На ноги, маленькая кейджера, приказала первая наставница, едва в комнату донёсся отзвук первого удара свидетельствовавшего о наступлении восемнадцатого ана.
«Что же, он может хотеть от меня? спрашивала себя Эллен, поднимаясь на ноги и автоматически отсчитывая долетавшие снаружи удары. Впрочем, чего бы он от меня не хотел, я сама хочу ему это дать, просто я пока не знаю того, что он хочет! Но не хочет ли он, чтобы я снова отказалась просить, и не будет ли он тогда гордиться мной, доказавшей перед ним свою ценность, тем, что я всё ещё очень похожа на свободную женщину? Или всё же он хочет, чтобы я просила? А если я откажусь просить, то не буду ли я возвращена в прачечную, возможно, теперь уже навсегда, возможно так и не получив шанса понравиться ему? Или он хочет, чтобы своим прошением я дала ему доказательства его власти надо мной? Ведь этим я недвусмысленно признаю себя никчёмной рабыней. Или этой просьбой я признаю, что у меня есть сексуальные потребности? Или это моя просьбапросто тест на пригодность носить его цепь на шее у его рабского кольца?»
Снаружи всё ещё доносился звон сигнального рельса.
Эллен почувствовала гребень, а затем щётку в своих волосах, которые снова торопливо укладывали на её плечи. Вторая наставница ещё раз попыталась одёрнуть кромки подола её короткой туники, но они тут же прыгнули на место, стоило женщине отпустить их. Эллен почувствовала, что её скованные запястья немного оттянули и скрестили. Внезапно до неё дошло, что как и в случае с руками сложенными на затылке или на шее сзади, это выгодно подчеркивает её фигуру. Кстати, это также касалось и многих других действий. Ей вспомнилась манера, в которой Ина инструктировала её нести корзину с бельём, особенно если при этом используются обе руки. Вытянутая вертикально, изящная стойка рабыни, с которой она обычно начинает свой танец, производит подобный эффект.
Ты, правда, девственница? полюбопытствовала первая наставница.
Да, Госпожа, ответила Эллен.
Весёлый смех наставницы прозвучал под аккомпанемент приглушённого стенами звона часового рельса.
Выражение, которое использовала женщина, если его дословно перевести на английский язык, прозвучало бы как «белый шёлк». Его антонимом будет словосочетание«красный шёлк». Эти выражения, кстати, используются только для рабынь, и ни в коем случае для свободных женщин. Было бы тяжким оскорблением, сказать про свободную женщину «белый» или «красный шёлк». Это было бы ужасно вульгарно. За такое следовал бы немедленный вызов на дуэль. Выражения, более подходящие для свободных женщин по-гореански звучат как «глана» и «метаглана», или «профаларина» и «фаларина». Однако даже у этих последних выражений имеются гореанские коннотации, отражающие их взгляд с точки зрения мира природы. В первом случае условие девственности расценено как то, что будет заменено, а во втором, это звучит просто как что-то, что предшествует перед чем-то, чем-то более важным, вроде вводной фазы или пролога, так сказать.
И твой хозяин вызвал тебя к себе этим вечером! рассмеялась она.
Да, Госпожа, кивнул Эллен.
И Ты без железного пояса!
Да, Госпожа, повторила Эллен, чувствуя холодные щупальца страха.
Ну тогда не удивляйся, маленькая девственница, усмехнулась женщина, если этой ночью Ты переоденешься в красный шёлк!
Вторая наставница прыснула смехом вслед за своей коллегой.
Эллен взглядом полным укоризны и оскорблённого достоинства посмотрела на них. Женщина была потрясена, шокирована. Однако её потуги пропали втуне, а выражение её лица скорее ещё больше развеселило их.
Ты только глянь на эту маленькую варварку! давилась смехом первая наставница.
Ты что, думаешь, что Тысвободная женщина? вторила ей вторая. Так вот нет! Вымаленькая самка урта! Нет, Тымаленькая тарскоматка!
Точно! согласилась первая.
Эллен опустила голову и раздражённо уставилась в пол.
