- Только чаем, - ответила секретарь, прекрасно осведомленная, что сладости мужчина не жалует.
Маркас кивнул и устроился на стуле напротив секретаря. Еще через минуту уже они оба наслаждались травяным чаем, заваренным Милдред.
- Маркас, где ты нашел эту девушку?решила спросить секретарь после третьего кусочка любимого лакомства.
- В Трентоне. Проверял очередную музыкальную школу, когда услышал, как она играет. Она совершенно точно оллема - и неслабая, - ответил проректор.
- Нашел еще кого-нибудь или она там единственная была?снова поинтересовалась Милдред.
- Двое по всем признакам проявят себя приблизительно через год, так что надо будет наведаться туда еще раз.
После недолгой паузы женщина задала другой вопрос:
- Почему ты всегда сам лично ездишь по школам в поиске одаренных?
- Потому что отчитываюсь сам. Хочу быть уверен, что никого не пропустил, а если и получать за ошибки, так только за свои, а не какого-нибудь нерасторопного ассистента, - пояснил Маркас после очередного глотка душистого напитка.
- Да уж, - вздохнула Милдред. - Начальство у нас суровое. Отчитываться перед ректором было бы куда проще.
- Может быть, но тогда было бы гораздо больше неразберихи, - пожал плечами мужчина и снова сделал глоток, после чего добавил.Кстати, очередной отчет через месяц после начала учебного года. Ты едешь со мной.
- Ты не жалеешь нервы ценных кадров, - со вздохом констатировала секретарь, не особо усердно пряча зажегшийся азартный блеск в глазах.
- Ну-ну. Я даже могу сделать вид, что верю, что тебе каждое посещение кабинета начальства неимоверно треплет нервы,ответил он, иронично приподняв бровь.
Милдред лишь хитро прищурилась и не менее хитро улыбнулась.
Глава 2
Здание консерватории мне понравилось с первого взгляда: высокие потолки, удобные широкие коридоры. Большие окна и много, очень много света. Да и ориентироваться в ней было совсем не сложно. Дорогу в вестибюль я вспомнила сразу же, так что возможности поплутать по запутанным коридорам не представилось, ввиду отсутствия запутанности. Выйдя на крыльцо, осмотрелась и, спустившись со ступенек, направилась по дорожке, которая вела влево, в сторону парка. Идти долго не пришлось, уже спустя десять минут зеленая аллея вывела меня к зданию, которое, очевидно, являлось женским общежитием. Трехэтажное и тоже с большими окнами, что не могло не радовать. Зайдя внутрь, оказалась в просторном холле. Справа была открытая дверь, к которой я и направилась, предполагая, что комендант находится именно там. И не ошиблась. Убранство довольно узкой комнаты было весьма специфичным: примерно посередине стоял стол, разделявший помещение на две половины. Первая была «хозяйской», на которой располагались стенды с крючками, на которых висели ключи - каждый крючок был пронумерованшкаф со множеством маленьких ящичков, так же пронумерованных, и стеллаж с папками. Вторая оказалась гостевой. На ней стоял диван, а напротив него - какое-то раскидистое зеленое растение вполне серьезных размеров, произраставшее из внушительного напольного горшка. За столом на казенном, видавшем виды, но вполне добротном стуле восседала, словно на троне, немолодая женщина, а на диване вольготно расположился парень, которого проректор попросил отнести сюда мой чемодан - кажется, Кеннет. При виде меня он улыбнулся и подмигнул. Чемодан, собственно, стоял возле стола, под бдительным присмотром комендантши.
- Доброго дня, - поздоровалась я, переступая порог.Меня отправили к вам вот с этой бумагой, - с такими словами приблизилась к столу и положила на него листок, врученный мне Милдред. Женщина взяла листок в руки и, подарив мне подозрительный взгляд, вчиталась. По мере чтения ее лицо становилось все менее подозрительным и все более дружелюбным.
- Значит вы новая студентка, оллема Таллия. Добро пожаловать, - улыбнулась она. Голос у комендантши оказался сродни разнотравью в окружении вековых сосен: таким же многоцветным, пестрым и душистым, но с пробивающимися строгими нотками цвета грозового неба. Сразу становится ясно: человек она добрый, но строгий и любящий порядок.
- Спасибо, - ответила я на приветствие.
