Положив его на место, я взяла небольшой красный фрукт, который был соединён со своим братом-близнецом. Я взглядом прошлась по изобилию фруктов. Я не знала, с чего начать.
Это гранат. То, что ел твой отец, сказал джинн, подходя ко мне сзади.
Он выбрал красный плотный фрукт размером со свою ладонь. Я взяла у него фрукт и внимательно изучила его. Он очень сильно отличался от того, что я видела ранее.
Нет, это не то.
Джинн забрал у меня фрукт и нежно надавил на него пальцами. Раздался лёгкий треск, и он разломил фрукт надвое. Я раскрыла рот, увидев, что внутри него сверкали рубины, совсем как те, что ел мой отец. Джинн показал мне, как извлекать самоцветы из их мягких белых кроваток. Пытаясь достать один из этих драгоценных камней, я раздавила самые сочные из них, и кончики моих пальцев окрасились в красный цвет.
Я положила семечко себе в рот. Оно взорвалось, и сладкая прохладная жидкость потекла мне на язык.
Тебе нравится? спросил он, наблюдая за тем, как я вкушаю.
Я сжала крошечное твердое семечко между зубами и начала искать самые сочные семечки.
Больше, чем принимать ванну, простонала я.
Он дал мне попробовать все фрукты и рассказал, как они называются. Я попробовала апельсиновые дольки, мякоть абрикоса, блестящие вишни, косточки которых напоминали камни. Пока я радостно набивала живот сладкими фруктами, он рассказывал мне про деревья, на которых они росли. Меня поразили не только гранаты: все фрукты сверкали, точно драгоценные камни среди бархатной зеленой листвы.
Откуда они? спросила я, широко раскрыв глаза, точно любопытный ребенок.
Издалека. Торговцы не могут доставить сюда эти фрукты в сохранности. Они слишком быстро гниют, но иногда их высушивают и так сохраняют, либо превращают в алкоголь. Наподобие вина, он указал на кисть винограда.
Я снова уселась на песок и прислонилась к камню. Я съела так много, что испытывала боль в животе каждый раз, как делала вдох.
Могу я сесть рядом с тобой? спросил джинн.
Всё это время он сохранял безопасную дистанцию.
Можешь, но не забудь, что я ахира. Тебе запрещено касаться меня, если ты не собираешься посвататься ко мне.
Я приподняла брови и взглянула на него, но заметив боль, промелькнувшую в его глазах, я запнулась, а потом пробормотала:
Ну, конечно. Тебе не надо спрашивать разрешения.
Он сел рядом со мной, но всё равно держался на безопасном расстоянии. Я не знала, было ли это связано с тем, что я сказала, но я почувствовала себя глупой из-за того, что так над ним подшутила.
Мы какое-то время сидели в тишине, слышались только шелест листьев и пение счастливых птиц.
Я никогда этого не делал. Не сидел с кем-то в тихом месте без какой-либо на то причины, он умолк. Как же хорошо.
Мы с тобой в этом похожи. Здесь, и правда, хорошо.
Подозреваю, что тебе не позволительна такая роскошь. Твой отец очень осмотрителен с тобой и твоими сёстрами. А что насчёт твоего друга?
Фироза?
О, так вот как его зовут, он потер браслеты у себя на запястьях.
С ним всё иначе.
Мы ещё посидели в неспешной тишине, пристально вглядываясь в обездвиженный город, парящий над дюнами.
Ты очень добр ко мне. Почему?
Ты же меня освободила.
Его ответ разочаровал меня, часть меня хотела бы, чтобы за этим стояло нечто большее. Что-то, что делало бы меня особенной.
Но ты сказал, что я больше не твоя хозяйка.
Это так, но я пообещал тебе исполнить твои желания.
Солнце начало опускаться за горизонт, тени стали длиннее. Я чувствовала легкое опьянение из-за сладких фруктов и дневной жары. Мои веки отяжелели.
Я вижу, что ты устала. Останешься ещё ненадолго? спросил он мягко.
В его голосе прозвучала плохо скрытая печаль, из-за которой у меня заболело в груди. Ещё днем я чувствовала себя в ловушке во дворце своего отца. А этот джинн унёс меня далеко от всего того, что угнетало меня, и вот я сидела в тени после плотного обеда из сладких фруктов. Мне захотелось спросить егомогу ли я обрести свободу? Но я не хотела нарушать этот покой, и то, как свободно мы с ним общались. Это состояние было самое близкое к свободе за всё время. И мне не хотелось, чтобы всё это исчезло. И он был таким уязвимым. Я не хотела напоминать ему о том, что он был рабом великих желаний, так же как я не любила, когда мне напоминали, что я была ахирой, которую отец использовал для получения собственной выгоды.
