Мои мысли перенеслись к той жизни, которая ждала меня в ближайшие дни: мои сёстры, мой отец, мухами. Но между всем этим стоял джинн, который был точно золотой луч солнца, пробивающийся сквозь облака.
Эмель, подойди сюда.
Я засмеялась, услышав, как Хадийя назвала моё имя, хотя меня переполняло не только воодушевление из-за встречи с сёстрами и матерью, но и вызывающий тошноту страх, связанный с тем, что мне пришлось бы так же встретиться с Саброй и отцом. Моё заточение, наконец, подошло к концу, поэтому пришло время лицом к лицу встретиться со своей жизнью. Моё сердце громко стучало, когда я покинула свой шатер в последний раз.
Детка! закричала Хадийя, её улыбка была такой широкой, что почти доходила до её глаз, которые блестели от слез.
Она обхватила меня руками и крепко прижала к себе. В её объятиях моё беспокойство уменьшилось. Она качалась туда-сюда, прижавшись щекой к моей щеке. Наконец, она сделала шаг назад.
Ты только посмотри на себя. Ты выглядишь нормально!
Она не смогла скрыть своего удивления. Её брови приподнялись.
Я даже не буду спрашивать, почему. Давай отведём тебя домой.
Она сжала мою руку и повела меня прочь от тюремных шатров.
Мы были одни, когда вернулись во дворец.
А где стражники?
Она пристально посмотрела на меня.
Даже не представляю, зачем они тебе. Ты же усвоила свой урок?
Я ничего не сказала, но задумалась о том, было ли это всецело правдой.
Я никогда так надолго не покидала деревню. Для чужеземца всё казалось обычным. Но для меня всё было очевидно. Все дома, стоявшие в ряд, были закрыты. Ни соседи, ни их дети больше не навещали друг друга.
Здесь так тихо! сказала я.
Как это и должно быть. Солнце садится. Люди должны быть дома и готовить ужин для своих семей, а не сплетничать с соседями, Хадийя нетерпеливо сказала.
Нет, так не должно было быть. Что-то поменялось. Было слишком тихо. Проходя мимо одного из домов, я заметила, что это был единственный дом, дверь которого была открыта. Я заглянула внутрь и увидела мужчину и женщину, которые выглядели значительно старше меня. Они сидели рядом за столом и играли в какую-то игру с бусами, которые располагались на длинной деревянной доске с желобками. Они увидели нас, когда мы проходили мимо, и оглядели нас оценивающим взглядом. Через некоторое время они улыбнулись и снова принялись за игру.
У меня для тебя сюрприз, сказала Хадийя.
Какой?
Ванная.
Он прикрыла рот рукой и засмеялась. Я никогда не видела её в таком хорошем настроении, и сообщила ей об этом.
Это потому что ты наконец-то свободна, мой милый ребёнок. Мы отмоем тебя, а потом уже вернём сёстрам. И ещё ты чем-то очень плохо пахнешь. Только не надо меня ненавидеть за эти слова.
Она помахала у себя рукой перед носом и снова засмеялась.
Когда я вошла, слуги радостно воскликнули и начали утирать слёзы со своих щёк. Они трогали мои плечи, лицо, шею. Это была тёплая встреча. И хотя я была рада их видеть, ничто не могло так воодушевить меня как прохладная ванная, которая ждала меня посреди помещениясвет отражался от её медных стен, роняя на пол солнечные зайчики. Я с радостью стянула грязное платье со своего тела.
Ты стала такой мягкой! воскликнула Адила, увидев моё нагое тело.
Так и есть! Мне тоже так показалось. Грудь стала больше, попа шире. Чем тебя там кормили? Неужели ты получала по полной миске фиников каждый день? добавила Хадийя.
Что-то типа того! я ухмыльнулась.
Я вошла в металлическую ванную. Запах роз и ванили проник в мои ноздри, и я позволила себе расслабиться в прохладной воде. Когда я перекинула волосы через плечо, чтобы погрузить их в воду, меня окружили вздохи и стоны.
О, твоя бедная спина.
Какие ужасные шрамы!
Тогда-то Хадийя воскликнула:
Довольно! Тишина!
Её голос был строгим и прозвучал гораздо более сердито, чем обычно, и слуги прислушались к ней. Они тихо начали натирать мои волосы и тело, удаляя грязь, которая глубоко въелась мне в кожу. Пот блестел на их лбах из-за того, как интенсивно они работали руками. Их цветные одежды вздымались от каждого движения.