Женщина раскрыла толстый журнал перед собой и стала перелистывать страницу за станицей. Я наблюдала за ее действиями.
Наконец, найдя графу в таблице с пустой строкой, она произнесла:
- Свободных первокурсниц нет, так что придется вас селить с девочкой постарше, - после чего комендантша аккуратным разборчивым почерком вписала в пустую строчку мое имя и постучала пальцем по номеру графы.
- Комната номер двести семь, - произнесла она, после чего встала и подошла к одному из стендов, нашла нужный крючок и сняла оттуда ключ, вернулась, развернула журнал ко мне и произнесла.Распишитесь в графе о получении и дату поставьте.
Я так и сделала, после чего мне торжественно вручили ключ.
- Вот и все. Можете идти заселяться. Комплект постельного белья занесу чуть позже.
Я поблагодарила женщину, взяла чемодан и развернулась, чтобы уйти, но дорогу мне преградил студент с подозрением на нервный тик.
- Давай помогу, - произнес он с располагающей улыбкой.
- А что, молодым людям разрешается бродить по женскому общежитию?спросила я.
Сзади послышалось грозное фырканье, которое можно было истолковать как «вот еще!».
- Нет, но я получил одноразовый пропуск у замечательной госпожи Кин. Не могу же я позволить, чтобы леди надрывалась, - голос Кеннета стал не просто зеленого, а насыщенного изумрудного оттенка с отчетливыми серебристыми перезвонами колокольчика. Кто-то определенно валял дурака.
- А фривольное обращение, значит, слух не режет?с улыбкой спросила я.
- Так в консерватории это принято. Все олламы между собой общаются на «ты», - удивленно посмотрел на меня парень, потом, видимо, напомнил себе, что я новенькая, и пояснил.Порядок такой.
- Указ ректора?догадалась я, вспомнив разговор с Милдред?
-Да, - подтвердил Кеннет.
- Хорошо, - кивнула ему, а заодно и своим мыслям по поводу необычности ректорских указов.Буду благодарна, если поможешь, - с такими словами опустила чемодан на пол между нами.
Парень подхватил мой багаж и направился к выходу:
- Отлично. Идем, я провожу тебя к твоей комнате.
Обернувшись, попрощалась с комендантшей, подозрительно смотревшей вслед студенту, и последовала за парнем.
Молодой человек уверенно, но не очень скоро повел меня к лестнице, находящейся в конце длинного коридора с закрытыми дверьми.
- Номер двести семь означает, что комната находится на втором этаже, - поделился студент.На первом живут преподаватели.
- Ты неплохо ориентируешься, - ответила я и хитро прищурилась.Часто тут бываешь?
Кеннет хмыкнул, бросил на меня веселый взгляд и ответил:
- Не то чтобы очень часто. Госпожа Кин к посещениям парнями женского общежития относится с большим подозрением, поэтому выдает только одноразовые пропуски.
- А бывают какие-то другие?поинтересовалась я.
- Да, бывают на постоянной основе, - ответил парень и пояснил. - Такие получают родственники: братья с сестрами или троюродные какие-нибудь, но такие пары встречаются крайне редко. Последние года три таких точно не было.
- Откуда знаешь?не смогла не спросить я.
- Так я тут три года учусь. При мне не было таких ни разу, - ответил он.
- Ясно.
- А тебя, значит, Таллия зовут?спросил Кеннет, сверкая веселыми карими глазами.
- Да. А тебя Кеннет, верно?ответила я.
- Правильно, - подтвердил он.
- А что значит оллам и оллема?решила прояснить я, пока была возможность.
- Вообще, это в общих чертах после прохождения экзаменов объясняют, - ответил Кеннет, с непониманием смотря на меня.
- Я не сдавала. Меня проректор пригласил, - пожала плечами я.
- А, тогда ясно, - кивнул парень и пояснил. -Оллам или оллемаэто обращение к людям, которые чувствуют и слышат музыку не так, как остальные. У нас в консерватории принято обращаться друг ко другу именно так или просто по имени. В основном «оллам» нас зовут преподаватели.
- Странно как-то, - протянула я.
- Погоди, послезавтра все станет ясней, - понимающе улыбнулся студент.
- А что будет послезавтра?несколько настороженно, но с интересом спросила я.
- Так посвящение будет, - просто ответил Кеннет.
- Посвящение? Надеюсь, без кровавых ритуалов?улыбнулась я.