Если честно, я не вижу причин, чтобы уходить отсюда.
Я улыбнулась ему и легла на песок. Я почувствовала его запах: это был запах жасмина и пыли песков пустыни, перемешанный с запахом чего-то неизвестного.
А почему ты хочешь остаться? спросила я сонно.
Когда я с тобой, я не с Королем. Я никогда не проводил время с кем-то, кто не отвечает за мои действия, кого волнует не только магия. И он перестал говорить.
Его слова повисли между нами на какое-то время, после чего теплый бриз унёс их прочь.
Сегодня я не собиралась загадывать для себя свободу.
Должно быть, я уснула, потому что, когда я пошевелилась и открыла глаза, небо уже окрасилось фиолетовыми цветами, а оранжевый отсвет угасающего солнца был похож на огонь на фоне нескольких облаков.
Теперь я собираюсь вернуть тебя домой, сказал джинн.
Он всё это время просидел рядом со мной, не двигаясь. Он плавно поднялся. Я последовала его примеру, двигаясь медленно и ещё не отойдя ото сна.
Я верну тебя именно туда, откуда забрал. Тебе надо двигаться быстро, чтобы не отстать от своих сестёр, и чтобы тебя не потеряли.
Он развёл руки перед собой, как он делал это раньше, и я подошла к нему.
Джинн обхватил меня своими длинными руками и прижал к себе. Ранее этот интимный жест заставил меня замереть. Он показался мне непристойныммы стояли слишком близко. Но на этот раз, я поняла, зачем это было нужно. Только я успела сделать вдох, как земля ушла у меня из-под ног. Я почувствовала, что воздух изменился, свет стал ярче. Мы снова были в душном пространстве дворца.
Я осталась с закрытыми глазами, наслаждаясь теми эмоциями, которые подарил мне джинн. Открыв глаза, я приготовилась вернуться в ту жизнь, которая не была моей. Птицу снова загнали в клетку.
Тебе надо идти.
Он опустил руки и отступил на шаг от меня.
Несмотря на жару, я почувствовала холод, когда он отошёл от меня. Я подняла на него глаза. Я уже скучала по нему, по свободе и по историям, которые он рассказывал. Мне снова хотелось его внимания, и меня ужасала мысль о возвращении в свою жизнь, к тем однообразным дням, где мне приходилось слушать своих сестёр, ткать, сплетничать и ничего не делать.
Когда я снова увижу тебя?
Я ненавидела себя за то, с каким отчаянием я произнесла эти слова. Может быть, я совершила ошибку, не попросив у него свободы? В другой раз. Я должна попросить у него свободу в другой раз.
Эмель, ты должна идти. Время снова движется, тон его голоса был суровым.
Я скоро увижу тебя? снова попыталась спросить я, желая отложить своё возвращение домой и ещё постоять с ним в коридоре.
Мне не хотелось возвращаться к сёстрам и к той жизни. Не сейчас.
Надеюсь.
Он двинулся по коридору в противоположном направлении от меня. Наблюдая за тем, как он уходит, я испытала отчаяние.
Подожди!
Он развернулся и посмотрел на меня, в его взгляде читался вопрос.
Я желаю я запнулась, не зная, как выразить то, чего я желала, как сказать ему о том, что я не хотела возвращаться в ту жизнь, которая ждала меня. Я желаю пока что не возвращаться домой.
В его глазах промелькнула боль, когда он услышал мои слова. Он прошептал:
Твоё желание будет исполнено.
И тут же из ниоткуда подул тёплый ветер, и джинн трансформировался в золотую пыль, которая растворилась в воздухе. Он исчез.
Я растерянно уставилась на то место, где он только что стоял. Ничего не изменилось. Мои внутренности сжала сильная боль. Я ненадолго ощутила свободу, но теперь это чувство сковало меня точно металлические наручники на запястьях. Оно было тяжёлым, незабываемым и тянуло меня назад.
Я повернулась в том направлении, куда ушли мои сёстры несколькими мгновениями ранее, и уставилась на коридор. Почему моё желание не сработало? Я зашагала по направлению к зафифу, чтобы найти своих сестёр.
