Твоё заточение почти закончилось. Луна прибывает, сказал он.
Поскольку дождь больше не мог приглушить наш разговор, он использовал магию, чтобы другие не могли слышать наши слова.
Остался день или два.
Я надавила ногтями на столб и начертила волнистую линию, которая уходила вверх по деревянной балке.
Ты как будто не рада.
Я покачала головой.
Я рада. Конечно, я скучаю по сёстрам, но я также буду скучать по тишине и по моим прогулкам, которые не требуют от меня побега или подкупа, я помолчала, а потом указала на нас с ним. И, знаешь, я буду скучать вот по этому.
Я буду приносить тебе фрукты, когда бы ты ни пожелала.
Это мило. Но дело не только в этом, сказала я.
Он ждал, что я продолжу.
Мы не будем видеться, как сейчас, и я не смогу уйти из дворца. Пока Сабра рядом.
Да и если быть честной, я не хотела бы больше видеть Сабру. Как и отца.
Ты этого не знаешь. Может быть, она чувствует
Я не буду рисковать.
А если придут караваны? он ухмыльнулся.
Караваны приходили уже дважды. Когда он рассказал мне об этом в первый раз, я устроила истерику, словно ребенок. Я почти попросила его освободить меня с помощью магии, чтобы я могла сходить в деревню, так как мне не терпелось закрыть все пустующие места на своей карте. Во второй раз я была более сдержана, хотя он все же заметил слезы у меня на глазах.
Не честно, застонала я.
Что тебя в них так привлекает?
Всё, выдохнула я.
Моя улыбка была такой широкой, что даже Саалим улыбнулся.
В них столько жизни, и они привозят её на спинах верблюдов. Я люблю смотреть на то, что они делают, на еду, которую они готовят. И если мне везёт, я слушаю истории об их родных краях.
Я рассказала ему о Рафале и его историях.
Он объездил всю пустыню, как ты.
Я тоже рассказывал тебе о разных местах, где я бывал
Нет, не рассказывал. Ты рассказывал мне сказки и легенды.
Как скажешь, он ухмыльнулся. Но я могу рассказать тебе о других местах, где я побывал, если хочешь.
Я с силой сжала руки и сказала:
Расскажи мне всё.
Сейчас?
Сейчас. Если у тебя есть время.
Он упёрся на свои руки, и сказал, что у него определённо есть время. О чём бы мне хотелось услышать прежде всего? Я сказала ему, что хотела бы послушать про север, поведав ему о том, что рассказывал Рафаль о границе пустыни.
Всё именно так, как он говорит?
Саалим снова сделался серьёзным. Он вдруг стал казаться мне недостижимым. Он сжал губы, словно пытался что-то вспомнить.
Да.
Я подождала, надеясь услышать больше, что он расскажет всё в подробностях, но он долгое время молчал, и я не стала давить на него.
Между нами было расстояние в две ладони, но мне казалось, что оно гораздо больше. Пропасть между нами становилась всё глубже и опаснее с каждым днём. И я не хотела первая сокращать это расстояние. Меня смущало то ощущение близости, что мы разделили в первое утро. К тому же, именно оно привело нас сюда.
Повисла тишина, и я начала волноваться, что он уйдёт. Я не знала, когда увижу его снова.
Я боюсь вновь увидеть своего отца.
Представляю.
Думаешь, его отношение ко мне поменяется?
Не думаю. Твой отец живёт от момента к моменту и мало задумывается о прошлом. Не могу сказать, связано ли это с его личными предпочтениями или с выпивкой. Я часто видел, как он раздает наказания, но я ни разу не видел, чтобы он задумывался о них впоследствии. По крайней мере, вслух он этого не говорил.
А он обычно разговаривает с тобой о чём-нибудь?
Совсем не разговаривает.
Его слова были тяжёлыми, а глаза потемнели от гнева.
Я начала теребить небольшой кусочек фрукта, прилипший к подносу.
Понаблюдав за моей попыткой взять в руку скользкий ломтик дыни, он сказал:
Я хочу сказать, что ты не должна забывать, что я раб твоего отца. Он не относится ко мне так же, как ты. Он общается со мной, только если ему что-то нужно. Наши с ним отношения отличаются от того, что у нас с тобой.
Мне стало любопытно, и я подняла на него глаза.
А какие у нас с тобой отношения?
Может быть, тебе самой стоит ответить на этот вопрос.
