В динамиках аварийного оповещения вдруг раздаётся грохот распахиваемой двери.
Ой! слышится короткий вскрик Саечки, а за ним звучит сразу несколько хорошо знакомых разъярённых мужских голосов:
«Ты что тут творишь?!»
«А ну, выключай немедленно!»
Бабах! гремит упавший стул. Затем раздаётся резкий писк, и вещание обрубается.
Саечка! кричу я, останавливаясь как вкопанная.
Учителя нашли её! Пот градом стекает с меня и звонко капает на асфальт. Я стою на префектурном шоссе, огибающем озеро, отсюда можно добраться как до управы, так и до школы. Несколько человек, шедших в сторону школы, озадаченно замедляют шаг, и до меня доносятся их растерянные голоса:
Эй, что там у них происходит?
Какие-то проблемы?
А как же эвакуация?!
«Плохо дело...» не успеваю подумать я, как динамики на столбах оживают снова. Но это не Саечка и даже не её сестра, а знакомый диктор действительно из управы Итомори.
«Говорит радиостанция управы Итомори. В настоящее время ситуация выясняется. Просьба к уважаемым жителям не поддаваться панике, оставаться на своих местах в ожидании дальнейших указаний!»
«Только не сдаваться!» повторяю я про себя и снова бросаюсь вперёд.
Итак, в управе вычислили источник вещания и связались со школьными учителями. Значит, Саечку сейчас допрашивают. А скоро наверняка заметут и Тэсси...
«Повторяю: не паниковать, всем оставаться на своих местах и ожидать дальнейших указаний».
Но на тех местах оставаться никак нельзя! Это чёртово вещание нужно немедленно прекратить!
Срезая дорогу, я сворачиваю с шоссе и врезаюсь в кустистые заросли горного склона. Так добраться до управы можно быстрее всего. В ноги впиваются какие-то шипы, но я, превозмогая боль, продолжаю бежать сквозь колючий кустарник. На лицо налипает паутина, мошки влетают в рот.
Наконец я спускаюсь со склона и опять бегу по шоссе. Вокруг не видать ни души, и только динамики на столбах продолжают уговаривать население не двигаться с места. Не прекращая бега, я отплёвываюсь от мошек, вытираю рукавом пот, срываю с лица паутину. Сила уходит из ног, я уже почти ковыляю. Но всё-таки бегу снова вниз, по склону холма, так что скорость почти не падает.
За небольшим поворотом к защитной ограде, за которой начинается спуск к самому озеру.
Что-о?!
Не верю своим глазам. Всё озеро охвачено тусклым сиянием. Продолжая бег, я вглядываюсь внимательнее.
Я ошиблась. Вода не светится, а просто отражает небо. И, словно в огромном зеркале, в ней отражаются два светящихся шлейфа... Два?! Я смотрю на небо.
A-а! Комета...
Она распалась!..
Переключаю все каналы телевизора один за другим. На каждом возбуждённые репортёры взахлёб рассказывают о происходящем прямо сейчас феноменальном небесном шоу.
«Комета и правда распалась надвое!»
«Никто не мог даже предположить такое заранее!» «Совершенно фантастическое зрелище!»
«Можем ли мы сделать вывод, что распалось само ядро?» «Поскольку приливные силы не превышают предела Роша, мы можем предполагать, что в ядре кометы произошли какие-то аномальные изменения...»
«Из Национальной астрономической обсерватории Японии пока никаких официальных заявлений не поступало...»
«Подобное явление уже было зарегистрировано в 1994 году, когда комета Шумейкеров Леви столкнулась с Юпитером, предварительно распавшись по крайней мере на двадцать один фрагмент...»
«Но есть ли уверенность, что нам, землянам, сейчас ничего не угрожает?»
«Ядро кометы состоит изо льда, поэтому по мере приближения к Земле отделившийся фрагмент, скорее всего, расплавится. Кроме того, даже если он вдруг превратится в метеорит, вероятность его падения в зоне обитания человека ничтожно мала...»
«Прогноз изменения орбиты отделившегося фрагмента в реальном времени весьма затруднён...»
«Сама возможность наблюдать такое поразительное небесное явление, равно как и тот факт, что в Японии это происходит в тёмное время суток, огромная удача для всех нас, живущих сегодня, ведь подобный шанс выпадает людям раз в тысячу лет!»
