Глаза дружно моргнули и исчезли прежде, чем он вспомнил, что дохнуть огнем не сможет.
Ха! Драконвсегда дракон! гордо вскидывая голову, тихонько хмыкнул он. От этого самого гордого вскидывания голова закружилась, и он чуть не растянулся на плетеной палубе. Услышал Митрохино хихиканье и цепляясь за бортик, начал медленно подниматься. Наконец выпрямился в полный рост, шатаясь от слабости, но любопытно вертя головой по сторонам. Насколько хватало глаз, точно такие же лодки качались на болотной воде, а по ним стояли, сидели, лежали, ходили, ползали, и даже перепархивали существа. Татльзвум едва удержался, чтоб снова не потрясти головой. Казалось, что здесь собрались все ирийские твари! На соседней лодке зеленый ящер сэв, в одной безрукавке на чешуйчатое тело, насаживал заплатку на штаны, кажется, состоящие из одних лишь заплат. С другой стороны парочка петухоголовых и змееногих абраксасов, кажется, ссорились, гневно подкукарекивая и наскакивая друг на друга. Морской воин зитирон с фырканьем и плеском вынырнул из черной жижи, вскарабкался на бортабраксасы немедленно прекратили ссору и принялись деловито обирать с него тех самых глазастых тварюшек, вцепившихся в непробиваемую зитиронову чешую. Обобрали и потащили куда-то, зитирон немедленно нырнул обратно. Еще дальше коненогий корнут разделывал чью-то тушку, походя накалывая отрезанные куски на собственные рога, а безголовый аримфей пускал голодные слюни из пасти на животе. Татльзвум снова едва не свалился за борткатая одинокий глаз в треугольной глазнице, на него пялился самый настоящий зубастый сыроед! А ведь он сам, своими руками, вырезал это питающееся разумными существами мерзкое племя, когда когда выдавал себя за своего треклятого братца Айтвараса перед его трижды треклятой ведьмой!
Я им всем еще покажу и Айтварасу, и ведьме, и Кризе, особенно Кризе! прошептал он, стискивая кулаки.
Это ты, что ли, Лизун? раздавшийся за спиной ленивый голос нет, скорее ленивый рев, заставил Татльзвума вздрогнуть и обернуться.
Перед ним, закрывая широченными плечами заходящее солнце, стоял человеко-тур: на широких человечьих плечах сидела рогатая бычья башка. Точно такой же, как тот, что уничтожил братец Айтварас перед битвой с Прикованным! Тату даже на миг показалось, что тот же самый, но это было невозможно это в любом случае было невозможно!
Вы ж все сдохли! выпалил он, и по тому, как тур наклонил рога, а из широких ноздрей вырвались две струйки пара, понял, что пожалуй, этого не стоило говорить. Ну, твари создания те, кого сделал Прикованный! Когда ведьма уничтожила Мертвый Лес
Тур начал рыть человечьей ногой плетеную палубу, лодка качнулась и Тат смолк. Хотя что может эта тварь сделать дракону? Да он таких целыми стадами стаями одной левой лапой
А я вотне сдох! прогудел человеко-тур, недобро уставившись на Татльзвума маленькими, налитыми кровью глазками. Может, потому, что живым был, не дохлым, когда меня в Мертвый Лес притащили. Тебе что-то не нравится, Лизун?
Я не Лизун! вскинулся Татльзвум.
Лизун! прогудел тур, окидывая его долгим взглядомот впалых щек до тощих босых ног. Вот смотрю на тебя и вижуЛизун как есть! Эй, народ! его густой бас прокатился над лодками, заставив суетящихся тут и там существ замереть, прислушиваясь. Солнце садится! Тащите кто чего добыл сюда! Тут сегодня делить будем. он хозяйским взглядом окинул лодку.
Затаившийся у борта Митроха скривился, но тут же отвернулся, пряча лицо. Человеко-тур неспешно отправился на нос лодки, где и уселся, широко расставив ноги и уперев кулачищи размером с детскую голову в человечьи, но по-бычьи толстые бедра.
Из-за спальной «плетенки», длинной и узкой, как пинал, выскользнула Ашша с горшком в руках, и с поклоном протянула его туру. Тот пристроил его на колени и принялся пальцами выбирать рыбу, время от времени морщась неодобрительно, а то и выбрасывая куски за борт.
