Знамя вручали. В клубе.
Улыбнулась, посмотрела в глаза. На лице написано: все известно давно. Клубы, мероприятия и все остальное для ангелов небесных, они поверят. И все-таки больше ни о чем не спросила. Это было в диковинку. Энергичная, оживленная, она приготовилась для более важного разговора.
В институте была, с Петровым говорила. Заверил: примет. Для начала группу даст, поработаешь ведущим. Потом, говорит, в заместители выдвинет. Оклад чуть меньше, чем был. Но там на одних премиях можно без пота еще пол-оклада. Вот зачем приехала.
Заманчиво Но с Петровым-то
Еще б не заманчиво! А что с Петровым? Не будешь гнуть свою дугу, вот и Петров будет хорош. Вы же однокашники!
Все это понятно Он же бездарь! А я у него должен быть в подчинении.
Андрей Петрович представляет институтскую работу. Проекты, обсуждения, суета коридорная, когда заказчики принимают работу Не по душе! Не мудрено, после работы заместителем начальника дороги. Не каждому инженеру удается выдвинуться на такую должность, кое-кому с учеными степенями завидно было. И вот, все сначала С проектированием он знаком, изыскательские дела знает назубок
Даже странно представить себя в проектном институте. Только техническая сторона всякого дела. Ни беспокойства об исправности механизмов, ни текучести кадров, ни очередного сокращения управленческого аппарата, ни ответственности за безопасность движения поездов Работай сколько хочешь, не кольнет ни в одном боку.
Раиса Петровна домовито хлопотала.
Вот белье. Рубашки свернуты отдельно. Не забывай, что на улице не Батуми. Три пары шерстяных носков
Она выкладывала прямо на стол, потому что кроме класть некуда.
Хотя бы по телефону вызвал.
А о чем говорить?
С домом и не о чем? Дожили. Скоро даже при встречах молчать будешь, совсем одичаешь. Бросай Кузнищи. В институт
Насчет телефона, пожалуй, права. Надо следить за текучкой, теперь жди: вот-вот начнется горячка с электрификацией дороги. Пришел с работы, звяк в город кому-нибудь из верных людей. Узнать важное известие, да еще в самое нужное время, дело не из последних.
Как сын?
Почему сын, а не Боря? Совсем одичал в своих Кузнищах? Прислал письмо, потом прочитаешь. Привыкает к Москве, общежитие дали, трое в комнате. Телевизор Жорка молодец! Вот кто настоящий друг! Пообещал и сделал.
В этом она права. Когда посылали в Кузнищи, никто из управленцев слова не замолвил у начальника дороги или перед министерскими. А уж сколько подпевал было!
Ну, как насчет Петрова?
Погожу.
Раиса Петровна опустила руки.
На что надеешься? Кто поможет? Отрезанный ломоть, Андрюша!
Сейчас будут слезы. Как только назовет имя жалостливым голосочком, так жди.
Есть одно дело. Оно вытащит отсюда. Электрификация.
Раиса Петровна обрадованно подняла глаза, блестевшие готовыми слезами.
Не понимаю
Потом поймешь.
Утром Раиса Петровна уехала, Дементьев прямо с перрона подался в техническую библиотеку, оттуда с двумя связками книг в свой кабинет.
Весь день буду занят, объявил Лидии Александровне. Уж если кто по самому важному
Итак, прежде всего надо разложить книги. «Железные дороги на постоянном токе» в одну сторону, на переменном в другую. «Вопросы путевого хозяйства» статья особая. И о зарубежном опыте надо знать. Потом электровозы. Сколько серий, столько головоломок
Если изучать, как надо специалисту, года не хватит! Одни электровозы отнимут уйму времени. Ну, по электровозам достаточно общего представления. Главное путь, строительные дела, контактные линии. Прежде всего надо изучить свое, кровное.
Надавил на кнопку. Дверь приоткрылась, образовав узкую щелочку.
Общих тетрадей, штук пять. Побыстрее!
Через минуту общие тетради лежали на столе. Это для конспектов. Записи в трудную минуту выручат.
Весь день Андрей Петрович просидел в кабинете. Перед вечером от напряженной книжной нагрузки голова разбухла, отказывалась впитывать ученые мудрости. Но впереди еще был целый вечер. Неужели пропадет без пользы? Палец опять нащупал кнопку.
Вы звали? через щелочку донесся осторожный голос.