Они болтали о моём здоровье и о том, что я пропустила, пока отсутствовала. Я была рада отвлечься. Это не давало мне думать о неминуемой встрече с Саброй и отцом.
У Короля выдался удачный месяц. Кадри и Ясмин обе вышли замуж, прощебетала одна из прислужниц, а другая радостно проговорила:
Ясмин выходит за местного аристократа. Его семья разбросана по всей пустыне. Она станет ему первой женой. Если нам повезёт, мы даже будем периодически с ней видеться.
Я медленно провела рукой под водой. Я даже не смогла попрощаться. Я больше никогда не увижу ни одну из них, несмотря на то, что Ясмин живет недалеко от дворца.
А что насчёт алтамаруков? спросила я невзначай, хотя мне не терпелось собрать воедино те слухи, что доходили до меня в тюрьме.
Хадийя щелкнула языком.
Эмель! Ты же знаешь, что не должна спрашивать о таких вещах. Это не пристало дочери короля.
С нашим Королем мы в безопасности. Нет никакой угрозы, добавила другая прислужница.
Я не стала больше ничего спрашивать и оделась в чистое платье. И хотя оно было поношенным, оно было гораздо плотнее и мягче того, что мне пришлось носить в тюрьме.
Настала ночь, над головой начали зажигаться звезды. Мои руки начали дрожать, когда я приблизилась к дому. Сабра ждала меня за стенами из ткани. Что я скажу ей?
Из шатра раздавался мерный гул голосов ахир. Я ещё немного послушала их, попытавшись расслышать голос Сабры, после чего наконец вошла внутрь.
Эмель!
О Боже, это Эмель!
Сестра!
Их радость полностью передалась мне, и мои переживания о старшей сестре ненадолго были забыты. Я была дома с любящими сёстрами. Мы собрались в кучку и начали яростно обниматься. Сабры среди них не было.
Как ты?
На что это было похоже?
Ты в порядке?
Что там с тобой произошло?
Нашла мне мужчину? Я не привередливая.
Я повернулась к Пинар и рассмеялась. И только после того, как я успокоила их, уверив, что моё здоровье в порядке, и пообещала рассказать обо всём позже, голоса смолкли. Я подошла к своей кровати и откинула одеяло.
Поскольку никто не отряхивал мою кровать каждую ночь, она почти полностью покрылась песком. Тщательно почистив её, я заметила, что она была на удивление плоской. Слишком плоской. Я поспешила откинуть тюфякгде моя соль? Где моя карта?
Они пропали.
Я посмотрела на окружавшие меня кровати, понадеявшись без какой-либо причины, что, может быть, я выбрала не ту кровать. Я крутила головой из стороны в сторону, оглядывая помещение, и отчаянно шаря руками по песку.
Они у меня, сказала Тави, опустившись на колени рядом со мной.
Соль? Моя карта?
Да. Я взяла их, когда тебя Я не хотела, чтобы их кто-то нашёл. Я волновалась насчёт Сабры
Я закрыла лицо руками и облегченно вздохнула.
Спасибо, Тави.
Выпрямившись, я глазами поискала свою старшую сестру рядом со столами и среди сестёр, ходивших взад-вперёд по помещению. Она лежала на своём тюфяке на другом конце шатра, напротив меня, накрыв плечи и голову одеялом. Значит, она хотела видеть меня так же сильно, как я ее.
Не благодари меня. Я использовала половину соли, приправляя свою еду каждый вечер, сказала Тави.
Я резко взглянула на Тави и увидела, что она улыбается.
Что случилось в тот день? После всего?
Она придвинулась ко мне поближе, прижала колени к груди и улеглась на них щекой.
Ей было так больно, прошептала она. Она не хотела, чтобы кто-то из нас помогал ей. Она разговаривала только со мной, но была очень немногословна.
Больно? Ха!
О, Эмель. Я знаю, что тебе больше досталось.
Он положила тёплую руку мне на спину.
Очень легко забыть, через что ты прошла, если сам не испытывал ничего подобного. Прости.
После этого она долго ничего не говорила и сидела, повернувшись в сторону Сабры.
Когда я её вижу, моё сердце разбивается. По-прежнему. Я не могла и подумать, что родилась для того, чтобы увидеть всё то, что произошло с вами.
Ну, она сама виновата, разве не так?