Переступая и перепрыгивая с лодки на лодку, на палубе начал собираться местный народ. Татльзвума в очередной раз затошнилокаждый, ступающий на палубу, раскачивал лодку все сильнее и сильнее. Когда через борт неуклюже перелез здоровяк макровит с львиной гривой, пришлось схватится, за что попало, чтоб не вылететь за борт. Чем попало оказалось развернутое, как парус, ухо энатокетагромадное, так что им укрываться можно, оно свисало бахромой изуродованной плоти. Будто когда-то это ухо пытались отгрызть. Энатокет дернул ухом, мрачно глянул на Татльзвума, но скандалить не стал.
Ашша торопливо заползла сверху на их спальный пенал, затащив за собой Митроху, а на освободившееся место посреди палубы прибывшие сваливали мешки и корзины. Наконец, последний туесок с чем-то мерзко пахнущими и извивающимся занял свое место и над болотом воцарилась тишина. Местные просто стояли и ждали. В молчании было слышно как человеко-тур, чавкая, жует рыбу. Шумно облизывается. Шарит пальцами в горшке. Переворачивает и стучит об дно, сливая остатки жира в широко раззявленную пасть и наконец небрежно бросает горшок за борт, в болотную жижу. Судя по скрежету, там его начали грызть.
Так, что тут? человеко-тур неспешно присел рядом со сложенной на палубе добычей. Горшок со слабо светящимися водорослями отставил в одну сторону. Корзину с еще бьющейся рыбойв другую. Поднял на весу плетеный коробизнутри доносилось негромкое жужжание, прикинул вес на ладоняхжужжание стало громче, отчаяннее
Вовремя это ты рой снял. одобрительно кивнул тур.
Макровит радостно заулыбался.
Завтра на обмен понесем. короб отправился к водорослям.
Что там? шепотом спросил Тат, дернув энатокета за изуродованное ухо.
Ушастик выдернул ухо из его пальцев, закинул за спину, поглядел недовольно, но все-таки буркнул:
Мертволесские мухи.
Зачем? изумился Тат, на что получил в ответ еще один грозный взгляд и энатокет отвернулся.
Мухи отправились к водорослям, а человеко-тур начал споро раскладывать принесенное в две стороны: та кучка, что с мухами и светящимися водорослями оказалась поменьше, втораяс рыбой, лишайниками, ползающими в решете червями, и прочей, видать, съедобной живностьюпобольше.
Ты, ты и тынаконец человеко-тур ткнул толстым пальцем в парочку человеков и зитирона. Отнесете на мою лодку. с довольным видом он кивнул на меньшую кучу.
Выбранная троица безропотно принялась таскать отложенные короба с лодки на лодку, а остальные, довольно загудев и очевидно расслабившись, принялись выставлять перед человеко-туром плетеные туески. Соскользнувший с крыши спальной «плетенки» Митроха торопливо добавил к ним свой короб. Татльзвум невольно кивнул: ясно, намечается раздел добычи. И оценивающе прищурился на человеко-тураа неплохо устроился, тварь Прикованного!
Тот для начала отложил в отдельный, изукрашенный короб лучшую рыбу, лишайники в червях поковырялся и побрезговал (Татльзвум бы тоже не стал!), и снова отправил отобранную снедь к себе. И наконец начал неспешно и придирчиво оделять едой народ. Немного червей в один туесок, в другой, в третий Сыпануть горсть лишайника туда и сюда выделить по рыбине Туески наполнялись неравномерно, заставляя одних довольно кивать, а другиххмуриться. Но все молчали, только макровит растянул толстые губы в счастливой усмешке, когда в его туесок плюхнулась лишняя рыбина.
Все! отряхивая широкие, как лопата, ладони, человеко-тур поднялся. Варите, жрите, спитеи чтоб тихо мне!
Тат поглядел на туески и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота и одновременно желудок откликается пронзительной голодной трелью.
Народ негромко загомонилруки, лапы и щупальца потянулись к туескам
А Ашше? дрожащий от обиды голос Митрохи прозвенел над болотом. Человечий мальчишка стоял, прижимая к груди едва на треть заполненный туесок. Ашше как же? Вчера на треть меньше дали, нынче так и вовсе на одного не хватит, а нас трое!
Ишь ты! негромко хмыкнул соплеменник Ашши, молодой никс с ободранной чешуей на хвосте и шрамом через всю щеку. Непонятно толькоодобрительно или осуждающе. Вступается малой за старую да пришлого!
Тур медленно обернулся к мальчишке:
Ашша твояне наработала. тяжело отрезал он. Тынасобирал на половинную долю. Ее вы и получили. и ступил на бортик, собираясь покинуть лодку.