Для Эллен её девственность была крайне важна. Когда-то она полагала, что наградит этим кого-то только в неком прекрасном и романтичном контексте, по своему собственному выбору, если, конечно, ей представится такой случай. И вот теперь до неё дошло, что это, как и она сама, принадлежит её господину. Теперь она была животным, просто домашним животным. Её девственность, соответственно, для общества или её владельца представляла не больше интереса или важности, чем таковое качество у свиньи.
Она вдруг задёргала руками, закованными в браслеты, бесполезно, разумеется.
Но вот прозвучал и затих последний удар, объявив дому о наступлении восемнадцатого ана.
Охранник взял женщину за левое плечо и, открыв дверь в зал приёмов, ввёл её внутрь.
Глава 15Она просит
Едва переступив через порог зала, Эллен почувствовала, что охранник выпустил её руку и отстранился. Зал был тем же, что и в прошлые их встречи, за исключением того, что от двери к курульному креслу теперь вела длинная, узкая красная ковровая дорожка.
Подняв взгляд, Эллен задрожала всем телом. От вида её господина у неё перехватило дыхание. Женщина замерла на месте, некоторое время ей понадобилось на то, чтобы вернуть контроль над собой и снова начать дышать. Она почувствовала слабость в ногах, и испугалась, что сейчас упадёт. В руках именно этого человека была вся власть над ней. Именно ему она принадлежала.
Рабыня Эллен, объявил охранник из-за её спины.
Наставницы в зал не вошли, оставшись в комнате подготовки. Эллен не знала, будут ли они ждать её там или нет, но предположила, что женщины, скорее всего, должны возвратиться по своим камерам.
Мир, владелец Эллен, по-видимому, читал свиток. Или делал вид, что читал, растянув его между двух рук. Свет падал на него сзади, где по обе стороны от курульного кресла, возвышались две лампы. Слева от курульного кресла имелся небольшой столик, на котором стоял графин из цветного стекла и маленький стакан, того же цвета. А ещё на столе лежала плеть, которая, как и цепь, является здесь символом доминирования.
Мир, оторвав взгляд от свитка, жестом указал, что рабыня может приблизиться.
Эллен, нетвёрдыми ногами переступая по длинному ковру, направилась к стулу. Она шла как рабыня. Она прикусила губу. Она видела, как чуть заметная улыбка растянула уголки его рта, однако не изменила свою походку. Она была рабыней.
Стой, скомандовал мужчина.
Эллен замерла, не дойдя нескольких футов до возвышения.
Оставайся стоять, остановил он её порыв встать на колени.
Дело в том, что обычно, если девушка получила приказ остановиться, она опускается на колени. Это общепринято, когда рабыня находится в присутствии свободного человека.
Повернись передо мной, потребовал Мир. Медленно.
Рабыня сделала медленный поворот перед ним.
Она была одета в рабскую тунику, её запястья удерживались за спиной наручниками. Она была вымыта и причесана. От неё шёл приятный аромат, конечно, это были рабские духи, подходящие для неё.
Ещё раз, приказал мужчина, сидевший в курульном кресле, и его рабыня снова медленно повернулась перед ним.
Эллен не сомневалась, что мужчинам нравится смотреть, как женщина демонстрирует себя перед ними, особенно, когда ей приказывают это сделать это тем или иным способом. Хозяев охватывает похоть, когда они оценивают своих домашних животных, и рабыням остаётся только надеяться что ими останутся удовлетворены. Также, она не сомневалась, что таким мужчинам доставляло удовольствие видеть руки женщины, закованные в наручники за её спиной. Это однозначно указывало на беспомощность женщины, и на то в какой их власти она была. Такие детали словно взывают к природной славе, смыслу их власти и удовольствия. И конечно, было бы поверхностно, не упомянуть эффект таких препон и на саму женщину, которые, как помада или тени для век, подчеркивают дихотомии природы, привлекают внимание к различиям радикального полового диморфизма, и очаровательно накладывают на неё почти ошеломляюще притягательный смысл её собственного пола, во всей его желанности, красоте и слабости. Так что, стоит ли удивляться тому, что женщины приветствуют узы на своём теле, а так же ошейники, туники, камиски и так далее. В них они сильнее чувствуют мужчин, тем самым ещё больше проникаясь чувством того, что они женщины. Такие вещи греют бёдра и готовя их к объятиям владельцев.
