Ант сидел в тени под деревом, занимаясь свои делами. Тем не менее, когда я начала пинать всё, что попадалось под руку, сломала палец на ноге об пень и села сращивать кость, Ант заинтересовался.
Что произошло? спросил не то с насмешкой, не то с беспокойством. Так бы и пнула и его тоже.
Ничего, я процедила, не отрываясь от кости. Боль мешала работать и я злилась на саму себя.
Это похоже на что-то.
У меня не получалось. Я разозлилась, и Не твое дело!
А чего ты меня не позвала, если не получалось?
Я переспросила три раза и так! Уйди и не мешай работать, а?! крикнула я, неудачно дернувшись и сместив кость.
Во взгляде Анта проскочили жадные нотки.
Может я? спросил он и кивнул на палец.
Когда Ант сидел на траве и под моим чутким руководством пытался разобраться с костью, на поляне показалась Тара. Она обещала принести мне еды за то, что я убралась вместо нее в комнате.
Тара замерла, с интересом разглядывая развернувшуюся сцену. Она бросила мне и Анту корзину, из которой доносился безобразно соблазняющий аромат свежих булочек и запеченного мяса.
Вы друг друга стоите, пробормотала Тара. Одна разнесла всё вокруг и умудрилась покалечиться, а второй тут же бросается лечить все вокруг. За что вы не меня свалились? она задала риторический вопрос небу и развернулась уходить.
Стой! закричал Ант, не отрываясь от пальца. Откуда ты знаешь, что Рия разнесла поляну?
Интерес был мне понятен. Если Тара стояла где-то за деревом всё это время, и Ант ее не заметил, это его непозволительно фатальное упущение, как для воина. Тара полу развернулась и пожала плечами.
А ты бы видел, что с ней происходит, когда она долго не может в чем-то разобраться. Бедная наша комнатка подло пробормотала она и ушла.
Я знала, что жить со мной сложно. Но еще я была уверена, что Тара меня любит и не злится. По крайней мере, пока я заглаживаю вину, помогая ей ловить всяких ужасно опасных, но крайне нужных диких зверенышей.
Ант поднял взгляд. И, похоже, закончил с ногой. Я наконец-то выдохнула спокойно, до этого изо всех сил сдерживаясь, чтоб не вопить от боли.
Ну, давай, говори уже, сказала я.
Уверен, ты и без меня знаешь, что на поле бое несдержанность может тебя убить. Что еще тебе сказать?
Не знаю. По тебе видно, что что-то сказать хочешь. Что характер у меня ужасный, например, я провоцировала Анта, сама не понимая, зачем.
Чем больше я узнаю, тем больше восхищаюсь твоим характером, с озорными нотками сказал он. Я не могла понять, серьезно он говорит или издевается.
Ант подал руку, поднял меня на ноги и принялся заново объяснять заклинание.
Глава 7. Противостояние
Один из преподавателей отличался особой жестокостью по отношению к своим ученикам. Профессор Боголан, преподающий один из разделов целительства. Он учил нас не оказывать первую помощьэтим занимался другой, более добрый преподаватель, а тому, что делать после. И, ко всему прочему, профессор крайне невзлюбил именно меня. Как он говорил, у меня не хватало сочувствия к людям.
Занятие начиналось спокойно. Тема, поддержание крови и энергии после закрытия раны, была весьма нудной, но многообещающей. Что толку от с таким трудом зашитой раны, если после этого кровь окажется отравленной, а энергия будет течь, как с водопада?
Только вот профессор сегодня, похоже, встал не с той ноги. С первых минут занятия он начал на меня наскакивать.
Кто нам скажет, как удостовериться, что в крови не осталось ничего лишнего, после того, как вы закрыли повреждение? вопросил он и взглядом хищника обвел зал. Вот Рия нам и скажет. Что, не знаешь? продолжал он, не давая мне и слова вставить. Раствор махаонки зеленой, даже его капля, добавленная в кровь перед работой, поможет
Так его речь и продолжалась, со всеми техническими подробностями. До определенного момента.
Только вот махаонкарастение крайне редкое. Как определиться, на кого стоит тратить раствор, а на когонет? Рия, что ты в окно глядишь?! Вот читала бы что-то полезное на досуге, может и был бы у тебя шанс стать нормальным лекарем, а так Даже повитухой по селам пустить страшно.