Ашша лечит! отчаянно заорал Митроха. Скажи, Ирчун? он повернулся к ящеру сэв. Когда тебе глазастые шкуру прокусили, кто тебя на ноги поставил? А ты? Митроха уставился на макровита. Когда ногу багром пропорол, вот тут у нас на тюфяке валялся! он ткнул пальцем в плетеный «пенал».
Макровит тихонько всхлипнул и обиженно поглядел на Митрохувспоминать ему явно не хотелось.
Нынче есть тут больные? тур обвел тяжелым взглядом притихший народ. Никто не откликнулся, все отворачивались, боясь встретиться с ним взглядом. Есть больнойесть ей доля. отрезал он. А нынче никого твоя Ашша не лечила.
Она травы лечебные собирала, и
Вот пусть свое сено и жует! он демонстративно оскалил длинные, острые, совершенно волчьи клыки, намекая, что уж сам-то сено жевать точно не станет. Пришлого ее подбирать тоже никто не заставлял. Хочет чужаков тащитьпусть сама и кормит.
Так разве остальные сюда не также попали? вдруг подала голос молчавшая до сих пор Ашша. Пикчу из трясины выдернули. она указала на маленького, в половину человечьего роста мужичка в высокой шапке. Ухан сам пришел, когда ему ухо на Торжище пометили
Ну и нечего поминать, тут я не ворую. недовольно буркнул энатокет.
Да и тыстарая никса внимательно поглядела на человеко-тура. Сюда ползком приполз: и лечить пришлось, и откармливать.
Тур заревелгромко, надсадно, яростно. С размаху бухнул себя кулачищем в грудь и в один шаг преодолел расстояние до плетеного «пенала». На миг его налитые кровью глазки оказались на одном уровне с сидящей на крыше никсой а потом его громадная ручища ухватила старуху за горло, приподняла и затрясла так, что змеиный хвост никсы закачался в воздухе.
Никогда! Чуешь, никогда! он снова встряхнул старуху. Не смей со мной спорить!
Хррр! никса захрипела, царапая слабыми пальцами руку человека-тура.
Пусти! Пусти Ашшу! завизжал Митроха, бросаясь к туру.
Тот рявкнули другой рукой отшвырнул мальца, так что тот приложился спиной об бортик. Ставшие вдруг багрово-алыми глаза тура жутко выкатились из глазниц, язык свесился меж клыков, он с упоением глядел как лицо Ашши синеет, и как она все слабее пытается разжать его пальцы на своем горле.
«А ведь он ее сейчас убьет. понял Татльзвум. Я останусь без лекаря, без еды, без драконьего облика, не зная дороги с болота, в этом сборище тварей, которым на меня хвостом махать. Даже тем, у кого хвостов нет.»
Резкий толчок с местаон взвился в воздух и обрушился на тура всем телом. И сам рухнул к его растоптанным сапогам, задыхаясь от мгновенно накатившей слабости. Бугай пошатнулся не столько от удара, сколько от удивления, и разжав пальцы. Ашша с шумом шлепнулась на плетеный настил, хрипло, со стоном задышала. Тур изумленно поглядел на успевшего подняться на четвереньки Татльзвума, и толстые бычьи губы растянулись в зловещей усмешке, открывая волчьи зубищи.
Ну да, пришлыйухмыльнулся тур и замахнулся, пнуть Татльзвума ногой в живот.
Тот перекатился по палубе, уворачиваясь от удара. Не встретив сопротивления, тур провалился в собственный удар. Кто-то пнул Тата под зад, снова выталкивая на середину, но он стремительно изогнулся и вскочил. Стиснул кулаки. Что может этот тупой бык противопоставить настоящему воину-дракону? Превратиться бы он даже замешкался на мгновение, представляя как вспыхивают под его огнем жалкие лодчонки и мечутся, вопя, здешние твари
Летящий ему в голову кулак быкоголового он заметил в последний момент. Увернуться уже не успевал, лишь отдернул голову. Удар прошелся вскользь, но даже от него повело в сторону и зазвенело в ушах.
Бей его, тур! заорали из толпы. Бей! Бей! Бей!
«Ах вы ж человечки! И прочие!» захлебываясь яростью, Тат кинулся на тура.
Тур раскрыл лапищикаждая как бычий окороки принял противника в объятья.
