, то не по вине русских дома и долины мятежников будут преданы огню и мечу, а горы «обращены в пыль».
Понятное дело, что подобные увещевания имели мало толку. Но через несколько месяцев после инцидента бежавший из горского плена канонир Анапского гарнизона сообщил, что в ноябре с какого-то иностранного судна выгрузили соль, ружья, порох и восемь пушек. Позиция России в этой истории сразу же стала неуязвимой. Наша сторона открыто заявила, что, по поступившим к нам сведениям, среди горцев работали британские агенты, дающие им советы, снабжающие мятежников оружием и поощряющие их к сопротивлению. И вот теперь задержанное британское судно явилось прямым доказательством истинности этих сведений, поскольку, помимо груза соли, на борту «Виксена» было доставлено оружие для мятежников.
Лондон сразу же вынужден был отступить. Британское правительство заявило, что не намеревается раздувать скандал из-за захвата какого-то там торгового судна. Уркварту было велено вернуться в Лондон, где он был уволен за создание конфронтации между двумя союзными державами. Никто из влиятельных друзей за него не заступился, а король Вильгельм IV за месяц до этого умер. Впрочем, Уркварт не растерялся и начал усиленно атаковать Пальмерстона, утверждая, что тот был подкуплен русским золотом, и даже попытался добиться его отставки за предательство. Из этого, разумеется, ничего не вышло.
На арестованном нашими властями судне находился Джеймс Лонгворт, специальный корреспондент сочувствовавшей горцам газеты «Таймс», который прибыл туда специально для того, чтобы увидеть, как идут дела горцев в этой войне. Хозяином судна был также симпатизировавший черкесам его товарищ Джеймс Белл. Согласно сведениям нашей разведки, это был опытный агент, негласно направленный британским правительством в Константинополь для оказания посильной помощи мятежным горцам. По выяснении всех этих деталей нарушившее правила блокады судно выслали обратно. Однако до этого Лонгворт и Белл провели среди горцев несколько месяцев и за это время сполна убедились в исключительном благоговении черкесов перед «Дауд Беем», так там именовали Дэвида Уркварта. Чуть более двух лет назад, высадившись на их берег, он нашел этих людей разобщенными и дезорганизованными и немедленно занялся созданием среди них центрального командования. Им же была написана для них и декларация независимости, которую он намеревался распространить в Европе. Лонгворт и Белл тоже решили предложить черкесам свои советы и поддержку. Пока оба англичанина ждали новостей об ответе британского правительства на захват «Виксена» и на заявление Санкт-Петербурга о присоединении Кавказа, они могли наблюдать некоторые сражения. Лонгворт писал о них в газету, тем самым помогая удерживать внимание британской общественности на проблемах черкесов.
Вот как выглядели наши действия на Кавказе, согласно его описаниям.
Сначала, пока бои шли в приграничной зоне, русские пытались сломить сопротивление горцев конными атаками казаков, но, за многие столетия накопив опыт войн в горах и лесах, а также зная местность лучше противника, черкесы показали себя достойными соперниками. Обеспечены и вооружены они были тоже лучше казаков, а опытны и безжалостныне менее. В результате русские генералы вынуждены были задуматься и пустить в горы пехоту, поддержанную артиллерией. Казаки же лишь охраняли фланги. И русские продвигались теперь по вражеской территории очень осторожно, разрушая деревни и уничтожая урожай.
После отчаянных, но безуспешных попыток прорвать русские ряды, в ходе которых, по словам Лонгворта, «жертвой своей собственной безрассудности становились самые лучшие и смелые воины», черкесы также сменили тактику. Вместо того чтобы сталкиваться с противником лицом к лицу, они стали заманивать его в искусно устроенные засады и ловушки, нападая с неожиданных направлений и также быстро уносясь прочь на своих быстрых лошадях. Русские пустили в дело крупную картечьранний вид шрапнели. «Их пушки, жаловался один черкес Лонгворту, вместо одного ядра, которое обычно свистело у нас над головами теперь выплевывают десять тысяч, причем даже самое маленькое из них разрывает и уничтожает все вокруг». И он умолял англичан снабдить их таким же оружием, уверяя, что тогда русские войска «не смогли бы больше держать строй, и наша кавалерия делала бы с ними все, что хотела, как и прежде».
Отступление Британии поставило Лонгворта и Белла, неоднократно уверявших горцев в скорой поддержке самой могущественной нации в мире, в крайне затруднительное положение. Вернувшись на родину, оба опубликовали подробные отчеты о своих приключениях и опыте общения с моджахедами. Уркварт по своем прибытии в Лондон также с новой силой принялся бороться за дело русофобов. В частности, он организовал контрабандные поставки оружия для черкесов, благодаря которым, согласно классической работе Джона Беддли «Завоевание Кавказа русскими», опубликованной в 1908 году, черкесы воевали значительно успешнее. Впрочем, на основании этого он обвиняет Урквар-та и его друзей в затягивании войны, которую черкесы все равно никогда не смогли бы выиграть, а также в ободрении их ложными надеждами на будущую поддержку Англии.