Я бы назвала тебя своим другом.
Джинн улыбнулся, но он словно пытался скрыть что-то за своей улыбкой. Он потёр чеканное золото, в которое были закованы его запястья. В то время как я ощущала себя всё комфортнее в компании странного джинна, он, казалось, только начал открываться мне. Я очень мало знала о его жизни.
Я бы сказал то же самое.
Его пальцы прошлись по металлическим краям браслетов, пока они не начали исчезать под кожей его рук.
Ты можешь их снять? спросила я.
Нет, сказал он, его голос прозвучал напряжённо. Они указывают на то, кто я есть. Их нельзя снять, видишь?
Он вытянул руки вперёд. Я попробовала дотронуться до одного из браслетов, проведя пальцем по металлу, и он стал менее заметен на его коже. Я изучающе посмотрела на его золотые вены.
Я могу их спрятать, сказал он, имея в виду золотые дорожки, которые изгибались и опускались вниз по его рукам. Когда я замаскирован под раба. Но я не могу спрятать браслеты. Они всегда на мне.
Они удобные?
Они тяжелые.
Это была очередная история, которую, как я поняла, мне не суждено было услышать, поэтому я схватила кусочек дыни, который я пыталась ухватить всё это время, и выставила руку перед собой.
Ты вообще ешь?
Я закинула фрукт себе в рот.
Саалим засмеялся, в его голосе послышалось облегчение. Он покачал головой.
Нет. Мне не надо есть. Мне это неинтересно.
Правда? Очень жаль. Это вкусно, сказала я, слизав сок с кончиков пальцев, и улыбнулась. У тебя хорошо получается выбирать прекрасную еду, учитывая, что ты ничего про неё не знаешь.
Я не сказал, что ничего про неё не знаю. Я пробовал еду раньше. Я вспоминаю её с теплыми чувствами.
Я приподняла брови.
То есть ты можешь её есть? Почему тогда ты не ешь сейчас?
Он лег на песок.
Это было в другой жизни. До того, как я стал тем, кем являюсь сейчас.
Я вдруг снова превратилась в ахиру и начала тщательно подбирать слова, чтобы получить желаемый результат. Я начала медленно рисовать круги на песке.
Ты имеешь в виду, до того, как ты стал джинном?
Да. Когда-то я был человеком.
Я широко раскрыла рот, и десятки вопросов обрушились на меня, заставляя отчаянно искать на них ответы.
Как?
Меня обратили. Я помню кое-что из того времени, когда я был человеком. Это было очень давно, но всё же я помню, каково это было получать удовольствие от еды.
Мне столько всего хотелось узнать от него, заставить его рассказывать дальше. Мне так хотелось понять этого джиннаэтого мужчину? который сидел сейчас рядом со мной. Но я знала, что он не был готов поделиться этими подробностями, а я не была готова узнать об этом.
Ты скучаешь по тому времени?
Джинн обдумал мой вопрос.
Я скучаю по свободе. Но иногда, я благодарен той силе, что дает мне Мазира.
Он посмотрел на меня.
Ммм, когда, например?
Ты знаешь, что происходит с водой, когда становится слишком холодно.
Я покачала головой.
Она становится твердой как камень.
Нет, этого не может быть, я засмеялась.
Всё так и есть. У одного моего хозяина заболел ребенок. Его тело горело из-за болезни. Они думали, что он умрёт, если его не охладить, поэтому я принес единственное, что смогло облегчить его состояние.
И что это было?
Далеко отсюда есть горы, они высокие и сложены из камня. Они достают до самого неба, и их вершины покрыты замерзшей водой.
Не веря его словам, я уставилась на него, вспомнив про дюны, подрезаемые ветром.
Иногда, сказал он, взмахнув руками, словно заканчивая чудесную историю. Частички замерзшей воды бывают такие маленькие и мягкие, точно порошок. Ты можешь раздавить их между пальцами, и они снова превратятся в каплю.
А есть места, где деревья такие густые, что не видно неба. Там в лесах бродят животные с ветвистыми рогами. Их шаги не слышны, и когда они застывают на месте, ты не сможешь их заметить, даже если будешь смотреть прямо на них. Ночи там становятся длиннее, а листья перестают быть зелеными. Они становятся желтыми, оранжевыми и красными, пока весь лес не будет объят пламенем.
Ложь! фыркнула я. Что ещё? спросила я, желая услышать ещё истории.