Этото, чего они хотят, быть настолько желанными, чтобы мужчины хотели сделать их своими рабынями.
Эллен знала, что у неё были соблазнительная фигура и прекрасные ноги. И туника, благодаря своей краткости, мало в чём могла скрыть её очарование. Кроме того, для неё не было секретом, что лицо у неё прекрасное, чувственное, выразительное. А также, женщина не сомневалась в том, что была умна. По крайней мере, она надеялась на это.
Гореанские мужчины, насколько она уже поняла, высоко ценили в женщинах интеллект. И именно таких женщин они больше всего хотели видеть на коленях у своих ног. Не трудно понять причину этого. Ведь такие женщины склонны к рефлексии и самосозерцанию, и следовательно имеют тенденцию находиться в более близкой связи со своими потребностями, желаниями и эмоциями, по сравнению с женщинами попроще. Обычно они очень хорошо знают о живущей в них рабыне, и жаждут её высвобождения. Таким образом большая часть работы рабовладельца бывает сделана даже до того, как их ноги будут окольцованы и их доставят на Гор. Неудивительно они так быстро изучают ошейник. Ведь они часто носили его в своих мечтах. В таких женщинах строптивость живёт очень недолго, особенно после того, они узнают, что это им не разрешено, что, в конечном итоге, является именно тем, чего они сами желают. Кроме того, такие женщины зачастую привлекательны и, учитывая сложность и утончённость их нервной системф, легко воспламенимы, и могут быть очень быстро превращены в узниц своей страсти. Стоит ли, в таком случае, удивляться тому, что умных женщин разыскивают для ошейника особенно рьяно, и на рынке они уходят по самым высоким ценам. Также, с ними, прикованными к кольцу, всегда найдётся о чём поговорить.
«Конечно, я приемлема как рабыня, решила Эллен. В некотором отношении, как минимум. По крайней мере, на это указывали оценивающие взгляды охранников. Я надеюсь, что Мир будет доволен мною».
Подойди, велел её господин.
Перед постаментом, на котором возвышалось кресло, Эллен опустилась на колени и, прижавшись головой к ковру, исполнила почтение. При этом её закованные в наручники руки поднялись высоко вверх. Женщина не сомневалась, что вид её в позе почтения высоко поднятыми запястьями и поблёскивающими браслетами на них, оказал определённый эффект на её господина. Точнее, она не сомневалась в том, но что вид закованных в наручники женских запястий, что сзади, что спереди, оказывал свой эффект на всех мужчин, в том числе и на Мира. Однако, понимали ли мужчины, спрашивала она себя, какой эффект оказывало заковывание, его тактильное ощущение и вид, на саму женщину, как оно заставляло её чувствовать свою беспомощность, женственность, рабство, желанность, красоту, готовность и потребность. Иногда простой шнур или наручники на запястьях женщины, даже той, что до сего момента сопротивляющейся или инертной, является всем, чего не хватало, чтобы освободить и зажечь спавшую в ней рабыню.
Но возможно мужчины и знают об этом, подумала Эллен, по крайней мере, мужчины этого мира.
Ты надушена, заметил Мир.
Да, Господин, отозвалась она.
Конечно, ему не трудно было определить это. Эллен продолжала стоять, низко клонившись перед ним.
Превосходные духи, похвалил мужчина и добавил:Для шлюхи.
Да, Господин. Спасибо, Господин.
Несомненно, он распознал и сами духи. С точки зрения Эллен, это был прекрасный запах, но не приходилось сомневаться, что здесь, на Горе, это был распространённый и дешёвый парфюм. Это были рабские духи, как сообщили ей, и, несомненно, недорогие, те что могли бы подходить низким рабыням. Тем не менее, по её мнению, в её прежнем мире они могли бы стать весьма модными и дорогостоящим.
Спасибо, Господин, поблагодарила она, не поднимая головы.
Всё это время охранник, зашедший в зал вместе с ней, стоял в паре шагов позади неё.
Плеть, сказал Мир, взяв орудие с маленького столика.
Рабыня изящно поднялась на ноги, взошла на возвышение и, встав на колени перед стулом, на несколько секунд прижалась губами к плети. Она делала бы это и дольше, но мужчина отодвинул плеть и, положив её обратно на столик, указал своей собственности, что она может вернуться на прежнее место. Эллен встала, отступила от него вниз по лестнице, и снова опустилась на колени, заняв ту же, что и прежде почтительную позу.
