Со всех сторон послышались лязг, звон и треск цепей. Девушки изменили положение, рассаживаясь поудобнее.
Шаги приблизились к Эллен, которая предполагая, что здесь именно она была «новой девкой», конечно, осталась стоять на коленях.
Судя по звуку шагов, мужчина должен был быть невысоким и немного грузным. В следующий момент она поняла, что кто-то встал рядом с ней. Краем глаза она заметила, что мужчина был одет в синее с жёлтым.
Её охватил испуг. Она вдруг осознала себя рабыней, оказавшейся в присутствии свободного мужчины. Конечно, он не мог бы быть огромным мужчиной, вроде тех, с которыми она уже сталкивалась в этом мире, но он был мужчиной, а она женщиной, рабыней к тому же.
Эллен, держа голову прямо, не сводила глаз с площади. Полка под её коленями и пальцами ног почти обжигала. Ей оставалось только надеяться, что на коже не останутся ожоги.
Фух, жаркий сегодня денёк выдался, пропыхтел мужчина, которого, по-видимому, звали Тарго. Вам-то хорошо, сидите вон голышом, наслаждаетесь.
Эллен стояла на коленях, выпрямив спину и боясь пошевелиться.
А где Барзак? спросил он у кого-то.
Не знаю, Господин, послышался женский голос.
В какой-нибудь пага-таверне, проворчал Тарго. Полагаю, что вы все хорошо себя демонстрировали.
Лично у Эллен сложилось впечатление, что девушки начинали показывать себя с лучших сторон и зазвать покупателей, только когда мимо полки проходили интересные, красивые мужчины. Но тогда здесь не было, ни этого мужчины, ни неизвестного ей Барзака, кем бы он ни был.
Тебе давали порошок тассы, заметил он.
Да, Господин, подтвердила Эллен.
Как Ты себя чувствуешь? поинтересовался мужчина.
Хорошо, Господин, ответила она.
Ну вот и хорошо, кивнул Тарго. Обычно порошок не даёт никаких побочных последствий. Голодна?
Да, Господин, признала Эллен, на мгновение задумавшись.
Признаться, только после его вопроса, она поняла, что была голодна. Страдание и беспокойство после пробуждения охватили её настолько, что полностью подавили даже чувство голода. А ведь последний раз она питалась перед тем, как её повели в комнату подготовки. Эллен как обычно была прикована цепью за шею в своём пенале, и ей дали две миски, одну с водой, другую с рабской кашей. При этом во время еды в пеналах им не разрешали использовать руки, так что они должны были питаться на четвереньках или на животе. Эллен могла не допивать воду, но рабская каша должна была быть съедена до последней крошки, и миска вылизана начисто. Если бы охранники остались недовольны, то её ждала плеть. Прикованная цепью, через некоторое время она начала опасаться, что о ней забыли, но две наставницы явились за ней, незадолго до наступления шестнадцатого ана, вместе с охранником, который освободил её от цепи, но сразу же связал ей руки за спиной, натянул на голову капюшон и, взяв на поводок, отвёл в комнату подготовки. В том доме было много мест, которые, по сути, представляли собой лабиринт, и с которыми Эллен была незнакома.
Так что она не знала наверняка, сколько времени прошло с того момента, как она поела в последний раз. Это могло было быть как вчера вечером, так и позавчера.
После порошка тассы, сказал мужчина, зачастую просыпается зверский голод. Но когда ты просыпаешься в веревках или цепях, тебе приходится подождать, прежде чем узнаешь, положено тебе есть или нет.
Эллен краем глаза заметила, что в руках мужчины что-то было.
Можешь смотреть на меня, наконец разрешил Тарго, и женщина подняла на него испуганный взгляд. Тут у меня немного хлеба. Держи позу!
Последнюю фразу он бросил резко, заметив, что Эллен начала поднимать руки с бёдер. Так что, ей пришлось брать еду из его руки, оставаясь на коленях и изящно вытягивая шею.
В другой руке мужчина держал маленькую металлическую чашку, и когда Эллен доела хлеб, он положил ей другую руку на затылок и поднёс чашку к губам.
Эточай Бази, пояснил он, аккуратно вливая негорячий, но крепкий и ароматный напиток ей в рот.
Спасибо, Господин, поблагодарила женщина.
Что за день выдался, проворчал Тарго. Вы все загорите дочерна, и станете похожи на дикарок из прерий, за которых я, наверное, смог бы выручить больше чем за вас. Такая жара, что задымится тюрбан Царствующего Жреца.