Как ты можешь такое говорить? Она не знала, что это произойдёт.
А как ты можешь её защищать? ответила я чуть громче. Несколько сестёр повернулись к нам. Я понизила голос.
После всего того, что она сделала? Это было жестоко.
Тави кивнула, но этот жест не был искренним. Она только хотела успокоить меня.
Я её не защищаю. Но она не хотела, чтобы это произошло. Ей было нелегко, не забывай об этом.
Ты, должно быть, шутишь, сказала я, отпрянув от неё и рассердившись из-за того, что меня сделали злодейкой.
А также из-за того, что я почему-то не должна была заводиться.
Отец не так внимателен к ней, а мама не настолько снисходительна. Так что даже не начинай. Мы все знаем, что мама любит тебя больше всех. И ты, Эмель, более выносливая.
Я раскрыла рот, не веря, что я слышу эти слова от Тави.
Это не оправдывает того, что она сделала.
Она открыла рот, чтобы ответить, но я не дала ей слова вставить.
И я не позволю тебе идеализировать меня только потому, что ты думаешь, что ей пришлось тяжелее. Это не честно по отношению ко мне, и это не честно по отношению к ней. Мы все живём в этом шатре и терпим эту жизнь.
Тави потупила взор и закусила губу.
Я знаю.
Я могу злиться, Тави. У меня отняли моё будущее. Ты понимаешь, что я больше никогда не выйду замуж? На моей спине тридцать шрамов.
Её веки намокли от слёз, и когда она моргнула, одна из слезинок упала вниз.
Мне жаль, вымолвила она, наконец.
Я знаю.
Я скучала по тебе. И, она заплакала ещё сильнее. Когда тебя забрали. Я-я была рада, что ты никогда больше не выйдешь замуж. Я не хочу, чтобы ты уезжала; я не хочу с тобой прощаться. Я думала сделать то же, что и ты: сходить в деревню и навестить тебя. Я всё спланировала, она начала делать глубокие вдохи, закрыв лицо руками и продолжая плакать. Это ужасно, я знаю. Прости.
Я притянула её к себе и прислонилась головой к её голове.
Всё в порядке, прошептала я. Я очень по тебе скучала.
Когда Тави успокоилась, и когда наш гнев потерял весь свой запал, она спросила:
Где ты была в тот день? Почему тебя не было с нами?
Ну
Я прокручивала в голове разные разговоры, которые мы будем вести после моего возвращения домой, но я ни разу не подумала о том, что я расскажу своим сестрам о том дне.
Ты была с кем-то? ахнула она.
Шшш! зашипела на неё я. Я не хочу, чтобы такие слухи начали распространяться. Отец думает, что я была с кем-то. Но я не была. Я просто оказалась в неправильном месте в неправильное время.
Она вздохнула.
Я так рада, что с тобой ничего не случилось, пока ты была там.
Я спросила, что она имела в виду, и она посмотрела на меня так, словно у меня не было мозгов.
Я имею в виду смерть, конечно. Стражники, охраняющие периметр, были убиты.
Что?
Торговцы нашли первую группу спустя несколько дней после того, как тебя забрали, её лицо засияло из-за ощущения собственной важности, когда она поделилась со мной этим особенно ценным слухом. Потом нашли ещё несколько групп.
Я не могла в это поверить. Я прикрыла рот рукой, широко раскрыв глаза.
Среди них не было наших братьев, не волнуйся. Но отец попросил мужей наших сестёр прислать сюда солдат. Ты увидишь много незнакомых лиц, она сказала это так, словно предупреждала меня.
Почему не было сигнала тревоги? Когда солдат нашли мертвыми? А когда на них напали? Почему город не предупредили?
Их нашли только через какое-то время после того, как их убили. Я уверена, что Отец не хочет волновать людей.
Либо он не хотел показывать свою слабость, или уязвимость своего непробиваемого фасада. Сёстры, находящиеся рядом с нами, присоединились к нашему разговору, высказывая свои теории. Я едва слышала то, что они говорили. В моей голове возникали свои собственные идеи насчёт того, почему алтамаруки продолжали убивать наших солдат.
Я принесу тебе ужин, сказала Тави.
Я проследила за тем, как она отошла и сложила остатки их еды с вечера на потемневшую серебряную тарелку.
Мне жаль, что с Кадиром не вышло, сказала я Рахиме, оторвавшись от еды.