Пойду-ка я тоже взгляну! бросил я отцу, выбрался из кресла, сбежал вниз по лестнице нашей многоэтажки и вышел на улицу. Нашёл по соседству холм повыше, взобрался на него и посмотрел на небо.
Я увидел там бесчисленные огни: казалось, в небесах над городом висел ещё один, перевёрнутый Токио. Это зрелище было похоже на сон и настолько прекрасно, что перехватывало дыхание.
Распавшаяся надвое комета над оставшимся без света городом, по которому я, точно потерявшийся ребёнок, бегу в одиночку, лишь подхлёстывает мою и без того разыгравшуюся тоску.
Кто же он? Кто он, тот самый парень? Не спуская глаз с продолжающей падать кометы, я продолжаю бег и отчаянно пытаюсь вспомнить.
Кто-то очень важный. Тот, кого нельзя забывать. Тот, о ком я забыть не хотела...
До здания управы уже остаётся совсем немного. Как и до падения метеорита.
«Кто же ты? Кто?!»
Бросаю все остатки сил на последнюю сотню метров и бегу быстрее.
«Скажи своё имя!»
Ай!!! невольно вырывается из меня. Ногти царапают шершавый асфальт, и, прежде чем я понимаю, что лечу кувырком, земля, вздыбившись, с силой бьёт меня по лицу. Моё тело переворачивается, по нему разливается острая боль, перед глазами всё плывёт, и сознание отключается.
Но...
Я наконец-то слышу твой голос.
Так мы не забудем друг о друге, даже когда проснёмся, сказал ты тогда. Напиши своё имя на мне!
И написал своё на моей ладони.
Всё ещё лёжа на асфальте, я открываю глаза.
Глазам очень больно смотреть, но прямо перед собой я вижу свою правую руку, стиснутую в кулак. Разжимаю её. Точнее, пытаюсь разжать. Но она очень крепко стиснута и словно онемела. И всё-таки понемногу мне удаётся разогнуть пальцы.
На моей ладони что-то написано. Я вглядываюсь в буквы и читаю:
Люблю тебя
У меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь подняться. Силы долго не возвращаются, приходится подождать. Но, так или иначе, я наконец-то снова на ногах. Ещё раз смотрю на ладонь. Смутно ностальгическим, когда-то знакомым мне почерком там написано: «Люблю тебя».
«Но ведь я...» думаю я. Мои глаза наполняются слезами, по-прежнему больно смотреть. Но, несмотря на слёзы, по телу вдруг разливается какая-то тёплая волна. Одновременно и плача, и смеясь, я говорю тебе:
Но ведь я даже не знаю твоего имени!
И из последних сил бегу дальше.
Больше мне ничто не страшно. Я больше никого не боюсь. Ведь я больше не одинока.
Теперь я поняла это.
Я люблю его. Мы с ним любим друг друга.
И поэтому обязательно встретимся снова.
Для этого мы и живы.
Я непременно останусь в живых. Что бы ни случилось. И какой бы метеорит ни упал.
Ни о том, что ядро кометы расщепится на подлёте к Земле, ни о том, что внутри ледяной глыбы окажется глыба из камня, заранее никто догадаться, конечно, не мог.
Насколько я слышал, в Итомори в тот день проходил осенний фестиваль. Время падения метеорита 20:42. В центре зоны поражения оказался храм Миямидзу, где и располагались подмостки фестиваля.
Упав на землю, метеорит мгновенно уничтожил всё на огромной территории, а прежде всего сам храм. И образовал гигантский кратер диаметром около километра. Из соседнего озера в него тут же хлынула вода и затопила большую часть жилых домов. Итомори явился сценой для самой страшной метеоритной трагедии в истории человечества.
Обо всём этом я вспоминаю, разглядывая с горы гитарообразной формы озеро и новый город Итомори. В лучах солнца и лёгкой дымке утреннего тумана этот пейзаж кажется бесконечно мирным и спокойным, и невозможно представить, что всего три года назад именно здесь разыгралась столь жуткая трагедия. Как невозможно смириться и с тем, что случилась эта трагедия из-за той прекрасной кометы, что три года назад пленила меня в Токио своей красотой.
Я стою на вершине горы среди скал и камней.
Я оказался здесь, стоило мне только закрыть глаза.
Смотрю на свою правую ладонь. На ней несмываемым маркером нарисована одна-единственная черта.