Ты привлекательно выглядишь в рабских наручниках, Эллен, заметил Мир.
Спасибо, Господин, поблагодарила она.
У тебя неплохо получается носить их, добавил мужчина.
Спасибо, Господин, повторила Эллен.
Ты носишь их так, словно родилась рабыней, усмехнулся Мир и, не дождавшись ответа своей рабыни, заключил:Впрочем, Ты ведь и так прирождённая рабыня, не так ли?
Да, Господин, признала Эллен. Яприрождённая рабыня.
Просто теперь должным образом порабощённая? уточнил он.
Да, Господин.
Сними с неё наручники, велел Мир охраннику.
Выпрямись на коленях, скомандовал тот.
Эллен поднялась в основную позу, и ткань туники ниспала между её широко расставленными бёдрами. Охранник снял ключ с её ошейника и, присев позади женщины, один за другим отомкнул браслеты. Как только её руки освободились, Эллен, не дожидаясь приказа, приняла прежнее положение почтения, уперевшись головой в ковёр, с той лишь разницей, что теперь ладони её рук лежали по обе стороны от головы. Она услышала негромкий звон за своей спиной, это мужчина прибрал наручники и, по-видимому, ключ в свой кошель. Эллен предположила, что охранник, должно быть, получил некий сигнал от её хозяина сделать это. А затем, мужчина, очевидно, получив очередной молчаливый приказ, покинул зал, а она осталась стоять на коленях в положении почтения, взволнованная, встревоженная, возбуждённая наедине со своим господином.
Позиция, бросил Мир.
Женщина немедленно выпрямилась, встав перед ним на колени в первое положение рабыни для удовольствий. Их глаза встретились.
Некоторые гореанские рабовладельцы не позволяют, под страхом наказания, своим рабыням смотреть себе в глаза без разрешения или приказа поступить так, но это скорее редкость. Гораздо чаще для девушки наказанием может стать запрет встречаться с господином глазам, ведь это увеличивает её опасения и, конечно, сильно ограничивает её способность прочитать его желания и капризы. Это в чём-то аналогично отказу ей в еде, или в определённой еде, когда некие продукты изымаются из её питания.
В стандартном первом положении гореанская рабыни стоит на коленях с поднятой головой, если это не запрещено особым приказом. Одно из самых больших удовольствий отношений в паре господин-рабыня это беспрецедентная близость, которая достигается между партнёрами, близость, которая, как и следовало ожидать необыкновенно усилена способностью видеть выражение лица друг друга и реагировать на него, на язык тела и на малейшее отражение эмоций, мыслей и чувств. Мужчины желают владеть абсолютными рабынями, а это означает цельными, живыми, чувствующими, думающими женщинами у своих ног. Очевидно, что они хотят именно этого. Очень немногие мужчины, если таковые вообще найдутся, желают получить просто тело, марионетку, куклу, пустую рабыню. Ну кто мог бы удовлетвориться этим? А в чём же тогда будет триумф, удовольствие, ценность? Что за радость тогда, при таких обстоятельствах, рабовладельцу в обладании нами? Эллен говорили, что у неё были очень красивые глаза. Серые. Её волосы были очень тёмными, с коричневым отливом. Волосы и глаза Мира, как и у большинства мужчин, были каштановыми.
Эллен посмотрела в глаза Мира и тут же отвела взгляд. Выражение лица господина было серьёзным.
Одна из причин заглянуть в глаза рабыни состоит в том, чтобы прочитать, что у неё на душе. Скрывается ли там радушие и счастье, или ложь и лукавство, ожидание и застенчивость, или обман и страх, радость или смущение, неуверенность или предчувствия. Если нельзя изучить глаза рабыни, то, как можно прочитать её, соответственно, как можно доминировать над ней? Безусловно, много информации можно получить, читая язык тела. Но, конечно, гораздо больше мужчина может узнать, из двух источников сразу, и от лица, и от тела. Да и со стороны рабыни, как она сможет доставить господину максимальное удовольствие, если ей нельзя видеть его?