Мужчина убрал чашку в свой кошель, висевший на его поясе. Надо заметить, что у большинства гореанских предметов одежды карманов нет, так что мелкие вещи, которые на Земле обычно носят в карманах, здесь хранятся в кошельках, кисетах или кошелях побольше. С другой стороны, одежда некоторых ремесленников часто снабжена карманами для инструментов, нагелей, гвоздей, крепежа и прочих предметов.
Как тебя назвали? спросил Тарго.
Эллен, ответила она, если это будет угодно Господину.
Хм, симпатичное имечко, хмыкнул он. Безусловно, варварское. Тыварварка что ли?
Да, Господин, признала Эллен, и услышала смех одной из девушек.
Ей внезапно пришло в голову, что это могла быть очередная проверка со стороны её господина Мира из Ара. Возможно, это была его шутка.
Этот человек вовсе не показался ей недобрым. Он накормил её и дал чай.
Конечно, Мир из Ара никогда не позволил бы ей избежать его ошейника! Конечно, так или иначе, он оставил бы её себе навсегда! Разве он не запомнил её? Разве это не он принёс её в этот мир? Не он ли вернул ей юность и привлекательность? Не он ли дал ей красивое имя? Не он ли надел на неё железный пояс? Разве это не он был тем, кто первым подверг её властному мужскому использованию?
Мы оставим тебе это имя, по крайней мере, в течение какого-то времени, решил Тарго. Это может поднять твою цену. Пожалуй, это будет одно из немногого, что могло бы это сделать.
Господин? удивлённо уставилась на него Эллен.
Да юная Ты слишком, расстроено махнул рукой мужчина. Немногим больше, чем смазливая девчонка.
Эллен прикусила губу. Теперь она окончательно поверила в слова Мира из Ара, своего хозяина, который в своём высокомерии, сделал с ней это.
Какое сорок третье положение удовольствия? спросил Тарго.
Я не знаю, Господин, растерялась она.
А шестое наслаждение волос рабыни? задал он следующий вопрос.
Не знаю, Господин, повторила Эллен.
Как называется восемнадцатый стих поэмы о любви Дины, поэтессы рабыни? продолжил допрос мужчина.
Не знаю, Господин, вздохнула она.
Ты вообще хоть что-нибудь знаешь? полюбопытствовал Тарго.
Очень немногое, Господин, вынуждена была признать она.
Впрочем, это касается и всех других, заявил мужчина. Кувшинные рабыни, девки чайника-и-циновки, никчёмные самки урта, вот кто вы все! Кое-кто ещё стоит того, чтобы за них заплатил Убар, а за большинство остальных хоть самому приплачивай доверчивым покупателям, чтобы сбыть вас с рук. Я иногда думаю, что мне стоило бы подкупить дворников, чтобы они забрали вас с моей полки и сбросили в ямы, избавив меня от вас, как избавляются от протухшего мяса! Вы хоть представляете себе, чего мне стоит аренда этого места, даже без тента!
Нет, Господин, ответили ему сразу несколько девушек.
Это не ваше дело, отрезал Тарго. Но это неслыханно! Я разорён! Чем я буду вас кормить? А может быть мне лучше взять вас на поводок и отвести к мусорным бакам, чтобы сами нашли себе пропитание? Ну и где Ты пропадал?
Последний его вопрос был адресован приблизившемуся к полке мускулистому товарищу в короткой тунике и с кожаными крагами на запястьях. Выглядел он довольно неряшливо, волосы с заметной проседью, да ещё кривой на один глаз.
Эллен предположила, что это и был тот, кого звали Барзаком.
В Железном Ошейнике, ответил подошедший.
А я пил чай! возмущённо воскликнул его тучный товарищ одетые в синие с жёлтым одежды, как показалось Эллен бывший старшим в этой паре.
А я пагу, ничуть не смущаясь, заявил седой.
И ты оставил их без наблюдения и охраны! заорал на него Тарго. А если бы из-за тебя я лишился всего моего товара?
Да ерунда, отмахнулся Барзак. Они же прикованы. А кроме того, кому они нужны?
Ты мог бы принести бурдюк паги сюда, сердито буркнул толстяк.
А закусить? поинтересовался его помощник. После паги всегда хочется мясца, причём обоих видов.
Большинство владельцев пага-таверн предпочитают не выпускать своих девушек за пределы таверн, если только заковав их в цепи и под наблюдением. Правда, стоит упомянуть, что некоторые всё же посылают их на улицы в качестве зазывал, обычно при этом заковывая им руки за спиной в наручники. В тавернах такие девушки обычно входят в цену напитка. Разве что за танцовщиц может быть наценка.
Ты же мог использовать любую из них! возмутился Тарго, взмахом руки указывая на обитательниц полки.
Эллен встревожено поняла, что его широкий жест мог касаться и её самой. По крайней мере, она не была явно исключена из его предложения.