Откуда это? бормочу я. И чем я здесь занимался?
Глава 8. Твоё имя!
Есть у меня привычки, которые прицепились ко мне сам не знаю когда.
Например, когда тороплюсь, я постоянно трогаю себя за шею сзади. Когда умываю лицо, всегда смотрю себе прямо в глаза. А поутру, даже если опаздываю, выхожу из квартиры и непременно любуюсь городским пейзажем с балкона лестничной клетки.
И ещё я всё время без какой-либо цели разглядываю свои ладони.
«Следующая станция Ёёги... Ёёги...» объявил автоматический голос в вагонном динамике, и я снова поймал себя на этой привычке. Отведя взгляд от своей правой ладони, я посмотрел в окно.
Состав сбрасывал скорость, и на платформе за окном замельтешили толпы людей.
И тут мне почудилось, будто мои волосы по всему телу встали дыбом.
«Это же она!» подумал я чуть запоздало.
На платформе стояла она.
Поезд остановился. Досадуя на то, что двери открываются так медленно, я выскочил из вагона и рванул туда, где, как мне показалось, увидел её. Я бежал по платформе, вращаясь вокруг своей оси, лишь бы не пропустить её. Несколько пассажиров озабоченно оглянулись на меня, как на полоумного, и я наконец заставил себя успокоиться.
Я искал ту, которой не было. Она это на самом деле никто.
И это, пожалуй, ещё одна странная привычка, приобретённая мною неизвестно когда.
А ещё через полминуты я снова поймал себя на том, что стою посреди платформы, разглядывая свою ладонь. И думая: «Пожалуй, постою так ещё немного. Ещё чуть-чуть не страшно».
Я понятия не имею, что хочу делать дальше, но, думаю, когда-нибудь чего-нибудь захочу.
А в вашей компании я хотел бы работать, потому что люблю дома... Точнее, даже уличные пейзажи, то, как люди живут в городах.
Четверо сотрудников отдела кадров, проводящих со мной собеседование, похоже, слегка нахмурились. «Хотя нет, сказал я себе, мне просто так показалось». Всё-таки повторное собеседование в одной и той же фирме мне назначают впервые. «Не вздумай сдуваться и держись молодцом», ещё раз подбодрил я себя.
Это у меня давно уже так. Почему сам толком не знаю, но... нравится, и всё. Разглядывать разные здания, смотреть, как люди живут в них или работают. Потому и в кафе да ресторанах всегда приживался. Постоянно где-нибудь у них подрабатывал...
Ну, в целом понятно, сказали мне, явно чтобы мягко меня прервать. Но тогда объясните нам, почему вы решили податься не в ресторанный бизнес, а в строительную компанию?
Из четверых кадровиков это была единственная женщина и единственный собеседник, уловивший ошибку в моей производственной мотивации. Холодный пот прошиб меня под костюмом, к которому я не привык.
Ну, потому что... С клиентами общаться, конечно, весело, но всё-таки, наверное, захотелось чего-то большего...
«Чего-то большего»? Это же ответ пятиклассника! Я почувствовал, что краснею.
Ну, то есть... Токио ведь тоже непонятно когда исчезнет...
Теперь кадровики уже точно недовольно сдвинули брови. Я поймал себя на том, что хватаю себя за шею и поспешно вернул руки на колени.
И поэтому, даже если он исчезнет... вернее, именно потому, что исчезнет, думаю, стоило бы строить дома и улицы, которые остались бы в памяти людей...
«A-а, всё пропало!.. Сам не понимаю толком, что хочу сказать. Значит, и здесь провал!» подумал я, глядя на серый небоскрёб в окне за спинами кадровиков, и мне захотелось расплакаться.
И в скольких фирмах ты уже побывал? спрашивает Такаги.
Не считал, мрачно отвечаю я.
Да признайся, что ты просто не хочешь постоянную работу! жизнерадостно говорит Цукаса.
Чья бы корова мычала! огрызаюсь я.
Может, тебе просто костюм не идёт? усмехается Такаги.
Я начинаю злиться:
Можно подумать, у вас ситуации были лучше!
Меня две фирмы пригласили, сообщает Такаги.
А мне восемь, добавляет Цукаса.
Ха!..
На это мне сказать нечего. Чашка кофе в моей руке дрожит от унижения и звякает, когда я ставлю её на блюдце.
Ти-ри-рам!