Он рассказал мне о тех местах, где живут женщины с волосами цвета сухой травы, которые покрывают шелком только плечи, потому что солнце там добрее, а мужчины там носят прямые мечи. В некоторых местах правят женщины, а у мужчин есть только одна жена. Там поклоняются другим богам, а города построены из камня. Его истории были бесконечно увлекательными, хотя, в большинстве случаев я не знала, можно ли им верить, настолько невероятными они были.
А если бы я пожелала себе свободы, могла бы я жить в одном из этих мест?
Он выпрямился.
И да, и нет. Ты можешь пожелать свободы, но знай, что желать такие неопределенные вещи опасно. Мазира может поместить тебя посреди твоего поселения, сделать тебя женой хорошего человека и матерью троих детей, а твои сестры и матери будут жить в соседних шатрах и смогут посещать тебя каждый вечер. Но Она также может поместить тебя в деревню далеко отсюда, у тебя не будет ни семьи, ни мужа, но будут все украшения мира.
Это не показалось мне таким уж плохим.
Но тогда я смогу вернуться к сёстрам, обменяв украшения на верблюда, и потом буду видеться с ними, когда захочу.
Это будет зависеть от того, что дарует тебе Мазира. Она может поместить тебя в такую жизнь, где у тебя не будет ни сестер, ни слуг, ни друзей, а сама ты превратишься в сироту. Свобода от одного не гарантирует свободы от другого. Поэтому, если ты хочешь быть свободной, тебе надо точно сформулировать своё желание. Ты должна быть уверена, свободу от чего ты хочешь получить. И будь готова к тому, что в твоей будущей жизни не останется ничего из настоящего.
Включая тебя, сказала я, вспомнив, как он рассказывал мне о том, как Мазира разделяла джинна и его хозяина.
Если Она этого пожелает, тогда да. Включая меня. Это происходит не всегда, но ты должна быть готова к такому риску.
Меня начало глодать беспокойство. Я не могла представить, что мне навсегда придётся попрощаться с сёстрами или с матерью, с Фирозом. Я хотела быть свободной от своего отца и его дворца, но я не хотела терять свою семью. Если я потеряю их и магию джинна и не смогу пожелать, чтобы всё вернулось на круги своя
Я начала перебирать желания у себя в голове, пытаясь предугадать то, как Мазира может интерпретировать их. Но я не стала произносить их вслух. Это было именно то, о чем Саалим говорил моему отцу. Я предалась фантазиям. Мазира была слишком опасна, и я не хотела, чтобы моя судьба определялась её прихотью.
Мне не нравилось думать о том, что могло бы случиться, и пребывать под гнетом неизвестности.
В каком-то смысле, это очень соблазнительно, но в то же время риск очень пугает, сказала я. Но, в любом случае, это неважно. Как я могу уйти, когда у меня столько не отвеченных вопросов? Я хочу узнать побольше об этой воде в виде порошка и деревьях, чьи листья опадают, а потом вырастают снова.
Он улыбнулся.
Боюсь, твое любопытство не знает границ. В итоге я превращусь в пустой бурдюк, внутри которого гуляет эхо. Думаю, тогда ты найдёшь себе кого-то ещё и, наконец, загадаешь себе свободу.
В его взгляде отразилось неподдельное беспокойство.
Я просто сбегу с тем другим джинном, с которым я встречаюсь днём. Иди сюда, Атен! крикнула я в небо и захихикала.
Саалим тоже рассмеялся. Этот звук был прекрасен.
Но вдруг его смех потух, и он вновь стал серьезным. Это выражение лица было мне знакомо. Он почувствовал активность Соляного Короля. Когда его мерзкое сознание освобождалось ото сна, он отчаянно желал присутствия джинна рядом с собой. Вскоре Король должен будет призвать его, и ему придётся ответить.
Эмель, я должен идти.
Эти слова пугали меня каждое утро, когда он был со мной.
Он проснулся?
Ещё нет, но сон покидает его.
Он замолчал.
Вероятно, я не смогу видеться с тобой какое-то время.
Я знаю.
Неутихающая боль затопила мою грудь. Я не решалась снова заговорить, зная, что мои слова могут выдать мою печаль.
Джинн преклонил колено. Он ждал. Я поднял на него глаза. Я не хотела, чтобы наше прощание состояло лишь из лёгкой улыбки и краткого "до свидания".
До свидания, сказал наконец Саалим.