Хо! фыркнул Барзак. Мне хочется настоящую рабыню.
Некоторые из девушек на полке сердито дёрнулись, загремев цепями.
Ого! воскликнул седой. Наша маленькая самка урта вышла из спячки. Ну-ка, девка, давай, разведи свои колени!
Эллен немедленно подчинилась. А мужчина протянул и небрежным, собственническим жестом положил правую руку на её левое колено.
Ой! вскрикнула Эллен, испуганно съёживаясь.
Что это с тобой? осведомился Барзак, на руку убрал.
Женщину трясло, и она даже не могла говорить.
Ничего, проворчал Тарго, а затем, повернувшись к Эллен и с упрёком посмотрев на неё, сказал:Тебе стоит поскорее привыкать к тому, что мужчины с тобой будут обращаться так, как захотят, в любое время и любым способом.
Господин? прошептала она, испуганно уставившись на него, но тут же опустила голову и вздохнула:Да, Господин.
Пойду-ка я внутрь, заявил вновь пришедший. Ух и жара же сегодня.
И он, действительно, направился влево от платформы и исчез в здании.
И почему я его терплю? ворчливо спросил Тарго, ни к кому не обращаясь. Но сегодня, действительно, жарко.
Мы обгорим и облезем, Господин, пожаловалась одна из девушек.
Эллен пришла к выводу, что этот Тарго мог принадлежать к тому виду мужчин, с которыми можно было бы говорить относительно безнаказанно. А вот в отношении Барзака у неё сложилось прямо противоположное мнение. Седой показался ей, одним из тех мужчин, которые могли бы не задумываясь ударить женщину или использовать её для своего удовольствия, просто взглянув на неё.
А это имеет какое-то значение? поинтересовался толстяк, раздражённо посмотрев на заговорившую. Ты думаешь, что сможешь стать ещё дешевле и никчёмнее, чем Ты есть? А может у тебя есть монеты на аренду тента?
Пожаловавшаяся женщина отпрянула и расстроено простонала. Рабыням не принадлежат даже их ошейники, или цепи, которые их держат.
Через скольких владельцев Ты прошла? спросил Тарго.
Только одного, ответила Эллен.
Читать умеешь?
Нет, мотнула головой она.
То есть, неграмотная, проворчал мужчина.
Да, признала рабыня.
А Ты ничего не забываешь в своих ответах? язвительно полюбопытствовал он.
Простите меня, Господин, опомнилась Эллен.
Не все мужчины столь же снисходительны, терпеливы и добры, как Тарго Великодушный, предупредил толстяк.
Да, Господин, согласилась женщина, со страхом думая о том, что абсолютное большинство гореан, которых она встретила, заставляли её трястись от боязни попасть в их руки.
Как совершенно и бескомпромиссно принадлежала бы она им. Эти мужчины, казалось, родились владельцами женщин.
Ты в красном шёлке? уточнил он.
Эллен посмотрела вниз на своё обнажённое тело, испуганная, поражённая, захваченная врасплох, охваченная внезапным смущением. До неё не доходила суть его вопроса. Ведь очевидно же, что она обнажена, полностью, совершенно. О каком шёлке могла идти речь, какого бы цвета он ни был? Она была раздетой, голой рабыней, цепью прикованная к неудобной, горячей полке. О чём он мог спрашивать?
Ты в красном шёлке? повторил мужчина.
Я не знаю, растерянно пролепетала она.
А может, на самом деле, она, на некотором уровне, просто отказывалась понимать его вопрос, или, что более вероятно, боялась отвечать на него?
Рабыни, сидевшие по обе стороны от неё, прыснули смехом.
Похоже, Ты действительно проспала всё на свете, маленькая соня, усмехнулся Тарго.
Его фраза была встречена взрывом смеха, заставившим Эллен густо покраснеть.
Простите меня, Господин, выдавила она из себя. Я просто растерялась и сначала поняла того смысла, который Вы вкладывали в свои слова. На моём родном языке мы говорим о таком в совсем других выражениях. У нас для этого есть другие слова.
А мы здесь говорим об этом гореанским способом, проворчал мужчина, и особенно если это касается рабынь.
Да, Господин, согласилась Эллен.
Тырабыня, напомнил он. Ты должна изучить язык своих хозяев.
Да, Господин, вынуждена была признать его правоту Эллен.
Быстро и хорошо! добавил толстяк.
Да, Господин! снова согласилась она.
И даже превосходно!
Да, Господин! повторила женщина.