- Нет. В этот раз без них, - рассмеялся он. - Так называется приветственно-разъяснительная речь ректора и торжественная программа.
- Еще и торжественная программа. Как у вас все официально.
- А ты как думала. Это тебе не школа, - подмигнул студент.
За разговором я не заметила, как мы дошли к нужной комнате. На двери висела железная табличка, с оттиском, изображающим номер двести семь. Я вставила в замочную скважину ключ и открыла дверь, после чего повернулась к парню и произнесла:
- Спасибо за помощь, Кеннет. Дальше я сама.
- Что, даже не пригласишь на чашечку чаю?лукаво прищурился студент. В его голосе ярко-серебристыми сверкающими нотками звенело веселье, так что я ответила в тон.
- Увы, но чашка пока только одна, а чаю так и вовсе нет пока. Может, сбегаешь, попросишь у госпожи Кин? У такой обстоятельной комендантши просто не может не оказаться чаю и лишней кружки.
- Что-то жажда резко прошла. С заселением тебя, - Кеннет улыбнулся, поставил мой багаж на пол и уже хотел было направиться обратно, но я его остановила:
- Кеннет, подожди.
Парень вопросительно посмотрел на меня.
- Я только что поняла, что совершенно не представляю, где находится столовая, а есть очень хочется, - призналась я.
Студент понимающе улыбнулся и ответил:
- Тогда оставляй свой чемодан в комнате, и я устрою тебе небольшую обзорную экскурсию.
- Спасибо, - ответила я и открыла дверь комнаты номер двести семь.
Увиденное мне понравилось с первого взгляда. В комнате было два больших окна, сейчас задернутых светлыми занавесками. У разных стен стояли две с виду добротные кровати, между окнамиодин, но большой стол со стульями. Ближе к двери располагался шкаф, тоже один и тоже внушающий доверие, и маленькая тумбочка для обуви, а с другой стороныстеллаж, скорее всего для учебных принадлежностей, не помещающихся в стол, имеющий по два ящичка с каждой стороны. В целом вполне прилично. Главное, что светло и чисто.
Поставив чемодан в пустой шкаф, вернулась и снова заперла дверь, после чего была готова идти.
- Куда сначала: в столовую или в учебный корпус?спросил Кеннет.
- В столовую. Определенно в столовую, - ответила я, осознавая, что еще пара минут - и живот начнет непотребно вещать.
Предварительно отдав одноразовый пропуск по-прежнему нарочито-подозрительно поглядывающей на парня госпоже Кин, мы вышли на тропинку, ведущую в главный корпус.
- Что может быть лучше короткой прогулки перед приемом пищи?с энтузиазмом возгласил Кеннет, хитро смотря на меня.
- Только прогулка в мороз или под дождем, - ответила я.
- Эм но разве это не романтично?наиграно-удивленно вопросил парень.
- Только если считать еду любовью всей своей жизни, - произнесла я с улыбкой.
Кеннет расхохотался, слегка запрокинув голову вверх, а я отметила, что волосы у него теплого каштанового оттенка, да и сам он достаточно смуглый. Неожиданно в голову пришла мысль, что такой ярко-изумрудный голос больше бы подошел блондину, но потом, заглянув в лучащиеся весельем карие глаза, признала, что к ним цвет насыщенной зелени подходит как нельзя лучше. Не слишком похожие, они несли одинаковую, а оттого правдивую информацию о своем носителе: Кеннет был искренним и умел радоваться. С ним было на удивление легко, учитывая, что я впервые его увидела не больше часа назад.
Столовая оказалась на первом этаже главного корпуса в левом крыле здания. Вполне ожидаемо, но все равно неожиданно она оказалась вполне людной. Нет, я не думала, что во всей консерватории сейчас находимся только мы с Кеннетом, проректором, Милдред и госпожой Кин, но почему-то тихий гомон и присутствие людей в помещении стали сродни откровению.
Особо пристального внимания я на себе не поймала, чему искренне порадовалась. Да и не думаю, что старшекурсники стали бы показывать пальцем на первокурсницу. Судя по всему, в частности по положению стрелок на часах, время обеда уже закончилось, и поваров уже давно не было видно. Кеннет, беглым взглядом оценив обстановку, уверенно повел меня в святая святых столовой: прилегающую к ней кухню.