Значит, до свидания, мои слова слиплись у меня во рту.
Снаружи я слышала пронзительные крики орла.
Эмель, он нежно произнёс мое имя, и в его словах послышалась тоска.
В его глазах читался вопрос. Он слегка развёл руки, что напомнило мне о том жесте, который он использовал не так давно, чтобы забрать меня в оазис. На этот раз я знала, что никуда не попаду, кроме его объятий.
Я бросилась к нему.
Меня окутало жаром, который трещал, точно пламя огня, окружив мою спину, покрытую шрамами, и шею. Он крепко прижал меня к себе, не в силах скрыть отчаяния, которое выдавали его движения, а я так же крепко ухватилась за него. Моя грудь была плотно прижата к его груди, тепло его кожи было на удивление успокаивающим.
Я обхватила руками его шею и притянула к себе его голову. Его бородатая щека прижалась к моей.
Я буду скучать, сказала я ему на ухо.
Саалим двинулся и усадил меня к себе на колени. Мы держали друг друга в объятиях, окруженные теплом и страстью, и ощущали что-то сродни отчаянию. Его сердце бешено колотилось рядом с моим.
Он отклонил голову, чтобы посмотреть на меня, вероятно, желая ещё раз попрощаться со мной. Но я не хотела этого слышать. Я не хотела, чтобы он уходил. Я не хотела теряться в догадках, когда наступит следующий раз, когда он придёт ко мне. Я хотела, чтобы он всегда был рядом. Я хотела его мудрости, и его доброты, и заботы, и его историй я понимала всё это гораздо лучше, чем его магию. И я хотела его. Это было безрассудно.
Не думая, я прижалась губами к его губам.
Языки пламени начали лизать мне спину. Тепло его губ, которые на вкус напоминали пыль и огонь, возбудили во мне неизвестное ранее желание. Движения моих губ, которым я научилась, будучи ахирой, были поспешными и отчаянными. Но Саалим своими пальцами оттолкнул от себя моё лицо. Саалим не был мухами, который хотел переспать с женщиной. В его глазах читалось сильное желание, но оно было окрашено печалью.
Нет, только не так.
Чувство унижения заполнило меня и заставило мои щёки вспыхнуть.
Боги, прости м-меня, я попыталась отойти от него. Мне так стыдно, мне не следовало
Саалим крепко держал меня.
Подожди. Не надо, взмолился он.
Уставившись на стену шатра за его спиной, я перестала сопротивляться.
Он ослабил хватку, и медленно повернул моё лицо к себе так, чтобы я опять посмотрела ему в глаза.
Вот так, проговорил он.
С невероятной нежностью, он коснулся своими губами моих губ. Затем он оторвался от меня, а потом снова поцеловал, хотя на этот раз более настойчиво. Снова и снова целовал он мои губы. Потом он начал целовать мои щёки, мой лоб, мою шею. Каждый его поцелуй разжигал огонь, который был запрятан отчаянно глубоко у меня внутри. Я никогда не испытывала такого с мужчиной, и я растаяла в его объятиях, чувствуя его безмолвную преданность. По моей щеке покатилась слеза, и он сцеловал её.
Эмель, вымолвил он хрипло между поцелуями, которыми он осыпал мою кожу и мои губы. Прости, но теперь я должен
Когда его слова достигли моих ушей, я упала на песок.
Он пропал, так как его хозяин призвал его. Я сидела, не двигаясь, и попыталась выровнять дыхание и успокоить своё тело. После его неожиданного исчезновения я почувствовала холод. Мои мысли поплыли, как это бывало, когда я курила Бурак или выпивала несколько кубков вина, только на этот раз это головокружение было связано с прикосновениями джинна и со вкусом его губ на моих губах.
На тюфяке, там, где я когда-то оставила практически пустую тарелку с фруктами, осталась небольшая кучка очень мелкого золотого песка, который я никогда не видела раньше. Из любопытства я взяла его и потерла между пальцами. Он был таким мягким. Я осторожно собрала песок к себе в ладонь. Крепко сжав его, я легла на тюфяк. Я притянула колени к своей груди, не испытав при этом боли, и прижала золотую пыль к своему сердцу так, что она, проникнув сквозь грубую ткань, посыпалась мне на кожу. Мне хотелось, чтобы часть его соединилась с той частью меня, которая, как я знала, превратилась в сложную смесь страха и восторга, и которая желала его так, как я никогда не желала никого прежде.