День кончается. Соберите в красном уголке всех конторских, из мастерских, стройбригаду
Дверь бесшумно прикрылась. «Даст ли это что-нибудь?» подумал Андрей Петрович. Надо пробовать, оттачивать выступление, как бритву на оселке. Без пробы нельзя выходить к знающим людям, на большую аудиторию. Он полистал конспект и стал ждать, когда позовут в красный уголок.
Выступление было сложным. Как объяснишь, что за нужда говорить сейчас об электрификации дороги? И кому? Работникам живой защиты, которым электрификация что медведю общежитие.
Андрей Петрович открыл конспект. А надо ли объяснять? Сколько проводится лекций, бесед и никаких объяснений. Нет, все-таки надо
Во всей стране сейчас проходит техническая реконструкция. Такое уж наше время. Прежний технический уровень не удовлетворяет нужд бурно развивающегося народного хозяйства. Многое коснется и железнодорожников. Пройдет время и основные направления нашей магистрали будут электрифицированы. Работа предстоит большая. Дело это государственной важности. Разумеется, коллектив нашей дистанции не останется в стороне
Кажется, для начала неплохо. Андрей Петрович посмотрел на слушателей. В первом ряду люди из мастерских. Газосварщик, он же токарь и подсобный рабочий, безотказный Митя Сысоев. Большой, полный, спокойный, даже слишком спокойный. Он бездумными глазами смотрел на расстегнутый воротник рубашки Дементьева, и было непонятно, слышит ли? Рядом с ним плотник Шурупов, худой, сутулый. Это инвалид войны. Под лопаткой у него сидит осколок. Раза три в год он ложится в больницу, отдохнет немного и опять за работу. Что за терпение у человека? Сколько раз видел его Андрей Петрович над электрическим рубанком смертельно бледным, обсыпанным бисером пота. Почему-то нельзя было вынуть осколок, вот и мучается человек. Это не плотник, а золотые руки! От Шурупова на почтительном расстоянии, чтобы не выпачкаться опилками, сидела Лидия Александровна, с глазами, полными четкого понимания важности начатого разговора. За ними во втором и третьем рядах расположились конторские. Потом два слесаря, тракторист, неизвестно почему оказавшийся в мастерских, потом опять из строительной бригады. Все люди знакомые, всех изучил. Иначе трудно было бы работать, не зная людей
Перевод тяги на электровозную даст огромнейшую производительность труда и экономию средств. Если взять только нашу дорогу, то это будет выражаться в следующих цифрах
«А ведь слушают, мелькнула мысль. Видно, материал берет своей новизной. Что ж, и это неплохо».
Ежедневно вступают в строй новые предприятия. К железнодорожникам предъявляются растущие требования. Удовлетворить их можно только электровозами. Надо повысить скорость движения поездов. Но для решения такой задачи хорошо организованного соревнования скоростников мало. Без новой тяги, как говорится, не сдвинемся с места
Откровенно и широко зевнул Митя Сысоев. «Этот небось и над тарелкой с кашей дремлет», подумал Андрей Петрович. Он забыл, что слушатели не смыслят ни в типах электровозов, ни в преимуществе длинносварочных рельсовых плетей.
Никто не перебивал, не громыхал сиденьем. Отвык Андрей Петрович говорить длинные речи. Даже вспотел. Он вытер лицо батистовым платком, привезенным женой, закрыл тетрадь.
А теперь какие вопросы?
В красном уголке стало необычайно тихо. Слесарям да плотникам от такой тишины ни жарко, ни холодно, а вот конторским неловко. Народ тонкий, понимает, что надо бы проявить интерес к лекции. Но о чем спрашивать? Брякнешь невпопад, только на посмешище выставишься. А начальника жаль Тревожно, с надеждой во взгляде смотрел Дементьев на конторских и ждал. Неловко! Даже смотреть друг на друга неудобно.
А электрички у нас будут? решилась все-таки Лидия Александровна.
Электрички пойдут такие же, как на Московском узле, хмуро ответил Андрей Петрович.
Товарищи! стремительно подскочила к столу Лидия Александровна. Разрешите мне, как члену месткома, от вашего имени горячо поблагодарить Андрея Петровича за очень интересную, содержательную лекцию! И попросить начатое дело продолжить! Найти время и еще раз выступить перед нами с новой лекцией!
Благодарно стиснула руку Андрея Петровича. Раздались жидкие аплодисменты. Все было как требовало приличие.