- Кеннет, - прошептала я, придерживая его за рукав, - может, не надо?
Парень только сверкнул веселыми глазами, расплылся в улыбке и произнес
- Не боись, тебя тут не съедят, - после чего уверенным шагом переступил порог. Я вздохнула и пошла за ним, потому что есть хотелось и сильно.
Кухня оказалась просторной и светлой, подозреваю, как и большинство здешних помещений, несколько столов по периметру, один в центре и несколько солидных по размеру печей, весьма вместительных даже на мой скромный непрофессиональный взгляд. Спиной к нам стоял шаровидной формы мужчина с завязками фартука закрепленными за спиной хитрым узлом. Он что-то напевал то негромко, то наоборот, отпуская силу звучания, но не совсем. Я с интересом прислушалась. Голос, судя по всему, главного повара напоминал бульканье картофельно-томатного соуса в горшочке: такой же веселый, пряный и красный, с вкраплением оранжевых соломок и почти незаметных прозрачных колец, не дающих никакого цвета, но добавляющих специфических ноток. Слушая такой голос, словно отогреваешься у теплого огня печи. Улыбка сама по себе расцвела на моих губах.
- Мастер Аодх, у нас незваные гости, - прервал веселое бульканье непонятных, но приятных слуху звуков звонкий, словно весенняя капель голос.
Я посмотрела в сторону, откуда он исходил: справа с боевым нахмуренным видом стоял поваренок не старше двенадцати лет, с упертыми тыльной стороной запястий руками в бока и картофелиной, зажатой в одной ладони, и ножиком для чистки - в другой. Мальчик напоминал нахохлившегося воробушка и был таким забавным, что я чуть было не пропустила самого интересного.
Старший повар медленно и величественно повернулся всем корпусом в нашу сторону, окинул нахмуренным взглядом Кеннета, потом меня. На мне внимание задержалось. Брови шарообразного мужчины практически слились в одну суровую полосу, и в следующее мгновение раздался голос, уже похожий не на мирное побулькивание, а на яростный свист чайника. Красный цвет стал ярче, теперь он был не теплым, а обжигающим:
- Оллам Кеннет, опять вы здесь! Чем вам тут намазано, что вы регулярно возвращаетесь?! И кто это невесомое создание со впалыми щеками и животом, прилипшим к спине, рядом с вами?!
Это он обо мне, что ли? Оглядела себя. И вовсе я не невесомая. Вполне себе нормальная.
Тем временем ушлый парень не терял времени даром:
- Да вот, мастер Аодх, привел к вам свежепоступившую.
- Что-то она свежей не выглядит, - прищурившись проворчал повар.Совсем замотали девочку вступительными экзаменами эти мэтры!
Я улыбнулась и не сдержала слов:
- Нет, мастер Аодх, меня измучили не мэтры, а шестичасовая дорога.
- Так ты еще не обедала?на брови шарообразного мужчины снова слились в одну, причем весьма неодобрительную, если не сказать гневную.
- Нет, - подтвердила я.
- А завтракала?испытывающе прищурившись, вопросил он.
Улыбнувшись еще шире, ответила:
- Нет.
Мастер Аодх всплеснул поварешкой, затем обличительно направил ее на меня и непререкаемым тоном цвета раскаленных угольков заявил:
- Сейчас сядешь тут и съешь все, что дам. До последней крошки. Чтобы мне показалось, что тарелка чистая. Ясно?
Улыбка была уже предельно умиленной и широкой, так что я просто кивнула в знак согласия.
- Так чего стоишь тогда? Живо за стол!и только я повернулась, чтобы вернуться в столовую, как услышала.Куда? Здесь садись! А то еще, чего доброго, не дойдешь. Как тебя только ветер не сдувает?
Кеннет, стоящий рядом со мной и тихонько похрюкивающий от смеха, решил, что настало самое время напомнить о себе, а потому принял серьезный вид и спросил:
- Мастер, а как же я?
Шарообразный мужчина критическим взглядом из-под недоверчивого прищура оглядел студента и ответил:
- Ты тоже садись и ешь, - после чего сделал знак помощникам, которых на кухне был в избытке, и снова повернулся к своему столу, как и в прошлый раз, медленно и всем корпусом, по ходу дела ворча что-то о молодежи, у которой ветер в голове гуляет и мысли легкие, потому что желудок вечно пустой.