Вот такую наглость сил стерпеть не хватило. Дорогой профессор, я тоже встала сегодня не с той ноги. И я тоже не очень люблю людей, только этот прискорбный факт признаю.
Раствор махаонки, безусловно, крайне действенное свойство, как можно более важно проговорила, вызывая заинтересованные взгляды. Учеба второго года началась едва ли месяц назад, а наши с профессором перепалки уже успели прославиться. Да только недавно заговорили о новом способе. Если перенаправлять энергию немного под другим углом и менять связки, то достаточно присыпать рану порошком аглеахомы, последняя росла чуть ли не на каждом углу. Вы не читали? У нас в библиотеке есть несколько крайне интересных работ
Профессор Боголан, к своему сожалению, не учел и то, что делать мне на прошлой неделе было нечего. И какое-то поразительное чудо, не иначе, загнало меня на целый день в царство книг. Из прочитанных томов несколько случайным образом относились к целительству. Что-то в голову стукнуло. Обычно я ограничивалась обязательным списком книг по специальности и набрасывалась на все остальные.
Вылетела я из зала на крыльях собственного возмездия. Профессор успел мне мозги ложечкой выесть за последние дни. Теперь он, наверное, возьмется за это занятие с еще большим энтузиазмом. Что раздражало его больше всегоко мне не придерешься. Я ленивая, мне не жалко людей и я не собираюсь с ними сюсюкатьсявсё правда. А еще я ответственно учу всё, чтобы никого ненароком не искалечить, и никакими вопросами меня засыпать не получится.
***
В дверь постучали. Учитывая, что обычно к нам вламывались, пролезая через стену, я напряглась.
Тара уехала на поиски какого-то редчайшего зверя еще пол лунного круга назад. Я успела ужасно по ней соскучиться, но не надеялась застать на пороге подругуона точно никогда не стучала, скорее вламывалась, падала на свою кровать и начинала запоем рассказывать, что интересного успело произойти. Я почти предположила, что это ее очередной ухажер решил заглянуть, но вспомнила, что она с трудом, но избавилась от него перед своим отъездом.
Снова постучали.
Я оторвалась от размышлений, громко, недовольно вздохнула и поднялась. Открою и убью. Кому такому навязчивому я могла понадобиться?
На пороге стоял Ант. Я уже думала разразиться недовольной тирадой о том, что все бессовестно отрывают меня от учебы, как присмотрелась. Ант опирался на дверной косяк, перенеся весь вес. Ноги его стояли под таким углом, что толку от них было мало. На лице запеклась кровь, да и общий вид был помятый. Он посмотрел на меня мутными глазами.
Не знал, куда еще прийти пробормотал.
Он пьяный? Ант начал медленно сползать вниз.
Его нельзя назвать щуплым, но я никогда не могла и предположить, что подтянутый Ант мог оказаться настолько тяжелым. Пока я тащила его до кровати Тары и пыталась усадить, Ант трясся. В этот момент и мне стало не по себе. Никто никогда не видел, чтобы он дернулся от удивления, не то что бился крупной дрожью. Тогда я уловила запах мандагориирастения, с наркотическим эффектом. Ант не пьяный. Похоже, он раненмандагорию давали воинам, когда не было возможности сразу закрыть раны.
Что с тобой случилось? я спросила с большей паникой, чем хотелось бы. Тебе нужно к нормальному целителю! Где твои раны?
Ант не ответил, он смотрел в пространство мутными глазами и продолжал трястись. Одну, неприятную, но не смертельную рану я нашла у него на плече по следу крови. Не успела протянуть ладонь, чтобы попытаться хоть что-то сделать, как Ант перехватил мою руку.
Я ошибся, сказал он таким голосом, что у меня пробежали мурашки.
Ант редко ошибался, это правда. Но он точно не был из тех людей, которые путают аллистиновое плетение с тоуроковым и называют это концом света.
Я замерла. Ант все еще держал мое запястьене больно, но крепко, и смотрел своими карими, затуманенными глазами.
В чем ты ошибся?
Выбрал не то место. Они умерли, потому что я ошибся.
Анта начало трясти еще сильнее, хотя я и не думала, что такое возможно. Оглядев его, я даже выпустила немного своей силы и попыталась прощупать ей ранения. Не найдя ничего смертельного, заставила его лечь.