Я не понимаю, почему он выбрал меня. Он говорил о тебе полночи и о том, как ты его раздражаешь. Казалось, он не понимал, что он делает со мной. Иногда он смотрел на меня, а потом словно пугался, как будто ожидал, что я окажусь кем-то другим. Я бы предпочла выйти за мужчину, который хотел бы меня
Я уверена, он хотел тебя, Има, сказала я, не веря своим собственным словам, и вспомнив, как Саалим рассказал мне о магии и о том, что она оставляет следы.
Рахима сердито посмотрела на меня, раздраженная тем, что я пыталась утешить её.
Ты знаешь не хуже меня, что по мужчине видно, если он нас желает. Кадир меня не желал.
Я улыбнулась и отставила пустую тарелку в сторону. Я уже знала, что значит быть желанной. Мои мысли перенеслись к джинну и к тому, как осторожно его губы двигались поверх моих. Я легла на тюфяк, мысли кружились у меня в голове, а кожу щекотало приятное тепло.
Вытянув пальцы ног и подняв руки над головой, я зевнула и закрыла глаза. Влажное тепло шатра, перемешанное с запахами масел и потных тел, было знакомым и уютным. Я свернула одеяло и подложила его себе под голову.
Тени замелькали перед моими закрытыми веками, а в ушах раздавалось бормотание, из-за чего мне было трудно уснуть. Я с удивлением обнаружила, что скучала по тишине и темноте моего маленького тюремного шатра. А также скучала по той надежде, которая встречала меня каждое утро, когда я думала о Саалиме и о том, придёт ли он ко мне.
Я поправила тюфяк так, чтобы он был рядом с тюфяком Рахимы, и прижала её к груди. Я никем не смогла бы её заменить, как и Тави, и всех своих сестёр, которых я так сильно любила. У меня не было никого кроме них.
В какой-то момент тихое бормотание прекратилось. Прислужница убрала обеденные чашки и потушила факелы песком. Я могла слышать, как кто-то то и дело двигал руками или ногами на своём тюфяке, или легонько кашлял, и как прислужница болтала с кем-то о соседних дворцовых шатрах, и как вдалеке раздавалась струнная мелодия уда и улетала прямо в тёмное небо. Я слушала эти звуки, и вскоре этот домашний шум окончательно расслабил меня.
ГЛАВА 11
Гарем был подернут дымкой тлеющих благовоний. Я подошла к кровати своей матери, но она была пуста, её одеяло было аккуратно сложено и лежало на перьевой подушке, которая была роскошью, доступной только для жен Короля.
Эмель, ты дома! одна из жён подошла и обняла меня. Ты ищешь Изру?
Я кивнула.
На кухне.
Поблагодарив её, я оглянулась на пустующую кровать, и перед тем как покинуть гарем, я пощупала тюфяк и подушку, а также проверила содержимое небольшой корзины, в которой мать хранила вещи. Я не нашла ни историй, ни писем.
Кухня находились на другой стороне дворца, поэтому мне пришлось пройти по длинной изогнутой дорожке мимо шатров, пока я не увидела клубы серого дыма и не почувствовала запах вареного ячменя и копченого мяса. Кухня располагалась в огромном шатре, вход в который был только с одной стороны и вел в обширное помещение без крыши. Я прошла сквозь шатер мимо полок, заставленных сияющими металлическими подносами и горшками с крышками, похожими на тот, в котором мне приносили еду. Там также стояли черные чайники, стеклянные графины и кубки. В другом углу располагались огромные медные чаны с крышками, они были холодными, так как ими редко пользовались. В центре шатра стояли толстые каменные плиты, на которых дымилась еда. Слуги сновали туда-сюда, хватали пустую посуду и, встав на колени, наполняли подносы и миски. Женщины перебирали пшено в углу, покрикивая на мужчин, которые носили еду и, требуя, чтобы хлеб укладывали определенным образом, а соусы наливались в определенные миски. Я не заметила своей матери среди них.
Отойди в сторону! закричал мужчина у меня за спиной, он хотел войти в шатер и держал в руках три пустых кубка и два подноса.
Испугавшись и поспешив отойти с дороги, я засуетилась и упала на бок. Когда он увидел мой расшитый хиджаб и абайю, он понял, кто я была такая, и что-то испугано простонал. Во дворце было установлено негласное правилоахиры не заходят на территорию слуг, однако было и другое предельно четкое правило, согласно которому, слуги не кричали на них.