Смартфон на столе негромко звякает. Прочитав сообщение, я залпом допиваю оставшийся кофе и поднимаюсь со стула.
Да, в старших классах мы все втроём частенько заглядывали в это кафе. Воспоминание об этом промелькнуло в моей голове, когда, помахав на прощание рукой Цукасе и Такаги, я вышел на улицу и почти бегом двинул к метро.
В те времена у нас всё получалось легко. Заботиться о будущем трудоустройстве не было необходимости, каждый день проходил радостно и бездумно. Особенно в то лето, во втором классе старшей школы, нам было веселее, чем когда-либо до или после этого. По-моему, что бы ни происходило с нами тогда, всё заставляло моё сердце взволнованно танцевать в груди.
«Что же, собственно, происходило?» задумываюсь я теперь. Да, в общем-то, приходится признать, что ничего особенного. Просто, наверное, сам возраст был такой: покажи нам палец готовы были веселиться полдня... Или всё-таки нет? Или это выражение всё же больше подходит к девчонкам?
Рассеянно думая обо всём этом, я вошёл в метро и по ступенькам спустился под землю.
Ого! Устроился на работу?
Оторвавшись от смартфона, Окудэра-сэмпай оглядывает мой костюм и улыбается.
Вечерние кварталы перед станцией Ёцуя кишмя кишат весёлой отдыхающей молодёжью, освободившейся от школы или работы.
Ха-ха. Если бы это было так просто...
Хм-м-м, протягивает она и придвигает своё лицо к моему.
От макушки до кончиков пальцев она выглядит очень серьёзной. И очень серьёзным тоном говорит мне:
А всё потому, что твой костюм тебе совсем не идёт!
Что... так ужасно выгляжу?
Я невольно оглядываю себя от плеч до пят.
Ну что ты! Я же шучу... говорит она и, чтобы резко сменить тон разговора, широко улыбается.
Она предложила с ней прогуляться, и мы зашагали по Синдзюку навстречу волне студентов. Пересекли парк Киои, прошлись по мосту Бэнкэй. Я впервые в этом году заметил, что листва у деревьев на улицах начинает краснеть и желтеть. Большинство народа вокруг уже носили ветровки и тонкие куртки. Окудэра-сэмпай также была в свободной ветровке.
У тебя какое-то дело? Вдруг эсэмэску прислала, вызвала... спросил я, думая, что я, похоже, единственный, кто одет не по сезону.
Ты о чём, дядя? скривила она ротик, блестящий от помады. А без особого дела с тобой и связываться нельзя?
Да нет, что ты! Спохватившись, я замахал руками. Можно, конечно...
Вот, давненько не виделись. Ты не рад?
Э... Да! Конечно рад!
Кажется, мои ответы её удовлетворили.
Я в этот район по работе приехала. Дай, думаю, проверю заодно, как там Таки-кун!
Она рассказала, что теперь служит в фирме, владеющей крупной сетью магазинов одежды, и сейчас работает в Тибе.
В пригороде, конечно, есть свои прелести, но всё-таки Токио с его бурной жизнью это нечто особенное! призналась она, обводя всё вокруг сияющим взглядом.
Ого, смотри! вдруг добавила она, и я взглянул туда, куда она показала.
Мы шагали над улицей по виадуку, и рекламный экран на стене магазина электротоваров оказался прямо перед нашими глазами. На экране я увидел гитарообразной формы Новое озеро Итомори, а над ним огромную надпись:
«8 ЛЕТ МЕТЕОРИТНОЙ КАТАСТРОФЕ!»
Мы же когда-то туда ездили, помнишь? вспоминала Окудэра-сэмпай, морща лоб. Ты, кажется, тогда ещё в школе учился...
Ну да, лет пять назад это было, кивнул я.
Да что ты? удивлённо выдохнула она. Столько всего забывается само по себе!
«И не говори», мысленно согласился я с ней. Спустившись с виадука, мы пошли по улице Сотобо́ри вдоль Императорской резиденции Ака́сака, а в моей памяти всё всплывали воспоминания из той странной поездки.
Лето моего второго старшего класса... Впрочем, нет то было уже как раз начало осени, в точности как сейчас! Мы втроём Цукаса, Окудэра-сэмпай и я отправились в маленькое путешествие. Сначала на «Синкансэне», потом на обычном скором добрались до Гифу, а там уже без какой-либо цели шли вдоль местной ветки пешком.