Татльзвум почувствовал как плечи его точно в тисках зажали. Захрустели ребра. Под напором бычьих лап плечи сдвигались все ближе и ближе
Ах ты жтолько и смог прохрипеть Тат и резко развел руки.
И чуть не заорал от восторга: драконий облик он, может, и утратил, но крылатые змеи всегда были сильнее людей и сильнее тварей Прикованного и сильнее всех Под напором Тата турова хватка разомкнулась. Тат ударил коленом. Попал куда-то в живот, тур захрипел и даже пошатнулся
Нечестно! Не по правилам! заулюлюкала толпа.
«Тут мои правила!» выдохнул Тат, глуша поганого быка кулаком по затылку
Тур резко вскинул башку. Острый рог пропорол Тату руку. Брызнула кровь, он заорал, отшатываясь. Выставив рога, тур ринулся на него. Тат метнулся в сторону, спасая живот от нацеленных рогов. Вопящая толпа метнулась в сторонулодка резко качнулась. Подскочивший Тат попытался отвесить туру пинкаперелетит через борт и все будет кончено
С неожиданной для такой туши скоростью тур повернулся. Нога Тата врезалась в подставленную ручищу, тур ухватил его за ступню рванул. Змей хрипло завопил, не пойми каким чудом сумел кувыркнуться чтобы следующий удар нагнал его в кувырке. Громадный кулак возник откуда-то сбоку, медленно, словно пробиваясь сквозь вязкий кисель, пошел навстречу врезался в живот, заставляя сложиться пополам. С хрустом Тат рухнул на плетеный настил попытался вскочить
Громадная ножища поднялась над ним и с размаху опустилась на спину. Точно на незаживающую рану в позвоночнике. Тат закричалстрашно, пронзительно. Острая, кинжальная боль раскатилась по позвоночнику, отдалась в пятки и выстрелила в голову. Под черепом точно колокола зазвенели и жуткая, оглушительная слабость накрыла его, позволяя только слабо подергивать руками и ногами.
Подскочивший тур сгреб противника в охапку и поднял над бортом.
Черная жижа вскипела, оскалившись множеством зубастых челюстей. Тур расхохотался и
Летят! пронзительно заорал кто-то. Летя-я-ят!
Тур разжал руки, роняя Татльзвума на палубу, и заорал еще громче:
Лодки под деревья! Быстро-быстро! Кто замешкаетсясам утоплю!
Его громадные лапищи исчезли из поля зрения, плетеная палуба задрожала от топота множества ног, лодка закачалась.
Митроха! Скоре кхе-кхе-кхе Скорее! где-то над головой прохрипела Ашша.
Резко скрипнула уключина закрепленного на носу шеста, лодка снова дрогнула и дерганными рывками двинулась куда-то. Тат застонал и перевернулся на спину. И прежде, чем лодка нырнула под кроны торчащих из воды низкорослых деревьев, успел увидеть, как в вышине на фоне багрового закатного неба неспешно плыл драконий клин. Внутри него все скрутило от боли, только вот болели не раны и не разбитый живот.
Эх ты, дурень! Как есть дурень! над головой закачались ветки, руки старой никсы ухватили его подмышки, хвост обвился вокруг пояса, и Ашша снова поволокла его на тюфяк. Лечила тебя, лечила, а ты вот опять Меня спасть кинулся. она смущенно хмыкнула и погладила его кончиком хвоста по щеке. Надо же!
«Тупая недозмея! хотелось заорать ему. Мне огнем чихать на тебя! Слышишь, чихать!»
Но никса уже привычно ворочала его с боку на бок, перетирая что-то между пальцами Он во все глаза уставился на рассыпающиеся в труху крылышки зеленых мертволесских мух!
Зачем это? прохрипел он.
Думаешь, чем я тебя лечила? точно также в ответ прохрипела Ашша. Травами и вот этим! и она принялась размазывать давленных мух ему по животу. Опухоли вытягивает, синяки Повезло нам, когда они на нашем болоте плодиться стали. она потерла выпачканным в мухах пальцем ссадину на его скуле. Позвала. Митроха, иди сюда! Погляжу, что у тебя там со спиной!
Занят я! пихая перед собой туесок, Митроха заполз под крышу. Чуть не потоптали все, твари ногастые, еле спас. он запустил пальцы в короб, вытаскивая оттуда горсть червяков. Держи, Аш
Тат резко сел на постели. Выдохнул, пережидая короткий всплеск боли. Протянул руку и сцапав с ладони Митрохи червей, сунул себе в рот.