У меня за спиной раздался сердитый голос:
Стой!
Я взволновано обернулась. Это был голос, который я знала. Голос, который мне не хотелось бы слышать, будучи одной в этом коридоре.
У входа стоял Нассар, ткань шатра всё ещё колебалась у него за спиной. Он бешено озирался вокруг.
Кто это был с тобой?
Никто, заикаясь, ответила я.
Он продолжал озираться, словно кто-то мог прятаться в складках ткани. Затем его стальной взгляд остановился на мне.
Тебе нельзя находиться здесь одной, прошипел он. Как смеешь ты нарушать приказ Короля?
Он развернулся и позвал солдат сквозь стены шатра:
Отведите эту ахиру к Королю!
Два стражника ворвались в коридор из-за спины Нассара и быстро подошли ко мне. Я даже не успела ничего ответить, как они схватили меня за плечи и грубо потащили к Соляному Королю.
ЧАСТЬ II
ТАДХАЛАК. ЖЕРТВА
Эдала,
Отвечаю на твой вопрос. Помни о том, что Мазире молиться бесполезно. Между Мазирой и тем, кто ей поклоняется, не может быть такого же понимания, как между ней и её сыновьями, которые гораздо ближе к нам. Она никого не слушает, кроме себя, и делает только то, что пожелает.
Но если ты всё же соберёшься просить у неё, помни, она может услышать тебя, если ты принесешь жертву. Ты слышала о выражении солеискателейокропить пламя солью? Вероятно, нетя знаю, что твой отец оберегает тебя от опасностей пустыни. Это значит, что человек должен отдать ей нечто ценное, и тогда, возможно, она услышит.
Но не печалься. Ты быстро учишься. Продолжай изучать Литаб, и твои шансы быть услышанной Мазирой возрастут.
Захар
Найденная рукопись с рассуждениями о книге Литаб Алмак.
ГЛАВА 8
Она гуляла сама по себе, воодушевленно заявил Нассар Королю, который еле сидел на своём троне.
Двое из его жён припали к нему, точно послушные собаки.
Распутница, в голосе Соляного Короля прозвучала ярость, когда он посмотрел на меня. Сначала ты отвергаешь Кадира, а теперь тебя поймали гуляющей в одиночку? С чего ты такая смелая?
Свет радостно играл на танзанитовых каменьях, которыми были украшены туфли моего отца, и на которые я уставилась. Краем глаза я видела окружавшие нас груды солини одна из них не была испачкана кровью. Что он сделал с испорченной солью, выкинул или пожелал, чтобы кровь исчезла? Мои мысли сосредоточились на джинне. Куда он пропал?
Ты отвлеклась от Кадира, сказал он. Он пожаловался, что твои мысли блуждали в другом месте. И что ты оттолкнула его тем, что искала кого-то другого, он встал, пнул ногой одну из своих жен и подошёл ко мне. Ты пыталась сбежать? Или, может быть, пыталась найти тех предателей, чтобы сбежать с ними?
Слегка откашлявшись, Нассар появился в поле зрения моего отца.
Мы все знаем, что алтамаруки больше не являются проблемой. Солдаты разобрались с теми из них, кто остался. Эмель не смогла бы убежать с ними. Вероятнее всего, она встречается с другим мужчиной.
Король искоса посмотрел на Нассара, после чего схватил руками моё лицо и надавил пальцами на мои щеки. Он резко вздернул мою голову, и наши взгляды встретились. Меня накрыло ледяным ужасом. Внутри у меня всё горело с каждым вдохом. Он был в ярости.
Мудро подбирай свои слова, прежде чем что-то сказать, Эмель. Я разрешаю тебе сказать всего пару слов.
Он выпустил моё лицо, но продолжил стоять рядом со мной. Неровные каменья на моём корсете касались его одежд.
Я была с сёстрами. Я отстала я запнулась, желая выровнять дыхание и придумать объяснение. Визирь нашел меня в тот момент, когда я собиралась догнать их.
Ложь! взорвался Нассар рядом с Королем, и я вся съежилась. Я слышал, как ты разговаривала с мужчиной! И куда делся сопровождающий вас стражник? он повернулся к Королю и махнул рукой в мою сторону. Стражник должен был быть с ней, если только она не спрятала его или не улизнула сама. А, может быть, именно его она и искала?
Король согласно кивнул.
Здесь что-то не так, Эмель. Что или кто отвлекает тебя? Чем ты дорожишь больше, чем своей семьей?