Нам часто попадались задания, где от нас зависели жизни. У меня, как у целителя, так чуть ли не каждую практику. И, тем не менее, каждый раз оно бьет, как первый. Со временем, конечно, привыкаешь. Мои пациенты могли умереть. Даже не проникаясь к ним особой любовью, я знала, что задавалась бы вопросомчто я сделала не так? Где я могла исполнить свою работу лучше, чтобы этот человек выжил? Ант, как воин, сталкивался с другими проблемами. Я не могла представить, что могло произойти, чтобы он оказался в таком состоянии. И, как целителя, и как подругу, именно это сейчас меня не волновало.
Завтра, тихо сказала я, ты расскажешь мне всё, что произошло. И никуда я тебя до этого не пущу.
А потом начала перебирать ему волосы, зная, что на утро Ант об этом не вспомнит, и вплетать заклинание, погружающее в сон.
На рассвете Ант пришел в себя. И первым, что он увидел, было заспанное, страшное лицо, которое над ним нависало. Быстро просмотрев обстановку вокруг, он повернулся обратно ко мне. И выжидал.
Наконец-то! воскликнула я. Хотелось спать и знать при этом, что Ант не отправиться к предкам. Показывай раны.
У меня их нет, прохрипел он. Его голос сел и стал почти неузнаваемым.
У тебя они есть, преувеличенно бодро ответила я. И ты мне их сейчас покажешь. А потом расскажешь, что произошло. И почему ты вчера завалился сюда в таком состоянии, что я чуть не Не важно.
Я успела добраться до глубокого пореза на его плече, когда Ант неохотно заговорил.
Там был горный перевал. В Болгурии, у них есть туннели. Десять магов, в основном болгурианцев, под нашим командованием. Эрот, наш командир, был без сознания, на него напал горный виверн. Нужно было выбрать между переходами в которых могли оказаться контрабандистыа у них есть свои маги тоже, или другими ходами, там могли произойти обвалы в любой момент.
Ант замолчал, потер виски. Я разобралась с плечом. Там и правда не оказалось ничего серьезного, только много крови и глубокий порез.
Я ошибся, снова повторил он. Я свернул не туда, и должен был при первых же подозрениях перейти в другой туннель. Найти третий ход, демоны, я не знаю!
Ант дернулся, и я заметила еще одно кровавое пятно, теперь на ребрах. И снова ничего смертельного, только в этот раз гораздо неприятнее. Пыталась придумать, как бы вылечить ее так, чтобы не сделать еще больнее.
Ант, серьезно сказала, начиная плетение на краях раны. Ты один из лучших воинов и лучших тактиков на нашем потоке. Ты сделал всё, что ты мог сделать.
Я зацепила нерв, Ант вздрогнул. Это не помешало мне ни лечить, ни говорить.
И это нормально, что ты злишься. И это хорошо, что тебя это волнует, сказала я, закончив со второй раной, и взяла его лицо в руки. Но я не дам тебе себя съесть изнутри за это, понятно? Ты сделал всё, что моги в следующий раз сделаешь все, что сможешь, тоже. Но есть вещи, которые ты не можешь контролировать.
***
Я шла на очередной урок профессора Боголана сонная, нервная, но в крайне боевом настроении. При всей не любви к целительству, профессора я не любила гораздо больше.
Да и никого убить случайно мне уж очень сильно не хотелось, поэтому все обязательные манускрипты я плохо, но заучивала. Вечером, когда Ант ворвался в комнату, я как раз читала дополнительный том книги, которую посоветовал библиотекарь. Он, на самом деле, посоветовал с десяток толстенных фолиантов, и я их всех честно дотащила до своего стола. Конечно, за день успела прочесть только один, и тот с трудом, но готова была отбиваться на занятии всеми силами, генерируя все когда-либо полученные знания. Что произойдет, когда я эти книги уложу в голову, и представить страшно.
Профессора, казалось, мой вчерашний выигрыш задел, он тоже был сегодня в боевой готовности. Аж подвелся, когда я заползла в аудиторию. Недостаток сна однозначно сказывался, но сдаваться без боя я не собиралась. Профессор Боголан мечтал вышвырнуть меня из Высшей школы. Или, по крайней мере, из круга целителей. Ну не нравилась я ему и всё тут. Что за пакость ожидала на лекции я даже задумываться боялась.