Безусловно, Эллен сомневалась, что когда-нибудь сможет говорить на этом языке превосходно. В конце концов, многие ли, даже среди носителей языка, могут похвастаться тем, что говорят на нём превосходно? Она полагала, что в её гореанском навсегда останется акцент, и в лучшем случае, ей удастся добиться того, что этот акцент будет слабо заметен. Но даже и без него такие детали, как пломбы в зубах и крошечные шрамы от прививок, продолжат, к добру или к худу, выдавать её варварское происхождение. К счастью, очень немногие из гореанских рабовладельцев имеют что-то против таких акцентов у своих рабынь. Быть может, им даже нравится этот привкус или оттенок иностранного аромата в речи их движимого имущества, и они находят его очаровательным. К тому же, это имело тенденцию отмечать их и выделять из общей массы гореанских рабынь, говорящих на этом языке с рождения. Впрочем, Эллен была уверена, что вскорости достигнет значительного прогресса и заговорит по-гореански достаточно бегло. Это было важно, и в первую очередь для неё самой. Это был язык её хозяев, а следовательно, она должна изучить его быстро и хорошо. Она часто ловила себя на мысли, что уже думает на нём и даже в своих снах говорит по-гореански. Тут надо отметить, что, несмотря на то, что язык на Горе в целом один, но имеет место большое количество разнообразных акцентов, даже среди носителей языка. Например, гореане в Аре говорят немного не так как на Косе, а акцент и тех и других существенно отличается от говора выходцев из Турии, города расположенного далеко на юге, и так далее. Ещё, мимоходом можно было бы упомянуть, что в преподавании варваркам гореанского присутствует некая странность, причём в разных городах разная. Некоторые слова, достаточно многие, но не все из наиболее общеупотребимых среди носителей языка, предположительно, изначально преподаются варваркам с произношением, которое несколько отличается от обычного произношения этих слов. Получившийся акцент иногда называют «рабский гореанский». Девушки, конечно, об этом не знают и сами этих различий не замечают. Большинство полагает, что изучают нормальный гореанский язык. А теперь давайте предположим, что девушка, попыталась убежать, осмелившись переодеться в свободную женщину, что является самым неблагоразумным действием с её стороны. Не трудно догадаться, что при первом же вопросе она невольно себя выдаст, почти немедленно идентифицировав себя как варварку, со всеми вытекающими из этого последствиями для своей судьбы. Но даже если девушка будет знать или подозревать, что ей преподают не совсем нормальный гореанский, то она всё равно вряд ли сможет точно узнать, в каких именно тонких и многочисленных моментах её речь выдаст её как рабыню. Аналогичным образом девушке иногда преподают «рабские названия» некоторых предметов, не информируя её, что это именно рабские названия. Таким образом, в самой невинной и естественной беседе, разговоре о чём-либо, она наверняка покажет себя рабыней, использовав слово или имя, или название предмета, характерное для речи рабынь. Эллен как-то спросила своего господина, есть ли в её гореанском, том, который она изучала в Аре, такие особенности, но он только улыбнулся и сообщил ей, что любопытство не подобает кейджере. Таким образом она по-прежнему этого не знает. Само собой разумеется, подобные лингвистические предосторожности и тонкости с гореанками, женщинами, родившимися здесь свободными, но попавшими в ошейник, окажутся неэффективными. С другой стороны, стоит им пройти через порабощение, и рабство неизбежно начнёт оказывать своё тонкое влияние и на них, как оно это делает со всеми женщинами, в результате через некоторое время они тоже взглядами, манерами, фразами, тембром голоса, неприметными движения и прочими особенностями покажут себя рабынями. Не так трудно, как кажется подобрать английское определение, которое характеризовало бы различия между свободной женщиной и рабынейрабыня является чрезвычайно женственной. Случается, рабыня пытается подражать напористой резкости, мужеподобным движениям, позам и жестам, надменности, выражению лица свободной женщины, но в результате обычно, точно так же, как и на Земле, когда женщины начинают подражать мужчинам, получается не больше чем гротескная карикатура. Конечно, на Земле для женщин, скорее всего, никаких вредных последствий от таких шарад и выходок не последует. В действительности, они даже могут заслужить благодарность от адептов тех патологических учений, согласно которым им не разрешено прислушиваться к шёпоту природы и истинам их биологической разновидности. Фактически, в дальнейшем, у таких претензий и отговорок может появиться реальная ценность, вроде приобретения практикующими их многочисленных политических и экономических выгод. На Горе, конечно, ситуация в корне отличается. Женщина, ведущая себя подобным образом и, соответственно, подозреваемая в ношении ошейника, но отчаянно пытающаяся скрыть свою женственность этой уловкой, может быть передана свободным женщинам для экспертизы. И если те найдут на ней клеймо, то разденут, свяжут, и тщательно обработают её стрекалами, поскольку нет и не может быть никакой приязни между свободными женщинами и рабынями, а затем передадут её судьям, для возвращения беглянки под власть её хозяина.