Мрачным вернулся в кабинет Андрей Петрович. Несладко сознавать, что первый выстрел получился холостым, и не где-нибудь, а в своем коллективе. Но почему?
В холодной конторской тишине особенно резко чувствовалось одиночество. Некому доверить свои прикидки на будущее, никто не скажет, в чем ошибся.
Не так действуют умные люди. Всякие собрания, лекции, мероприятия надо организовывать. Вызвал бы парторга, профорга, объяснил бы, что за лекцию будет читать. Потребовал бы самую малость: настроить нескольких человек, чтобы выступили со своим мнением. Пустячное дело, а в красном уголке видели бы тот живой интерес, который вызвала лекция.
Он сидел за столом, погруженный в нелегкие раздумья. Подсознательное чувство нашептывало: ты же хотел первой пробы, теперь знаешь, с чего начинать
На лице родилась едва приметная удовлетворенная улыбка. Правильно сделал, что попробовал: что в Кузнищах, что, как бывало, в управлении, один и тот же подход. Нечего выискивать какой-то необыкновенный путь.
Андрей Петрович достал зеленый телефонный справочник. Вот председатель месткома дистанции пути Как его фамилия? Неплохо бы знать. Но у кого спросить сейчас, после работы? Да и необязательно. Подумаешь, местком, фигура! Пусть радуется, что с ним желает говорить сам Дементьев.
Телефонные гудки тонко и длинно сверлили молчание незнакомой Дементьеву комнаты. Поздно. Ушел. И вдруг неожиданно откликнулся утомленный голос:
Шушлебин слушает.
Дементьев объяснил, выждал, что скажет Шушлебин. Но тот не спешил. Как видно, предложение Андрея Петровича озадачило.
Ну, так как же? требовательно спросил Дементьев. Спрашивать он умел. Бывало, только от вопроса, от одного тона у служащих-управленцев настроение падало. Но что сейчас он значил для профсоюзного работника? Ну и как же? смягчаясь, спросил Дементьев.
Важность данного вопроса широко известна, зашуршал Шушлебин. У нас обширное число слушателей. Но, сами понимаете, неудобно мне без райпрофсожа. Ни с того ни с сего об электрификации. Ни решения нету, ни указания.
«А ведь он прав, подумал Андрей Петрович. Лекцию на общеизвестную тему он бы не отверг. Ладно, подключим партком».
Дементьеву везло. Партком басовито алекнул, несмотря на поздний час.
Говорит Дементьев
Не успел закончить слово, как в трубке обрадованно зарокотало:
А-а-а, дорогой Андрей Петрович!..
Интересно. Можно подумать, десять лет не виделись.
Андрей Петрович, куда же ты скрылся? О тебе Соловов спрашивал. Поискали, а твоего следа
Где уж там искали. Врет, конечно, дальше буфета нечего было ходить. А говорит как с равным, на «ты».
Дела срочные, пришлось уйти.
Напрасно. А мы славно посидели.
Андрей Петрович представлял секретаря парткома Василия Никитича Дункова с телефонной трубкой. На круглом лице добродушнейшая улыбка, прядь седых волос повисла над бровью, левая рука, свободная от трубки, играет пальцами на толстом стекле стола. С ним Дементьев знаком с давних пор, когда начинал работу заместителем начальника дороги. На собрании дорожного актива сидели рядышком в президиуме.
Василь Никичч, насчет электрификации в докладе Соловова уловил?
А как же! После собрания он прямо заявил: не за горами.
Ну вот, Василь Никичч, в этом деле я в сторонке не устою.
Да я тебя не критикую за это!
Я не за страх, как говорится. Я не намерен ждать, когда раскачаются в верхах и спустят указание. Я готов сейчас предложить свои услуги.
Я не совсем понимаю, Андрей Петрович. Похлопотать насчет новой должности? осторожно спросил он.
Нет, я о другом. Разъяснительная работа нужна. С этого начинают всякие большие дела.
Это идея! закричало в трубке. Хорошо, что подсказал.
Так вот, Василь Никичч, пост у меня такой, что поучать инженеров узла неудобно. А тебе
Брось ты, Андрей Петрович! Дай бог каждому твоего опыта.
Понравилось Дементьеву. Чего-чего, а уж опыта на троих хватит.