Когда он начал вступление и прозвучали страшные слова, я готова была сдаться.
Сегодня мы практикуем сразу несколько крайне важных навыков, сказал он и начал загибать пальцы. Лечение хронических заболеваний, первый.
Половина учеников тихонечко завыла. Даже учитывая, что наш поток с трудом превышал десяток человек.
Лечение людей, которые не могут рассказать, в чем проблема, второй палец.
Теперь завыли все и отнюдь не тихонько. Последняя фраза могла означать что угодно, от немых до почти трупов.
И профессор ввел в зал людей. Как я и сказала, нашлись среди них и немые, с огромными опухолями, и тела, сами больше напоминающие трупы. Профессор решал, к какому ученику направят какого больного. И когда он решил, что мне достанется маленькая девочка с огромным сине-красным наростом прямо на грудине, над сердцем, я приготовилась развернуться, бросить учебу к демонам и уйти.
Обычную школу, где магов учили контролировать свои силы, ничего случайно не взрывать и никого не проклинать, я уже прошла. Может, даже с такой базой могла бы найти легкую работенку. Не приходилось бы еще четыре года учиться латать людей и мириться со всеми остальными прелестями лекарской работы.
Взгляд профессора прожигал сегодня всех учеников. Но мне он уделил больше всех внимания. Наши глаза встретились и он усмехнулся. Думал он, что я сдамся потому, что не захочу возиться с орущим ребенком? Или просто провалю задание?
Это превосходство, посверкивающее в глазах профессора, стало последней каплей. Упорство, к моему сожалению, взяло верх. Сжав кулаки, оставляя ногтями на коже кровящие полумесяцы, я рассматривала девочку со всех сторон, пока не решаясь подходить. Уже сейчас вырисовывалось понимание, что я ей, скорее всего, помочь не смогу. Да и даже профессор со специализацией в целительстве не сможет.
Ученики вокруг кружили над своими пациентами, как коршуны. Хотелось бы назвать этих больных безмолвными, но добрая половина из них мычала, кричала и скулила. Девочка, порученная мне, раззявила рот. Тишина замерла, растеклась. А потом уже пронзительный крик заставил окружающих вздрогнуть. Даже родители, бедные селяне в потёртой одежде, которые мялись позади ребенка, скривились.
Пожалуйста, это наша последняя надежда, промямлил кто-то из них, с трудом перекрикивая рев.
Я махнула рукой, прерывая. В голове вырисовывался очень странный, пока еще нечеткий план, больше похожий на концентрированное сумасшествие.
Целительство уверенно шло в будущее, каждый год мы находили десятки эффективных методов лечения. Что мешало мне сейчас поэкспериментировать с парочкой?
Иногда в серьезные раны, если хватало времени, запускали импульс Силы и пытались найти лучший способ эту рану закрыть. Импульс почти не поддавался контролю, постоянно пытался куда-то выскочить, но все же иногда помогал спасти жизни.
Поэтому под пристальным взглядом профессора, я начала плести. Только два пальцауказательный и средний, которые даже не приходилось закручивать в сложных пассах. А энергия сама вливалась, без лишней помощи с моей стороны. Трудности начались бы позже. Пока профессор внимательно следил за каждым моим движением, но не мог понять, что происходиттакое простое плетение служило основой многим приемам. Но вот когда одной рукой я зажала плечо ребенка, а вторую наложила на опухоль, профессор Боголан наконец-то сообразил. Он ринулся вперед, но было уже поздно. Импульс попал внутрь и пока что проникал, куда я его направляла.
Я тебя отсюда вышвырну! с досады крикнул он.
Дальше угроз не последовало. Профессор знал, что сейчас отвлекать меня нельзя.
Любой маг в здравом уме не применил бы заклинание для раны на внутренней, долгоиграющей проблеме. Но я не была в здравом уме, да и запаса нервов после месяца заучивания всех целительских формул тоже не осталось. Импульс помогал мне получить информацию о том, что происходило внутри опухоли: где и как текла кровь, где ткань стала плотнее, где и как это все связывалось с телом.
Хотелось, конечно, сделать всё самой и утереть нос профессору Боголану. Больше всего на свете я мечтала увидеть его удивленное лицо. Но пришлось заставить себя проявить кроху ответственности.