Мой Король, у меня никого нет
От резкой, крепкой пощечины у меня запрокинулась голова. Руки, державшие меня за плечи, стиснули их ещё сильнее, не давая мне упасть. Слёзы выступили у меня на глазах, а грудь начала вздыматься, когда острая боль ударила в висок.
Мои мысли смешались. Эта череда событий казалась мне непостижимой. То счастье, что я чувствовала в оазисе, было похоже на сонна размытое воспоминание, которое было слишком хорошим, чтобы быть правдой. Боги, я была полной дурой, не пожелав себе тогда свободы. Я могла сбежать отсюда. Что-то мокрое потекло вниз по моей щеке. Кровь. Перстень моего отца разорвал кожу на моём лице.
Неужели отец собирался убить меня? Я не была готова умирать. Мне хотелось вкусить настоящей жизни до того, как меня отдадут Мазире. Я снова вспомнила о джинне. Я не рискнула оглядеть помещение в поисках его. Обвинения отца эхом звучали у меня в ушах.
Ты лживая шлюха, зашипел он. Я слышал об ахире, которая покидает дворец, подкупает стражу и общается с жителями деревни. Ты послужишь примером для своих сестёр. Если среди вас есть хоть одна, кто смеет ослушаться меня, этому будет положен конец прямо сейчас, Король, чья грудь поднималась и опускалась во время этой обличительной речи, опять повернулся к Нассару. Приведи остальных.
Его слова были точно удары плетью. И каждая из его угроз оставляла сверкающий, алый след.
Подобострастная радость залила лицо Нассара.
Мой Король!
Ещё один стражник, за которым шла Сабра, ввалился в тронный зал. И когда я увидела её, все вокруг исчезлопульсирующая боль в моём виске, король, который в гневе ходил туда-сюда рядом со своим троном, его жены, которые наблюдали за ним с лёгкими улыбками на лицах, удовлетворенное лицо Нассара. У неё не было причин просить аудиенции у нашего отца.
Что ещё? Король плюхнулся на свой трон, словно кусок мяса.
У ахиры есть важное сообщение для вас, сказал стражник, опустив глаза в пол.
Сабра встала перед троном рядом со мной. Жёны Короля, которые были гораздо моложе моей матери, точно пьяные распластались у его ног. Они так сильно морщили лбы, что было очевидно, что они пытались внимательно следить за сценой, которая разворачивалась сейчас перед ними, чтобы запомнить каждую деталь и потом, не без извращенного удовольствия, рассказать остальным жёнам об отвратительных поступках дочерей от других жен.
Сабра замолчала, увидев меня.
Что за сообщение? рявкнул Король.
Я простите меня, я вижу, что сейчас не лучшее время. Прошу прощения, мой Король. Я пойду. Простите меня.
Она быстро пробормотала эти слова и упала на колени, отвесив глубокий поклон и продолжив извиняться.
Хватит валяться, выкладывай!
Я пришла сказать вам, что Эмель пропала, она повернулась ко мне. Мой рот раскрылся, и я покачала головой, не видя ничего вокруг, кроме Сабры. Черты её лица сделались жёстче, и она снова повернулась к отцу. Я вижу, что она была здесь всё это время. Но вы должны знать, что это не первый раз, когда она исчезает.
Я собрала всю мою волю, чтобы устоять на ногах. Как она могла?
Король потерял дар речи, наблюдая за сценой, разворачивающейся перед ним. Он был потрясен, и это чувство затмило его гнев. Он хотел наказать меня за моё предполагаемое непослушание просто ради развлечения; однако, то, что я, и правда, нарушала его правила, не укладывалось у него в голове. Его медленно соображающий, нагруженный алкоголем мозг не справлялся. Он переводил свой затуманенный взгляд с меня на Сабру и обратно.
Внутри меня все тряслось.
С меня хватит этих дерущихся коров, он встал, слегка пошатнувшись. Это семейный вопрос.
Король повернулся к многочисленным слугам, которые стояли по всему периметру шатра и проветривали помещение или держали подносы с нетронутой едой и напитками.
Оставьте нас.
Непослушная дочь была позором для Короля. Раньше я только разочаровывала его. Но теперь меня ещё и стыдились.
Слуги заторопились из шатра, но многие из них наверняка остановились и решили подождать за стенами, чтобы послушать наш спектакль, а потом рассказать всем в округе о том, что произошло.