Насчет лекции, Андрей Петрович, давай соображать! Молодец, вовремя подсказал. Заходи утром, поможешь составить план. А потом утвердим на парткоме. Уж тогда, Андрей Петрович, будем просить тебя впрягаться в это дело. На всем Кузнищевском отделении, если не сказать больше, ты самый опытный, эрудированный. Покажи провинциалам, как надо выступать по важному государственному делу.
Вот оно начало. Андрей Петрович не сомневался: партком поддержит. На парткоме договорятся, кому отдать инициативу Дементьеву или Дункову. Главное, расчет оказался правильным. Хорошо, что выступил перед своими. Проба великое дело!
Андрей Петрович отобрал несколько книг, сунул в кожаный портфель. Теперь свободных вечеров не будет. Все время уйдет на подготовку к лекциям и на сами лекции. Все время, кроме сна. А уж блеснуть сумеет, уж он покажет, на что способен.
3
Проснулись рано. Дверь в комнату была неприкрыта. В щель сквозил желтоватый электрический свет, из кухни доносилось шипение воды, хлеставшей из чайника.
Узнай, Аленка во дворе? шепнул Гришка. Самая пора потолковать.
Ванек прямо в трусах вышел из комнаты. Гришка захлопнул дверь, начал одеваться. Живет Ванек черт те как. Молокосос! Зеркала не имеет. Умыться в этом доме проблема, напорешься на лысого, скандал Зачем, скажет, приперся, кто приглашал? Он такой, без всякой дипломатии. Щеночком забегаешь, на ту же Аленку глаз не подымешь от стыда. Нет уж, спасибо за умывание, как-нибудь без этого. А вот без зеркала труба.
Гришка недовольно кряхтел, натягивал гимнастерку. Обулся, подпоясался, подошел к окну. Не похоже, чтобы Аленка хлопотала во дворе. Маячила бы. Она не ходит, а мелькает, как маятник. Вечно занята, вечно деловитейший вид.
Вернулся Ванек. Растерянность его убила в Гришке всякую надежду.
Нету, прошептал еле слышно. Понимаешь, не приходила, виноватым голосом извинялся Ванек. Для Гришки надо бы раньше пронюхать эту новость, что-нибудь придумали бы. А теперь даже улизнуть не совсем просто, хозяин уже на ногах.
Куда ж она? изумился Гришка.
Первое, что пришло в голову, инженер. Да нет, она не из таких. Да и он что за человек, чтобы к нему бегать?
У нее и раньше так бывало, угодничал Ванек. Значит, получилось трудное дежурство. Врач заболел, больных нахлынуло, а может быть, еще что.
Проверь дорогу. Смываться пора.
Ванек с независимым видом вышел из комнаты. Зыркнул глазами по сторонам никого. Быстренько во двор. И там никого. Подбежал к окну и резко кивнул головой. Можно!
На улице Гришка вздохнул свободно.
Оденься, и в больницу. Перехватим, если не ушла.
Необычайно смелое предложение испугало Ванька.
А на работу? спросил он.
Если будем в больнице, какая ж работа
Непонятно Ваньку. Из-за Гришкиной прихоти поговорить с сеструхой чихать на работу? Он нерешительно топтался на одном месте.
Не смогу я на инженера глядеть! застучал по груди возбужденный Гришка. Понял?
Но ведь работа
Вот тебе и работа!
Как смело, как решительно Ванек воспрянул от оцепенения. Вмиг скрылся за калиткой и через какие-то минуты вылетел к Гришке в полной боевой форме.
До больницы добежать пара пустяков. Но в больницу войти Толстая, почти шарообразная санитарка в белом халате неприступной горой встала на пути к лестнице. И голос На вокзалах отправление поездов объявлять таким голосом, без репродуктора.
К больным только в халатах, только по воскресеньям! гремела так, что перила на лестничной шахте дрожали. Больше ничего не слышу!
Она и в самом деле оглохла. Моргает рыжими ресницами и молчит, словно перед ней никого нет. Моргает и молчит. Гришка и так и сяк, а она никак. Немая!
Безнадежно махнул рукой. Да и неудобно. Уж не такой он пацанчик, как Ванек, ужом-то перед ней извиваться. И мысль серьезная вертится. Ну, выйдет Аленка, а как встретит его в такой ранний час? Что он скажет в свое оправдание? Будет глотать воздух, как рыба.
Ваньку настроение Гришки хорошо понятно. Подскочил к санитарке, доверительно прошептал: